– Сделать карьеру. Построить собственный бизнес. Я добилась больших успехов до развода. Оливер злился, что я была успешнее его.
Вряд ли она была виновата в банковском кризисе. Многие в городе потеряли работу, и Оливер был одним из них. По какой-то причине ее скромный бизнес набирал обороты. Но после его любовной связи и развода она потеряла все. Теперь Виктория снова начинала с нуля. Но она верила в свое дело. И в себя.
– Я хочу превратить это дело в нечто большое. А для этого должна закончить заказ Орелии. Вот чего я хочу. Чтобы заказов было выше крыши. Чтобы люди наслаждались моей работой.
Он долго молчал, впившись в нее глазами. Потом он снова оглядел ее маленькую комнатенку.
– Это все, что ты хочешь? – спросил он.
– Это все, на что у меня хватает времени.
– И ни на что другое времени нет? – Он вдруг снова недобро улыбнулся. – Даже на одну ночь?
Она закатила глаза:
– Невероятно!
– Думаешь, ты неподвластна моим чарам? – дразнил он. Я же вижу, как ты смотришь на меня. Слушай, я уважаю твои цели. И у тебя действительно нет времени. Но давай разберемся.
– Не думаю, что нам есть в чем разбираться, – твердо сказала Виктория.
– Всего один поцелуй, – соблазнял Лайэм. – Мы даже не поцеловались.
Это была правда. Виктория отвернулась. Она все еще не знала, как ей это удалось. Но она повторяла: никаких поцелуев.
Он заметил ее выражение лица и рассмеялся.
– Не смотри так взволнованно. Это может быть огромным разочарованием.
– Я думала, ты настоящий Казанова, но чтобы так разочаровать женщину…
– Ты можешь разочаровать меня, – продолжал ерничать он.
– Сомневаешься в моих способностях? – Она содрогнулась от собственного ответа.
Он улыбнулся:
– Насколько ты хороша?
– Получше, чем ты.
На самом деле она скорее волновалась, чем сгорала от страсти. Она вовсе не была изощренной в этих вещах. За всю жизнь у нее был один-единственный любовник – Оливер. И даже он оставил ее и нашел больше любви и тепла с другой женщиной.
– Ничего хорошего из этого не выйдет. – Она откашлялась и попыталась улыбнуться, чтобы обратить все в шутку. – Так что пусть это все останется фантазией.
Лайэм пробормотал что-то, но она не расслышала. Виктория просто хотела, чтобы он ушел. У нее начиналась головная боль и было так много работы. А эта эмоциональная встряска, которую она пережила, оживила все прежние эмоции. Они проявились, как старые пятна на белье. Желание, и страсть, и все эти глупости, о которых она уже забыла.
Нет, в действительности она не забыла ничего. Но это все равно был неподходящий момент. А подходящего не будет никогда.
Лайэм коснулся ее, приподнял голову. Но Виктория не смогла взглянуть на него. Дерзость покинула ее, оставив лишь пустоту, сомнение. У него было много подружек, он гораздо опытнее ее. И только посмеется над тем, насколько она безнадежна.
Он придвинулся ближе:
– Посмотри на меня.
Виктория сглотнула, пытаясь подавить глупую жалость к себе. Она подняла голову, пытаясь улыбнуться непослушными губами и подобрать слова, чтобы отшить его и избежать позора. Она не хотела поцеловать его и вновь стать уязвимой.
– Лайэм, я…
Он крепко обхватил ее за талию. Их взгляды встретились, и все, что она хотела сказать, вылетело у нее из головы.
Лайэм стоял в лучах позднего летнего солнца, которые проникали через окно в комнату. Невозможно было скрыться от его пристального взгляда, выражавшего откровенное желание.
Виктория моргнула, но не могла оторваться от его горящих глаз. Его ладони уверенно скользили по ее талии, бедрам. Ее руки, сжатые в кулаки, не слушались, и она стояла неподвижно, как маленькая птичка, которая знает, что хищник совсем рядом.
