Но Карисса пела вместе со всеми свои любимые хоралы "Архангел Гавриил" и "Радость мира". Как обычно, дети спели "Что за младенец в яслях бедных", а потом один ребенок спел соло "Однажды в городе царя Давида". У Кариссы увлажнились глаза. Она сморгнула слезы и почувствовала, как пальцы Куина сплелись с ее пальцами. Его тоже это умилило? Карисса не осмелилась взглянуть на него.
После службы они не спеша вышли из церкви. Куин не отнял своей руки.
– Подождем возвращаться, – сказал он. – Здесь поблизости можно где-нибудь выпить горячий шоколад?
– Украшенный сверху зефиром, – уточнила Карисса. – Конечно, можно.
Она привела его в небольшое кафе, где они заказали горячий шоколад и сладкие пирожки.
– Уж и не помню, когда я ходил на службу с песнопениями, – сказал Куин. – Скорее всего, это было в начальной школе.
– Простите меня. Мне следовало предупредить, чтобы вы могли отказаться.
– Наверное, я так и сделал бы, – признался он, – но я рад, что вы меня сюда привели.
Она хотела было поддразнить его, сказать, что он наконец-то увидел магию Рождества. Куин начал ей доверять – это обнадеживает. Но она удержалась – что-то в его лице удержало ее.
– Я люблю службу при свечах, – сказала Карисса. – Чувствуешь связь с вековой историей, с людьми, которые каждый год в это время посещают службу.
Он кивнул:
– А я чувствую… очищение. Спасибо.
Карисса протянула через стол руку и сжала ему кисть:
– И я это чувствую. Жизнь порой тяжела и мрачна, а тут пробуждается надежда на лучшее.
Он не отвел руку, и она тоже.
Это никакое не свидание, но… кажется, становится таковым.
– У вас красивый голос, – сказал Куин.
Она улыбнулась:
– Спасибо, но не по меркам папы.
– Вы пели в унисон с хором. Не всем прихожанам это удалось, – заметил он.
– Для них это не обязательно. Дело не в этом. Главное – быть вместе, разделять общую радость.
– Понимаю. – Он осторожно высвободил свою руку из ее руки.
Карисса растерялась. На какую еще мозоль она ему наступила? Что с ним такого сделала Табита? Но она знала, что, спроси это, он ей не скажет, поэтому уж лучше помолчать, угощаться горячим шоколадом и пирожком.
– А что с текущим "Блестящим проектом"? – поинтересовался Куин. – Помимо виртуального Санты?
– Устроить Рождество в приюте, – сказала Карисса. – Ничего пышного. Я не хочу, чтобы это выглядело так, будто я пытаюсь купить им счастье. Я просто хочу, чтобы у них было пространство, где они смогут заново начать жить и немного повеселиться на праздник.
– Вам нужен еще один виртуальный Санта?
Карисса покачала головой:
– Анна – женщина, которая управляет приютом, – уже сообщила мне, что хотелось бы получить на Рождество каждому.
– Если понадобится кто-то, чтобы заворачивать подарки, то я готов, – сказал Куин.
– Ловлю вас на слове, – улыбнулась Карисса.
Они возвращались домой парком. На полпути Куин решился и обнял Кариссу за плечи, а она обхватила его за талию.
На земле блестел иней, окна домов светились рождественскими огнями. И Карисса подумала о том, что вечер удался.
На этот раз молчание было скорее спокойным, чем напряженным. Понятно, что Куина настораживает сходство между ее бывшим бойфрендом и его бывшей подругой. А она… она старается восстановить способность доверять мужчинам после Джастина. Но если они с Куином не будут спешить, будут двигаться постепенно – как сегодня, – то, может, у них все получится, и они не нанесут друг другу новых ран.
Было одно дело, исполнив которое Куин почувствовал бы себя намного лучше. Во всяком случае, ему так казалось.
Он договорился о встрече с Джастином Воаном. Куин дал ему понять, что это по поводу выгодной работы. Скажи он Джастину, о чем хочет с ним поговорить, то этот тип несомненно уклонился бы от встречи.
