- Моя мама и вся моя семья очень долго оберегали меня, - начала Хани. - Впервые я столкнулась с внешним миром только тогда, когда поступила в колледж. Я жила в студенческом городке. Дилана встретила, когда училась на втором курсе, и влюбилась в него. - Она устремила взгляд в окно, вызывая в памяти воспоминания о том времени. - Мы были молодыми и неопытными, совсем незрелыми. Он был единственным ребенком в семье. Приехал с юга. Мы полюбили друг друга и поженились. - Хани отвела глаза от окна и взглянула на Джерри. - Дилан был очень обаятельный и невероятно красивый: стройный голубоглазый шатен с неотразимой улыбкой. Девушки буквально падали к его ногам, а я чувствовала себя на седьмом небе, что он выбрал меня, и считала, что мне несказанно повезло. Дилан был всеобщим любимчиком, но еще больше он любил себя сам.
- И что же случилось?
Хани помолчала, провела пальцами по воротнику его рубашки, коснувшись крепкой загорелой шеи.
- Не знаю… Может, у нас все и получилось бы, если бы я не забеременела сразу после свадьбы - один раз забыла принять таблетку. Мы с Диланом хотели подождать с детьми, вначале закончить колледж. - Хани погладила курчавые завитки, выглядывавшие из выреза рубашки.
- Продолжай, Хани.
- Меня тошнило чуть ли не с самого первого дня. Ох как же мне было плохо! Месяц-полтора Дилан на самом деле старался мне помочь, быть рядом. Но он был так молод и хорош собой! К тому же вокруг крутилось так много хорошеньких девушек, готовых на все.
Джерри тихо выругался. Хани нервно крутила в руке верхнюю пуговицу его рубашки.
- Люк родился в октябре. Осень и зима в тот год выдались холодными, а мальчик был очень болезненным, и мы с ним больше месяца пролежали в больнице. Я тоже еще не до конца оправилась после родов. Вот тогда все и началось. Дилан считал, что ребенок связал его по рукам и ногам. Люк был ему не нужен.
Джерри снова чертыхнулся и погладил Хани по щеке. Она сглотнула ком в горле и продолжила:
- В конце концов я решила уйти от него. Это все равно случилось бы рано или поздно. У Дилана уже была подружка, а к Люку он был абсолютно равнодушен, просто не замечал.
- Вот дерьмо! - не сдержался Джерри, потом покаянно пробормотал: - Прости, Медок.
Однако Хани не обратила внимания, погруженная в переживания того времени.
- Когда мы только поженились, я любила Дилана и не обращала внимания на его недостатки, не понимала, что нежелание иметь детей уже о многом говорит. Он не хотел брать на себя никакой ответственности, не желал ничем жертвовать даже ради собственной семьи. Его дальнейшее поведение раскрыло мне глаза - я поняла, какой он на самом деле эгоист.
- Он живет в Спрингфилде?
- Слава богу, нет. После развода Дилан уехал к себе домой, в Джорджию. Поначалу звонил, присылал подарки Люку на день рождения, но постепенно это происходило все реже. А потом и вовсе угасло.
Джерри нахмурился, и Хани заметила, как в его глазах промелькнула горечь.
- Может, оно и к лучшему, что все у вас так вышло. Очень тяжело расти с отцом, который не замечает тебя, - сказал он. - Я знаю, потому что и сам пережил это.
Хани почувствовала боль Джерри как свою. Те же страдания могли выпасть и на долю ее сына, если бы она вовремя не ушла от Дилана.
- Мне так жаль, - сказала она и погладила его по щеке.
- Не переживай, Медок, все это уже в прошлом.
- Люк ничего этого не знает. Я просто объяснила ему, что мы с папой расстались, потому что не могли жить вместе.
- Но когда он подрастет, то захочет знать больше.
- Наверное. Но я не знаю, как смогу сказать ему, что его отец…
- Ш-ш-ш, милая, остановись. - Джерри приложил палец к ее губам. - Я услышал достаточно, чтобы получить ясное представление. Милая моя девочка, ты такая нежная и чувствительная, а я… грубый, знаю, но, надеюсь, не слишком. - Джерри заглянул ей в глаза. - Хани, ты нужна мне. Я люблю тебя. От тебя исходит столько тепла, в котором я так нуждаюсь.