Лайэм провел рукой по ее спине, затем спустился ниже. Он притянул ее к себе, и их бедра соприкоснулись. Виктория дрожала от его обжигающих прикосновений – шокирующее, неопровержимое доказательство того, что ее все еще тянуло к нему. Она почувствовала его возбужденную плоть впечатляющих размеров, прижимающуюся к ее бедру, и это мгновенно рассеяло ее сомнения. Ее сухие губы приоткрылись, и она сумела наконец сделать вдох.
Лайэм крепко прижал ее к себе, потом ослабил давление, затем прижал снова. Ритм его движений усилил ощущения, волнами проходящие по ее телу. Убаюкивая ее. Приглашая. Заставляя чувствовать себя увереннее.
Дыхание ее было затруднено, как будто весь кислород сгорел в огне страсти, вспыхнувшей между ними. Виктория пыталась вобрать побольше воздуха. Но глубокий вдох прижимал ее грудь к его телу. Она подняла руки, уперлась ими в его крепкий торс. Но постепенно, не в силах устоять перед желанием, она расслабила пальцы на его широкой груди. Через футболку она чувствовала его кожу и сильное биение сердца.
Лайэм пошевелился и чуть шире расставил ноги. Обе его руки лежали у нее на спине. Виктория ощутила желание до кончиков пальцев на ногах.
Я так давно хочу поцеловать тебя.
Эти слова прозвучали у нее в голове, но губы Лайэма не шевелились. Он сказал это? Или она? Или ей все это просто почудилось?
Виктория не смогла бы произнести ни слова, даже если бы попыталась. Но она чувствовала сильное желание глубоко внутри, была так возбуждена. Тепло волнами разлилось по ее коже, когда Лайэм стал дразнить ее, притягивая все ближе, ближе, ближе. До тех пор, пока она не сдалась. Пока не подняла подбородок, не приоткрыла губы и страстно не припала к его губам.
Лайэм мгновенно обхватил ее руками, заключая в свои объятия. Одной рукой он крепко держал ее, другая заскользила вверх по спине к шее и замерла в ее волосах. Его губы – уверенные, теплые, настойчивые – овладели ее губами. Его дразнящий язык скользил по губам, потом резко проникал внутрь, наслаждаясь ею, подчиняя себе.
Виктория дрожала от этой близости. Ее пальцы скользнули по его широким плечам и сплелись у него на затылке. Она так часто мечтала держать его вот так, но не могла представить себе, что почувствует такое неукротимое возбуждение.
Прижимаясь к его груди, она дрожала от восторга, когда ее напрягшиеся соски прикасались к его телу. Сердце бешено колотилось. Она не хотела отрываться от его губ, не хотела, чтобы этот глубокий пьянящий поцелуй прекращался. Готова была упасть на пол и обхватить Лайэма ногами, ощутить тяжесть его тела, почувствовать его на себе, внутри себя. Но больше всего она хотела, чтобы это длилось вечно.
Он прижимал ее к себе, целуя так, как нужно целовать женщину во Франции – покусывая ее губы, играя с языком. Она почувствовала пульсирующее напряжение внизу живота – предвестник физического экстаза. Это было гораздо больше, чем просто поцелуй.
В комнате не было слышно ни звука, кроме их шумного дыхания и иногда тихих стонов страсти, которые Виктория не могла сдержать. Почувствовав резкое, неудержимое желание, она вцепилась в Лайэма. Она хотела его. Прямо сейчас.
– Лайэм.
Он оторвался от ее губ.
– Я поставил тебе синяк.
Это была неправда. Ей нравилось это ощущение влажного поцелуя. Она хотела еще больше. Она хотела, чтобы он заполнил ее всеми вообразимыми способами.
Лайэм закашлялся.
– Я пойду. – Он дышал быстро и прерывисто.
– Хорошо. – Ее остроумие улетучилось. Но в этом не было ничего хорошего. Она не хотела, чтобы он уходил.
Он прочистил горло.
– Ты должна работать.
Работать? А, ну да. Действительно.
– Хорошо.
– Мне нужно идти. Потому что, если я сейчас не уйду… – Он посмотрел на нее.