Воан стремительной походкой появился в кафе в условленное время. Выглядел он весьма импозантно.
Оглядевшись, он поискал взглядом, кто из посетителей Куин.
Куин поднял руку, и Воан тут же подошел к нему.
– Мистер О’Нилл?
– Да. – Куин не пожал протянутую Воаном руку. – Не возражаете, если мы пройдемся по парку и поговорим там?
– А… конфиденциальность, – сказал Воан.
Конфиденциальность, но не в том смысле, о чем подумал Воан.
Куин ничего не говорил, пока они не перешли улицу и не оказались в парке. Как и ожидал Куин, Воан не выдержал и заговорил первым:
– Итак, у вас есть предложение о работе?
– Да, предложение есть.
– И какое?
Куин остановился и посмотрел Воану прямо в глаза.
– Предложение о компенсации.
– Компенсации? За что? – Воан нахмурился. – Не понимаю, о чем вы.
– За то, что сломали руку женщине, – сказал Куин, – и за то, что не пустили ее в больницу, потому что знали, что возникнут вопросы и правда всплывет наружу.
Воан побелел:
– Я не понимаю, что вы имеете в виду.
– О, думаю, что понимаете.
– Кто вы? И зачем пригласили меня сюда?
– Мое имя вам уже известно. А здесь я из-за того, что случилось с Кариссой. Я не могу безразлично отнестись к тому, что подобное может случиться с кем-то из-за того лишь, что вы не в силах управлять своим характером.
– Она лжет, – злобно выкрикнул Воан.
Куин изогнул бровь.
– А вы готовы к проверке на детекторе лжи?
– Вы не посмеете…
– Ну, не лично, но я сотрудничаю с агентствами, которые могут это сделать. – Куин усмехнулся. – И могу вас заверить, что их доказательство будет принято в суде.
– Что вам от меня нужно?
– Я хочу, чтобы вы обратились за советом к специалисту, – сказал Куин. – Чтобы научились справляться с приступами гнева, которые заставляют вас ударить женщину. Чтобы вы никогда больше не орали в бешенстве на женщину или на ребенка и тем более не поднимали на них руку.
Воан с вызывающим видом задрал подбородок:
– А если я этого не сделаю?
Это, разумеется, не угроза. Куин был уверен, что этот человек может ударить лишь того, кто не даст ему сдачи. А Куин выше Воана, крепче сложен и уж точно более спортивен.
Куин просверлил его взглядом и спокойно произнес:
– Я смогу переломать вам все кости, но ярость не решит проблемы. Вы так и останетесь человеком, который способен ударить беззащитного.
– Вы мне угрожаете?
– Нет. Я всего лишь говорю вам, что, если вы ударите еще кого-то, я уж постараюсь сделать так, чтобы соответствующие инстанции получили тому доказательство. Не думаю, что ваше начальство захочет, чтобы их компания упоминалась в суде. И еще вам грозила бы тюрьма за нанесение телесных повреждений. Насколько мне известно, в тюрьме не очень-то благоволят к людям, которые бьют женщин и детей.
– Она не заявила бы на меня, – сказал с облегчением Воан. – Ей ни к чему, чтобы ее имя трепали в прессе. Она не захотела бы ставить в неловкое положение своих родственников.
– Но семья очень ее любит, и они в любом случае поддержали бы ее. А шантаж – это гнусно.
– Разве вы не этим сейчас занимаетесь? – огрызнулся Воан.
– Нет. Я даю вам шанс разобраться со своей проблемой, чтобы люди, которые встречаются вам в жизни, не боялись вас, не боялись сказать что-то не то, а иначе вы можете наброситься на них и избить. Все предельно просто: либо вы лечитесь, либо окажетесь перед правовыми последствиями своего поведения.
Воан уставился на Куина и молчал.
– Я узнаю, как вы поступите, – сказал Куин. – Потому что буду следить за вами.
И это не пустая угроза. Воан все понял и кивнул.
