На следующее утро телефон Виктории зазвонил в пять тридцать. То есть Лайэм знал, что она уже не спит и работает? Она ответила после первого гудка, губы сами собой расплылись в улыбке.
– Тебе действительно очень скучно.
– Я приеду и заберу тебя. Ты должна сделать перерыв и подкрепиться.
– Ты приглашаешь меня на ланч?
– Вообще-то я думаю о завтраке в постель. Хорошая идея, как тебе кажется?
– Ты просто не можешь сдержаться.
– Ты права, – ответил он. – Я думаю о тебе и о сексе. Это как клубника и сливки, сыр и крекеры. Виктория и секс неразрывно связаны.
Она засмеялась, но странное разочарование сжало ее грудь. Это случится только один раз, а потом он снова исчезнет из ее жизни.
– Так это единственная причина, почему ты названиваешь мне по три раза в день?
Последовало молчание, что только усилило ее беспокойство. Потому что ей нравилось разговорить с ним, смеяться вместе с ним. Но все это было лишь средством для достижения его цели? Он просто работал, чтобы получить то немногое, чего на самом деле хотел?
Но она не хотела переспать с ним один раз и затем потерять его навсегда. Она стремилась к большему. С тех пор как переехала во Францию, ей было одиноко. Виктория хотела больше смеяться, и она смеялась, когда разговаривала с ним.
– Я хочу, чтобы ты закончила этот заказ, – наконец ответил он.
Заказ? Так вот что беспокоило его на самом деле. Она ведь работала на Орелию. Конечно, он хотел, чтобы у его бывшей подружки была свадьба ее мечты. И ничего больше. Он просто флиртовал с Викторией, но его главной заботой была его бывшая. Та, которую он любил настолько, что провел с ней почти три года, а не одну ночь.
Достаточно честно.
– Ну, – сказала она, широко улыбаясь в телефон и пытаясь скрыть боль, – тогда мне лучше положить трубку и вернуться к работе.
Нахмурившись, Лайэм сунул телефон в задний карман джинсов.
У него всего несколько дней, прежде чем он вернется на яхту, но он не хотел уезжать, не получив желаемого.
Он ненавидел себя за это. Виктория не хотела того, чего хотел он. Она не хотела, чтобы он делал из этого такую дешевую интрижку. Но это было всего лишь физическое желание, и не больше. Ядерная химия, приведшая к взрыву. Но он должен позволить ей спокойно доделать заказ, дать ей остыть от того поцелуя. Потому что не хотел, чтобы она сожалела о спонтанном сексе.
По правде говоря, эта сумасшедшая, ненасытная потребность в сексе застала его врасплох. Непреодолимое желание войти в нее и оставаться в ней было таким сильным, что заставило его сбежать. Потому что Лайэм нигде и никогда не останавливался надолго. Он просто не мог. Ни ради Виктории, ни ради кого-либо другого. Она хотела и нуждалась в большем, чем он мог предложить. Он стиснул зубы и напряг мышцы, потому что физическое желание просто раздирало его.
Лайэм заметил беспокойство Виктории, прежде чем поцеловал ее, – вспышка смущения, неловкое признание, что ему не стоит ожидать чего-то особенного. Оливер сделал это с ней. Он предал и унизил ее, связавшись с другой женщиной, и Лайэм хотел исправить это, как умел, – восстановить ее веру в собственную чувственность.
Да, он сказал ей правду – он эгоист. Виктория была все, чего Лайэм действительно хотел. Его желание овладеть ею было настолько сильным, что он был почти невменяем.
Все, что он мог предложить ей, – одну ночь. Ничего больше. И это было нечестно по отношению к ней.
Ему не стоило так часто звонить ей на этой неделе. Некоторые вещи просто не должны случиться.
Глава 5
– Хорошо.
Одно это слово, произнесенное свадебным распорядителем в адрес Виктории, было наивысшей похвалой. Слава богу. Виктории стоило немалых усилий, чтобы не рухнуть на ближайший стул и не расплакаться от облегчения.