– Хорошо. – Она присела на свою жалкую кровать. Ее ноги тряслись, мозг кипел.
Он встал на колени перед ней и заглянул в лицо.
– Хорошо, если я останусь, или хорошо, если я уйду?
Виктория уставилась на него.
– Я ухожу, – повторил он.
– Хорошо. – Ее взгляд упал на его сильные длинные ноги. – Ты выбрал не самый подходящий момент, – тихо сказала она. – Так было всегда.
Лайэм повернулся и подхватил со стула ее маленькую сумку.
– Что ты делаешь? – спросила она.
Он расстегнул сумку, вытащил ее телефон и ловко заработал пальцами. Потом подошел к ней, протягивая мобильник:
– Я буду на связи.
– Хорошо. – Виктория бросила телефон на кровать, чтобы не выронить из дрожащих пальцев. Как ей сейчас работать? Она даже не сможет уверенно держать перо.
Через секунду Лайэма уже не было в комнате. Хлопнула дверь, и она смутно слышала его шаги, удаляющиеся вниз по лестнице.
Все, что она смогла сказать, – было "хорошо". Хорошо, хорошо, хорошо.
Боже, она была все тем же жалким существом, кротким и покорным. Все, чего она добилась за эти годы, было уничтожено менее чем за минуту. И чем – каким-то поцелуем? Чтобы просто упасть в его объятия и повторять "хорошо"? Это было ужасно.
Почему она не оттолкнула его и не сказала "хватит"? Или, если так хотела его, почему не воспользовалась ситуацией? Не затащила к себе в постель? Почему позволила ему решать за нее?
Может быть, дело было не в нем, может, это просто гормоны? Прошло так много времени с тех пор, как она целовала мужчину. Более года. Ее тело говорило, что ей нужно больше выходить в свет, знакомиться, заводить связи. Просто получать удовольствие.
Она закрыла глаза и собралась с силами. Сейчас она примется за работу, выполнит этот заказ. А потом займется своей личной жизнью.
И никогда больше не увидит Лайэма Уилсона.
Глава 4
Холодный душ. Вот что ей было необходимо. Что-бы взбодриться и, самое главное, чтобы охладить пыл и не позволить мыслям гулять по запретной зоне страстей. Но какая-то ее часть отчаянно нуждалась в позитивных мыслях, так что Виктория уже перебирала в голове ночные клубы, в которые пойдет, как только выполнит заказ. Она отправится туда в ночь на субботу, когда Лайэм будет на свадьбе. В этих клубах будут парни погорячее его.
Лайэм.
Черт, она снова думает о нем. Виктория склонилась над огромным планом рассадки гостей, собираясь вывести на нем очередное, сорок пятое имя. Она почти коснулась пером бумаги, когда зазвонил телефон.
Схватив мобильный, она ответила "профессиональным" голосом:
– Виктория Разерфорд, бюро дизайна.
– Сколько ты уже сделала?
Она крепко сжала телефон, чтобы он не выскользнул из руки. Сердце сжалось еще сильнее. Он всегда был жаворонком.
– Прости?
– Сколько имен на плане рассадки?
– Несколько. Еще не все.
– Сколько?
– Кем ты себя возомнил? – возмутилась она. – Я не должна докладывать тебе.
Лайэм усмехнулся.
– Раньше ты не огрызалась. Я помню, ты делала все, о чем тебя просили. Послушно и беспрекословно. Желая угодить.
– Я немного изменилась с тех пор.
Она выпрямилась и сделала несколько поворотов из стороны в сторону, чтобы размять затекшую спину.
– Сделай несколько упражнений на растяжку, – проинструктировал он.
Она замерла.
– Прости?
– У тебя затекут все мышцы, если ты не будешь регулярно делать перерывы. Прогуляйся по комнате, пока разговариваешь со мной.
Она сразу же наклонилась над столом.
– Я только что сказала тебе, что больше не делаю того, что мне говорят другие.
