– Затем, что он твой отец, Карсон. Ты, по крайней мере, должен дать ему шанс стать тебе отцом.
– Да, этот план отлично сработал для тебя и твоей матери, – огрызнулся Карсон. Это был удар ниже пояса, но ему было все равно. Она не понимала, о чем его просит.
– Я ни о чем не жалею. Да, все вышло не так, как я надеялась, но я хотя бы попыталась. Я много узнала о своем прошлом и о своей семье. Да, я лишилась нескольких личных вещей и испытала огромную душевную боль. Но это стоило того. А ты не хочешь дать Саттону ни единого шанса.
После поступка ее матери и поддержки его в борьбе с Саттоном, Карсон не мог взять в толк, зачем она всячески уговаривает его пообщаться с отцом.
– Я не понимаю, почему ты так настойчиво толкаешь меня в объятия папаши? Ты вообще-то на чьей стороне?
– Разумеется, на твоей. Но ситуация с моей матерью кардинально отличается от твоей с Саттоном. У тебя реально может получиться. Ведь ты всегда этого хотел, так? Ты уже потерял много времени. Нужно ценить каждую проведенную вместе минуту.
Саттон завоевал ее расположение какой-то душещипательной историей. Она никогда так его не защищала. Неужели он купил ее преданность за двадцать миллионов?
– Что такого сказал тебе сегодня Саттон? Что изменилось?
Джорджия нахмурилась:
– Я не могу тебе сказать.
– Не можешь или не хочешь? Кому ты больше предана? Похоже, Саттон берет надо мной верх.
Она негодующе посмотрела на Карсона, сложив на груди руки.
– Я не Саттона выбираю, а тебя. Я хочу тебя, и только тебя. Я так переживаю и беспокоюсь за тебя, и я знаю, насколько это важно.
– Если это так, то скажи мне, о чем вы говорили, – заявил Карсон.
– Я не могу. Я слово дала, что никому не скажу, прежде чем он не переговорит с каждым из вас. Я и так слишком много тебе сказала, потому что переживаю за тебя. Не хочу, чтобы ты сделал что-то, о чем потом будешь жалеть. Ты должен мне доверять.
– Как я могу тебе доверять, когда ты провела с ним столько времени под личиной шпионки? Когда мой конкурент по бизнесу присылает мне чек на двадцать миллионов долларов через тебя как единственного посредника, которому он доверяет. Разве у меня не могут возникнуть подозрения?
Глаза Джорджии вылезли из орбит от изумления.
– Двадцать миллионов?
Она действительно удивлена?
– Неужели ты не знала сумму чека? Думаешь, он отвалил мне такие деньжищи по доброте душевной или за красивые глаза? Это, вероятно, та плата, которую ты заработала на спине.
Джорджия отпрянула, будто ее ударили хлыстом. Она отказывалась верить своим ушам.
– Ты соображаешь, что говоришь, Карсон? Я не настолько предана работе и благотворительности. Я никогда не имела и не буду иметь никаких отношений с Саттоном, кроме деловых.
– Тогда почему он дал столько денег? У него вдруг вспыхнула любовь к больным детям? – Покачав головой, он швырнул чек на стойку. – Полагаю, мне следует прибавить тебе зарплату за то, что ты из кожи вон лезешь ради благополучия компании. Не каждый в "Ньюпорт корпорейшен" может похвастаться такой преданностью работе.
Джорджия отшатнулась, как будто он ее ударил. Опершись на стойку, она старалась собраться с мыслями.
– Можете взять эту прибавку и засунуть себе в одно место вместе с работой, мистер Ньюпорт. Я наивно думала, что между нами что-то происходит. Ты всю жизнь себя недооценивал и считал, что не заслуживаешь любви женщины, вот и не распознал момент, когда она пришла. Ты решил оттолкнуть меня, что ж, твое право. Если ты мне не доверяешь, между нами ничего не может быть. Я не строила козни у тебя за спиной и не спала с твоим отцом. И я не могу ни встречаться, ни работать с тем, кто может предположить подобное.
Карсон удивленно вскинул брови:
– Ты увольняешься?