Она сделала это. Она работала всю ночь, потому что все равно не могла сомкнуть глаз, думая о Лайэме. Работа отвлекала ее. Виктория не могла ни на чем сосредоточиться, но закончила заказ.
Он больше не звонил. Больше никаких перерывов по плану или инструктажа по поводу упражнений, чтобы размять тело и пальцы. Он просто пропал. Вероятно, был занят с другими, "настоящими" друзьями, которые приехали сейчас на свадьбу. Возможно, встретил другую женщину. Это было прекрасно, даже отлично. Все, что Виктории нужно сделать, – это убраться отсюда как можно скорее.
– Если вы хотите, то можете посмотреть, как все организовано, – сказала свадебный распорядитель. – Но, пожалуйста, никаких фотографий.
– Конечно.
Виктория не могла не взглянуть хотя бы одним глазком. Если она и встретит Лайэма, он все равно будет болтать с какой-нибудь женщиной, пытаясь отвлечься от предстоящего брака Орелии. А ей нужно было прогуляться. Она просидела взаперти в своей квартире в течение последних четырех дней.
Виктория свернула с главной площади, где был установлен шатер, и пошла по узкой дорожке, которая привела ее к небольшому гроту. Ее сердце подскочило к горлу, когда она увидела фигуру впереди.
Лайэм подошел к ней с такой грацией, как будто для него все легко.
– Ты помогаешь здесь? – Она попыталась спросить энергично, как будто его присутствие ничуть ее не смутило.
Он покачал головой:
– Для меня ничего нет. Все контролируется свадебным распорядителем из ада: в ее распоряжении легион прислужников, и еще один ей не нужен.
Лайэм не был прислужником. Но он не находил себе места, она видела, что энергия так и била из него.
– Появиться здесь не самая лучшая идея, – сказал он.
– Я принесла план рассадки за столом и последние карточки с именами гостей, – сказала она с гордостью.
– Тебе не следует находиться здесь сейчас, – повторил он, нахмурившись.
Он не хотел ее видеть? Он сердился на нее?
Лайэм взял ее за руку и потянул на другую сторону дорожки:
– Они проверяют работу фонтанов, ты промокнешь насквозь.
Слишком поздно. Как только он произнес это, она услышала свистящий шум, в котором утонули его слова. Неожиданно со всех сторон полилась вода.
– Как красиво! – Виктория смотрела, как свет преломляется в струях воды, образуя в воздухе радугу. Она повернулась, чтобы улыбнуться Лайэму.
Взглянула на него и застыла.
Его футболка намокла, стала прозрачной и прилипла к груди. Виктория не знала, куда ей смотреть. Вообще-то, конечно, знала. Замок и прилегающая территория уже не казались величественными и не привлекали больше ее внимания. Она видела только Лайэма. Во рту у нее пересохло, каждая клеточка ее тела жаждала прикоснуться к нему.
Она хотела шептать его имя. Оно уже было на кончике языка. Она хотела прижаться к нему, спрятаться за декоративными колоннами и симметричными арками. Имело ли значение то, что его сердце принадлежало кому-то другому? Разве она хотела не его тела?
– Виктория, – услышала она тихое предупреждение.
Она пришла в себя, подняла руку, чтобы откинуть волосы назад.
– Что?
– Тебе действительно нужно уйти.
– Я волную тебя?
– Ты знаешь, что да. И ты не хочешь того, что я могу предложить.
На самом деле она уже не знала, чего хотела.
– Почему мы не можем просто потусоваться вместе? Почему мы не можем просто прогуляться по этому красивому саду и поболтать, как старые знакомые? Почему мы не можем дружить?
– Ты настолько наивна? – уставился он на нее.
– Ты можешь дружить с бывшей любовницей, с которой поддерживал отношения три года, – отметила она. Глупо, но это причиняло ей боль. – Но не можешь быть моим другом? Другом женщины, которую поцеловал всего один раз?
Виктория заметила, как вспыхнули его глаза, когда он шагнул к ней, но все равно была застигнута врасплох, настолько быстро он обхватил ее лицо ладонями и прижался губами к ее губам.
