Мадди начала считать звезды, пока ее глаза не закрылись, устав от их яркого блеска, и она не заснула. А в следующее мгновение она уже увидела над собой синий лоскут ясного неба.
Пару секунд она пыталась вспомнить, где находится и что могло ее разбудить. И вдруг – разрушительная, как приливная волна, – к ней вернулась память, сразу охватив ледяным холодом. Очень медленно Мадди повернула голову.
Андреа Валери был рядом. Всего лишь в футе от нее. Он лежал, опершись на локоть, на губах легкая улыбка, взгляд внимательный и пристальный. Спальный мешок, служивший им одеялом, соскользнул в сторону. Кроме пары шелковых трусов все его тело было покрыто лишь бронзовым загаром. Волосы у него были всклокочены, и ему не мешало бы побриться… Тем не менее ни одно из этих обстоятельств не могло уменьшить его необыкновенной физической привлекательности.
– Доброе утро. – Его голос словно коснулся ее кожи.
Мадди смотрела на него, пытаясь заставить работать свои голосовые связки, в то же время лихорадочно соображая: "Что, черт возьми, можно было сказать в такой ситуации?"
Он укоризненно покачал головой:
– Вы вообще знаете, что нужно делать, когда мужчина рядом с вами в постели говорит вам "доброе утро"? Нет? Тогда позвольте вам это показать.
Он придвинулся ближе, наклонился и провел губами по ее губам.
Прикосновение было легчайшим, и в то же время Мадди почувствовала его всем своим телом – каждым дюймом кожи, каждым кончиком нерва. Все это мгновенно отозвалось нарастающей внутренней дрожью. Дрожью, которая легко могла перейти в сладкую боль. А такого она допустить не могла!
Но эта решимость куда-то исчезла, когда он снова поцеловал ее. Его губы начали двигаться, пока еще мягко, но все более настойчиво. Секунды перетекали в минуты…
Его пальцы отбросили со лба ее влажные волосы, скользнули по контуру лица… а потом ниже…
Дыхание перехватило от смешанного чувства ожидания и возбуждения, в то время как его губы легчайшими прикосновениями следовали тем же самым путем, целуя глаза, щеки, трепещущие уголки губ, а затем коснулись пульса на шее, заставив его участиться от предвкушения.
Когда он поднял голову, лицо Мадди горело.
Сейчас самый подходящий момент оттолкнуть его.
Мадди не была девственницей, но почему-то чувствовала странную напряженность и неуверенность, словно у нее все было впервые.
Ее тело казалось чужим, реакции – странно обостренными. Она словно балансировала на краю бездонной пропасти. Это вызывало страх и одновременно возбуждало.
Мадди хотела оттолкнуть его, но вместо этого ее ладони мягко коснулись его груди, чувствуя, как сильные удары его сердца резонируют с ударами ее сердца.
Словно в ответ на это молчаливое приглашение, Андреа снова приблизился к ее губам. Поцелуй становился все более страстным, требующим ответа, и, наконец, ее губы раздвинулись и он получил то, что хотел.
Полная капитуляция. То, чего хотела и сама Мадди. Не существовало больше ничего правильного или неправильного, были отброшены все барьеры, рожденные напряжением, возникшим между ними с самого первого дня.
Ее соски напряглись, жар между бедер стал нестерпимым.
Его пальцы – медленно, пуговица за пуговицей, – расстегивали на ней рубашку. За ними по теплой обнаженной коже следовали его губы, приближаясь к мягкой округлости груди.
Мадди погладила его спутанные черные волосы и, почувствовав легкое покалывание щетины, закрыла глаза. И застонала от наслаждения, когда он подхватил ладонями ее груди и поднес к своим губам, втягивая в себя по очереди темные соски-бутончики.
Она чувствовала силу его возбуждения, и ей до боли хотелось ощутить эту силу внутри. Ее пальцы опустились ниже…
– Не сейчас, моя дорогая, – остановил он ее. – Сначала я хочу доставить тебе удовольствие.
Он расстегнул остальные пуговицы и долго смотрел на ее обнаженное тело.
