- Ее зовут Эмма Роби. Она - невеста по переписке из Канзаса. Приехала сюда, чтобы встретиться со своим дружком, но он решил, что она для него малость старовата, и бросил одну на станции, - сказала Эдди. При этих словах Эмма закусила губу, и Эдди вдруг стало стыдно. Проявлять жестокость по отношению к гостье не было никакой необходимости. - На мой взгляд, для нее даже лучше, что все так закончилось, - добавила она с некоторым смущением.
- Значит, вы вернетесь домой? - спросил Нед.
- Она не может вернуться. Брат ее и на порог не пустит.
- У вас язык вообще есть? Или вы только драться умеете? - глядя на Эмму, осведомился Нед.
У Эммы едва заметно приподнялись уголки губ, а глаза цвета незабудок чуть расширились. Казалось, она уже немного успокоилась; тем более Эдди, желая ее ободрить, утвердительно кивнула - дескать, разговаривать с этим парнем можно.
- Я думала пожить здесь несколько дней. С разрешения вашей сестры Эдди, разумеется, - пробормотала женщина.
- Чьей сестры? - переспросил Нед.
- Твоей, чьей же еще? - сказала Уэлкам. Громкое шипение поджаривавшегося на свином сале теста, которое вылила на сковородку Уэлкам, не могло заглушить ее утробного хихиканья. В другой сковородке, поменьше, она растопила и довела до коричневого цвета сахар, после чего добавила в него немного воды.
"С чего это Уэлкам взбрело на ум готовить сироп?" - подумала Эдди. Обычно перед ней и девицами - да и перед Недом тоже - негритянка ставила на стол жестянку с черной патокой, и дело с концом. В следующую минуту, впрочем, Эдди поняла, что Уэлкам просто-напросто захотелось похвастать перед Эммой своими талантами. Скорее всего, она и впрямь когда-то работала кухаркой в благородном семействе, хотя Эдди не стала бы со всей ответственностью этого утверждать, она привыкла не задавать людям лишних вопросов. Одно не оставляло сомнений: Уэлкам считала Эмму куда более благородной особой по сравнению со всеми остальными обитателями "Чили-Квин", в том числе с собственной хозяйкой, и старалась исключительно ради гостьи. Придя к этому выводу, Эдди обиделась.
- Только не надо доставать салфетки, - сказала она.
Уэлкам ничего не ответила. Сняв с огня сковородку, она переложила горячие оладьи на тарелку, полила их сиропом, после чего поставила тарелку перед Эммой.
- Я думала, эта тарелка предназначается Неду, - недовольно заметила Эдди.
- Леди обслуживаются в первую очередь, - бросила Уэлкам.
- В таком случае эту порцию я забираю себе. - Тем самым Эдди хотела дать Уэлкам понять, что коль скоро "Чили-Квин" принадлежит ей, то главная здесь - она. Правда, Эдди не была уверена, что ей это удалось.
Эмма улыбнулась и передвинула тарелку Эдди. Запах горячей жирной пищи показался Эдди отвратительным, и ее едва не стошнило. Кроме того, она понимала, что выглядит глупо: ведь она только что отказалась от завтрака.
- Нет уж, возьмите это себе, - сказала она и пододвинула тарелку поближе к Эмме. Некоторое время тарелка стояла между женщинами, пока Нед, отложив в сторону холодный компресс, не придвинул ее себе и не начал есть.
Уэлкам принесла вторую порцию оладий и поставила перед Эммой. Потом она принесла и поставила на стол кофейник. Заметив, что Нед уже очистил свою тарелку, она положила ему еще с полдюжины оладий. Пока Нед и Эмма ели, Уэлкам, опершись о стену спиной, наблюдала за Эммой, которая клала в рот крохотные кусочки пищи и деликатно ее пережевывала. Покончив с едой, она, оставив вилку и нож в центре тарелки, отодвинула ее от себя.
- А когда у вас завтракают другие пансионеры? - спросила Эмма у Уэлкам, которая подошла, чтобы убрать со стола посуду.
Та пожала плечами:
- Кто когда. Вообще-то они дрыхнут до полудня. И после полудня тоже. Короче говоря, они спят почти все время - когда не работают.
