- Она была беременна вами двумя, - продолжил Саттон. - Она жила одна и устроилась официанткой в кафе, куда я иногда заходил. Проработала неделю, и однажды случайно споткнулась и пролила на меня что‑то. Долго извинялась, а потом расплакалась - боялась, что ее уволят… - Саттон печально улыбнулся и замолчал, как будто потерявшись в воспоминаниях.
- И?.. - нетерпеливо заторопил его Брукс. Грэм бросил на него очередной недовольный взгляд. Роман тоже почувствовал, как в нем нарастает раздражение. Можно же проявить хоть каплю терпения и уважения к умирающему старику, который готов поведать им важный секрет!
Но Саттон, кажется, даже не заметил грубости Брукса. Или решил не обращать внимания. Наконец он моргнул и, похоже, вернулся в настоящее.
- Я видел в ее глазах отчаяние. Беременность ее была уже очевидна. Я оставил ей щедрые чаевые и ушел, но не мог перестать о ней думать. Неделю спустя я опять пришел в то кафе и понял, что рад ее видеть. Но она казалась такой уставшей и разбитой, как будто на ее плечах лежал неподъемный груз.
Она поблагодарила меня за деньги, которые я оставил неделю назад. Она уже готовилась съехать из своей съемной квартиры, потому что нечем было за нее платить, а мои чаевые позволили ей остаться еще на месяц. Хотя тогда она ничего мне об этом не сказала - помешала гордость. Это было еще до того, как она стала жить со своей коллегой Герти. Я дождался, когда закончится ее смена, и пригласил ее поужинать.
Она замешкалась - наверное, думала, что у меня какие‑то скрытые мотивы. Но голод взял верх. За ужином она ела так, как будто ее месяц не кормили. Я был очень рад, что смог ей помочь.
- И почему я в это не верю? - произнес Брукс, но Саттон продолжил как ни в чем не бывало.
- Я спросил про ее будущего ребенка, и она призналась мне, что так и не сказала своему парню, что ждет от него близнецов. Просто уехала из Техаса в Чикаго, чтобы начать все заново. Ей было тяжело проводить на ногах несколько часов подряд, но другую работу найти не удавалось. Да и теперь, когда ее беременность стала заметна, директор кафе принялся намекать, что она уже не приносит выгоды его заведению. Она знала, что скоро ее уволят.
- Это ведь незаконно, - заметил Карсон.
Саттон покачал головой:
- Тогда это было законно. Я восхищался ее смелостью и силой духа и поэтому предложил ей работу. - В его глазах светилась нежность, которую он тогда испытывал - и, наверное, продолжал испытывать и сейчас - к Синтии Ньюпорт.
- В качестве твоей любовницы? - спросил Брукс.
- В качестве моего секретаря. У нее не было опыта. Она даже не умела печатать, но я знал, что она научится, и она научилась. Между нами завязалась дружба, которая потом переросла в нечто большее. Я помогал ей, как мог, когда родились ты и твой брат. Но нам приходилось хранить наши отношения в секрете.
- Вот откуда появился Карсон, - сказал Грэм, глядя на младшего брата.
Брукс пристально посмотрел на Саттона.
- Неудивительно. Все знают, какой ты ловелас.
Саттон обратил на него почти умоляющий взгляд:
- Между нами был не просто мимолетный роман. Мы любили друг друга. Ваша мать была моей второй половинкой. Я бы что угодно для нее сделал. Хотел развестись с Селестой и жениться на Синтии, но в то время я еще был под каблуком своего тестя. Он угрожал, что оставит меня ни с чем и не позволит видеться с моей дочерью и с другим ребенком, которого тогда ждала Селеста. Синтия этого не вынесла бы. Мы знали, что, если решимся быть вместе, семья Селесты никогда не оставит нас в покое. Поэтому наши пути разошлись.
Когда Синтия узнала, что беременна от меня, она ничего мне не сообщила, а потом так и не признала, что ребенок мой. Я пытался ее забыть. Отвлекался на работу, женщин, которые ничего для меня не значили… Но ничего не помогало. Я всегда говорил себе, что, может, однажды… А потом она умерла.
