- Вы не могли бы оставить нас, уважаемая Софья Петровна? - Забалуев выразительно посмотрел на Соню, та фыркнула и вышла из комнаты. - Вот спасибо!.. Я жаждал видеть вас, милейшая Елизавета Петровна! Я мчался к вам, как ураган! Мой конь парил над землей - так сильно было желание увидеть вас!
- Разве в вашем возрасте полезны такие скачки? - с иронией в голосе осведомилась Лиза.
- Вас беспокоит мое здоровье?! Как мило, мой ангел! Позвольте вашу ручку! - Забалуев сделал попытку приблизиться к ней.
- Андрей Платонович! - отшатнулась Лиза. - Я не могу принимать такие знаки внимания в отсутствии матушки!
- Да что вы! - расплылся в умилении Забалуев. - Я и не мыслил вас обидеть! Я испытываю к вам самые теплые чувства! Уверен, что не сегодня-завтра и вы будете испытывать такие же чувства ко мне!
- С чего бы это?
- На то есть веская причина! - Забалуев аккуратным жестом провел по лысине на своей голове. - Нам предстоит обручение!
- Как вы смеете! - в ужасе вскричала Лиза.
- Ваша матушка согласна и желает, чтобы венчание состоялось как можно скорее! - Забалуев радостно потер чуть вспотевшие руки.
- Она мне ничего не говорила… - промолвила Лиза в растерянности.
- Ничего удивительного, - успокаивающе сказал Забалуев. - Хотела сделать вам сюрприз. Так на какой день желаете назначить венчание? Ведь к свадьбе надо подготовиться!
- Не будет никакой свадьбы! - вскинулась Лиза.
- Вы напрасно тревожитесь, - самодовольно улыбнулся Забалуев. - Все уже решено. Свадьба состоится! И моя молодая жена будет послушна мне, ибо я - человек старой закалки. И вольнодумства не допущу!..
Пригрозив Лизавете и отведя душу, Забалуев церемонно поклонился ей и вышел из комнаты. Соня вбежала следом - она по своему обыкновению подслушивала за дверью, приложив ухо к замочной скважине, и едва успела отскочить, заслышав шаркающие в ее сторону шаги Забалуева.
- Сонечка! Что же это?! - потерянно промолвила Лиза. - Мама хочет обвенчать меня с Забалуевым. Ей не жаль выдать меня за уродливого и глупого старика?!
- Помнишь, как мы в детстве смеялись над ним? - зачем-то спросила Соня.
От ее нелепого вопроса Лизе стало еще хуже, и она заплакала.
- Вот она - подходящая партия! - рыдала Лиза. - С ним рядом стоять противно, а она меня отдает ему в жены!
- Что делать? - Соня тоже собиралась разреветься.
- Бежать! Немедленно бежать! Вот что делать!
- Как можно, Лизанька? Что скажут люди?
- Что мне люди?! - всплеснула руками Лиза. - Или бежать… Или с камнем в омут!..
- Лиза, Лиза! Так нельзя, Лиза!..
* * *
А Долгорукая тем временем велела гнать карету к лесу. Эту дорогу она знала, и, когда прямой путь кончился, приказала Дмитрию остановить и побежала по одной ей видимой тропке куда-то в чащу. Кучер открыто следовать за барыней не решился, но, привязав лошадок к стволу покрепче, направился тем же путем. Как бы не случилось чего, баба все-таки, хотя и хозяйка!..
- Как ты посмела притащиться в мой дом со своими грязными картами и заморочить Елизавете голову?! - срываясь на крик, взвилась Долгорукая, по-вороньему влетев в избушку Сычихи. - Будущее она знает! Ишь ты, ангел господний выискался!
- Не веришь картам? Твое дело, - равнодушно кивнула Сычиха, даже не привстав со своего места за столом и головы в ее сторону не повернув. Она раскладывала какой-то замысловатый пасьянс. - Неволить не стану.
- Зато говорить со мной ты станешь! - Долгорукая всем корпусом навалилась на стол, сдвинув карточный ряд. - Что ты ей сказала? Говори! Слово в слово! Я мать! Я имею право знать!
- Что ж это ты так разволновалась? Или боишься чего? - Сычиха подняла на княгиню взгляд, пронизывающий и глубокий.