Потом его пальцы начали медленно ласкать чувствительные места под ее коленями, посылая сладкую дрожь по всему телу.
Затем он позволил своим губам, дразня, пробежаться по внутренней стороне ее бедер, прежде чем достигнуть тенистой лощины между ними и легко провести там языком.
Мадди застонала и услышала:
– Да, красавица.
Его язык двигался – то мягкими толчками, то кругами, заставляя Мадди извиваться и стонать, стараясь удержать это томительное наслаждение у финального предела.
А потом она услышала свой голос, который с трудом узнала:
– О боже… пожалуйста… да, да… сейчас…
И когда ее измученное тело наконец вздрогнуло, достигнув желанных высот, она выкрикнула его имя…
* * *
– Я, наверное, немного тебя поцарапал. В следующий раз обязательно побреюсь.
Она погладила его подбородок:
– Это не имеет значения. Потому что следующий раз – это сейчас…
Она приподнялась на локте, опустила руку, и ее пальцы поиграли с завязкой на его трусах, намеренно дразня его, прежде чем начать спускать их вниз.
Подложив руки под голову, Андреа тихо рассмеялся.
И вдруг все изменилось. Он уже не был расслаблен в чувственном предвкушении. Он сел и наклонил голову, словно к чему-то прислушиваясь.
– Что такое? Что случилось? – удивилась Мадди и тоже села.
Он сделал ей знак замолчать, и тогда она тоже услышала. Отдаленный сигнал автомобильного клаксона и нарастающий шум мотора.
– Камилло. Я не ожидал его так рано. – Оттолкнувшись руками от матраса, Андреа вскочил на ноги и раздраженно откинул со лба волосы. – Оставайся здесь, – сказал он и ушел в другую комнату.
Андреа задернул за собой занавеску, но в светлом прямоугольнике дверного проема она все равно могла видеть, как он, надев брюки и свитер, вышел из дома под яркие лучи солнца, оставив Мадди в водовороте смешанных чувств.
"Я едва не совершила самую большую ошибку в своей жизни, – размышляла она. – Как, ну как я могла оказаться такой дурой?!"
Но, если уже быть честной, она прекрасно знала – как. По воле судьбы ей выпало оказаться объектом внимания опытного соблазнителя. Но граф Валери – прежде всего ее похититель, а не обаятельный любовник! И ей следовало насторожиться, когда он сказал, будто никогда не брал женщину силой. Ну конечно, для этого ему и не надо применять силу.
"Я, должно быть, самая легкая его добыча", – думала она с горечью. И как она теперь посмотрит в лицо Джереми, зная, что совершила предательство, проведя ночь с его врагом? И если бы не Камилло, она была бы сейчас в объятиях графа, послушно отзываясь на каждое его прикосновение, как скрипка в руках мастера.
Она услышала звуки голосов и выше натянула на себя одеяло.
Занавеска отодвинулась в сторону, в комнату вошел Андреа.
– Вот, – сказал он, поставив рядом с матрасом ее дорожную сумку. – Камилло привез.
Ее глаза расширились.
– Мои вещи? Это действительно мои вещи?
– Ну конечно! – Граф улыбнулся. – Там есть теплая вода, но я бы советовал поторопиться. Камилло говорит – надвигается гроза, а дорога и так достаточно опасна.
Она кивнула:
– Я быстро.
– А я пока все соберу. – Он наклонился и взял мешок, служивший им одеялом, оставив Мадди в одной наполовину застегнутой рубашке.
Торопливым жестом она запахнула ее на груди.
На его лице появилось изумление, тут же сменившись чем-то другим. Беспокойством? Тревогой? Несколько мгновений он пристально смотрел на нее, потом повернулся и вышел.
Мадди осторожно встала, чувствуя легкий озноб. Нога уже почти не болела.
В сумке оказалось далеко не все, что она привезла с собой. Комплект одежды, включая и нижнее белье, туалетные принадлежности, часы и даже разговорник – все это ей вернули. Но разумеется, ни бумажника, ни паспорта, ни магнитофона. Да и глупо было надеяться…
"В первую очередь нужно помнить о плохом", – думала она, застегнув молнию на черных брюках и натягивая через голову черную с белым майку.