– Именно так.
Карсон сложил руки на груди.
– Побежишь к Саттону просить обещанную должность и бонус?
– Даже не собираюсь удостоить такой вопрос ответом. Я знала, что это плохая идея – закрутить с тобой роман. Зря я позволила чувствам взять верх над разумом. Я получила хороший урок.
Повернувшись на каблуках, она выскочила из квартиры Карсона. Злые слезы катились по щекам. Она достала из сумки бумажный платок и высморкалась. Хватит слез на сегодня.
А как хорошо начинался день. Она так радовалась зарождающейся любви к Карсону и расцветающим отношениям с матерью. Двенадцать часов спустя она осталась у разбитого корыта. Ей незачем оставаться в Чикаго. Она должна отдохнуть от этого города.
Джорджия подняла руку и остановила такси.
– Куда едем? – спросил водитель.
– В аэропорт.
Джорджия хотела, чтобы кто-то выслушал ее. Она не могла рассчитывать ни на мать, ни на любовника.
Единственным человеком, которому она доверяла и на помощь которого надеялась, была Шейла, ее социальный работник. Она всегда помогала Джорджии советом, может быть, поможет и сейчас.
Глава 12
Карсон сидел на диване, уставившись на молчащий мобильник. Вот уже три дня от Джорджии не было вестей. По правде сказать, он и не надеялся, что она позвонит. После бурного выяснения отношений тем вечером он ожидал, что Джорджия поджав хвост побежит на поклон к Саттону. Однако он надеялся, что Джорджия появится в офисе, чтобы забрать свои вещи.
Карсон мог бы попросить Ребекку упаковать ее вещи, хотя в глубине души надеялся, что она передумает и вернется на работу. Она профессионал высокого класса, и найти ей замену будет непросто.
Он только хотел положить мобильник на кофейный столик, как тот зазвонил. Это был рингтон Грэхема, а не Джорджии.
– Да, – сказал Карсон.
– Есть новости, – ответил Грэхем. – Саттон назначил всем встречу на завтра. Больше никаких подробностей нет.
– Надеюсь, что он придет на встречу, которую сам назначил, – горько сказал Карсон. Ему на память пришли слова Джорджии о том, что Саттон собирается сделать важное заявление, о котором она не могла ему рассказать. Карсон терялся в догадках. Что бы это могло значить?
– Ты думаешь, что Еве удалось убедить его изменить завещание?
– Понятия не имею. Если это так, то я явно недооценивал ее.
– А результаты теста будут готовы до встречи с ним?
– Кто их знает? Может быть, Саттон предвидит это. Если он знает, что мы его сыновья, а тест всего лишь простая формальность, то он может признать нас, не дожидаясь результатов. Попроси Ребекку внести встречу в наше расписание на завтра.
Значит, завтра Саттон сделает заявление, настолько важное, что Джорджия не смогла ему сказать, несмотря на его настойчивые просьбы.
– Хорошо, – ответил Карсон после небольшой заминки.
– Карсон, что случилось?
Он намеренно не сказал братьям о ссоре с Джорджией. У них и без того хватало проблем с Саттоном. Карсон не хотел обременять братьев своим фиаско на любовном фронте и проблемой поиска нового пиар-директора.
– Это Джорджия? – продолжал настаивать Грэхем. – Я заметил, что ее нет сегодня на работе. Она, случайно, не переметнулась к Саттону?
Больше тянуть было нельзя.
– Она действительно уволилась, но я не знаю, где она сейчас.
– Что произошло?
– Все это дерьмо с Саттоном. Мне не понравилось, как она о нем говорит. Я на нее набросился, и она уволилась.
– Мне жаль, старина. Понятно, почему ты стараешься избегать интрижек на работе. Вы разбежались, а работа страдает. Мне дать объявление об открывшейся вакансии?
– Пока не надо, – сам не зная зачем, сказал Карсон. Скорее всего, Джорджия не вернется. Он бы на ее месте ни за что не вернулся после всего, что они высказали друг другу. – Подождем пару-тройку дней, – предложил он. – Давай сначала дождемся исхода встречи с Саттоном. Будем решать проблемы по мере их поступления.