Он медленно наклонился и осторожно притронулся губами к ее полураскрытым в ожидании губам, а потом прижался к ним в таком страстном и голодном порыве, что сердце Хани гулко застучало. А у него есть сила, которая так необходима ей. Джонатан был прав: под грубоватой внешностью скрывается доброе, нежное сердце. Это отзывчивый, понимающий и чуткий человек. Обняв Джерри за шею, Хани страстно ответила на поцелуй.
Джерри осторожно соскользнул с кресла, и они опустились на ковер. Из кухни доносился аромат жареного мяса, было так тепло и уютно. От него пахло, как в лесу в солнечный день, тело его излучало тепло и жар.
Время как будто исчезло, потеряло значение. Неторопливо лаская Хани, Джерри осторожно, но настойчиво пробуждал в ней желание. Каждое прикосновение было для нее как открытие, казалось, сердце вот-вот остановится от нежной ласки обжигающих рук и губ.
Так они ласкали, гладили друг друга, лежа прямо на ковре в гостиной, до тех пор пока Хани не задрожала от желания. Непослушными пальцами она начала расстегивать пуговицы его рубашки, спеша добраться до обнаженного тела. В его движениях, когда он раздевал ее, тоже сквозило нетерпение, а руки немного подрагивали.
Потом он ласкал ее грудь, целовал затвердевшие соски, пока Хани не застонала в сладостной истоме. Она больше не могла оставаться безучастной и, изогнувшись всем телом, прижалась к его твердой груди. С наслаждением ее руки очерчивали совершенные формы мужского бронзового тела. Происходящее казалось таким естественным и правильным.
В порыве нежности и доверия Хани прильнула к Джерри, вновь предлагая губы для поцелуя. В конце концов руки его сняли с нее последний клочок одежды, а его ласки и поцелуи - остатки робости и стыдливости. Каждой клеточкой чувствуя мускулистое возбужденное тело Джерри, Хани окутала его покрывалом своих медовых волос. Она познала мощь бронзовой груди и тот удивительный восторг, когда от прикосновения к ее соскам жестких вьющихся волосков перед глазами вспыхивают и рассыпаются хрустальные искры. Она гладила и познавала его тело: твердый, упругий живот, жаркую пульсирующую плоть, длинные мускулистые ноги. Неторопливо и настойчиво Джерри изучал ее чувствительные места, стараясь доставить ей максимум наслаждения, и вскоре стоны блаженства унесли последние следы сдержанности. Впервые в своей жизни Хани встретила мужчину, который стремился доставить в первую очередь удовольствие ей, а не себе. Поймав взгляд Джерри, она спросила:
- Ну что, ты все еще хочешь называть меня чопорной и холодной?
Он прижался влажным поцелуем к ее ладони.
- Ни за что на свете, мой сладкий Медок. Впрочем, я с самого начала знал, что под всей этой сдержанностью скрывается горячая штучка. - Он улыбнулся. - А я? По-прежнему слишком груб и самонадеян?
- Ты и сам знаешь ответ. - Хани принялась целовать его шею, губами прокладывая дорожку к уху, потом обвила руками и закрыла глаза.
Джерри приподнялся на локте и прошептал:
- Мы так подходим друг другу, ты и я. Ты очень нужна мне, Хани.
Она не смогла ответить, утонув в серебристом сиянии его глаз. Пылая, словно в огне, она повернула к нему свое счастливое лицо, в котором, как в открытой книге, читался желанный ответ. Переполненная страстью пополам с нежностью, Хани предложила и отдала себя в эти уже бесконечно дорогие руки, доверчиво раскрывая свои тайные глубины. Каждой клеточкой разгоряченного тела она откликалась на ритмичные движения, пробуждающие безмерный восторг. Одновременно прозвучавший стон завершил полное единение, осветив близость более возвышенную, чем физическая.
