- Ничего себе - не в свое, - оскорбилась Анжела.
- Мама, пожалуйста, пойдем, - умоляюще посмотрела на мать Ивон.
- Учтите, я не спущу вам оскорблений, - отрезала Анжела и, вырвав у дочери руки, наконец-то удалилась.
Диана тоже удалилась, чтобы побеседовать с адвокатом сына.
Ивон и Джерри молча посмотрели друг на друга. В руках Ивон держала тот самый злосчастный стаканчик с кофе, которым ее мать чуть было не облила ее свекровь. Джерри инстинктивно потянулся за стаканчиком и дотронулся пальцами до пальцев Ивон. Пальцы были теплыми, но Джерри знал, что они согреты не изнутри, а снаружи - кофе в стаканчике еще не успел остыть.
На секунду он испытал чувство такой острой жалости к себе и к Ивон, что ему мучительно захотелось сказать жене что-то теплое, ободряющее. Но она отдернула руку, и желание Джерри мгновенно испарилось.
- Я только хотел взять стаканчик, - мрачно усмехнулся он. - Не бойся, я не кусаюсь. Или ты уже сама веришь в то, что пытается доказать твой адвокат? Жестокое обращение. Разве я был жестоким? Разве я хоть раз ударил тебя?
Глаза Ивон стали какими-то пустыми, как беззвездное ночное небо перед пасмурным утром.
- Нет, не ударил, - покачала она головой. - У тебя талант: ты бьешь очень больно, но не руками. И синяков потом никто не видит.
- Да что ты говоришь, Ивон? - растерянно пробормотал Джерри. - О чем ты?
- О тебе, Джерри. Думаешь, что если ты меня не трогал, то все у нас было хорошо?
- Ну, положим, не все, - насупился Джерри. - Я и не говорил никогда, что все у нас хорошо. Но ты знаешь, Ивон, я не видел и не вижу никаких причин разводиться. Во всяком случае, тебе не в чем меня упрекнуть.
- Неужели? - саркастически усмехнулась Ивон. - Ты только что одну из них озвучил.
- Какую же?
- Ты врешь. А если ты не врал, то недоговаривал. Между нами всегда была стена из этих твоих недомолвок. Я никогда не могла с тобой поговорить - ты всегда уходил в себя. Не знаю, что ты там прячешь, - Ивон стукнула кулачком по своей груди, - но пускать туда ты не хочешь никого.
- Да, я не умею выворачивать себя наизнанку, - холодно отозвался Джерри, убирая за спину руку, которую совсем еще недавно протягивал за стаканом. - Это ты могла напиться и вывалить на меня все свои проблемы.
- Мои проблемы? - криво усмехнулась Ивон. - Зачем ты пытаешься сохранить брак, Джерри? В браке проблемы общие, а не твои или мои. Признайся честно, ты делаешь это из принципа? Мне назло, как обычно?
- Делать назло - твоя прерогатива. Ведь ты Данкина не просто так сюда притащила, сознайся. Только не говори мне, что он пришел тебя поддержать. Мой редактор почему-то сюда не приперся.
- Рассел сам захотел прийти. Я его не звала.
- Ах он уже Рассел, - язвительно улыбнулся Джерри. - Я смотрю, вы быстро сблизились после того, как ты от меня ушла.
- Не перекладывай с больной головы на здоровую, - раздраженно перебила его Ивон.
- Злишься? Значит, я прав, - торжествующе ответил Джерри и тут же понял, что у него, в отличие от Ивон и Рассела, нет никакого повода торжествовать. - Черт возьми, а старик Шекспир был прав…
- Только не надо говорить про башмаки, которых я не износила, и про вероломство, которого не было, - хмыкнула Ивон. - Мы разошлись, и я считаю себя свободной. И оправдываться перед тобой не собираюсь. А если ты хочешь считать, что мы с Расселом любовники, на здоровье. Может быть, хотя бы это вразумит тебя дать мне развод.
- Вот как? - Джерри попытался растянуть губы в усмешке, но они не слушались. - Ну так можешь не обольщаться, дорогая Ивон. И твой Рассел пусть тоже губу не раскатывает. Развода ты не получишь.
- Это судье решать, - бросила Ивон и направилась к матери, которая все это время смотрела на дочь и зятя тревожным взглядом.