– Вот твой чай, дорогая.
Джорджия приняла чашку дымящегося чая из рук Шейлы, своего друга и бывшего социального работника.
– Спасибо, – сказала она, – и спасибо, что приютила меня на эти несколько дней. Мне больше не к кому было обратиться.
Прихватив свой чай, Шейла устроилась в кресле-качалке рядом с диванчиком, на котором, укутавшись в плед, полулежала Джорджия. Она позвонила из аэропорта, и, когда ближе к полуночи появилась на пороге дома Шейлы, та встретила ее с распростертыми объятиями.
Шейла была для Джорджии семьей, которой у нее никогда не было. Шейла опекала Джорджию с десяти лет. Она старалась поместить ее в самые лучшие приемные семьи, хотя возможности были весьма ограничены. Шейла помогла Джорджии найти спонсоров для оплаты ее учебы в колледже. Благодаря Шейле Джорджия выбрала специализацию в сфере внешних связей и общественных отношений, весьма преуспев на данном поприще. Шейла также говорила Джорджии, что поиск ее настоящей семьи не всегда лучшее и правильное решение. И попала прямо в точку.
– Пока я здесь, буду помогать по дому, не хочу быть гостьей, – сказала Джорджия по привычке приемыша, который, появляясь в новой семье, хочет быть полезным, чтобы его хорошо приняли.
– У тебя была тяжелая неделя, – ответила Шейла. – И даже, если бы это было не так, я все равно побалую тебя, потому что ты этого заслуживаешь. Кроме того, сомневаюсь, что две взрослые женщины могут устроить в доме кавардак.
Джорджия с удовольствием прихлебывала вкусный чай с сахаром и сливками. Она такой же пила в доме Саттона в их последнюю встречу. Сколько же всего с ней произошло за эти несколько дней! Она влюбилась, выяснила отношения с Саттоном, пообщалась с матерью, благодаря ей проект с детской больницей успешно развивался. И вдруг в одночасье она превратилась в одинокую безработную сироту, брошенную любимым.
– У тебя есть какие-то планы здесь, в Детройте?
– Пожалуй, нет. Я сбежала сюда просто потому, что не могла оставаться в Чикаго. Но теперь, когда я здесь, то подумала, а стоит ли мне вообще туда возвращаться?
– Почему ты так считаешь?
– Меня там ничего больше не держит. Я могу быстро упаковаться и перевезти вещи сюда. В Чикаго у меня нет ни работы, ни друзей. Вся моя жизнь там была привязана к работе. Начать сначала в Детройте – может, это как раз то, что мне нужно.
Шейла не стала скрывать недовольство.
– Глупости говоришь, солнышко. Чикаго твой город. Ты обожаешь свою квартиру. Тебе там не нужна машина, а здесь без нее не обойтись. В Чикаго гораздо больше возможностей для успешной карьеры. С Детройтом у тебя связаны грустные воспоминания.
– Это неправда, – возразила Джорджия. – Мисти сказала, что у меня есть брат и сестра в Детройте. Она отдала их на усыновление. Может быть, я смогу их отыскать. Ты поможешь мне?
– Это не так просто. Многое зависит от того, как происходила процедура усыновления. Они могут даже не знать, что усыновлены, если родители им не сказали. Я сделаю, что смогу. Но ты можешь и с ними не обрести того, что ты ищешь.
– А что я ищу? – спросила Джорджия.
– Семью. Ты не получила то, что хотела, встретившись с матерью, то же самое может случиться и при встрече с братом и сестрой, если удастся их найти. Я проработала в системе государственной опеки много лет, и поверь мне, счастливых воссоединений семей очень мало. Я бы на твоем месте не цеплялась за прошлое, а подумала бы о создании собственной семьи, – подытожила Шейла.
Собственная семья?
Честно говоря, такая мысль не приходила Джорджии в голову. Ее роман с Карсоном был, в сущности, ее первой серьезной попыткой завязать отношения. Идея брака и обязательств была ей чужда. А после разрыва с Карсоном она поняла, что вообще плохо разбирается в мужчинах. Может быть, ей какое-то время следует побыть одной.