– Хорошо. Счастливого Рождества, – сказал Куин и ушел, чувствуя, что с него свалился груз. Джастин Воан – разнузданный трус. Он слишком боится потерять работу или попасть за решетку, поэтому он постарается преодолеть свои проблемы. А то, что случилось с Кариссой, уже не случится больше ни с кем.
За два дня до открытия палаты Уайлда Куин и Мара установили систему наблюдения в приюте.
– Мне нужно утрясти с вами денежные дела, – сказала Карисса, помахивая своей банковской картой перед носом Куина. – Я хочу получить счет-фактуру, БИК вашего банка и номер счета, чтобы произвести прямой перевод денег.
– Мне неудобно брать с вас деньги за систему, – сказал Куин. – Я с радостью дам эти деньги в качестве благотворительного пожертвования.
Карисса покачала головой:
– Мы так не договаривались. Если вы поступите таким образом, то я не смогу больше попросить вас о помощи, когда мне что-нибудь понадобится для "Блестящего проекта".
Он пожал плечами со словами:
– Компьютерный гений Куин О’Нилл будет работать за шоколадные пирожные, если их приготовит Карисса Уайлд. Или ее бабушка. Он не привередлив.
– Очень мило, – улыбнулась Карисса. – И очень лестно. Но… нет. Ведь свое время тратили не только вы, но и Мара. И экспертную оценку она тоже дала. А оборудование, которое вы купили для системы? Я должна вам заплатить.
– Как насчет компромисса? – предложил Куин. – Я позволю заплатить за услуги Мары.
– И за оборудование.
Куин видел, что Карисса не собирается уступить.
– Ладно. Приготовьте себе кофе, пока я все подсчитаю.
– И для вас тоже приготовить?
– Я бы не отказался, – улыбнулся он.
Карисса успела сварить им кофе, пока Куин составил счет.
Она внимательно его изучила. Куин знал, что она ему не доверяет – подозревает, что он назначил слишком низкую цену. Наконец, Карисса кивнула:
– Хорошо. Деньги будут на вашем счете завтра же утром.
– Спасибо.
– А теперь, – сказала она, – наше пари. О виртуальном Санте.
– Хмм.
– Двойная ставка, или мы в расчете. – Она помолчала. – Итак, вы поняли магию Рождества?
Нет. Он не понял. Многие из тех мест, где они побывали, его затронули, но… это связано скорее с Кариссой, а не с Рождеством.
Он ответил очень осторожно:
– Думаю, что это определить довольно сложно.
– Ладно. – Карисса прищурилась. – Я согласна – кое-где чересчур много коммерции, да и выгода присутствует. Иллюминация вам не понравилась, знаю. Но каток понравился.
– Каток имеет отношение к зиме, а не к Рождеству, – сказал Куин. – Будь мы в Австралии, то катались бы на коньках в июле.
Хотя волшебство на катке было… когда он поцеловал Кариссу.
– И "Фантазия" вам понравилась.
– Но Рождество здесь ни при чем. Я люблю ярмарку, а ярмарки бывают круглый год.
– Вы купили мне елочную игрушку – павлина, – напомнила она.
– Павлины не связаны с Рождеством.
– Ну нет, связаны. В Средневековье их подавали на рождественский обед.
Он фыркнул:
– Да, правильно.
– Для знати, – сказала Карисса. – Я читала. Ричард Второй угощал павлинами десять тысяч гостей в уорикском замке на рождественском обеде. Празднество длилось пять дней. Очевидно, павлины жарились без кожи и перьев, которые после жарки пришивались обратно, а клювы красились золотом. Павлинов выкладывали на блюда и подавали с распушенными хвостами.
– Похоже на рецепт для отравления. – Куин скорчил гримасу.
– А как же песнопение в церкви? Вы сказали, что вам понравилось.
Больше всего ему доставило удовольствие быть с ней.
– Это сложно описать, – снова сказал Куин.
Карисса уперлась руками в бока и с прищуром смотрела на него:
– Получается следующее: вы видите магию, но из-за упрямства не признаетесь.
Он вздохнул:
– Нет, все не так. Я просто не люблю Рождество. И, скорее всего, не полюблю никогда.
