На ней был один из этих ее деловых костюмов, но он знал, какая она под ним, и это сводило его с ума.
Ну когда он перестанет ее хотеть?
Они вселились в отель и сразу же отправились на встречу с дистрибьютором Мэтью Шарбонэром. Ксавьер почувствовал, как его руки сами собой сжались в кулаки, когда пожилой Мэтью, мгновенно став само обаяние, поцеловал Аллегре руку.
Боже правый. Он не имеет права ревновать. Ведь это он положил конец их роману. Но ревность никак не проходила.
Когда Мэтью понял, что Аллегра англичанка, он настоял на том, чтобы вести переговоры по-английски. Ему очень понравились новые этикетки на бутылку на двух языках, которые она ему показала.
- Это поспособствует продвижению продукции на рынках англоговорящих стран, - сказал он. - Мне нравится новый дизайн. Традиционный и стройный, как ваши вина.
- Это идея Элли, - коротко сказал Ксавьер.
- И очень хорошая. А на каких винных выставках вы участвуете в этом году?
- Ни на каких.
- Жаль, у вас хорошие вина. Если бы вы их выставили на конкурс на выставках и получили хотя бы серебряную медаль или просто даже высокую оценку судей, это было бы весомым аргументом на рынках Англии и Америки, - сказал Мэтью. - Если хотите расширять список стран, в которые поставляете свою продукцию, может, вам стоит подумать об этом в следующем году?
- А в этом году мы уже не успеем подать заявку? - спросила Аллегра.
- Успеете, если все сделаете за пару дней, - ответил Мэтью.
- Не нужно нам участвовать ни на каких выставках. Все это блажь. Наше вино говорит само за себя, - сказал Ксавьер.
Наконец они договорились об условиях работы, пожали друг другу руки, и Мэтью пообещал отправить черновой вариант контракта адвокату Ксавьера.
- Мне так приятно было с вами познакомиться, Элли, - сказал он, слегка поклонился и снова поцеловал Аллегре руку.
- И мне с вами.
Он дал ей свою визитку:
- На случай, если захотите еще что-то со мной обсудить. Я с радостью пригласил бы вас сегодня на ужин, но мне нужно ехать в Лондон. Может, в следующий раз?
"Только через мой труп", - подумал Ксавьер и пожал Мэтью на прощание руку чуть крепче, чем это было необходимо.
- Все прошло хорошо, - бодро сказала Аллегра. - Я рада, что приехала.
- Мм. - Ксавьер был совсем не рад.
Он ужасно ревновал и от этого еще больше нервничал. И почему он не может рассуждать трезво, когда дело касается Аллегры?
Она взглянула на часы:
- У нас еще есть дела на сегодня?
- Нет. А что?
- Просто… мне бы хотелось посмотреть Париж.
Ксавьер изумленно уставился на нее:
- Ты никогда раньше не была в Париже?
- Только в аэропорте и на вокзале. - Она прикусила губу. - Я знаю, у тебя, наверное, куча дел, так что, если ты не будешь возражать, я схожу на какую-нибудь обзорную экскурсию.
- Я повожу тебя по городу. - Эти слова сорвались с его губ прежде, чем он смог остановиться.
- Правда? - Аллегра просияла. - Буду очень тебе признательна. Всегда лучше, когда рядом с тобой есть кто-то, кто знает город и может тебе о нем рассказать.
Теперь уже он никак не мог ее разочаровать.
- Ты не устанешь в этих туфлях? - спросил он.
- Нет.
- Ладно. У нас есть выбор - сходить в Лувр или пройтись по городу и посмотреть самые известные здания.
- А мы сможем остаться здесь и завтра посмотреть Лувр? - спросила Аллегра.
Ксавьер знал, что должен сказать "нет". Но не мог устоять перед ее полными мольбы, широко распахнутыми глазами:
- Хорошо. Начнем с Нотр-Дама.
Он отвел ее к готическому собору.
- Ксав, это потрясающе, - прошептала Аллегра.
- Как и вид из башни.
- Можно? - спросила она.
Собор ее заворожил. И хоть сам Ксавьер видел его несколько раз, с ней он словно увидел Нотр-Дам в новом свете.