Иногда ей приходила в голову мысль о детях, но скорее всего, материнство ей не светит. Конечно, она молода и может забеременеть, но от кого? Если только она не решится на искусственное оплодотворение и будет растить ребенка одна. Но это ужасное решение. У нее не было матери, как же она сможет сама стать мамой? Ей совсем не хотелось потерпеть неудачу в попытке стать хорошей матерью.
– Мне не нужна собственная семья, – возразила она. – У меня есть ты.
Шейла поставила чашку на стол и пересела на диван к Джорджии. Она прижала девушку к себе, крепко ее обняв.
– Конечно, я у тебя есть, но для этого не обязательно переезжать в Детройт. Я всегда с тобой, где бы ты ни жила. Я знаю, что на тебя свалилось много неудач в последнее время, но ты не имеешь права бросить все, ради чего ты так упорно работала. Ты могла бы пойти работать в "Элайт индастриз", не так ли?
Теоретически предложение оставалось в силе, ну, конечно без позиции любовницы. Но Саттону осталось недолго, а с Евой она была мало знакома.
– Не уверена, что это хорошая идея.
– Но Чикаго такой красивый город, и там столько возможностей.
– Ты права, – согласилась Джорджия. Гораздо легче было сбежать, чем решать возникшие проблемы. Но в Детройте ей не нужно беспокоиться о случайной встрече с Карсоном и думать о своем разбитом сердце. На глаза Джорджии навернулись слезы.
– Ты справишься, Джорджия?
Она пожала плечами и взглянула на своего единственного друга, стараясь не расплакаться.
– Знаешь, какая-то часть меня ожидала этого поступка матери. Полное избавление от наркозависимости вряд ли возможно. С Карсоном все сложнее. Я думала, что между нами зарождается настоящее чувство. Но он бросил мне в лицо такое жестокое обвинение, которого я от него просто не ожидала. Его поведение застало меня врасплох. Он красивый, богатый, успешный, властный, и тем не менее провоцировал меня, чтобы я на него ополчилась.
– Иногда, чем успешнее человек, тем сильнее окружающие хотят сбросить его с пьедестала. Он хотел взять над тобой верх. Так сработал его защитный механизм. У меня к тебе простой вопрос: если он поймет, что совершил ошибку и извинится, ты примешь его обратно?
Джорджия думала об этом с момента приезда в Детройт.
– Скорее всего да, – призналась она. – Я всем давала второй шанс, даже если они этого не заслуживали, и я потом жалела о своем решении. Может быть, на этот раз все сложится по-другому или нет. В любом случае я его люблю. Я, наверное, дура, но это так.
– Ладно, – сказала Шейла. – Когда на него снизойдет озарение и он бросится извиняться, как, скажи на милость, он найдет тебя здесь?
* * *
Все шестеро и потенциальных и законных детей Саттона Уинчестера собрались у него в кабинете и молча расположились за столом заседаний, поглядывая друг на друга.
Средняя сестра, Нора, приехала из Колорадо. Карсон никогда ее не видел. С тех пор как она покинула Чикаго, она перестала работать на отца. Карсон не винил ее за это. Возможно, она правильно сделала, выбрав семью, а не бизнес.
Минуту спустя открылись двери, и в кабинет вошел Саттон в сопровождении серьезного вида дамы. Карсон надеялся, что это не очередная любовница. Она не походила на тот тип женщин, которые нравились Саттону. Строгий светло-серый костюм, русые волосы собраны в пучок, очки в элегантной оправе – она скорее напоминала ученую даму.
Саттон выдвинул ей стул, и она села рядом с ним во главе стола. Карсон заметил, что у отца дрожат руки. Джорджия оказалась права, выглядел он ужасно, и это не простуда или отравление.
– Я уверен, что вы все теряетесь в догадках, зачем я вас здесь собрал, – начал Саттон. – Если бы у меня было время, я бы продлил интригу, но времени нет, потому сразу перехожу к делу. Я умираю.