Собрав всю смелость, она вышла из дома и направилась к машине – туда, где ее ожидали двое мужчин. Но похоже, они были куда больше озабочены тяжелыми грозовыми тучами, надвигающимися с запада, чем ее состоянием.
Камилло приветствовал ее легким кивком, взял у нее сумку и открыл дверцу машины.
Насчет дороги граф не преувеличивал. В некоторых местах она была лишь немногим шире, чем расстояние между колесами их джипа, с глубокими выбоинами и опасным уклоном в сторону, куда Мадди, с судорожно сцепленными на коленях руками, вообще старалась не смотреть. Особенно когда слышала звуки падающих из-под колес машины камней.
Ей ужасно хотелось закрыть глаза, но это могли счесть за признак слабости. И она уставилась прямо в затылок Андреа Валери… только затем, чтобы с ошеломляющей отчетливостью вспомнить упругую шелковистость этих волос под своими пальцами…
Минут через пять тряска уменьшилась, и с последним броском влево они наконец выехали на вполне приличную дорогу. Она открыла глаза и увидела серую змейку грунтовки, петляющей между холмами.
– Никогда больше, – криво улыбнувшись, сказал граф. – Мне следует принять меры, чтобы эту дорогу закрыли. Немедленно! Пусть все, кто захочет повидаться с Джакомо, добираются туда пешком.
– Как это мило, – съехидничала Мадди, – обладать такой властью.
Его улыбка исчезла.
– Особенно когда можно сделать что-то хорошее. Но вам, к сожалению, пришлось познакомиться с другой ее стороной, – добавил он и отвернулся.
"Ну вот, теперь будем считать очки", – кусая губы, подумала Мадди.
Она смотрела в окно, не замечая восхитительного вида, пытаясь восстановить защитные барьеры. Вернуть себе достоинство и самоуважение.
Краем глаза она увидела вспышку молнии, и в тот же миг по горам пронесся мощный раскат грома.
Первые капли дождя брызнули на стекло, через минуту превратившись в сплошной поток воды.
У Мадди каждый раз перехватывало дыхание, когда она видела, как молния, разветвляясь, ударяла в вершины гор, словно желая разорвать их на части. От грохота громовых раскатов, отраженных многократным эхом, закладывало уши. Казалось, и сами горы наконец уступили зловещей силе и, впав в смертельный коллапс, начинают разрушаться, сметая все на своем пути.
Мадди и не предполагала, как будет рада снова увидеть этот дом. Теперь "Каза Лупо" представлялся ей уже не тюрьмой, а маяком надежды.
Проехав через ворота, машина плавно остановилась возле главного входа, где с большим черным зонтом их уже ждал Эустацио.
Он тут же взял Мадди под свое "черное крыло" и, бомбардируя ее потоком итальянского вперемешку с английским, проводил в дом.
– Он рад, что с вами все в порядке, – сухо пояснил граф.
– О, – сказала Мадди, заставив себя улыбнуться. – Спасибо, Эустацио.
– А еще он сказал – Альфредо целует ваши руки, – добавил граф.
– Могу я узнать, кто такой Альфредо и зачем ему целовать мои руки? – удивилась она.
– Альфредо – отец Иоланды. Сейчас она уже дома. В глазах ее родителей вы просто героическая женщина! Вы спасли их дочь.
– Ну уж… – Мадди покраснела.
– Во всяком случае, давайте позволим им остаться с этой иллюзией. – Андреа посторонился, и подоспевшая Луиза взяла ее дорожную сумку. – Она проводит вас в вашу новую комнату.
– И где на этот раз? В подземелье? – Мадди вытянула вперед руки. – Наручники наденете?
– Интересная мысль. Мы можем обсудить этот вариант позже. В более подходящей обстановке, – сказал он с усмешкой.
– Единственное, что я собираюсь с вами обсуждать, граф Валери, так это время моего возвращения в Лондон, – процедила она сквозь зубы и, повернувшись, начала подниматься по лестнице.