- По-моему, мы заслужили мороженое, - сказал он, когда они спустились с башни.
Но он имел в виду не просто мороженое, а лучшее в городе, которое он так любил, когда был студентом.
Он купил ей это мороженое.
- Чудесно, - сказала Аллегра, когда его попробовала. - Я никогда такого вкусного не пробовала. Спасибо.
- Не за что. - Ксавьер улыбнулся ей в ответ. - Самое лучшее во всем Париже.
Она посмотрела на его рожок:
- А у тебя какое?
- Карамельное.
- Оно такое же вкусное, как это?
- Намекаешь на то, что хочешь его попробовать?
- Ага.
Он протянул ей рожок, но она повергла его в шок тем, что не лизнула мороженое, а на мгновение коснулась губами его губ.
- Мм. Вкусно, - выдохнула она.
- Я могу себя контролировать только до определенного предела, Элли, - предупредил Ксавьер.
Ее улыбка явно свидетельствовала о том, что она это понимает и поцеловала его намеренно.
- Мы едем к Эйфелевой башне, - сказал он и повел ее в метро у Нотр-Дама.
Он собирался пойти по лестнице, но заметил, что Аллегра устала, и они поехали на лифте, где стояли вплотную друг к другу. Как легко было бы обнять ее и прижать к себе. А еще легче - опустить голову и поцеловать ее ключицу.
Хотя под ними простирался весь Париж, Ксавьер видел только кожу Аллегры - такую мягкую и гладкую. И он хотел ее.
- Вид просто завораживающий, - сказала она. - А почему Париж называют Городом света?
- Из-за уличного освещения, - пояснил он.
- Мне бы очень хотелось увидеть огни Парижа вечером. Как думаешь, мы можем поужинать где-нибудь, где хороший вид на город?
Он не мог устоять перед ее взглядом.
- Конечно. Поедем в отель и переоденемся.
Холодный душ помог Ксавьеру взять себя в руки. Но когда Аллегра вышла в холл отеля, у него коленки подогнулись. На ней было шелковое малинового цвета платье с розовым корсажем и туфли на высоком каблуке в тон. Волосы у нее были уложены в высокую прическу, а на шее красовалась нитка черного жемчуга с агатовой розочкой в центре. Она была великолепна. Это была его petite rose Anglaise, и она выросла.
И он не хотел вести ее на ужин сегодня. Он хотел отнести ее в постель и распустить ей волосы, а потом очень медленно ее раздеть.
Но Ксавьер сдержался - еле-еле - и отвел ее на Монмартр.
- Какая красота, - сказала она, когда они шли по древним улицам.
- Здесь жили многие художники. Дега, Матисс, Ренуар и Пикассо.
- Я понимаю, почему им здесь так нравилось.
- Это моя любимая часть Парижа.
- А у нас будет завтра время, чтобы вернуться? - спросила она. - Мне бы еще очень хотелось как следует все разглядеть.
- Конечно.
Ксавьер отвел ее по маленьким улочкам к крошечному бистро, где он бывал раньше.
- Хочешь вина?
- Один бокал, - сказала Аллегра.
Он вдруг, сам того не ожидая, заказал шампанское.
- Мы что-то празднуем? - спросила она.
Нет. Он просто хотел выпить с ней шампанского.
- За нашу новую сделку в области дистрибуции, - сказал Ксавьер.
- За "Les Trois Closes", - сказала Аллегра, подняв бокал.
Он повторил ее слова и звякнул бокалом о ее бокал.
- Так почему бы нам не выставить наши вина на конкурс?
Он наморщил нос:
- Это бумажная волокита. Оно того не стоит, что бы ни говорил Шарбонэр.
- Как скажешь. - Аллегра улыбнулась. - Но ты заметил, как Мэтью понравились новые этикетки на бутылки с вином? - спросила она.
- Нарываешься на комплимент?
Она улыбнулась и отпила шампанское.
- Ну хорошо, признаю, что вы были правы, мадемуазель Бошам, и преклоняюсь перед вашим превосходством.