- Я? Боюсь? - деланно спокойно рассмеялась та. - Да это ты должна бояться, голубушка! Это я знаю про тебя такое, о чем ты сама забыть хочешь! Не ответишь мне, твои тайны всему миру известны будут.
- Я сказала твоей дочери лишь то, что она хотела услышать, - миролюбиво сказала Сычиха, судя по всему, угрозы не испугавшаяся.
- Что она будет жить долго и счастливо?
- Да, - кивнула Сычиха, снова обращаясь к своим картам. - И что она выйдет замуж за суженого.
- Это за Владимира Корфа, что ли? - не унималась Долгорукая. - Да кто тебя за язык тянул? Теперь эта дуреха будет ждать и надеяться!
- Но она, насколько я знаю, помолвлена…
- Заботами моего покойного мужа, - оборвала ее княгиня. - Я своего согласия не давала, и значит - не бывать этому никогда!
- Почему же тебе этот брак так ненавистен? - Сычиха снова подняла глаза от карт и посмотрела прямо в лицо Долгорукой.
- Да я Лизавету от нищеты стараюсь уберечь и найти того, кто будет заботиться о ее благополучии!
- А будет ли она его любить?
- Любить? - Долгорукая рассмеялась почти издевательски. - Я вот по любви вышла, и что? Все - сама! Все - на себе! Нет уж, я своих девочек сумею уберечь от этого. Я сумею их защитить!
- Тебе самой защита нужна, - вдруг сказала Сычиха, раскрывая рубашкой вверх карту в самой вершине разложенного пасьянса. - Я посмотрела по картам и твое будущее. Тебе не о Лизе, а о себе побеспокоиться надо.
- Ты меня не пугай! - побелела Долгорукая. - Не ведьма ты, не гадалка, а просто обманщица! И о будущем тебе известно не больше, чем мне!
- Я знаю то, что знаю, - тихо проговорила Сычиха, смешав карты быстрым движением ладони. - От своего будущего ты пытаешься убежать. Но это бесполезно, тебе ничто не поможет.
- Значит, по-хорошему говорить со мною не хочешь? - княгиня выпрямилась и метнула в Сычиху взгляд, полный ненависти и злобы. - Ладно! Я тебя предупредила. И не верю ни единому твоему слову! Я поставлю для тебя на усадьбе заслон, а потому - держись-ка ты от нашей семьи подальше, слышишь, подальше!
Но голос Долгорукой почему-то задрожал, сорвался, и она задержала дыхание, чтобы восстановить равновесие. Сычиха молча наблюдала за нею и, увидев, что княгиня снова овладела собой, вернулась к своему занятию - карты замелькали в ее руках. Долгорукая в сердцах выругалась и поспешно вышла из дома Сычихи.
Всю дорогу обратно она недовольно бормотала вполголоса проклятья Сычихе и периодически покрикивала на Дмитрия.
Вернувшись в дом, она застала в гостиной Забалуева, как-то уж очень заинтересованно рассматривающего Татьяну, подносившую ему чай. Долгорукая Татьяну прогнала, напомнив, что их разговор еще не окончен, и села отдышаться в кресло напротив Забалуева.
- Умаялись, Мария Алексеевна? - участливо поинтересовался Забалуев.
- И то слово - все заботы да заботы, - с натугой улыбнулась Долгорукая. - Итак, на чем же мы с вами остановились?
- На важном, на самом важном, дорогая Мария Алексеевна, - расшаркался Забалуев. - Только прежде покаяться перед вами хочу. Сильно я виноват, Мария Алексеевна…
- Меня всего час не было! - Долгорукая с удивлением посмотрела на него. - Когда успели и что натворили? Или за прежние прегрешения ответ решили держать?
- Уж и не знаю, простите ли вы меня, грешного… - Забалуев скромно потупил очи долу.
- Да не тяните! Не девица, поди!
- О девице речь и пойдет… - Забалуев сделал многозначительную паузу. - Воспользовавшись отсутствием вашим, я имел смелость дочь вашу, Елизавету Петровну.
- Что? - вскричала Долгорукая.
- Навестить, - заторопился Забалуев. - И сказал ей, что имею ваше разрешение на брак.
- Да как вы посмели?! - Долгорукая задохнулась от негодования. - Как вам духу хватило разговаривать с моей дочерью о таком важном деле без моего разрешения?!