– Но это для твоего же блага. – По голосу было слышно, что его это развлекает. – Не злоупотребляй своей независимостью. Советы других людей не превращаются автоматически в плохие идеи.
– Ладно, – она стиснула зубы, – мне необходимо немедленно вернуться к работе.
Закончив разговор, Виктория глубоко вдохнула. Она не хотела, чтобы Лайэм звонил и отвлекал ее. Тем не менее часть ее была рада. Та часть ее хотела, чтобы он думал о ней. Страстно желал ее.
Через три часа ее телефон зазвонил снова.
– Время для следующего перерыва, – сказал он, прежде чем она успела представиться.
Виктория прижала кулак к груди, пытаясь успокоить колотящееся сердце.
– Почему ты думаешь, что я не делаю регулярных перерывов?
– Я знаю, на что ты способна, чтобы сделать кого-то счастливым. Я не забыл, как ты всю ночь делала серпантин для матери Оливера, чтобы повесить его в холле.
О господи. Виктория усмехнулась. Она помнила ту ночь. Бесконечные рулоны крепированной бумаги чуть не убили ее. В конце концов появился Лайэм и помог ей.
Он, Оливер и другие пошли в местный паб, чтобы немного выпить. Виктория же предпочла остаться и помочь с приготовлениями к Рождеству. Молодые люди вернулись домой поздно. Оливер, пьяный, пошел, шатаясь, наверх в свою комнату. Лайэм, который был трезв, остался с ней.
Виктория продолжала сражаться с украшениями, пытаясь делать вид, что его нет в комнате. Но Лайэм болтал, легко поддерживая одностороннюю беседу в течение первых пятнадцати минут, пока она не переступила через себя и не захихикала. Тогда они принялись поддразнивать друг друга, обмениваясь остроумными фразами.
Пока она не попыталась встать с кресла. Она не осознавала, насколько ее тело затекло от долгого сидения и складывания ленточек из тонкой бумаги.
И тогда Лайэм пришел ей на помощь. Он помассировал ей плечи, чтобы облегчить боль. Потом развернул к себе и посмотрел на нее…
Виктория закрыла глаза и отогнала воспоминания.
– Я научилась лучше заботиться о себе, – бодро сказала она. – Я даже использую таймер.
– Очень эффективно, – отозвался он с издевкой.
Она не хотела, чтобы он дразнил ее. Это всегда заставляло улыбаться. Она должна была повесить трубку, но не могла.
– Как там твой отпуск?
– Довольно удручающе. Здесь нет океана.
– Погибаешь на суше?
– Еще как.
Она рассмеялась.
– Ты, что, водяной? Мистер Атлантида?
– В воде я чувствую себя свободным. Это место, где я могу управлять своей судьбой.
– То есть ты не в состоянии контролировать свою судьбу на суше, как все нормальные люди?
– На суше есть другие люди. А на своей яхте я один.
Яхтсмен-одиночка. Он пропадал на несколько месяцев и в одиночку совершал кругосветные плавания. В командных соревнованиях он был капитаном. Да, он зависел от команды, но в конечном счете контролировал и отвечал за все один.
– Ты не хочешь, чтобы кто-то еще влиял на твою жизнь?
– Да, я настолько эгоистичен, Виктория. – Он не дразнил и не смеялся над ней. Это было предупреждение – громкое и ясное, как звук горна.
Но она не знала, может ли верить ему по-настоящему. Лайэм, которого она встретила пять лет назад, отчаянно и яростно хотел соревноваться со всеми и во всем, был одержим этим. Но он также всегда был готов помочь. Да, стоя в стороне, он наблюдал, как семья Оливера и ее семья ломали комедию. Но он помогал, он хотел участвовать. Просто из желания чем-то занять себя?
– Почему бы тебе не помочь Орелии?
– Не стоит. У нее есть свадебный распорядитель, который меня пугает.
– Пугает? – усмехнулась Виктория. Как будто Лайэма так легко испугать.
– Очень. Можешь убедиться сама.