Наверное, мама боится, что мы помиримся, усмехнулась Ивон. Можешь не волноваться, дорогая мамочка. У Джерри нет шансов.
Судя по всему, Анжела Дженкинс именно этого и боялась. Когда Ивон подошла к матери, та немедленно набросилась на дочь:
- Ну что ты с ним болтаешь, Ивон? Можно подумать, этот писателишко скажет тебе что-то умное. Только и знает, что несколько стишков. А ты мне еще его расхваливала, когда вы познакомились: "Мамочка, он такой умный, мамочка, он читает стихи, мамочка, он пишет книгу". Ну и что он написал, твой гений? Несколько жалких книжонок, и те про всякую нечисть.
Ивон ничего не ответила и лишь покосилась на взбитый хмурыми морщинами лоб Джерри.
Когда мы познакомились, мама, то, казалось, и неба будет мало, чтобы открыть все звезды нашей любви…
4
- Ивон, признавайся, на какой диете сидишь?
- Да, расскажи-ка нам, подруга, что ты такое ешь, что совершенно не толстеешь.
Счастливая Ивон отвернулась от зеркала и смеясь посмотрела на двух молоденьких девушек, своих коллег.
- Мороженое тоннами и булочки с абрикосовым вареньем.
- Не может быть! - восхищенно выдохнула Элис.
- Все ты врешь, - недоверчиво покосилась на нее Лилиан.
- Честное слово, - пробормотала смущенная Ивон. - Просто я, наверное, в папу пошла. Он много ест, но при этом совершенно не толстеет.
- Везет же некоторым, - вздохнула Лилиан и потрепала себя за пухленькие щечки. - А вот я никак не могу похудеть.
- Не в этом счастье, - махнула рукой Элис. - Вот, например, Джерри Уэллинг. Он далеко не худой, даже полный. А женщины его обожают. Я знаю одну такую. Она мне вообще призналась, что готова провести с Уэллингом ночь и не претендовать на большее.
- Ночь с Уэллингом провести несложно, - деловито заявила Лилиан. - А вот удержать его - поди попробуй. Многие пытались. Но он ни с кем не встречается больше недели.
- А мне не нравится Уэллинг, - призналась Ивон. - Он какой-то… ненастоящий. Мне кажется, Уэллинг из тех мужчин, которые вечно делают вид, что никто им не нужен, а на самом деле привязчивый как собачонка. Просто не нашлось еще женщины, которая могла бы его приручить.
- А ты смогла бы? - захихикали девушки.
- Я уж точно не роковая женщина, - улыбнулась Ивон. - Да и ни к чему это мне. Я хочу влюбиться один раз и навсегда. А Уэллинг герой не моего романа. Когда я влюбляюсь, то всегда представляю себе нашу совместную жизнь, наше будущее. И даже - только не смейтесь - наши свадебные юбилеи. Представить Джерри Уэллинга рядом с собой на серебряной или хотя бы на розовой свадьбе я не могу. Нет, если Уэллинг и будет чьим-то мужем, то уж точно не моим.
Все трое расхохотались.
Ивон залезла в сумочку и с загадочным видом вытащила из нее сверток.
- Что это? - полюбопытствовала заинтригованная Элис.
- Платье, в котором я приду сегодня на вечеринку, - приложив палец к губам, ответила Ивон. - Только чур это секрет. - Она развернула сверток, и подруги ахнули, увидев, как из рук Ивон вылилась струя тонкой блестящей ткани нежного голубого цвета с желтыми разводами.
- Боже мой, только не говори, что ты купила его на распродаже, - прошептала восхищенная Элис.
- Вы же знаете, я не умею ходить по распродажам, - улыбнулась Ивон. - Мне купил его отец. Не знаю, где он его нашел, но я была просто в восторге, когда увидела. И с размером почти угадал. Правда, чуть-чуть великовато в груди, но из-за ткани и фасона этого совсем не заметно.
- Ты решила свести с ума бедняжку Фреда, - покачала головой Лилиан.
- Я решила быть сегодня особенной, - серьезно ответила Ивон. - Все будут в элегантных костюмах, а я - в этом легком воздушном платье. Оно будто свежий ветер… - Ивон прижалась к ткани лицом, - ветер перемен.