– Не любите с детства?
Куина охватил страх. Неужели он проговорился?
– Я не совсем вас понимаю…
– Когда люди по-настоящему что-то ненавидят, то обычно это от того, что у них плохие воспоминания, – сказала Карисса. – И обычно эти воспоминания коренятся в детстве.
– А вы, оказывается, психолог.
Она вздохнула:
– Куин, стоит мне подумать, что мы начинаем лучше понимать друг друга, как вы отстраняетесь от меня.
Она его подловила. Ему ничего не приходит в голову, чтобы возразить. Поэтому… он ничего и не сказал.
Карисса нахмурилась:
– Я всего лишь хочу…
– Чего вы хотите?
– Не важно.
– И кто сейчас отстраняется?
Карисса покачала головой:
– О’кей, вы победили. Я заплачу вам вдвое за виртуального Санту.
Куин быстро пошел на попятную:
– Нет. Это благотворительное пожертвование.
– Пожертвование в виде виртуального Санты? И это от человека, который ненавидит Рождество?
– Но этот человек до сих пор видит добро в делах других людей и ценит это. И я буду на открытии. – Потому что он знает, как важен для нее этот день, и хочет быть с ней рядом, хотя и не признается в этом. Поэтому он быстро добавил: – Системы выходят из строя в самый неподходящий момент, так что есть смысл, чтобы я был там на всякий случай.
– Ваши системы работают безотказно. Они не подведут.
– Не искушайте судьбу, – не согласился Куин. – Я буду там.
– Хорошо. И спасибо вам. – Она закусила губу. – У вас доброе сердце, Куин. Хорошо бы вам это понять.
Возможно, так оно и есть. Но в глубине души он знал, что недостоин Кариссы, поэтому как только закончится день открытия палаты, он незаметно отойдет на задний план, а она… пусть живет своей жизнью.
Глава 10
Наступило девятнадцатое декабря. День, когда Карисса старалась быть смелой, вспоминая счастливую жизнь с родителями до тех пор, как ей исполнилось пятнадцать. До тех пор, как самолет отца, в котором они с мамой летели на благотворительный концерт, разбился. Погиб он сам, погибла мама, а Карисса осталась сиротой.
Этот день навсегда стал для нее зияющей пустотой, когда мир утратил цвет и сияние, а на плечи свалилась непосильная тяжесть – тяжесть утраты и печали.
– Улыбнись, – приказала себе Карисса и взяла в руки букет из белых роз, которые относила на могилу родителей в годовщину их смерти. – Палата Уайлда наконец открывается. Они гордятся тобой.
Карисса вошла на кладбище, убрала увядшие цветы из вазы, налила свежей воды и просунула стебельки роз в отверстия на крышке вазы.
– Я скучаю без вас, – сказала она. – Очень скучаю. И хочу, чтобы вы были сегодня со мной и увидели то, что вы задумали, – палата, которую вы хотели открыть в больнице в память о том, что меня там спасли, наконец готова. Как было бы хорошо, если бы ты, папа, сыграл песню про Санту, а все подпевали бы. А ты, мама, смотрела бы на него, и твое лицо светилось бы любовью.
Карисса подавила вздох.
– А теперь мне нужен совет. Да, я была идиоткой, сойдясь с Джастином. Я три года не подпускала к себе мужчин, потому что не могла больше доверять себе, боялась познакомиться с кем-нибудь, кто будет относиться ко мне так же, как он. И вот я встретила Куина. Он необычный человек. – Карисса закусила губу. – Мне кажется, он вам понравился бы. Нэн и Поппи он понравился. Сегодня его увидят бабуля и дедуля. Я уверена, что им он тоже понравится. Но… по-моему, он был когда-то сильно оскорблен и унижен. Он скрытный. Иногда он просто отстраняется от меня. А я не знаю, смогу ли изменить его. Не знаю, раскроется ли он когда-нибудь или нет. – Карисса закончила расставлять розы. – Может, мне пора рискнуть. Он так здорово поработал над виртуальным Сантой. Может, сегодня – именно сегодня – он впустит меня в свою душу.