Глава 10
Андреа вовсе не был неотразим. Вот о чем она должна помнить! Вот почему ей нужно выкинуть из головы губительно опасные воспоминания…
Она глубоко вздохнула, до боли стиснув пальцы. Да, сегодня утром она вела себя глупо – непростительно глупо. Но больше такое не повторится!
"С этой минуты, – сказала она себе, – пусть он прибережет эти его улыбочки вместе с двусмысленными намеками и глазами, обещающими неземное наслаждение, для кого-то другого. Все! Я больше не собираюсь об этом думать!"
Конечно, теперь ее не отправят в темницу. Скорее всего, запрячут в какую-нибудь самую дальнюю комнату с еще большим количеством замков и всяких предосторожностей. Но когда в середине галереи Луиза повернула в широкий коридор и направилась к единственной двойной двери в его конце, Мадди забеспокоилась.
Луиза вставила ключ в замок, открыла дверь и отступила в сторону.
Мадди остановилась, изумленно обводя взглядом небольшую, но очень изысканно обставленную гостиную – диван и два кресла, обитые зеленовато-голубой с золотом парчой, мраморный камин и еще несколько элегантных образцов мебели, включая письменный стол по крайней мере двухсотлетней давности. Стены обтянуты шелком, на длинном низком подоконнике – подушки.
Единственное окно оказалось настоящим и выходило в сад. Геометрической формы клумбы и посыпанные гравием дорожки заливал сияющий влажный свет, капельки росы, словно драгоценные камни, сверкали на камнях и листьях.
Мадди улыбнулась:
– Как красиво!
Луиза ответила на ее улыбку и показала на открытую дверь еще одной комнаты.
Это была спальня с широкой кроватью под балдахином из тяжелого синего шелка. Изголовье и столбики из золотистого дерева украшали резные фестоны в виде виноградных лоз. Два парных шкафа из того же дерева стояли по обеим сторонам еще одной двери, за которой мягко поблескивали позолоченные краны.
"Ванная, – блаженно подумала Мадди. – Теплая вода". Смыть остатки сухих листьев, пыли – всего, что могло попасть в ее волосы из старого матраса, а потом… потом лечь в постель и расслабиться…
Это было похоже на прекрасный сон. Слишком прекрасный, чтобы быть правдой.
Она посмотрела на Луизу, которая поставила возле кровати ее дорожную сумку.
– Для меня? – Мадди показала сначала на себя, потом на кровать. – Я буду спать здесь?
Кивнув, Луиза подошла к шкафу и открыла его. Мадди увидела: и остальная ее одежда, которую она привезла с собой, либо висела на плечиках, либо была сложена на полках. А в соседнем шкафу – все те же роскошные шелковые одеяния, которые ей придется носить здесь.
"Рядом, но не вместе, – подумала Мадди. – Как если бы они принадлежали двум совершенно разным людям…"
Одному из которых придется уйти, как только закончится ее вынужденное пребывание в "Каза Лупо". Она была уверена – это произойдет очень скоро, и тогда она снова вернется к своей прежней жизни.
Скорее всего, Андреа Валери надеется – она расскажет Сильвестрам, какие ей были предоставлены условия в его доме. Зачем же еще перемещать ее в эти роскошные апартаменты?
– Синьорина? – В голосе Луизы послышалась озабоченность.
Мадди заставила себя улыбнуться:
– Спасибо, Луиза. Мне больше ничего не нужно.
Девушка кивнула и, показав на висящий рядом с камином колокольчик, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Оставшись одна, Мадди сразу же отправилась в ванную, прихватив с собой одежду и косметичку.
Пока наполнялась ванна, она разделась, а потом с наслаждением погрузилась в теплую воду и… с резким выдохом села, откинув назад мокрые волосы. Всю ее кожу нестерпимо жгло. Тело было покрыто синяками и ссадинами. Далеко не идеальный образ для долгожданного воссоединения с Джереми.