- Бес, бес попутал, виноват-с… - Забалуев встал и бросился целовать ручки Долгорукой.
- Мне, конечно, по душе ваша настойчивость, - смилостивилась княгиня. - Но самоуправства в своем доме…
- Поспешил, поспешил, Мария Алексеевна, - вовсю каялся Забалуев, - но любовь разум притупляет, сами знаете. А дочка ваша - цветок красы неописуемой. Тронула она меня, вот и заспешил! Да и что плохого в нашем браке с Елизаветой? Мы с вами соседи, земли общие станут. Я богат, она у меня ни в чем нужды знать не будет. А что еще нужно для семейного счастья?
- Ох, Андрей Платоныч, хитрый вы человек, - уже совсем благодушно разулыбалась Долгорукая. - Ладно, так и быть, прощу вас, но только ради Лизоньки, чтобы счастлива была.
- Ах, Мария Алексеевна, благодетельница вы моя! - расцвел Забалуев. - Молиться об вас буду денно и нощно, денно и нощно! Осчастливили до конца жизни!
- Это вы меня осчастливите, если блажь про Владимира Корфа из Лизкиной головы выбьете, - кивнула ему Долгорукая.
- В толк никак не возьму я, Мария Алексеевна, - с подковыкой спросил Забалуев, - ведь ваш покойный супруг дружил со старшим Корфом, за что же вы так семейство его ненавидите?
- На то есть причины… А вам зачем знать? - насторожилась Долгорукая.
- Скоро одной семьей заживем, вот любопытство и разобрало, - как можно более деликатным тоном пояснил Забалуев.
- А коли одной семьей будем, - жестко сказала княгиня, - так извольте свое место знать, зятек. Пусть я намного младше вас годами, но все же теща, и поэтому - кого прикажу ненавидеть, того вы и невзлюбите.
- Повинуюсь! - шутовски поклонился Забалуев. - Корфы отныне - и мои враги.
- Так-то лучше, - Долгорукая благосклонно улыбнулась. - Будете меня слушаться…
- Буду, буду, буду! - поспешно вставил Забалуев и затряс головой, как китайский болванчик.
- Многое заполучить сможете, Андрей Платонович, - Долгорукая со значением погрозила ему пальчиком. - А пока давайте назначим дату свадьбы.
- Через три недели от пятницы подходит? - услужливо предложил Забалуев.
- Через… - Долгорукая что-то быстро подсчитала в уме. - Через четыре.
- Как скажете, матушка! - Забалуев снова вскочил и подбежал к приложиться к, княжьей ручке.
- Да уж, Андрей Платонович, - мечтательно сказала Долгорукая, позволяя ему обмочить себе запястье, - с моим-то вкусом да с вашими деньгами мы такую свадебку сыграем!
Здесь слишком не вовремя скрипнула дверь. Долгорукая жестом велела Забалуеву отойти и внимательно посмотрела в сторону двери в гостиную. Потом она метнулась к двери и распахнула ее. Рывок Долгорукой был так стремителен, что Соня, стоявшая согнувшись у замочной скважины, отбежать не успела, и мать застигла ее на месте преступления. Княгиня ласково, но цепко ухватила дочь за мочку уха и вывела в коридор.
- Я вот и тебя под замок посажу, - зашипела Мария Алексеевна, - будешь знать, как за матерью шпионить!..
- Матушка! - Соня изогнулась, пытаясь высвободиться. - Не буду я, больше не буду! Так хотелось за Лизу порадоваться - повезло ей, замуж выходит!
- Порадоваться - это хорошо! - Долгорукая разжала пальцы, и Соня прытко побежала от нее прочь по коридору. - Беги-беги, подрастешь скоро - и тебя порадую! А что, Андрей Платонович, найдем и Соне жениха солидного да богатого?
- Было бы желание, - кивнул подошедший проститься Забалуев, - а жених подходящий всегда отыщется.
- Вот и славно, - улыбнулась Долгорукая, провожая его.
На обратном пути к ней опять подластилась Соня. Она ждала, пока мать и Забалуев распрощаются, чтобы сделать еще одну попытку заступиться за сестру.
- Маменька, прошу вас, выпустите Лизу. Я обещаю следить за ней!
- Следить, положим, ты могла бы, а вот ручаться - вряд ли, - с показательной суровостью сказала Долгорукая. - Пусть этот урок пойдет ей на пользу.