И он тут же пожалел о своем сарказме, потому что она посмотрела на него совсем не добрым взглядом:
- Я предпочла бы, чтобы ты встал на колени.
О Dieu, какие образы тут же услужливо подкинуло ему его воображение.
Когда принесли еду, Ксавьер так и не понял, какая она на вкус, потому что мог думать только об Аллегре. А когда за окнами стало темнеть и официанты зажгли на всех столах свечи, стало еще хуже. Каким же он был дураком, когда думал, что сможет держать себя в руках в столь романтичной атмосфере…
Когда они закончили с едой, официант подошел спросить, что они будут на десерт.
- Ты доверишь мне выбор? - спросил он Аллегру.
- Конечно.
- Мы будем le moelleux, - без колебаний сказал он. - И две ложки.
Когда официант ушел, Аллегра вздернула бровь:
- Ты решил разделить со мной десерт, Ксав? А тебе не кажется, что это несколько рискованно?
Слишком рискованно. Но он решил не тушеваться.
- Это парижский десерт. Никому не под силу съесть его в одиночку.
- Это вызов?
Он улыбнулся:
- Нет, я бы не решился бросать тебе вызов.
- Жаль… - Она повела языком по нижней губе. - Я люблю вызовы.
О Dieu, опять она с ним флиртует. И сейчас он представлял себе, как она проделывает то же самое языком у него на губах.
Сидя на нем верхом.
Без этого платья.
- Обожаю шоколадные пудинги, - сказала Аллегра, когда принесли десерт, и взглянула на него из-под опущенных ресниц. - Они такие чувственные.
Ксавьер застонал:
- Ты это нарочно, да?
Потом она уронила ложку:
- Ой!
- Сейчас попрошу для тебя другую.
- Бедные официанты совсем с ног сбились. Давай проявим великодушие и поедим одной ложкой. - Аллегра посмотрела на ложку, потом на его губы. - Если я слегка наклонюсь…
Она наклонилась, и он, не в силах сдержаться, посмотрел, как ее декольте стало глубже, когда она подалась вперед. Он помнил, как он прикасался к ее коже. Пробовал ее на вкус.
Он не выдержал и дал ей попробовать десерт с ложки.
Она вздохнула от удовольствия:
- Как вкусно.
Она взяла ложку у него из рук и дала ему съесть с ложки десерт. Кожа у него горела там, где она к нему прикоснулась. Ему понадобилось собрать всю свою волю в кулак, чтобы у него не дрожали руки, когда он забирал у нее ложку.
Ксавьер как-то выдержал десерт. Хоть и с большим трудом.
- Кофе? - предложил он, намереваясь заказать двойной эспрессо. Может, кофеин вернет ему здравый смысл.
- Нет, спасибо, я не буду. - Аллегра подавила зевок.
- Я такой скучный, да?
- Нет. Это из-за свежего воздуха и долгой пешей прогулки.
- Намек понял. Давай возвращаться.
Он быстро оплатил счет, игнорируя ее попытки заплатить за себя, и они вышли из бистро. Когда она споткнулась на камне мостовой, он, вполне естественно, поддержал ее, обхватив рукой за талию. И еще естественней было то, что она тоже обвила его одной рукой. И они пошли по Монмартру, как пара влюбленных…
Ксавьер остановился под фонарем:
- Элли.
- Мм?
Он развернул ее лицом к себе, наклонился и провел губами по ее губам. Какая же она сладкая на вкус. Он почти не притронулся к своему шампанскому, и все же голова у него шла кругом. Из-за нее.
- Скажи мне, чтобы я перестал. Иначе я не смогу вести себя ответственно, - сказал он.
- А кто сказал, что я хочу, чтобы ты вел себя ответственно?
- Я вот-вот потеряю над собой контроль, - предупредил Ксавьер.
- Хорошо, потому что я не хочу, чтобы ты себя контролировал. Я хочу, чтобы ты был таким, каким я тебя знаю, - с чувством сказала Аллегра. - Я хочу тебя всего.
Ксавьер почувствовал, как у него дрожь пробежала по спине.