- Ты говоришь, что любил ее, а сам даже не пришел на похороны! - выпалил Брукс.
- Нельзя было приходить, - покачал головой Саттон. - Кто‑нибудь затеял бы ссору, а я не мог так обойтись с ее памятью.
Карсон осуждающе посмотрел на брата и произнес:
- Я понимаю.
- В тот день, когда мы с вашей матерью расстались, она заставила меня поклясться, что я никому не расскажу о ее тайне.
- И тем не менее мы здесь, - самодовольно фыркнул Брукс. - И ты утверждаешь, что ты человек слова?
- Довольно! - прикрикнул Карсон, и Брукс, как ни странно, замолк.
Саттон печально пояснил:
- Брукс, мне недолго осталось. И я не хочу, чтобы ее секрет умер со мной. Оставим сейчас в стороне нашу вражду. Как ее сыновья, вы должны знать, кем на самом деле была ваша мать и чем ей пришлось пожертвовать ради вас двоих. Это самое большее, что я еще могу сделать ради памяти женщины, которую любил всю жизнь.
- В смысле, кем она была на самом деле? - спросил Грэм, нахмурившись.
- Ваша мать была не той, за кого себя выдавала. Ее настоящее имя - Эми Джо Тернер.
Глава 8
Братья посмотрели на него в изумлении.
- Она переехала сюда из Кул‑Спрингс. Это городок в Техасе.
- Черт, - пробормотал Роман, качая головой. Теперь все обрело смысл. Он давно подозревал, что Синтия Ньюпорт - не настоящее имя, но никогда не был в этом уверен, а неоспоримых доказательств найти не удавалось. - Это объясняет, почему я не смог ничего разузнать о ее жизни до Чикаго.
Саттон кивнул:
- У нее не было выбора.
- Зачем бы ей менять имя и лгать о том, где она родилась? - спросил Брукс - на этот раз чуть менее надменно. - Она что, преступница? Сбежала от полиции?
- Она сбежала, но не от полиции. Она пыталась скрыться от своего отца, вашего дедушки.
Грэм нахмурился:
- Почему?
- Он был злым человеком. Жестоким садистом и алкоголиком. Она рассказала мне, что он бил и оскорблял ее… - Саттон покачал головой, морщась, как будто слова приносили ему боль. - Это был настоящий монстр.
- У нее были шрамы, - произнес Грэм. - Я имею в виду, на коже. Помню, как спросил ее о них, а она только отмахнулась, сказала, что сама поранилась, потому что неуклюжая. Наверное, в глубине души я понимал, что она лжет. Но, видимо, не хотел взглянуть в лицо правде.
- Синтия проявила неосторожность и забеременела. Она знала, что отец ее изобьет. За год до этого забеременели две ее одноклассницы, и тогда отец сказал ей, что, если такое произойдет с ней, он сам позаботится об этой "проблеме" - с помощью кулака в живот. А потом убьет парня, который изнасиловал его дочь.
Она знала, что он сдержит это обещание, и понимала, что ей придется уехать, но она не могла просто исчезнуть, потому что он попытался бы ее найти и прикончить.
- О господи, - пробормотал побледневший Брукс, похоже осознав тяжесть ситуации. - А ее мать?
- Она ушла, когда Синтии было пять. Не могла больше выносить побои и оскорбления.
- И просто оставила дочь с ним? Почему?
- У нее не было выбора. Он бы никогда не позволил ей забрать Синтию, и она боялась, что, если попытается, он убьет их обеих.
- И поэтому наша мама сменила имя, - сказал Грэм.
- Она не только сменила имя. Все в Кул‑Спрингс знают, что Эми Джо Тернер отправилась купаться на озеро Виспер и не вернулась. Ее вещи лежали у воды. Тело не нашли, но ее признали погибшей.
Карсон недоверчиво покачал головой:
- Наша мать инсценировала собственную смерть?
Саттон обратил к нему болезненное, усталое и ужасно печальное лицо и кивнул.
Роман, знавший Саттона как бессовестного казанову, был поражен глубиной чувств, которые тот испытывал к Синтии, и почувствовал к старику жалость.