Карсон никак не среагировал. Он повернулся к вновь обретенным сестрам, которые охнули от ужаса, услышав заявление отца. Нора прикрыла рот рукой, на глаза Грейс навернулись слезы.
– Что ты сказал? – переспросила Ева. – Умираешь? Ты уверен?
– Да. Это доктор Уайльд, – сказал он, указывая на чопорную даму, сидящую рядом. – Она будет лечить меня от рака легких четвертой стадии в медицинском центре Мидвест. Врачи попробуют новые методики лечения. Я не хочу просто лежать и ждать, когда болезнь меня одолеет. Хотя я уже смирился с мыслью, что вряд ли смогу встретить Новый год в кругу семьи.
Рак в терминальной стадии. Неминуемая смерть. Карсон пытался переварить услышанное. Он обменялся значительным взглядом с Бруксом. Они думали, что у них много времени для претворения в жизнь их плана. Саттон упрям, но братья были уверены, что им удастся заставить его изменить завещание. Но теперь время работает против них. Не успели они обрести отца, как могут скоро его потерять.
– Я привожу в порядок дела, а затем отправляюсь в больницу. Не знаю, когда выпишусь, если это вообще произойдет.
– Мы хотим попробовать экспериментальное лечение, – вступила в разговор доктор Уайльд. – На этой стадии нам нечего терять, но мы можем и выиграть. Но в действительности мы просто покупаем вашему отцу время. В конце концов ему придется уступить болезни.
– О, папочка! – Вскочив со стула, Грейс подбежала к отцу и обняла его.
Карсон с завистью смотрел, как Саттон нежно гладит дочь по волосам и обнимает ее. Он сомневался, что отец и его когда-нибудь вот так обнимет. Их отношения не достигнут такого уровня, даже если бы Саттону было отпущено десять лет, а не несколько месяцев.
– Не волнуйся обо мне, Грейси. Я и так прожил минимум три жизни на этой земле.
– Как же я буду руководить компанией без тебя? – пораженно спросила Ева. Груз ответственности на корпорацию был не менее тяжелым, чем потеря отца.
– Ну о чем ты, Ева, – пренебрежительно сказал Саттон. – Ты умна и отличный профессионал. Ты уже сейчас фактически руководишь. Ты справишься и без меня. Кое-кому из вас будет уж точно лучше без меня, – произнес Саттон, со значением посмотрев на Карсона. Это был первый намек на признание Карсона сыном.
– С этим покончено. У нас есть еще один вопрос на повестке дня. – Саттон показал всем конверт с логотипом лаборатории. – Мы получили результаты тестов Грэхема и Брукса. Пусть один из вас зачитает нам документ.
Брукс взял конверт и вскрыл его. Карсон наблюдал за Саттоном. По самодовольному выражению его лица Карсон понял, что ему не нужен был результат теста. Он и без него зал, что близнецы не его сыновья.
– Саттон Уинчестер не является нашим отцом, – объявил Брукс, быстро пробежав глазами документ, хотя казалось, что прошла целая вечность.
Саттон откинулся в кресле, и, сложив руки на животе, насмешливо наблюдал за тем, как опешившие близнецы переваривают новость.
Карсону тоже было не по себе. Он всю жизнь чувствовал отличие от братьев, но убедил себя в том, что между близнецами существует особая связь. Карсон не обращал внимания на то, что он и внешне на них не похож. Теперь все эти различия бросались ему в глаза.
Вопрос оставался открытым. Если Саттон не их отец, тогда кто? Надо начинать поиск их родителя сначала.
– Хорошо, – сказал Грэхем, – теперь, когда вопрос с отцовством решен, можно перейти к обсуждению вопроса о внесении изменений в завещание.
– Но вы двое, надеюсь, не претендуете на наследство? – спросила Ева.
– Нет, – ответил Грэхем. – Но Карсон по-прежнему в доле. Просто теперь наследство нужно делить не на шесть частей, а на четыре.
– Это просто нелепо! – воскликнула одна из сестер.
Карсон даже не удосужился взглянуть, которая из сестер начала выступать. Все участники встречи заговорили одновременно. Он один хранил молчание. Пусть себе выясняют отношения.