- Господи, какая же ты сентиментальная, - поморщилась Элис. - А с Фредом вы были бы хорошей парой. По-моему, он тоже сдвинут на романтике.
- Двое романтиков - это уже перебор, - резонно заметила Лилиан. - Один должен быть романтиком, а другой - прагматиком. Противоположности сходятся.
- Не люблю избитых истин, - заявила Ивон, убирая платье обратно в сверток. - К тому же, я уверена, мой мужчина не будет ни романтиком, ни прагматиком.
- И кем же он будет?
- Пока не знаю, - улыбнулась Ивон и рассмеялась, сама не зная чему.
Пери Хостера, главного редактора "Монинг роуз", все называли старым чудаком, а потому никто не удивился, когда он устроил вечеринку на крыше собственного дома. Правда, крыша, как и сам дом Пери, была довольно-таки приличных размеров, но подниматься на нее было не очень-то удобно, особенно тем дамам, которые пришли в туфлях на каблуках.
Ивон не повезло особенно: поднимаясь по узким железным ступенькам, она умудрилась сломать каблук на новеньких туфлях. Она хотела было огорчиться по этому поводу, но потом подумала, что глупо портить себе праздник из-за такой мелочи, как испорченные туфли. Именно поэтому, поднявшись, Ивон сняла с ног обе туфли, чем немедленно обратила на себя внимание всех присутствующих.
- Ивон, да вы настоящая Золушка, - объявил ей Пери, когда она подошла к нему поздороваться. - Вы абсолютно правы: к такому платью туфли вовсе не нужны. Да и крыша у меня чистая, так что на ней можно ходить босиком даже такими красивыми ножками, как ваши.
Ивон почувствовала, как зарделись ее уши, и тут же поймала на себе чей-то взгляд. Смотрел определенно мужчина - заинтересованно, оценивающе.
Повернув голову, Ивон тут же увидела, чей взгляд пытается просверлить дыру в ее виске. Это был Уэллинг. Джерри Уэллинг - секс-символ редакции "Монинг роуз". Ивон немедленно вспомнила недавний разговор с подружками, и кончики ее ушей зарделись еще сильнее. Но взгляда Ивон не отвела: она продолжала смотреть на Джерри Уэллинга, а тот без всякого стеснения - пялиться на нее.
Спутнику Ивон, молоденькому и немного стеснительному парню Фредди Бэтфорду, эта игра в гляделки пришлась явно не по душе. Он долго пыхтел, подбирая нужную фразу, а потом наконец осмелился напомнить Ивон о своем присутствии.
Чтобы не обижать его, Ивон все-таки отвела взгляд первой. Очень скоро Фредди убежал за бокалом шампанского для спутницы, а к Ивон присоединились Элис и Лилиан, обе в ослепительно-белых платьях.
- Мы специально оделись как близняшки, - хихикая объяснили девушки. - Ну как, забавно получилось?
Ивон хотела ответить, что получилось очень забавно, и рассказать про свою неприятность с каблуком, но над пышным белым облаком, которое представляли собой Лилиан и Элис, появилась темная туча - Джерри Уэллинг.
- Я не помешаю?
Голос у него был глубокий, как будто шел из самого сердца. Ивон поймала себя на мысли, что раньше не обращала внимания ни на его голос, ни на внешность - надо сказать, не слишком-то привлекательную.
Джерри Уэллинг был немного грузным и высоким мужчиной. Его лицо представляло собой какое-то парадоксальное смешение черт: над большими глубоко посаженными глазами нависла шапка светлых густых бровей; под носом, крупными длинным, разделенным у самого кончика маленьким желобком-ямочкой, причудливо изгибались губы, причем верхняя казалась короче и уже нижней, а нижняя слегка выпирала вперед. Мягкий, безвольный, как назвала бы его мать Ивон, подбородок дополнял это странное лицо и смягчал ироническую улыбку, которая то и дело возникала на его губах.
Пожалуй, единственным, что могло привлечь Ивон в этом лице, были глаза: светло-серые, с желтовато-зелеными разводами вокруг зрачка. Казалось, эти глаза никого не хотели пускать внутрь, предлагая наблюдателю довольствоваться лишь тем, что лежит на поверхности.