Джерри бесшумно опустился на ковер рядом с Хани, не выпуская ее трепещущего тела из своих объятий. Она лежала, не открывая глаз, и слушала, как выравнивается его дыхание. Уставшая, но безмерно счастливая, она тихо лежала, прижимаясь к сильному мужскому телу и чувствуя, что ее желание еще не остыло.
Джерри слегка пошевелился и перевернулся на бок, не размыкая объятий.
- Я никогда не отпущу тебя, Медок.
- А я никуда и не собираюсь, - промурлыкала Хани, погладила его подбородок, пробежалась пальцами вверх по щеке и запустила руку в волосы.
Вид у Джерри был довольно серьезный, словно он обдумывал какую-то важную проблему. А вот ей совсем не хотелось ни о чем думать, только лежать рядом и просто смотреть на него. На этого восхитительного, чувственного, единственного мужчину. Ее мужчину.
Джерри нежно погладил ее бедро, затем рука его скользнула к талии.
- Мне слишком мало тебя, Медок, - хрипло пробормотал он. - Всегда будет мало.
- И мне, но…
- Никаких "но". Позволь мне просто полежать вот так, обнимая тебя. - Джерри осторожно провел по ее распухшим от поцелуев губам.
Хани не знала, сколько времени они вот так пролежали, когда она наконец пошевелилась и сказала:
- Помнится, кто-то обещал мне горячий кофе?
Джерри рассмеялся и выпустил ее из объятий. Собрав свою одежду, он легонько шлепнул ее по соблазнительной попке и ушел одеваться в ванную, чтобы не смущать ее. Хани торопливо оделась и прошла на кухню. В шкафу нашла кофе и джезву, налила в нее воды и поставила на плиту. И только тогда до нее постепенно начало доходить, насколько изменились ее отношения с Джерри Вестом. Четверть часа назад все казалось совершенно правильным и естественным: этот дом, объятия Джерри, но едва Хани осталась одна, как тысячи вопросов замелькали в ее голове.
Джерри появился в дверном проеме, заполнив его широкими плечами. Его теплый ласковый взгляд лишь усилил волнение Хани. Вопросов стало еще больше. Влажные после душа волосы Джерри блестели, свежая рубашка была расстегнута. Вид его обнаженной мускулистой груди снова заворожил Хани. Его серые глаза сияли восторгом и нескрываемой радостью, и это она была тому причиной. Ей захотелось броситься к нему, с силой стиснуть в объятиях, но годами воспитываемая сдержанность и робость удержали ее. Джерри пересек кухню и обнял ее. Хани погладила его по щеке.
- Похоже, меня ударило молнией, - сказала она.
- Знаю, что ты имеешь в виду, Медок, но если ты будешь честной, то признаешь, что взаимное притяжение возникло между нами с самой первой встречи. Даже несмотря на то, что ты прострелила мне ногу.
- Я - что?! - возмутилась Хани.
Джерри расхохотался.
- Не могу удержаться, чтобы не подразнить тебя, Медок. Обожаю смотреть, как сверкают твои глаза, когда ты злишься. Ну как у нас тут насчет ланча?
- Кофе и бутерброды с сыром?
- Замечательно.
- Садись. Кофе уже готов, а бутерброды сейчас сделаю. - Она достала и нарезала хлеб и сыр, положила бутерброды на блюдо, налила горячий кофе в чашки и, поставив одну перед ним, спросила. - Хочешь еще чего-нибудь?
- Да, Медок.
Хани немедленно покраснела, ибо тон его голоса недвусмысленно давал понять, что он имеет в виду.
Джерри засмеялся и погладил ее по руке.
- Как легко заставить тебя покраснеть.
- Знаю, но ничего не могу с собой поделать. Это происходит помимо моей воли.
- А мне нравится. Всегда можно догадаться, о чем ты думаешь.
- Что ж, - вздохнула она, - придется с этим смириться.
Раздался звонок мобильного Джерри. По разговору Хани поняла, что это был Рей, но когда Джерри сказал: "Хорошо, Рей, я передам миссис Бартон, думаю она не будет возражать", - заволновалась.
- Что случилось? - спросила она, когда Джерри закончил разговор. - Что ты должен мне передать?