- Ты сводишь меня с ума. Я хочу увидеть твои распущенные волосы на моей подушке, - хрипло отозвался он. - Я хочу, чтобы ты была в моей постели, чтобы ты была вся моя.
- Я тоже этого хочу, - сказала Аллегра. - Прямо сейчас.
Не говоря больше ни слова, обнявшись, они пошли обратно в отель, к нему в номер. Как только за ними закрылась дверь, он расстегнул ей платье, снял его и аккуратно повесил на спинку стула.
Аллегра удивленно усмехнулась. Ксавьер притянул ее к себе и стал целовать с подлинной страстью, глубоко, требовательно и жарко. И вдруг ей стало казаться, что даже ее тончайшее белье, которое их сейчас разделяет, слишком большая преграда.
Он заметил, что трусики и лифчик идеально подходят по тону к ее малиновому платью. Как красиво они контрастировали с кожей цвета слоновой кости. Ксавьер подцепил пальцами бретельки ее лифчика и стянул их вниз, обнажив плечи. Dieu, какая же она красавица. Он стал целовать ее мягкую, гладкую кожу, задержался чуть подольше на ключицах, а потом проложил дорожку из поцелуев под самым жемчужным колье. Аллегра ахнула и запрокинула голову, и Ксавьер воспользовался этой возможностью, чтобы распустить ей волосы.
- Элли, ты потрясающая, само совершенство, - прошептал он.
Он одной рукой расстегнул ей лифчик и уронил его на пол. Когда он обхватил ее груди руками и стал дразнить ее соски подушечками пальцев, Аллегра вздрогнула.
- Ксав, пожалуйста, я хочу ощутить твои губы на своей коже, - хрипло сказала она.
Он упал перед ней на колени и принялся кончиком языка ласкать сначала одну ее грудь, потом другую. Как восхитительно контрастировала малиновая кожа ее сосков с гладкой кожей ее грудей цвета слоновой кости.
Аллегра пошевелилась, прижимаясь к нему поближе. Ксавьер понял намек и стал целовать ее живот, опускаясь вниз, а потом поцелуями обвел резинки ее чулок. Он всерьез подумывал о том, чтобы просто разорвать ее трусики, но потом взял себя в руки и стянул их, поглаживая ее кожу. Он уткнулся носом в ее бедра, потом очень медленно провел языком по ее мягким складкам.
- Ксав!..
Он почувствовал, как у нее подогнулись колени, и поддержал ее, чтобы она не упала. Потом встал, подхватил ее на руки и отнес в постель. На то, чтобы снять с себя одежду, у него ушло ровно три секунды. Ксавьер выхватил из бумажника презерватив. Руки у него дрожали так сильно, что он с трудом надел его. Потом он встал на колени между ее бедер.
- Сейчас? - прошептал он.
- О да, - выдохнула она. - Люби меня, Ксав.
Он любил.
Он любил эту потрясающую женщину всей душой, каждой клеточкой тела. Всегда любил. Какое-то время он ее ненавидел, когда думал, что она его подвела. Но теперь он знал - это было недоразумение. Если бы только он мог побороть этот дурацкий страх и довериться ей. Довериться себе. Любить ее так, как он хотел ее любить.
- Je t'aime, - прошептала Аллегра, и он потерял способность мыслить разумно, он ощутил, как сильно любит ее, хочет ее, нуждается в ней.
Он мягко скользнул в нее. Как приятно, когда она вот так сжимает его, такая горячая, готовая к его любви. Он вошел чуть глубже и был вознагражден ее полным удовольствия всхлипом. Как же ему нравилось, что Аллегра совсем себя сейчас не сдерживает. Ксавьер впился ей в губы поцелуем, она сжала в кулаки руки, которыми перебирала его волосы, и поцеловала его в ответ, требовательно и жадно, так же как он сам. Он почувствовал, как ее тело начало сжиматься вокруг него, и это подтолкнуло его к собственному оргазму.
Кончая, он прошептал:
- Элли, je t'aime, - и обнял ее так крепко, как только мог.
Она прижала кончик пальца к его губам:
- Не смей этого говорить. Я знаю, ты так думаешь, но только не говори этого. Подари мне хотя бы одну ночь.