На вопрос Уэллинга Ивон почему-то сразу захотелось ответить резко и прямо, но Лилиан и Элис не дали ей этой возможности. Они тут же заявили Уэллингу, что он никому не может помешать, и сразу же поинтересовались его мнением насчет своих одинаковых платьев.
Уэллинг осыпал девушек комплиментами, затем настала очередь Ивон. Внимательно осмотрев ее босые ноги - Ивон показалось, что он рассматривает педикюр на каждом пальчике, - Уэллинг вынес вердикт:
- Пери был не совсем прав, когда сравнил вас с Золушкой. Вы больше похожи на Русалочку. Это платье струится как вода, а ваши босые ножки выглядят так трогательно, словно вы только что научились ходить.
- Да вы просто поэт, Джерри, - заметила Лилиан.
- Да, неплохо сказано, - согласилась Элис.
Ивон почувствовала себя неловко. Комплименты Джерри казались ей какими-то надуманными и не вполне искренними, как и сам Джерри Уэллинг.
Фредди вернулся с шампанским и был крайне огорчен, когда обнаружил Ивон в такой компании. Чтобы немного расслабиться, Ивон осушила сразу половину бокала. Уэллинг предложил выпить за женщин, которые любят и умеют меняться, и девушки его поддержали.
Казалось, от Джерри Уэллинга невозможно было отделаться. Несмотря на то, что Фредди изо всех сил пытался показать, что именно он кавалер Ивон, Уэллинг никуда не уходил и продолжал расточать ядовитый мед своих комплиментов. В какой-то момент Ивон с ужасом поняла, что вовсе не хочет избавляться от этого назойливого поклонника с сомнительной репутацией. И с еще большим ужасом осознала, что это поняли все, включая Фредди.
Вскоре Лилиан и Элис отделились от их компании, а Фредди окончательно заскучал. Ивон и раньше не испытывала к этому пареньку ничего, кроме дружеской симпатии, а теперь, на фоне Джерри, он окончательно превратился для нее в какое-то тусклое серое пятно. Ей не хотелось обижать его, и Ивон изо всех сил старалась втянуть беднягу в их с Джерри беседу.
У них с Джерри, к ее удивлению, оказалось довольно много общего. Он, как и она, мечтал закончить и опубликовать уже начатый роман; так же, как и она, он тонко чувствовал мелодику стихов, которые на него, так же, как и на нее, еще в детстве произвели неизгладимое впечатление. Подобно ей, он мечтал поселиться отдельно от матери, хотя последний вопрос она на время решила, сняв небольшую квартирку вместе с Лилиан и Элис.
Словом, Джерри Уэллинг перестал быть для Ивон мужчиной, о чьих любовных подвигах судачит вся редакция журнала "Монинг роуз". Отныне он стал для нее личностью. И личностью, в чем Ивон сразу же чистосердечно себе призналась, довольно интересной.
Однако о славе Джерри Уэллинга забыть было непросто. Будь на его месте мужчина столь же желанный, но с другой репутацией, Ивон не раздумывая позволила бы себе поцеловаться с ним в первый же вечер. Но с Джерри это было невозможно.
Нет, только не с ним, всю дорогу до дома - Джерри взялся ее проводить и поймал такси - уговаривала себя Ивон. Ни за что не буду целоваться с Джерри Уэллингом.
Однако все ее клятвы рассыпались в пух и прах, когда Джерри уже на пороге подъездной двери крепко сжал ее хрупкие плечи своими большими руками.
На мгновение Ивон почудилось, что луна подпрыгнула в облаках, как игрушка йо-йо, и повисла на невидимой резинке. Может, выпитое шампанское ударило в голову, а может… Ивон заглянула в серые глаза, и ей показалось, что они пустили ее внутрь, в свой тщательно оберегаемый от всех чужих мирок.
Значит, я не чужая, мелькнуло у Ивон, и эта внезапная мысль пронзила ее с такой силой, что она прижалась к Джерри всем телом. Он застыл, словно обескураженный ее прямотой и откровенностью.
Ивон поняла, что Джерри, привыкшего побеждать, этот жест удивил не меньше, чем ее саму. Но она не собиралась отстраняться. Ей было приятно чувствовать своим телом его большое и сильное тело, вдыхать его запах и ни о чем не думать, отложив все серьезные и несерьезные мысли до следующего мгновения, которое - во всяком случае, так ей казалось в тот миг - никогда не наступит.