- Вы к ним снисходительны. Если бы пансион держала я, то положила бы за правило, чтобы мои постояльцы садились за стол в соответствии с определенным расписанием.
Нед расхохотался и взглянул на Эдди.
- Я, конечно, знал, что у тебя есть пансионерки, но впервые слышу, что "Чили-Квин" - это пансион.
Эдди со значением посмотрела на Неда и одними губами, беззвучно, произнесла: "Молчи".
Эмма смутилась:
- Конечно, это пансион. Ведь "Чили-Квин" берет пансионеров. Как иначе вы могли бы его назвать?
- Борделем, - с ухмылкой сказал Нед.
- Что? - Не столько испуганная, сколько озадаченная, Эмма посмотрела сначала на Эдди, потом перевела взгляд на Неда.
Эдди продолжала подавать Неду тайные знаки, но он явно не обращал на них никакого внимания.
- Вам, моя красавица, пора бы уже понять, в какого рода заведение вы попали, - сказал он Эмме, отодвигая от себя тарелку.
- Нед! - вскричала Эдди, но Нед снова ее проигнорировал. Очень может быть, ему хотелось отплатить ей за полученную ни за что ни про что шишку.
- Вы, мэм, провели сегодня ночь в самом настоящем борделе, - задушевно поведал он Эмме. - А сидящая перед вами Эдди - хозяйка всех здешних шлю… - Он сделал паузу, заметив наконец устремленный на него горящий взгляд Эдди, но тем не менее закончил фразу, несколько изменив финал: - Другими словами, она из тех женщин, которых называют "мадам".
Эмма даже бровью не повела. Правда, кровь мгновенно отхлынула от ее щек, и она так побледнела, что Эдди уже стала задаваться вопросом, не грохнется ли она сию же минуту в обморок. Без сомнения, то обстоятельство, что ее бросили на произвол судьбы на вокзале, угнетало эту женщину куда меньше, нежели мысль о позоре, которым она себя покрыла, проведя ночь под кровом публичного дома Налгитаса. Эдди укоризненно посмотрела на Неда, но тот, казалось, был вполне доволен собой. Углядев на столе каплю пролитого Уэлкам сиропа, он снял ее с клеенки пальцем, который потом не без удовольствия облизал. Эмма некоторое время гипнотизировала взглядом Неда, потом медленно повернулась к Эдди, но та отвела глаза в сторону. Тогда Эмма посмотрела на Уэлкам. Негритянка скрестила на груди руки и добродушно ухмыльнулась.
- Похоже, это известие напугало вас до полусмерти, - сказала она, подмигивая.
Эмма тяжело вздохнула.
- Да, не скрою, я в ужасе, - признала она. - Что теперь подумают обо мне люди?
- А что, интересно знать, они о вас подумают, если узнают, что вы поехали в другой город, чтобы вступить в брак с мужчиной, которого никогда не видели? - с вызовом спросила у нее Эдди.
У Эммы задрожали губы.
- Вы должны были мне сказать, какого рода у вас пансион.
- Стало быть, вы полагаете, что в поезде я должна была встать с места и заявить во всеуслышание, кто я такая и чем занимаюсь? Но это вы ко мне подсели, помните? Кроме того, я вас в "Чили-Квин" не приглашала. Вы, если разобраться, сами ко мне напросились. А я приняла вас, накормила и уложила спать. Кстати сказать, вы мылись в моей ванне. Но, конечно же, этого не заметили. Вы так себя жалели и до такой степени были заняты собой и собственными переживаниями, что даже забыли сказать мне спасибо. - В данную минуту Эдди тоже было очень себя жаль. Стянув пальцами расходившиеся у нее на груди кружева пеньюара, она наклонилась к Эмме поближе, чтобы высказать ей все, что она о ней думала.
Но Эмма заговорила раньше:
- Это правда. Я вела себя невежливо. Но я могу поблагодарить вас сейчас. Спасибо вам за все, что вы для меня сделали. Если в том, что произошло, и есть чья-то вина, то лишь моя собственная.
- Ох, - только и сказала Эдди, которую признание Эммы до некоторой степени обезоружило.