Но она была почти уверена, что этого не произойдет.
– Я люблю вас, – тихо сказала Карисса. – Как же мне хочется, чтобы вы были со мной. Я знаю – вы во мне, но я хочу обнять вас обоих, и чтобы вы поговорили со мной. Это эгоистично – ведь у меня самая замечательная семья на свете. И ваши родители, и ваши братья и сестры – они всегда рядом со мной. Как бы мне хотелось, чтобы вы познакомились с Куином. Чтобы вы были и на моей свадьбе, и в тот день, когда родится ваш первый внук. – Она вздохнула. – Хотя не знаю, выйду ли когда-нибудь замуж и будут ли у меня дети. А мне бы так этого хотелось. Но я не знаю, какие у Куина чувства ко мне… не знаю, чувствует ли он то же, что и я, захочет ли жениться и заводить детей. Ну вот: я эгоистка и плакса. А сегодня особый день для вас. Поэтому я замолкаю. Но… мне вас не хватает. На самом деле не хватает.
Карисса погладила верх надгробия и отправилась обратно в "Конюшенную рощу". Столько всего надо сделать до открытия палаты. Как только она вернулась домой, то тут же напечатала список дел в порядке очередности.
Зашел Куин.
– Думаю, нам пора ехать в больницу. Я хочу проверить систему в рабочем режиме, чтобы убедиться в отсутствии вирусов. Вы готовы?
Нет. Она не готова. Она в панике. Но виду не подала и заставила себя улыбнуться:
– Готова.
Он взял ее руку:
– Ваши родители гордились бы вами.
Карисса смогла лишь что-то промычать, потому что боялась, что голос от волнения прервется.
И они поехали в больницу. По радио передавали рождественские песни, но Куин не переключил на другую программу. Неужели он изменил свое отношение к Рождеству?
В больнице Карисса удостоверилась, что для официального открытия палаты все готово и красная ленточка натянута. Ее встретили бывшие музыканты отцовской группы – они будут петь в честь отца, поэтому сбоку установили небольшой помост.
Все были на месте: и команда Кариссы, и Санта, который переодевался. Микрофоны работали, Куин проверил программное обеспечение – там тоже все было в порядке.
Как только появился Санта в костюме, Куин пошел в комнату, где Карисса должна была произнести речь в честь открытия палаты, и вдруг услышал, как кто-то поет а капелла.
Это была Карисса.
Он вспомнил хоральный концерт в церкви и ее пение там. Как чудесно она поет. Куин подождал, пока она не допела до конца, и лишь тогда вошел.
– Готовность номер один, – сказал он.
Карисса нервно ему улыбнулась, он ободряюще похлопал ее по руке:
– Все пройдет успешно. Вы будете на высоте – я не сомневаюсь. Вперед.
Все шло по плану. Карисса подносила планшет детям и тихонько сообщала Санте их имена, прежде чем он разговаривал с каждым ребенком. Дети были удивлены, что Санта знает, как их зовут. Даже те, кто постарше и уже перестали верить в Санта-Клауса, тоже удивлялись не меньше, чем малыши.
Куин через подпрограмму подключился к Санте и спросил:
– Не могли бы вы кое в чем мне помочь?
– Разумеется, – ответил тот. – А в чем дело?
– Не могли бы вы спросить у Кариссы, что она хочет получить на Рождество? Только не говорите, что это я спрашиваю, просто задайте ей вопрос.
– Сделаю, – согласился Санта, и Куин переключил его обратно на Кариссу.
– Привет, Карисс! Счастливого Рождества! Хо-хо-хо!
Карисса засмеялась:
– Спасибо, Санта.
– Я хочу узнать у вас: что вы хотите получить на Рождество, милая дама?
Куин был весь внимание. Лицо Кариссы заполнило экран. Она выглядела задумчивой. Потом улыбнулась и сказала:
– Я вполне счастлива. У меня есть все, чего бы я хотела, а желать большего – это жадность.
Куин мог этого ожидать. Вот она, Карисса, бескорыстная во всем.