- У нее не было выбора, - повторил Саттон.
- А наш отец? - спросил Грэм. - Ты знаешь, кто он?
Саттон покачал головой:
- Она не назвала мне его имя, но я знаю, что он жил в том же городе. И еще она как‑то раз сказала, что вы двое очень на него похожи. Не сомневаюсь, что с этими сведениями Роман сможет его отыскать.
- Он вообще знает, что мы существуем? - спросил Грэм.
- Нет. Синтия так и не рассказала ему о своей беременности.
Теперь Роман понял, почему Саттон не захотел, чтобы Грейси присутствовала на этой встрече. Об интрижках ее отца по Чикаго ходили легенды. Однако рассказывать перед лицом собственной дочери о том, как он не только изменил ее матери, но любил другую женщину, было бы слишком неловко.
Как будто прочитав его мысли, Саттон обратил взгляд на Романа:
- Мои дочери не должны ничего знать.
И что же ему ответить Грейси, когда та спросит его об их встрече? Хотя, пожалуй, Грейси не станет настаивать, если сказать ей, что информация конфиденциальна, что речь идет о работе.
Братья хотели скорее узнать имя своего отца, а Роман - разгадать загадку, и все же, когда Ньюпорты ушли, он ненадолго задержался, надеясь поговорить с Саттоном наедине.
- Хочешь что‑то еще мне сказать? - спросил Саттон, увидев, что он медлит.
Роман остановился у его кровати, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.
- Ты хорошо поступил, рассказав им.
- Я это сделал не ради них. - Старик выглядел таким слабым и бледным, что Роман испугался, не собирается ли он прямо сейчас отойти в мир иной. - Я это сделал ради памяти Синтии. Не могу допустить, чтобы правда о ней умерла так же, как и она сама.
- Ты и в самом деле ее любил.
- Любил и потерял. Но это моя вина. Я не должен был ее отпускать, но отпустил. И мне пришлось с этим жить. Я разрывался между тем, чтобы уйти к любимой женщине, и тем, чтобы потерять семью, которую любил не меньше. Хоть это и не всегда было очевидно.
- Да, кстати, о семье. Поздравляю с успешной разведывательной миссией. Грейси отлично справилась.
- Надо полагать, ты этого не одобряешь.
- Слабо сказано.
- Все, что я делаю - каждое мое решение, - идет во благо моей семьи, - отрезал Саттон.
Он и в самом деле эгоистичный ублюдок. Хотя на самом деле Роману следовало бы его поблагодарить. Ведь они с Грейси снова сблизились именно из‑за его махинаций.
Да уж, если он хотел, чтобы Роман оставил ее в покое, то не мог придумать ничего менее действенного. Саттон был не в восторге от него еще до первого скандала и вряд ли изменил мнение теперь. Но он же видел, как Грейси отреагировала на его поведение в тот день в его кабинете. Видел, что она вся дрожит от избытка чувств. Черт, да он и позвал ее на встречу явно только затем, чтобы побесить Романа. Так почему он тогда решил рискнуть тем, что они могут опять сойтись?
Негромкий храп сообщил Роману, что Саттон уснул.
Да и какая разница? Саттон скоро умрет, а Грейси очень четко задала вектор их отношений. Они будут хорошими друзьями, как и раньше, и плюс - небольшой бонус в виде потрясающего секса.
Какой здравомыслящий мужчина откажется от такого предложения?
После встречи Роман ей не позвонил. Грейси решила, что он не может говорить о том, что на ней произошло. Ну что ж, она понимала, что такое конфиденциальность. В индустрии моды тоже повсюду процветали промышленный шпионаж и интриги. Бизнес есть бизнес.
Что бы там ни случилось, отец явно не хотел, чтобы она об этом узнала. Но Грейси все‑таки умирала от любопытства. Она разрывалась между желанием узнать правду и смутным ощущением того, что лучше оставаться в неведении. Единственное, что ей точно было известно, - Саттон действительно передал Роману информацию, которая могла помочь ему в поисках отца Грэма и Брукса. Ева позвонила и рассказала ей об этом. Но она тоже не представляла, о какой именно информации идет речь.