Серебристые глаза Джерри как-то странно блеснули.
- Рей сказал, что их с Люком пригласил сегодня в гости с ночевкой их приятель Колин, но у Люка в телефоне села батарейка и он не может тебе позвонить, поэтому просит передать тебе, чтобы ты не волновалась. Родители Колина разводят американских кокер-спаниелей, и мальчики горят желанием на них посмотреть. Ты, надеюсь, не против?
- Нет, - прошелестела она почему-то охрипшим голосом, потом прочистила горло и повторила: - Конечно нет.
Джерри лучезарно улыбнулся и накрыл ее руку своей ладонью.
- Вот и чудесно. Значит, Медок, сегодняшняя ночь наша.
9
Отчего-то от этих слов Джерри у Хани пересохло во рту, а дыхание участилось. Сердце стучало громко, как барабан на параде. Мысль о том, что они с Джерри вместе проведут ночь, вызвала трепет предвкушения во всем теле. Не зная, что сказать, куда деть глаза и руки, она торопливо вскочила.
- Я приведу в порядок кухню.
- Не надо, Медок, не суетись, - улыбнулся Джерри.
- Но надо помыть посуду. Это не займет много времени, - возразила она.
- А как насчет моей жизни. Ее ты не хочешь привести в порядок? - ошарашил он ее вопросом и, не дожидаясь ответа, направился из кухни. - Пойду разожгу камин, а ты тут особенно не усердствуй.
- Хорошо.
Вопрос Джерри так взволновал Хани, что, моя посуду, она разбила кружку, забрызгала весь свитер - фартука у Джерри не было, - уронила поднос и в довершение всего ударилась пальцем ноги о ножку стола.
- Что такое, милая? Почему ты так нервничаешь? - спросил вошедший в кухню Джерри. Он подошел к ней сзади и обнял. - Это из-за предстоящей ночи? - Помолчав, он добавил: - Ты не хочешь остаться?
Хани повернулась в его объятиях и спрятала лицо у него на груди, вдыхая приятный мужской аромат, ставший уже таким знакомым и дорогим.
- Нет, что ты, конечно хочу.
Он приподнял ее голову за подбородок, заставляя посмотреть на себя.
- Тогда откуда это волнение? Ты же знаешь, что я никогда не обижу тебя.
Она приподнялась на цыпочки и прижалась быстрым поцелуем к его губам.
- Ну что ты, дело совсем не в этом.
- Тогда в чем? - недоуменно нахмурился он.
Хани отвела глаза.
- Я и сама не знаю, почему нервничаю. Просто, наверное, я еще не успела осознать наши новые отношения. Мне нужно время, чтобы привыкнуть.
- У тебя будет столько времени, сколько захочешь, - пообещал он. - Я не стану тебя торопить, Медок. А сейчас идем в гостиную. Я развел в камине огонь, там теперь тепло и уютно. Сейчас поставим какой-нибудь диск с музыкой.
Обнявшись, они пошли в гостиную, где в камине весело потрескивал огонь, трещали дрова и оранжевые языки пламени, поднимаясь вверх, исчезали в трубе. Прямо на полу перед камином было расстелено теплое одеяло, рядом стоял поднос с бутылкой белого вина и двумя бокалами.
Усадив Хани на одеяло, Джерри прошел к шкафу, где стоял музыкальный центр, вставил диск, и через пару секунд по комнате поплыла медленная нежная мелодия.
- Нравится? - спросил Джерри, поворачиваясь к ней.
- Очень. - Хани не была уверена, относится ли ее ответ к музыке или к мужчине, стоявшему перед ней. Она вдруг остро осознала, что уже успела соскучиться по нему, по его ласкам. Воспоминания об их близости ожили, и Хани вся затрепетала.
Джерри опустился на одеяло рядом с ней и притянул ее к себе. Хани прильнула к нему и заглянула в потемневшие глаза.