- Прошу также меня извинить, что я купалась в вашей ванне. Я об этом не знала. Но, между прочим, я с самого начала хотела заплатить вам за комнату и стол, и, поверьте, мои намерения не изменились.
- Да бросьте. Я, право, даже не знаю, сколько с вас взять.
- Ну и дела. Что-то я не припомню, чтобы ты, Эдди, прежде отказывалась от платы, - сказал Нед.
- Правда? Но с тебя-то я денег не беру, - бросила Эдди, а потом, сделав паузу, добавила: - Кроме того, я не беру денег с женщин. И уж конечно, не требую платы за еду.
- Я обязательно подыщу себе комнату, - твердо сказала Эмма.
- Что-то я не припомню в Налгитасе никого, кто согласился бы пустить к себе жиличку вроде вас, - сказала Уэлкам. - Если кто и сдаст вам комнату, так только какая-нибудь дурная женщина.
Эмма зябко повела плечами:
- В таком случае я арендую какую-нибудь лавочку и буду там жить. Я, знаете ли, подумываю об открытии шляпной мастерской. Мисс Френч утверждает, что в Налгитасе нет ни шляпных мастерских, ни магазинов.
- Чего-чего? - переспросила Уэлкам.
- Я говорю о мастерской по изготовлению шляп. Мне кажется, у меня неплохо получается шить шляпки, - застенчиво опустив глаза, пролепетала Эмма.
Уэлкам фыркнула и отошла к плите, чтобы подбросить в очаг дров.
- Ежели вы сошьете шляпку вроде той, в какой изволили прийти к нам, никто в Налгитасе ее у вас не купит. Даже шлюхи мисс Эдди не станут носить такие. Верно я говорю, мисс Эдди?
Теперь жестокие слова в адрес Эммы прозвучали из уст Уэлкам. С другой стороны, должен же кто-то был отговорить Эмму от ее смехотворного намерения создать в Налгитасе шляпную мастерскую.
- Не суй нос не в свои дела, - наставительно сказала Эдди, но Уэлкам лишь рассмеялась и спросила, не изжарить ли ей яичницу.
Эдди ничего не ответила и посмотрела на Эмму, раздумывая, как быть с ней дальше. Вопрос этот был далеко не праздным, поскольку Эдди знала только одно место, куда можно пристроить одинокую женщину, - бордель. В неярком утреннем свете Эмма выглядела не так уж плохо. По мнению Эдди, даже лучше, чем она сама в это утро. Эдди не могла отделаться от ощущения, будто Эмма неожиданно помолодела. Кроме того, тело у нее было крепкое и сильное, хотя, по мнению Эдди, назвать ее плоть пышной было бы трудно. Впрочем, Эдди сильно сомневалась, что перспектива стать шлюхой может прельстить Эмму. Предложи она такое, Эмма наверняка посчитала бы это оскорблением, пусть даже в Налгитасе проститутки зарабатывали больше, чем кто бы то ни было, и, уж конечно, гораздо больше модисток. Пока Эдди рассматривала Эмму, та неожиданно подняла голову и улыбнулась, а через минуту начала хихикать.
- Что это с вами? - подозрительно прищурившись, спросила Эдди.
- Я просто попыталась себе представить, как отреагировал бы на все это Джон. Что, интересно знать, он сказал бы, если бы узнал, что первую ночь в Налгитасе я провела в этом, как его?..
- В борделе, - подсказал Нед.
- Вот именно.
- А кто такой Джон? - поинтересовался Нед.
- Мой брат. У него ферма в Канзасе. Это из-за него я не могу вернуться домой. Спросите у нее, она знает. - Эмма кивком головы указала на Эдди.
- Это правда, - подтвердила Эдди, но развивать эту тему не стала. Откинувшись на спинку стула, она потерла кулаками припухшие глаза. Выспаться ей так и не удалось, и, если бы не собравшаяся на кухне компания, она, вероятно, заснула бы сейчас прямо за столом.
- Скажите, мисс Френч, что мне делать?
"Ну почему и эту проблему должна решать я?" - с досадой подумала Эдди, поднимая на Эмму глаза. Сказала она, однако, другое:
- Мы обсудим это. Но сначала я немного посплю, ладно?
Нед зевнул, потом поднялся со стула и потянулся.