Грейси решила, что если бы Саттон хотел ей что‑то рассказать, то сделал бы это сам. Поэтому, когда Роман заехал за ней вечером, она не стала касаться этой темы. Подобный разговор мог его смутить, а Грейси хотелось, чтобы вечер прошел хорошо. Несмотря на то что с воскресенья они каждый день говорили по телефону, ни у него, ни у нее не хватало времени, чтобы увидеться - они были слишком заняты работой.
Но сегодня они будут вдвоем. Роман собирался сводить ее в один из самых модных ресторанов Чикаго. И один из самых дорогих. И похоже, что он торопился - вел машину как ненормальный, резко срезая углы и наплевав на скоростные ограничения.
- Ресторан никуда не убежит, - заметила Грейси, стискивая поручень на дверце, когда Роман опять повернул на слишком большой скорости.
Роман бросил взгляд в ее сторону и иронично усмехнулся:
- Зачем покупать спортивную машину, если нельзя развлекаться?
- Есть тонкая грань между развлечением и идиотизмом, - отозвалась Грейси. Она знала, что Роман любит пощекотать себе нервы и практически лишен страха. - Я бы хотела добраться до ресторана живой. Если это тебя не затруднит.
Роман улыбнулся, но сбросил скорость. И почему ей казалось, что он просто ее дразнит? И почему в глубине души ей это даже нравилось?
- Раньше ты любила высокие скорости, - заметил Роман.
- А потом я выросла.
- Да ну. Грейси, которую я помню, не стеснялась рисковать.
Она почувствовала себя несколько обиженной.
- Я рисковала тысячу раз. У меня агрессивная и очень рискованная бизнес‑стратегия. Я вложила в свою линию одежды все, что у меня было.
- Я говорю не о финансовых рисках. Деньги не в счет. Деньги - это что‑то ненастоящее. Если ты их теряешь, то всегда можешь заработать снова. Настоящий риск - это риск потерять что‑то бесценное.
- Например, когда ты потерял меня, - не сдержалась Грейси.
Она ожидала, что Роман огрызнется или как‑нибудь сострит, но вместо этого он кивнул, глядя прямо на дорогу, и тихо ответил:
- Да, примерно так.
В его голосе звучало такое сожаление, что у Грейси больно сжалось сердце. Что с ней не так? Она всю неделю ждала этого вечера. Почему же теперь она сама пытается все испортить?
- Прости.
- Не извиняйся. Это правда.
- Я знаю, но…
- Грейси. - Роман протянул руку и сжал ее ладонь. - Не беспокойся. И дня не проходит, чтобы я не вспоминал и не сожалел о том, что сделал. Если бы я мог, я бы все изменил. Но единственное, что я могу, - это двигаться дальше.
- Я хотела бы тебя простить, - отозвалась Грейси. - Хотела бы, чтобы все осталось позади. Чтобы я смогла снова тебе доверять.
- И ты сможешь, когда будешь готова. - Роман еще раз пожал ее пальцы и переместил руку на рычаг коробки передач. - А сейчас просто забудь об этом на один день, чтобы мы хорошо провели время.
- Ладно, - согласилась Грейси, но неловкость, возникшая из‑за того, что она подняла эту тему, ее не покинула. Она не любила делать людям больно.
Они остановились у входа в ресторан. Парковщик открыл для Грейси дверь, Роман вручил ему ключи, и они направились внутрь.
Грейси в тот момент очень сильно захотелось, чтобы он взял ее за руку, но друзья такого не делают. Им нельзя нежничать на людях - вдруг кто‑то увидит. Грейси могла себе представить, какие слухи поползут по всему городу. Честно говоря, лучше бы их вообще не видели вместе. Последнее, чего ей хотелось, - это еще больше все усложнить.
Хостес поздоровалась с Романом по имени, забрала у них верхнюю одежду и сразу же провела к столику в отдельной мягко освещенной частично отгороженной кабинке. Из окна открывался потрясающий вид на озеро Мичиган. В ночном небе не было ни единого облачка, и подернутая рябью поверхность воды сверкала в лунном свете.