- Ивон, - донесся до нее его глубокий, чуть хрипловатый голос.
Ивон как будто в первый раз услышала собственное имя. Она подняла голову и посмотрела на мужчину, который только что подарил ей первую в жизни радость - радость ощущать себя по-настоящему кому-то близкой.
- Что, Джерри? - спросила Ивон, чувствуя, как у нее снова загорелись уши.
- Да я и не знаю, что сказать, - ласково улыбнулся ей он. - Мы ведь и раньше виделись, верно? Но, знаешь, я никогда не думал, что на самом деле мы… мы так близки.
- Я тоже не думала. Скажу даже больше - ты откровенно меня раздражал. Кто мог знать, что мужчина, из-за которого женщины лишаются сна, на самом деле окажется таким мягким и душевным человеком?
- Это я-то мягкий и душевный? - насмешливо поинтересовался Джерри.
- Ты видишь здесь другого мужчину? Конечно, ты.
- Ну, раз я такой мягкий и душевный, то, может, угостишь меня чашечкой кофе?
Ивон слегка отстранилась и отрицательно покачала головой. Все-таки, несмотря на свою душевность, Джерри Уэллинг упрямо продолжал играть роль, в которой он ей совершенно не нравился.
- Я бы с радостью угостила кофе того Уэллинга, что стоял рядом со мной несколько минут назад, - ответила Ивон. - Но к тому Джерри Уэллингу, который стоит передо мной сейчас, у меня почему-то нет доверия.
Уэллинг вовсе не обиделся - напротив, его даже развеселила фраза Ивон.
- Во всем виновата моя проклятая репутация? - улыбнулся он.
- А ты, кажется, ею гордишься?
- Раньше гордился. А вот сейчас думаю, что без нее я чувствовал бы себя гораздо лучше. Во всяком случае, мне бы не отказали в чашечке кофе.
- Как-нибудь в другой раз, - устало улыбнулась Ивон. - А сейчас я хочу принять таблетку аспирина и улечься в теплую постельку. - Ивон мечтательно улыбнулась, и Джерри рассмеялся. В его смехе ей послышалась легкая досада.
Так даже лучше, подумала она. Если ему нужна была короткая и ни к чему не обязывающая связь, тогда он больше не захочет встречаться. А если нет… Но об этом пока рано думать.
Распрощавшись с Джерри, Ивон всю ночь крутилась в постели, пытаясь понять, что чувствует к ней этот мужчина и что она чувствует к нему. Поцелуя между ними так и не случилось. Но, вспоминая внезапный порыв, с которым она потянулась к Джерри, Ивон думала, что это было гораздо больше, чем поцелуй. Впрочем, сам Джерри мог считать по-другому.
Ивон понимала, что ее привлекает в этом мужчине совсем не то, что производило впечатление на остальных женщин. Ей не нравилась его развязно-элегантная манера сыпать комплиментами, ей не нравилась та небрежность, с которой он делал предложения вроде "пригласи меня на чашечку кофе", - во всем этом была какая-то неискренность, и, по всей видимости, чувствовала ее только Ивон.
Но она знала: если продраться сквозь все эти дебри, можно открыть для себя дивную поляну, заросшую цветами и залитую солнцем. И лучики этого солнца Ивон уже удалось разглядеть.
- Вот черт! - выругался Майкл, взглянув на часы. - Не думал я, что это действо так затянется. Да, не повезло тебе с судьей, Джерри. Какая-то эта Алисия Таккер бестолковая. Ну что она прицепилась к Салли Мелон с этим разбитым стаканом? Видела не видела - какая разница? Салли знает, что ты запустил в Ивон этим дурацким стаканом, и этого достаточно. Чего переливать из пустого в порожнее?
- Что-то я не пойму, Майкл, - недоуменно покосился на друга Джерри. - Ты на чьей стороне? По-моему, эта Алисия Таккер старается быть объективной. Мне говорили, что судьи-женщины проявляют чрезмерную солидарность к представительницам своего пола и всячески пытаются их оправдать. Наоборот, мне повезло с судьей. Другая, может, и не стала бы выяснять, что было с этим стаканом на самом деле, а Алисия…