- Я тоже иду спать. - Он уже направился в комнату Эдди, но Уэлкам замахала на него руками, а когда он остановился, спросила у хозяйки: - И где же, мисс Эдди, будет спать твой братец? В сарае?
Эдди с недоумением посмотрела на Уэлкам, но потом, сообразив, что к чему, кивнула:
- Ясное дело. - Повернувшись к Эмме, она добавила: - Мой брат всегда ночует в сарае на заднем дворе. Он влез в окно моей спальни, поскольку главный вход был заперт.
- Перестань, Эдди. Она знает, кто ты. И кто я такой, она тоже знает, так что… - запротестовал было Нед.
Эдди встала из-за стола и с такой силой стянула на своем пеньюаре поясок, что стала походить на пуховую перину, свернутую в рулон и перетянутую посередине чемоданным ремнем.
- В сарай, - упрямо повторила она.
Ей хотелось одного - спать, и ей было все равно, рассердился на нее Нед или нет. Но Нед не рассердился. Он вообще крайне редко приходил в дурное расположение духа. Ухмыльнувшись и отвесив Эдди дурашливый поклон, он повернулся к Эмме, с многозначительным видом дотронулся рукой до вздувшейся у него на голове шишки и произнес:
- Честь имею, мэм. Желаю всем хорошенько выспаться. И вам, и моей сестре - я хочу сказать, моей старшей сестре. - С этими словами он повернулся на каблуках и вышел из кухни, на мгновение задержавшись в дверях и бросив через плечо: - Ах, если бы вы только знали, насколько она меня старше!
Эдди вернулась в комнату мисс Фрэнки и крепко уснула. Когда она встала, время уже было обеденное, и она спустилась на кухню, где застала колдовавшую у плиты Уэлкам.
- Девицы пообедали и уехали в город. Эта на заднем дворе - снимает с веревки стираное белье. Пришел человек и принес со станции твой сундук. Когда я его распаковала, она взяла твои вещи, прихватила заодно простыни из твоей спальни и отправилась их стирать. Может, она решила у нас остаться? Тогда понятно, почему она так старается. Отрабатывает, так сказать, стол и кров.
- Значит, она стирала? То есть исполняла твою работу? - уточнила Эдди.
Ехидный вопрос Эдди не произвел на Уэлкам никакого впечатления.
- От тебя несет какой-то дрянью. Я поставила греться воду. Ванна - там. - Уэлкам кивнула в сторону хозяйской спальни, где теперь обосновалась Эмма.
На Эдди наросло столько грязи, что у нее на коже вполне можно было высаживать рассаду. Когда вода согрелась, она прошла в спальню, скинула с себя пеньюар, залезла в ванну и терла себя мочалкой до тех пор, пока на поверхности воды не образовался толстый слой грязной пены, напоминавшей по консистенции и цвету речной ил. Вытершись досуха полотенцем, Эдди надела чистое белье и платье и сказала Уэлкам, что отправляется в город и будет к ужину.
Когда она вернулась, Нед и Эмма сидели за кухонным столом и, дожидаясь ее, попивали кофе.
- Я им сказала, что не стану накрывать на стол, пока ты не придешь, - сообщила Уэлкам.
Эдди, для которой подобное уважительное отношение со стороны служанки было внове, в первый момент даже усомнилась, уж не ослышалась ли она.
- Ну вот я и пришла, - она грациозно помахала рукой и уселась во главе стола.
- Мисс Френч… - начала было Эмма, но Эдди ее остановила:
- Эдди… Называй меня Эдди. А я буду звать тебя Эмма. А этого парня мы обе будем называть Недом.
Нед ласково улыбнулся ей, и Эдди почувствовала, как по всему ее телу разлилось приятное тепло.
- Мы тут рассуждали о том, куда ей податься, - сказал Нед. - Она рассказала мне о своем брате и почему не может вернуться домой. Даже поведала мне о семейном достоянии, на часть которого имеет права. Похоже, правда, стребовать с братца свою долю ей не удастся. Кроме того, в Налгитасе нет школ, так что стать учительницей она не сможет, а кухарка у тебя уже есть. Черт возьми, я даже не знаю, что ей сказать. Сам-то я не знал настоящей работы с тех пор, как уехал из Айовы. - Тут он повернулся к Эмме. - А произошло это двадцать один год назад - еще во время войны. Вот папаша мой - тот другое дело, тот всегда был охоч до работы и вкалывал как дьявол. И колотил меня каждый день за всякую малость. - Нед посмотрел на Эдди и подмигнул. - Ох, чуть не забыл: "наш папаша". Ведь так надо говорить - я правильно понимаю?