На столе красовалась зажженная свеча и были художественно рассыпаны лепестки роз. В серебряном ведерке охлаждалась бутылка шампанского, а на салфетке Грейси лежала изящная роза на длинном стебле.
Все выглядело очень просто и в то же время так элегантно, что у нее перехватило дыхание. Последнее, чего можно было ожидать от друга, - так это подобного жеста.
Даже попасть в этот ресторан было наверняка сложно. Грейси знала, что здесь столики бронируют на месяцы вперед, и тот, кто способен заказать столик за несколько дней до планируемой даты, бесспорно, должен пользоваться определенным влиянием. А их к тому же еще посадили на самые лучшие места во всем заведении.
Роман так старался ради нее, а она чуть все не испортила своей болтовней. Заставила его расстроиться из‑за того, о чем он и так уже сто раз пожалел. Грейси было неприятно это признавать, но иногда она видела в себе черты своего отца. Она любила и уважала его как бизнесмена. Но как человек он ее только разочаровывал. Может, именно поэтому ее так привлекал Роман: он разительно отличался от Саттона практически во всем.
Официант поприветствовал Романа по имени, вручил им обтянутые кожей меню и разлил шампанское по бокалам. Роман, даже не заглянув в карту, тут же заказал ее любимую закуску. Грейси, конечно, считала себя современной и независимой женщиной, но ей было приятно, что Роман все еще помнит ее предпочтения, поэтому возражать не стала.
- За новое начало, - произнес Роман, и они легонько чокнулись изящными хрустальными бокалами. Грейси сделала глоток и поставила шампанское на стол.
- Мне интересно, как тебе удалось забронировать здесь столик.
- Ты не единственная, у кого есть связи, - ответил Роман с ухмылкой, раскрывая меню. - Итак, чего бы тебе хотелось?
Грейси многозначительно улыбнулась.
- Дорогая, нет. Это на десерт.
- Грейс!
Услышав свое имя, Грейси повернулась и увидела, как к их столику приближается Дакс. Роман нахмурился. Пусть и ненароком, но Дакс только что разрушил очень особенный и чувственный момент. Он звонил ей на этой неделе с десяток раз - как на рабочий, так и на личный телефон. Грейси просила помощницу записать сообщение или просто не отвечала. Она была слишком занята, чтобы позволить себе увлечься одним из "проектов", которые Дакс постоянно пытался раскрутить. Хотя обычно его энтузиазм ей не досаждал. И работать с ним во время предвыборной кампании было интересно. Но возникало такое ощущение, что чем больше времени она посвящает его делам, тем больше он от нее ждет.
- Я уже начал волноваться, что ты не перезваниваешь, - заявил Дакс, игнорируя Романа, который явно был не в восторге от того, что их так грубо прервали. Впрочем, как и она. В обычной ситуации Грейси бы встала из‑за стола и обняла Дакса в качестве приветствия, даже поцеловала бы в щеку, но не в этот раз.
- Я была очень занята, - ответила она.
Дакс положил тяжелую ладонь на ее обнаженное плечо и стиснул его, заставив ее почувствовать нарастающее раздражение.
- Есть несколько идей по поводу мероприятия, которое я собираюсь проспонсировать. Хотел обсудить их с тобой.
- У меня сейчас очень мало времени, - отозвалась Грейси, надеясь поскорее отделаться. - Позвони моей помощнице. Может, она найдет окно в моем графике - когда‑нибудь после праздников.
Улыбка Дакса не померкла.
- Я хочу предложить кое‑что получше. Давай завтра вместе поужинаем. Я заеду за тобой в семь.
Он, вообще, спрашивает или приказывает? В любом случае ответ "нет".
- У меня уже есть планы на завтра.
Дакс не отступил:
- Хорошо, тогда в воскресенье.
Да что с ним не так? Ведет себя словно они пара. А может быть, он специально старается разозлить Романа и испортить им вечер? А Роман, похоже, уже разозлился. Кажется, он намерен вмешаться. Он вопросительно посмотрел на нее, и она постаралась взглядом ответить ему: "Позволь мне разобраться самой".