- Маменька, Лиза любит Владимира! Ей нужно время привыкнуть к мысли, что они никогда не поженятся.
- Вот посидит взаперти и привыкнет, - Долгорукая заботливо поправила ленточки на косах дочери, аккуратно уложенных вокруг головы.
- Маменька, а можно, я с ней сидеть буду, чтобы успокоить ее? - Соня просительно и преданно заглянула матери в глаза.
- Хорошо, иди, - смилостивилась та. - Но учти, вздумаешь потакать сестре и ее глупостям разным, пеняй на себя!
Соня от радости подпрыгнула, быстро поцеловала мать в щечку и бегом устремилась по коридору к сестре. Она буквально влетела в комнату к Лизе и остолбенела. Посередине комнаты стоял небольшой сундук для вещей, на постели и на стульях - кругом были разложены Лизины наряды. А сама она перед зеркалом, прикладывая очередное платье к себе, решала, что брать с собою в дорогу, а без чего она вполне сумеет обойтись. И по тому, как сосредоточенно она это делала, Соня поняла, что Лиза настроена решительно и серьезно.
- И как ты побежишь с таким сундуком? Ты его даже по лестнице спустить не сможешь, - попыталась пошутить Соня.
- Хорошо, оставлю это платье - оно мое самое любимое, - сказала Лиза, словно не слыша сестру.
- Лиза! Ну, подумай, где ты остановишься? На что будешь жить? А ведь мама уже и день свадьбы назначила.
- Не знаю… - Лиза горестно всплеснула руками и присела на край кровати, - я ничего не знаю! Но в этом доме я больше ни минуты не останусь!
- Но куда же ты пойдешь? - Соня подошла к сестре и приласкалась. - Бежать одной страшно!
- Сонечка, для меня куда страшнее выйти за ненавистного мне человека, - обнимая сестру, проговорила Лиза. - Тебя еще на свете не было, когда барон и отец договорились о нашей свадьбе с Владимиром.
- Мама думает о твоей пользе, Забалуев богат…
- Будь прокляты его деньги! Я выйду замуж только за того, кого люблю!
- Лиза, а может, все не так уж страшно? Татьяна говорила - стерпится, слюбится.
- Слюбится? - Лиза возмущенно отстранила от себя сестру. - Скажи, ты сама могла бы поцеловать Забалуева? Обнять его, прижаться к нему?
- Не-ет, - Соню даже затошнило.
- А если бы тебе матушка приказала? - настаивала Лиза.
- Н-не знаю… - совсем растерялась девочка.
- Да я бы первая не допустила, чтобы тебя положили в постель с гадким стариком! - Лиза порывисто поднялась и отошла к окну.
Пока Лиза молчала. Соня тоже не знала, что говорить - она ничего не понимала в любви. И что, в самом деле, такого в этом Владимире, который и думать про сестру забыл, а она убивается, против воли материнской идет? А ведь может выйти замуж - это так красиво! Платье с кружевом, фата длинная-предлинная, все кругом поют, коронуют, священник в золотых одеждах и подарков полный дом. А еще - стол юрой да фейерверки! И станет Лиза сама себе хозяйка, наряжайся, сколько хочешь, за границу езжай - в Париж, в Италию! И никто уже не погонит спать вечером пораньше и не поставит в угол. И чего она плачет, странная? А старик… Ну, что старик? Он и не страшный совсем, в сказках чудища поуродливей…
- Я знаю, что надо сделать! - вдруг радостно воскликнула Лиза и бросилась к столу. - Я напишу письмо барону Корфу, чтобы он срочно вернулся в имение.
- А если матушка узнает… - испугалась осторожная Соня.
- Ничего она не узнает! Я письмо не подпишу и попрошу барона никому о нем не рассказывать.
- А как ты передашь письмо? Барон в Петербурге.
- Ты ко мне сейчас Татьяну позови. Она, я знаю, с Никитой, что у Корфов кучером, знакома. Он и передаст письмо хозяину в Петербург. Никита честный человек, все сделает, как надо. Беги за Татьяной, да незаметно, чтобы никто ничего не заподозрил. Сонечка, милая, скорее!