- Люблю покой и тишину, вот как сейчас, - признался Джерри. - Мне нравится треск огня в камине, особенно зимой, когда снаружи холодно и падает снег. Он осторожно вытянул раненую ногу, а правую руку положил ей на колено и провел ладонью по внутренней поверхности бедра. Даже сквозь плотную джинсовую ткань она чувствовала нежность и тепло прикосновения, вызывающего ответный отклик в ее теле.
Джерри слегка наклонился и, взяв бутылку, налил вино в бокалы. Один бокал протянул ей.
- Ну что, давай выпьем за нас с тобой, Медок.
- Давай, - улыбнулась Хани.
Они чокнулись. Хани медленно поднесла бокал к губам и сделала несколько неторопливых глотков под пристальным взглядом серебристых глаз. Ей было жарко, но не от огня, а от близости этого мужчины, от его силы, которая завораживала ее.
Некоторое время они вместе молча любовались пляшущими языками пламени, потом взгляд его снова обратился на нее, и каждый нерв в ней, каждая клеточка затрепетала, наполняя ее изголодавшуюся по любви и нежности душу животворным теплом. Под восхищенным взглядом Джерри ее дыхание участилось, сделалось неровным. Она вновь поднесла бокам к губам, но Джерри забрал его у нее из рук и поставил на поднос. Кровь застучала у нее в висках.
Джерри раскрыл объятия, и мгновение спустя Хани растворилась в них. И это было так же хорошо и естественно, как солнце, ветер и облака за окном. С восторгом она вернула поцелуй, словно разделяя с ним то волшебство, которое возникло между ними.
Оторвавшись от ее губ, Джерри улыбнулся и тихо проговорил:
- Прощайте, перец и пиво.
Хани понадобилось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанного. Она заморгала и в замешательстве уставилась на Джерри.
- Ты… ты хочешь сказать…
- Именно, Медок. - Он вздохнул. - Мы, конечно, очень разные, но то, что происходит между нами, гораздо важнее. - Голос его звучал так серьезно, что у Хани дрогнуло сердце.
- Джерри, я не знаю…
- Что такое, милая? Ты не согласна, что мы должны быть вместе?
Она на мгновение задумалась, потом ответила:
- Нам хорошо вместе, да, и у нас есть эта ночь, но я пока не стала бы загадывать так далеко. Ведь у нас есть еще Рей и Люк, и нам следует подумать о них.
- Разумеется, мы обо всем как следует подумаем, но я не согласен, что у нас только эта ночь, Медок. У нас с тобой гораздо больше.
- Но мы почти совсем ничего не знаем друг о друге, - слабо запротестовала Хани.
- Я бы этого не сказал, - не согласился Джерри, нежно перебирая ее локоны. - Мы уже поведали друг другу кое-что о своем прошлом и настоящем, а будущее у нас будет общим. И еще много-много таких вечеров, чтобы узнавать друг друга.
Они помолчали немного, погруженные в свои мысли. Через некоторое время Хани услышала тихий смешок Джерри.
- Что такое? - спросила она. - Чему ты смеешься?
- Все-таки я чувствую, Медок, что пиву приходит конец, а с куревом я уже покончил. Когда в твою жизнь входит женщина, ты уже больше не можешь управлять ситуацией. Но должен признать, что взамен я получу нечто гораздо большее.
- Я не хочу и не собираюсь никоим образом контролировать твою жизнь, Джерри.
- Рассказывай. А как же тогда быть с этим? - Он притянул ее к себе для долгого поцелуя, который опалил Хани жаром гораздо горячее того, что горел в камине. - Ну так что будем делать? - спросил он, оторвавшись от ее губ. - Я же сказал, что не намерен больше тебя отпускать. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, стала частью моей жизни. Ты и Люк. - Его голос стал хрипловатым и глубоким, проникающим прямо в душу. - Мы созданы друг для друга, Медок, мы так прекрасно дополняем друг друга. И как родители нашим детям, и как любовники.
Слова Джерри взволновали Хани, и в ней поднялось отчаянное желание прямо сейчас и без колебаний принять решение. Родители… любовники… Это звучит так заманчиво.
- Давай на время отложим этот вопрос, - предложил Джерри. - Просто посидим тихо, полюбуемся огнем, насладимся теплом друг друга.