- Правильно, - сказала Эдди.
- Значит, все это время ты промышлял разбоем? - спросила Эмма, глядя на Неда широко раскрытыми от страха и любопытства глазами.
- Правильнее было бы сказать, что постоянной работы я не имел и перебивался случайными заработками, - сказал он и с гордостью в голосе добавил: - Да я особенно ее и не добивался - постоянной работы-то. Уж слишком бурная у меня была жизнь.
Эдди попыталась предостеречь его от излишней болтовни взглядом, но Нед сказал:
- К чему теперь скрытничать, Эдди? Ты же сама рассказала ей, что я не в ладах с законом. - И, повернувшись к Эмме, он попытался объяснить ей сложившуюся в Налгитасе ситуацию: - В этом городе вообще мало кто придерживается законов. У меня такое ощущение, что половина здешних жителей находится в розыске и за их головы назначена награда. Есть только двое, которые искренне считают себя безгрешными, - кузнец и его жена. - Тут Нед не удержался и опять подмигнул Эдди.
- Учти, Эмма может заработать двести долларов, сдав тебя маршалу Соединенных Штатов, - предупредила его Эдди.
- Она этого не сделает. - Нед одарил Эмму заговорщицкой улыбкой, и она неуверенно улыбнулась ему в ответ. Эдди почувствовала укол ревности. - Кроме того, всякий, кто меня выдаст, долго на этом свете не задержится и даже денежки не успеет потратить, - добавил он.
Хотя он продолжал ухмыляться, Эдди знала, что это не пустая угроза. Эмма смотрела на Неда как зачарованная; потом отвела глаза и обменялась взглядами с Уэлкам, которая подошла к столу и стала расставлять на нем тарелки с едой.
Эдди подозрительно посмотрела на картофель и некое подобие мяса, лежавшие у нее на тарелке. По мнению Эдди, какое это мясо и где Уэлкам им разжилась, было лучше всего не знать. Когда Уэлкам только еще начинала работать в "Чили-Квин", одна из девиц как-то спросила у нее, что она приготовила на ужин. "Свиное рыло с горошком "черные глазки"", - ответила ей негритянка и засмеялась своим утробным смехом.
- Вам, леди, надо все-таки подумать, как вернуть свои денежки, - сказала Уэлкам, обращаясь к Эмме.
- Ты знай работай и не слушай того, что для твоих ушей не предназначено, - с раздражением сказала ей Эдди.
- Коли так, уходите все с моей кухни. Или, быть может, мне ради вашего удобства уши куриным жиром залепить? Кроме того, не имеет никакого значения, что я здесь слышу. Важно другое: болтаю я об этом или нет.
Замечание Уэлкам было вполне справедливо, и Эдди не могла этого не признать. Негритянка и впрямь была не из болтливых. С другой стороны, с кем ей было сплетничать? Насколько Эдди знала, подруг себе в Налгитасе она так и не завела. Кроме того, Эдди ей доверяла и даже любила ее, хотя и старалась этого не показывать.
Налив из стоявшего на плите чайника горячую воду в бадью, Уэлкам, что-то тихонько напевая себе под нос, принялась мыть горшки.
- Скажи, ты знаешь, сколько тебе причитается из семейного достояния? - спросила Эдди у Эммы.
- Не знаю точно. Возможно, тысяча долларов, - осторожно сказала Эмма.
- Помнится, вы, леди, упоминали сумму в пять тысяч, - буркнула Уэлкам.
- До твоих денег мне нет никакого дела. Мне лично они не нужны, - сказала Эдди, обиженная тем, что Эмма, для которой она столько сделала, судя по всему, не очень-то ей доверяла.
Эмма поняла намек и вспыхнула.
- Если разобраться, моя доля и впрямь составляет что-то около пяти тысяч долларов.