И пока сестра звала Татьяну, Лиза быстро начеркала несколько строчек. Ее переполняла гордость - как это она сообразила! Конечно, кто же еще может помочь ей, как не добрейший Иван Иванович!
Старого Корфа, особенно после смерти папеньки, Лиза считала своим отцом. Барон был всегда к ней искренне расположен. Он казался ей сказочным волшебником - никогда не оставлял без подарков, находил время, чтобы выслушать, и разговаривал ласково. Иван Иванович частенько приглашал сестер на представление в свой театр, и там, на сцене, Лиза видела воочию воплощение своих грез о прекрасной любви. Особенно тронул ее англичанин Шекспир. Его "Сон в летнюю ночь" завладел ее воображением, и барон даже подарил ей две тоненькие книжки - текст пьесы на английском и русском языках…
- Никак спрашивали, барышня? - в комнату неслышно вошла Татьяна.
- Танечка! - Лиза бросилась к ней, обняла. - Вот возьми, послужи, милая, отнеси Никите! Пусть мчится быстрее в Петербург, к хозяину, скажи, что от этого письма и жизнь, и смерть зависят!
- Хорошо, - кивнула Татьяна. - Сделаю.
- Только пусть все в тайне будет, и Никите накажи - никому ни слова, а, если поймают, не признаваться ни в чем! Да и сама осторожнее, матушка, видишь, сегодня грозна больно!
- Не переживайте, Елизавета Петровна, - Татьяна быстро спрятала письмо в потайной карман. - Все получится, как задумали…
Перекрестив Татьяну на дорогу, Лиза бросилась на кровать - силы почти оставили ее. Никак она не ожидала, что этот день принесет ей такие беды. И боли, подобной нынешней, она не испытывала со смерти папеньки. А тогда казалось - сердце разорвется, так оно стучало и рвалось!
Через час Соня зашла к ней и шепотом сообщила, что Татьяна виделась с Никитой, и тот обещал, как вечером с поля управляющий всех отпустит, тайно гнать лошадей в Петербург. Лиза облегченно вздохнула и, пожелав сестре спокойной ночи, легла спать. Она даже к ужину не вышла - решила, так ночь быстрее пройдет. Мария Алексеевна звать ее лишний раз не стала - чудит дочка, ну и пусть чудит. Поблажит и успокоится, а все равно по-моему будет, по материнскому велению.
А Лизе снился сон. Она видела себя на балу рука об руку с Владимиром. Он - такой стройный, при эполетах, танцует легко и изящно. А она - украшение бала, в роскошном платье, сияющая и счастливая.
- Я люблю вас, Лиза, - нежно говорит он, и его глаза светятся изумительным светом. - Хотите шампанского после танцев?
- Я никогда не была прежде на балу, не пила шампанского и так скучала по тебе!
- Я тоже! - страстно отвечал Владимир и кружил ее в вальсе, кружил…
Лиза проснулась от зова раннего соловья. Серогрудый певец вздумал разводить коленца прямо под ее окном. Лиза встала и, раскрыв створки, села на широкий подоконник, подобрав ноги под себя. А соловей свистел - трели его были переливистыми и рассыпчатыми. От сложнейших фиоритур заходилось сердце. Лиза всегда поражалась умению этих внешне неприметных птах так трогать и смягчать душу. Она слушала, как самозабвенно и с упоением соловей взбирался все выше и выше на вокальные высоты, не теряя силы и нежности звука.
Лиза не сомневалась, что любила Владимира Корфа. Она знала его с детства. Они вместе росли, играли в лапту и серсо, когда отцы их, закадычные приятели, обменивались визитами, чтобы поговорить о новостях и сыграть пару-другую партий в шахматы. Поначалу Володя казался Лизе братом. С ним было весело и просто, и хотя он по-мальчишески любил командовать, Лиза с удовольствием подчинялась ему - Владимир становился так мил, когда сердился и капризничал.
Любовь озарила ее спустя много лет, когда Корф-младший приехал домой на летние каникулы. Он уже учился в Пажеском корпусе и стал так серьезен, так вырос… Владимир привез с собой несколько книжек - все больше стихи. И Лиза впервые взглянула на него по-другому. Ее девичье сердце учащенно и сильно забилось. Лиза начала в присутствии Владимира настолько заметно смущаться и краснеть, что барон Корф сказал ее отцу - пора уже нам подумать и о будущем наших детей.