Ей вдруг пришло в голову: она так пристально изучает свое тело, будто пытается отыскать на нем говорящие знаки или отпечатки пальцев. Знаки Каина, оставленные графом Валери, чтобы предать ее. Или напомнить, как она сама была близка к этому предательству.
"Хватит себя казнить!" – скомандовала Мадди и потянулась за шампунем.
Вымыв голову, она закручивала волосы в жгут, когда услышала какой-то звук.
Она повернула голову.
В дверях стоял Андреа. Лицо бледное, в глазах скрытое пламя.
– Какая красивая сирена, – мягко произнес он, делая шаг вперед.
О боже!
На мгновение ее будто парализовало.
– Не подходи ко мне! – воскликнула она, закрывая руками грудь, в то же время понимая, как это глупо выглядит. – Уходи!
Он остановился в изумлении.
– Бог ты мой… я только принес крем. – Он показал ей баночку с антисептиком. – Я думал, это может понадобиться.
Она сделала глубокий вдох.
– Тогда положи его куда-нибудь и… иди.
Он исполнил первую половину просьбы.
– К чему так нервничать? Твое тело вряд ли загадка для меня.
– Не нужно мне напоминать о… о моем позоре. Я вообще хотела бы это все забыть.
– А… – Какое-то мгновение он пристально разглядывал ее. – Я же запомнил другое… Но ты могла бы сказать "нет".
– Знаю. – Она сжала губы. – Но разве теперь это что-то может исправить?
– В данный момент вряд ли вообще что-то может, – сухо сказал он. – Итак, почему ты не остановила меня, когда была такая возможность?
– Потому что мне здорово досталось в этих чертовых джунглях! И ты этим воспользовался! Своим преимуществом.
– Ну, к чему это лицемерие? – мягко сказал он. – Если бы нам не помешали, наше преимущество было бы взаимным. И ты прекрасно об этом знаешь.
– Я была сама не своя, – слабо защищалась Мадди. – В отличие от тебя. Ты-то прекрасно знал, что делал.
Он пожал плечами:
– Я хотел заняться с тобой любовью. Это не секрет.
– Несколько часов воздержания уже не под силу? – сказала она, смерив его презрительным взглядом. – Когда… когда я смогу уехать отсюда?
– Сожалею, но решение по-прежнему находится не в моих руках. – Он снял с крючка и протянул ей белое махровое полотенце. – Вода, наверное, уже остыла. Не хочу, чтобы ты простудилась.
Вздохнув, он перекинул через штангу полотенце и вышел из ванной комнаты.
Мадди не стала заставлять себя упрашивать, вылезая из уже остывшей воды. Она вытерлась и завернулась в теплый махровый халат, доходивший до самых щиколоток. Ей пришлось два раза обернуть вокруг себя пояс, прежде чем завязать его надежным узлом.
Когда Мадди заворачивала рукава, к ней закралась тревожная мысль.
– Это… это твой халат? – спросила она, выходя из ванной комнаты.
Стоявший у окна Андреа повернулся:
– Прямо из стирки, так что не беспокойся.
– А эта ванная и другие комнаты… – неопределенный жест рукой, – тоже твои?
– Ну конечно, – сказал он, прислоняясь к косяку двери. – Если весь дом принадлежит мне, то может ли быть иначе?
– Я не это имела в виду.
– Тебя беспокоит, что придется жить в моих личных апартаментах?
– Не беспокоит, а возмущает!
– Мое чувство к тебе совершенно искренне, Маддалена. – Неожиданно он улыбнулся и тихо добавил: – Позволь мне прийти сюда во время сиесты, и я это докажу.
– Это единственное, о чем вы можете думать, граф? – спросила Мадди с вызовом, борясь со сладкой волной тепла, вдруг затопившей ее.
– Представляя тебя в своих объятиях, как я могу думать о чем-то еще? – Он помолчал. – Ну а кроме того, мне хотелось держать тебя поближе, чтобы оградить от каких-нибудь приключений в итальянских "джунглях".
– Или же ты нашел еще один способ наказать Сильвестров, – заметила Мадди. – По крайней мере, Джереми.
– Зачем? Я и так уже сделал все, что нужно.