Он поцеловал кончик ее пальца.
- Я больше не могу мыслить здраво.
- Тогда останься сегодня со мной, Ксав. Я хочу завтра проснуться в твоих объятиях.
Он тоже этого хотел. Очень хотел.
- В последний раз… - Она вздохнула. - Я просто хочу, чтобы ты меня обнял.
- Я знаю, petite. - Он поцеловал ее и пошел в ванную.
Когда он вернулся, она опиралась локтем на подушку, и он увидел застывший в ее глазах страх. Он знал, все это только осложнит дело, но сегодня он будет действовать по велению сердца, а не разума, и будет спать, сжимая ее в своих объятиях.
Когда он скользнул под одеяло и обвил ее руками, он увидел, как она облегченно выдохнула.
- Все будет хорошо, - мягко сказал он.
Хоть он и знал, что врет.
На следующее утро Аллегра проснулась на плече у обнимающего ее Ксавьера. Судя по его размеренному дыханию, он еще спал. И она осталась лежать, не желая портить такой момент, наслаждаясь его близостью.
Когда он наконец-то пошевелился, она улыбнулась ему:
- Доброе утро.
- Доброе утро.
Она увидела панику в его глазах и погладила его по лицу:
- Эй, это Париж. Украденный день, вырванный из времени. Никаких разговоров, никаких упреков. Будем гулять по Парижу и получать удовольствие. Договорились?
- Договорились. Но мы должны сегодня после обеда сесть на поезд и уехать домой.
- Тогда надо вставать, чтобы не потерять ни одной драгоценной минуты. - Она легко коснулась поцелуем его груди. - Не хотите присоединиться ко мне в душе, месье Лефевр?
Все его тело напряглось. Аллегра чувствовала, как борется в нем сердце с разумом. К счастью для нее, сердце, похоже, победило, потому что он вылез из постели, подхватил ее на руки и понес в душ.
Они позавтракали горячим черным кофе с шоколадными булочками, пошли в Лувр, потом рука об руку побродили в саду Тюильри, любовались скульптурами и фонтанами, смотрели, как дети запускают в пруду деревянные лодки. В музее Оранжери они посмотрели огромное полотно с лилиями Моне, потом на метро вернулись на Монмартр и на фуникулере поднялись на вершину холма.
Базилика Сакре-Кёр внутри оказалась еще прекрасней, чем снаружи. А потом Ксавьер сдержал обещание и отвел Аллегру на Площадь Холма.
Как он ей и говорил, там было много художников.
Через десять минут Аллегра была счастливой обладательницей прекрасного двойного портрета. И Ксавьер на нем смотрел на нее так, словно она ему небезразлична.
Наконец настало время им сесть на поезд и ехать обратно в Авиньон. Их полдня вне времени закончились. Как будто прочитав его мысли, Аллегра спросила:
- И что дальше?
- Не знаю, - честно ответил Ксавьер. - А чего ты хочешь?
Она глубоко вздохнула:
- Я хочу мужчину, который хотел бы того же, чего и я. Мужчину, который уважал бы мою независимость, то, что я личность и у меня есть свой взгляд на вещи. Мужчину, который равно уважал бы мой интеллект и мое тело.
Это он может. Точно.
- И я хочу где-нибудь пустить корни. Я хочу мужчину, который хотел бы быть там же, где я.
У Ксавьера по спине прошел холодок.
- А где ты хочешь быть? На винограднике?
- Мне очень нравится в "Les Trois Closes". И все же… может, да, а может, нет. Не знаю. - Аллегра развела руками. - Сейчас я на перепутье. Мне нужно решить, где я хочу быть.
Он догадывался, чего она на самом деле хочет. Судя по тому, что она рассказывала ему о Лондоне, она предпочтет вернуться туда. К своей спокойной жизни и своей независимости.
Лондон.
Значит, ему в ее жизни места нет.
Он не сможет поселиться в Лондоне, даже ради нее. Слишком сильно он будет скучать по дому.
Аллегра мысленно вздохнула. Опять он от нее закрылся. А она была с ним настолько открыта, насколько только возможно.