Через секунду ее телефон загудел. Она взглянула на экран и улыбнулась. Лайэм прислал ей фотографию замка. Одинаково одетые рабочие были заняты установкой большого шатра, повсюду расставлены белые стулья, а в центре всего этого стояла эффектная деловая женщина с папкой-планшетом в руках, беспроводной телефонной гарнитурой в ухе и безжалостно затянутыми назад волосами. Она была очень привлекательна, хотя и напоминала школьную директрису.
– Она не страшная. – Виктория откашлялась. – Она шикарная. И кажется, потрясающе выполняет свою работу.
– Она робот, – коротко ответил Лайэм. И у нее все под контролем. Нет ничего, что я мог бы сделать.
– Похоже, эта свадьба будет великолепной, – сказала Виктория.
– Обязательно, – вдруг вздохнул он. – Так что тебе лучше вернуться к каллиграфии.
После того как он повесил трубку, Виктория еще несколько минут сидела, приложив телефон к уху. Этот вздох – из-за свадебной сцены? Из-за Орелии?
Ее сердце заныло.
Через несколько часов Лайэм позвонил в очередной раз, чтобы услышать ее голос, который так возбуждал его, даже по телефону.
– Я думаю, ты должна отвлечься на двадцать минут и прийти ко мне, – сказал он, как только Виктория ответила на звонок.
Он хотел заманить ее. Добиться женщины, которая сводила его с ума одним лишь взглядом. Правда, сейчас было не самое удачное время. Он не хотел, чтобы кто-то из них потом сожалел об этом, но подходящий момент наступит уже очень скоро.
– Двадцать минут? – Викторию это ничуть не впечатлило. – Это все, что ты хочешь?
Он усмехнулся. Ему хватило бы и двух минут, учитывая состояние, в каком он находился. Честно говоря, сейчас он согласился бы на что угодно.
– Для начала, – поправился он. – А потом мы могли бы провести вместе и остаток ночи.
– Ты что, напился?
– Ты сама знаешь, что нет. Зачем пытаться игнорировать тот факт, что джинн уже вылетел из бутылки?
– Придумай что-нибудь другое, – отрывисто ответила она. – Это клише на меня не действует.
Он рассмеялся:
– Когда ты успела так ожесточиться?
– Я уже сказала тебе, что я наконец-то повзрослела.
Раньше она была такой милой, мягкой. Она должна была быть такой – ее родители требовали совершенства. Лайэму было любопытно, чем все это закончилось для Виктории.
– Как твои родители? Ты с ними видишься?
Она ответила не сразу.
– Время от времени.
Ее ответ был слишком дипломатичный, слишком сухой.
– Они недовольны тобой и Оливером?
– Очень.
Он был готов держать пари, что они винили ее.
Оливер как-то рассказал ему, что у Виктории была сестра, которая еще подростком убежала из дома. Абсолютная бунтарка, она влюбилась в человека не своего круга. Поэтому теперь у них не могло быть с ней ничего общего. Сестра стала персоной нонграта – ее имя никогда не упоминалось, воспоминания о ней были запрещены. А потом Лайэм наблюдал за Викторией – видел, как она уступала, подчинялась, улыбалась и повиновалась. Всегда слишком боялась раскачать лодку. И все это чертовски его раздражало. Его раздражение усилилось при мысли, что родители обвиняют ее в том, что их брак с Оливером распался. Но он не мог удержаться и задал ей последний вопрос:
– Ты когда-нибудь видела свою сестру? Ты разыскала ее?
Виктория хотела. В ту ночь, сидя над бумажными украшениями, она мельком упомянула сестру и желание найти ее. Потом они оба сменили тему.
Наступила тишина.
– Виктория? – позвал он.
– Да, мы встречались некоторое время назад. Мы очень разные люди. Я посылаю ей открытку на Рождество. – Ее слова прозвучали легко. – Слушай, мне лучше вернуться к работе, я по-прежнему отстаю от своего плана.
Две секунды спустя Лайэм убрал телефон в карман и посмотрел на зеленую лужайку. Желудок у него стянуло, как будто развивалась морская болезнь на суше. Ему было обидно и больно за Викторию – она была одна, и это неправильно.