Их тела столкнулись на долю секунды – она не могла противостоять его мощному сильному телу и попыталась схватиться за что-нибудь, чтобы не упасть. Обеими руками вцепилась в его футболку. Не важно, что футболка была мокрой, а вода холодной, его кожа горела под ней.
Виктория подалась чуть вперед, чтобы сохранить равновесие. Лайэм полностью контролировал ситуацию, его язык доминировал, подавлял ее силой своей страсти. Но это разбудило в ней ответную страсть – она нашла в себе силы сделать движение вперед, провести языком по его губам, проникая в рот, исследуя его, играя с его языком. Она почувствовала низкий гул в его груди; Лайэм опустил одну руку с ее лица, чтобы обхватить ее за талию. Она чуть сместилась, запустила пальцы ему в волосы, желая притянуть его еще ближе к себе и держать как можно крепче. Платье, соприкасавшееся с его мокрой футболкой, намокло, но кожа их горела. Виктория расставила ноги, чтобы наслаждаться близостью Лайэма, она таяла от ощущения его мускулистого бедра между ее ногами; она терлась о него, мечтая о том, чтобы их одежда исчезла и осталась только обнаженная влажная кожа.
Но неожиданно он отпустил ее, подняв руки, как будто в него целились бойцы группы быстрого реагирования.
– Теперь уже дважды, – проворчал он. – Два раза слишком много. Нет, мы не можем быть друзьями. Пока мы не… – Он осекся.
– Пока мы не переспим?
Задыхаясь, Виктория наблюдала за ним. Его неистовство удивило ее – ленивая манера дразнить ее исчезла, перед ней стоял поджарый, голодный, злой человек. Вдруг она инстинктивно поняла, что может подтолкнуть его.
– Ты хочешь только того, что тебе по силам? – Она издевалась, упершись руками в бедра. – А что же с преодолением любых препятствий? Почему ты должен так контролировать себя?
Его бицепсы заиграли, когда он сжал руки и сунул их в задние карманы джинсов. Лайэм стоял перед ней такой стройный, – его джинсы подчеркивали длинные ноги, их силу, абсолютную мужественность.
– Женщинам это нравится, – с улыбкой сказал он.
Но это было не так. Только не ей.
Этот поцелуй зажег в ней что-то – желание, да, но и какое-то неистовство, ярость. Как он мог так легко сделать шаг назад? Она была в бешенстве и отказывалась верить в это. Гнев превратил ее в обольстительницу, женщину-вамп, которой она никогда не была.
– Мне не хотелось, чтобы ты сдерживал себя. – Она шагнула к нему, намеренно бесстыдно приподняв платье и обнажая бедро.
Неожиданная вспышка в его глазах придала ей уверенности в своей сексуальности. Он желал ее. И она хотела, чтобы он желал ее страстно.
Сжав губы, нахмурив брови, он смотрел на нее.
– Виктория, – медленно проговорил он, – будь осторожна в своих желаниях.
Через влажную футболку она отчетливо видела его соски – несмотря на летнюю жару, они были напряжены. Она смело перевела взгляд ниже, чтобы проверить, как сидели его джинсы в паху, – натянуты. Виктория чувствовала эту напряженную плоть.
Она сделала еще один роковой шаг вперед и бесстрашно прижалась бедрами к его паху – она испытывала такое страстное желание и так устала бороться с ним, что у нее уже не было сил сопротивляться. Она хотела довести начатое до конца. Она хотела сумасшедшего секса.
Одной рукой Лайэм держал ее за ягодицы, тесно прижимая к себе. Другая его рука медленно скользнула вверх по задней части ее бедра, нажимая ладонью и одновременно поглаживая, лаская пальцами ее кожу. Возбужденная, Виктория смотрела на него снизу вверх – она хотела абсолютной близости. Его эрекция, которую она чувствовала животом, еще больше заводила ее, так что Виктория теснее прижалась к нему, давая почувствовать, насколько податлива и готова к близости.
Лайэм обхватил ее ягодицы обеими руками – одной рукой поверх платья, другой под юбкой. Она хотела, чтобы его пальцы скользнули под ее нижнее белье, хотела, чтобы он дразнил ее, чтобы взял ее. Они лежали бы на благоухающей траве и удовлетворяли это распаляющее их желание. Здесь, сейчас.
Но Виктория не шевелилась, не пыталась поцеловать его, не клала руки ему на грудь. Она была заворожена страстью и неистовством в его сверкающих глазах.
Лайэм еще контролировал себя, но уже был близок к тому, чтобы сдаться. И она ждала этого, выдерживая его ожесточенный взгляд, вызывающе глядя в его глаза. Она почувствовала, как по его телу прошла дрожь, каждый мускул напрягся. Виктория ахнула, но улыбнулась, когда он неожиданно сделал энергичный толчок бедрами.
– Виктория! – Пронзительный крик свадебной распорядительницы разлетелся над деревьями. – Кто-нибудь видел каллиграфа? Она еще здесь?
Пальцы Лайэма впились в ее тело, он сделал еще один сильный толчок, прежде чем отступить и выпустить ее из рук. Виктория чуть не потеряла равновесие.
– Удачное спасение, – выдавил он сквозь зубы.
Какая еще удача?
– Лайэм…
– Ты хочешь больше? – прошептал он жестко. – Но это все, что я могу предложить.
– Виктория! – Голос свадебной распорядительницы звучал все ближе.
– Я здесь. Уже иду, – отозвалась Виктория.
Но она не могла сдвинуться с места. Стояла и смотрела на Лайэма, как он развернулся и пошел прочь.
Легкая улыбка удовлетворения заиграла на ее губах. Да, возможно, он хотел, чтобы она доделала заказ. Возможно, он по-прежнему страдал по Орелии. Но он все еще хотел ее, Викторию. И хотел очень сильно.
Это был просто секс. А разве это не все, что ей нужно? Она не хотела других отношений, а он и подавно. Он был честен с ней, предложив ей всего одну ночь. А она? Неужели она во второй раз упустит шанс закрутить с ним интрижку, даже на короткое время?
Никаких роз и колец и "жили они долго и счастливо". Это не входило в ее планы. Она хотела создать собственную компанию. И хотела быть такой, как все нормальные женщины в ее возрасте. Она была свободна. Если ей хотелось интрижки, она, черт возьми, могла ее завести. Он приехал сюда на несколько дней. Не нужно беспокоиться о том, что они неожиданно встретятся с ним в будущем. Идеальный шанс для того, чтобы хорошо повеселиться. И избавиться от этого "что, если…".
Ее кровь закипала. Уверенная в себе и своей сексуальной привлекательности, Виктория вернулась в замок.
– Что-то случилось? – Она нашла распорядительницу.
– Вовсе нет, я просто хотела узнать, нет ли у вас с собой визитных карточек. Они могут мне пригодиться.
– Конечно. – Она уверенно вручила женщине пачку визиток.
Виктория вошла в шатер, столы были уже расставлены для свадебного банкета. Она нашла карточку, которую ей пришлось переделывать пять раз, – Лайэм Уилсон. Перевернув ее на чистую сторону, самым обычным почерком она написала ему дерзкое сообщение – простой шариковой ручкой, которую позаимствовала у одного из рабочих.
Глава 6
В самом отвратительном настроении, какое только можно себе представить, Лайэм натянул куртку. Вообще-то он пытался сделать все правильно. Он оставил Викторию, чтобы она все обдумала, потому что не хотела осложнений – даже на одну ночь.
Только ведь это она пришла к нему в саду и уничтожила его решимость. Она хотела проводить с ним время. Неужели? Какая ужасная шутка. Конечно, он мог болтать с ней. Дразнить ее. Говорить с ней по телефону. Но, оказываясь рядом с ней, единственное, что он хотел, – было поцеловать ее. Он испытывал желание, какого не знал раньше.
Лайэм наслаждался отношениями с Орелией. Но на самом деле большую часть времени они проводили порознь. Он участвовал в соревнованиях в одном океане, она занималась серфингом в другом. Это было удобно и легко, и он всегда мог уйти.
Оставить же Викторию сегодня утром в саду стоило ему невероятных усилий, и это его беспокоило. Ему не нравилось чувство привязанности, даже если это была всего лишь сексуальная связь.
Он нахмурился, увидев свое отражение в зеркале. Костюм придавал ему лоск и подчеркивал социальный статус, но на самом деле Лайэм существовал в безжалостном, изолированном мире. Он отсутствовал неделями, даже месяцами. Единственные отношения, способные выдержать это, были отношения с очень сильной, несгибаемой женщиной. У Виктории даже близко не было этой жесткости. Он боялся, что она лишь запутается в своих эмоциях и чувствах. Он знал это по опыту с Орелией – получив желаемое, он оказался не в состоянии дать ей то, чего хотела она. Вину Лайэма немного умаляло то, что Орелия смогла найти свою любовь, надежность и приземленность с другим, более подходящим человеком.
Лайэм не любил ничего приземленного. Он нуждался в свободе, которую нашел в парусном спорте. Это не было ни семейным увлечением, ни безопасным хобби. И Лайэм не хотел зависеть от кого-либо еще. Он любил быть один. Так же, как его отец. Они оба не были семьянинами. И Лайэм не заводил детей, потому что не хотел повторять ошибок своего отца. Он просто не смог бы уделять детям достаточно времени, потому что самым главным для него был океан.
Виктория всегда старалась делать то, что – как ей казалось – было необходимо, чтобы сохранить любовь и расположение других людей. Но у нее были потребности, которые он не мог удовлетворить. Она осталась бы несчастной. И что еще более важно, сейчас она знала, чего хочет, и он не собирался вставать у нее на пути.
Но Лайэм мог дать ей физическое удовольствие. Он мог показать ей все. Его тело ныло от желания, поэтому самое лучшее, что он мог сделать, было пересилить себя и уйти. Значит, он поступил правильно.
Через два часа он наблюдал, как Орелия и Маркус охали и ахали, расспрашивая Викторию о ее свадьбе. Интересно, как она выглядела в тот день? Его желудок стянуло. Он никогда не мог себе это представить и, конечно, избегал любых фотографий.
Теперь ревность к той свадьбе вскипела у него внутри. Ему действительно следовало бы выкинуть все это из головы. Он вернется на побережье и будет упорно тренироваться.
Он последовал за другими гостями туда, где были установлены столы и в мерцании свечей поблескивало серебро. Место каждого гостя за столом было отмечено карточкой с каллиграфическим почерком Виктории. Это выглядело очень романтично. Он сел и взял карточку со своим именем – изящные, изысканные буквы с симпатичными завитушками. Лайэм провел большим пальцем по краю карточки, а затем машинально перевернул ее. Вдруг он почувствовал, как будто его оглушили. То, что было написано на оборотной стороне, было выведено рукой Виктории, но уже без романтичных завитушек.
Одна ночь. Сегодня. Все, что хочешь. Согласен? В.
Виктория налила себе бокал вина. Вот тебе и клубы, и социальная жизнь, да хотя бы сексуальная. В старых шортах и тонком хлопчатобумажном кардигане, накинутом поверх футболки, она прибирала у себя на столе. Она должна забыть прошлое и заняться будущим. Но она не могла не думать о том, что почувствует Лайэм, когда Орелия будет приносить клятву в верности другому мужчине. Это наверняка было, тяжело. Она не должна была писать ему то сообщение на карточке. Очень ему нужно было такое послание на свадьбе Орелии?! О чем она вообще думала?
Что, если кто-то другой за столом прочитал это сообщение? Хорошо, что она поставила только свой инициал, а не полное имя.
Злясь на свою идиотскую выходку, она собрала волосы в хвост и начала готовить материалы, необходимые для небольшого заказа, на который у нее в распоряжении была вся следующая неделя. Но ей нужно было найти себе занятие уже сегодня вечером. Она должна быть очень, очень занята.