Довольно. Задохнувшись, на этот раз не от боли, Саффи остановилась, зная, что так нужно. Если бы сделала этот выбор, танцевала бы целый день, но она еще не готова физически.
После разминки она еще раз сделала упражнения, натянула спортивные штаны и свитер. Забрала сумку и вышла на улицу. Прошлась пешком по направлению к квартире, чтобы настроиться на встречу с реальностью. Рассказать все Блейку, и пусть он решает, что делать, или разрешает ей самой сделать выбор? Или вообще ничего не говорить ему. Он не хотел становиться отцом, ясно давая понять это, когда они подписывали контракт. И она тогда же сказала ему, что не сможет никогда забеременеть. Он просто решит, что она лгунья и намеренно обманула его, чтобы одурачить. Это не его проблема, с этим она должна разобраться сама. Если хочет этого ребенка, она справится. Беда в том, что она подписала брачный договор и знала, что нужна Блейку для заключения одного единственного контракта. Но сомневалась, что он легко отпустит ее. Не получив того, для чего все это затевалось.
Она заставила себя войти, прошла на кухню, налила себе большой стакан воды, выпила. Потом очистила банан и молча села его есть.
– Саффи?
Она подскочила, едва не поперхнувшись.
Что Блейк делает дома?
– Блейк? – Саффи пошла к спальне. – Где ты?
– В постели. Мне плохо.
Она заглянула в комнату.
– Не знала, что ты тут.
– Думаю, подхватил тот же желудочный грипп, что и ты, – сказал Блейк, постанывая. – Где ты была?
Вопрос вполне невинный вдруг показался допросом, ведь она находилась там, где не должна была.
– М-м-м. У врача. Я думала о том, что нужно больше заниматься в студии, чтобы разработать ногу и понять, в каком я состоянии, готова ли вернуться на сцену.
Он улыбнулся по-доброму, взял ее за руку и удобнее устроился на подушках. У них сложились отношения, выходящие за рамки контракта, и ей их будет недоставать. Блейк сложный человек, точно знающий, чего хочет. Да при этом очень красив, хотя и скрывал боль в себе. Он мало делился с ней своими чувствами, просто скользил по поверхности и рассказывал только основные моменты из своего прошлого, но она знала, как сильно он страдал и как тяжело ему было признаться в этом. И вот теперь ей нужно придумать, как сообщить ему о случившемся, чтобы он поверил, что она его не обманывала.
– Что случилось? – спросил он, глядя ей в глаза и, как всегда, давая почувствовать себя единственной и желанной, словно они настоящие влюбленные. Иногда ей так и казалось.
Саффи стало жарко, даже щеки порозовели. На этот раз пришлось солгать.
– Мне позвонили. Это мой шанс.
– Снова танцевать?
Она кивнула:
– Да. Через четыре месяца, если восстановлюсь.
– Отличная новость, нужно бы это отметить, но…
Она пожала ему руку и встала.
– Тебе нужно отдохнуть.
Саффрон была рада уйти и больше ничего не обсуждать с ним. Ей самой нужно все обдумать. Даже больше, нужно принять решение. Врач очень дипломатично объяснил ей, какие возможны варианты, но все другие мысли, кроме защиты растущего в ней ребенка, причиняли физическую боль. А что, если это ее последний и единственный шанс снова начать танцевать? Последний раз в жизни предоставляется такая возможность? Что, если…
Саффи сильно прикусила себе губу. Быть матерью. Она рухнула на диван едва дыша. Или быть балериной.
Она впилась ногтями в подушку. Бежать от Блейка без оглядки.
Сейчас это казалось лучшим вариантом. Или, может быть, она чувствовала, что это единственный выход. Она не могла отказаться от ребенка, но тогда не сможет быть балериной, и не только сейчас, но и, наверное, уже никогда, потому что Пьер уходит, придется производить впечатление на нового хореографа, который ее не знает и которому она может не понравиться. Кроме того, оба этих варианта вообще не сочетались. Если танцевать, нужно проводить долгие часы в тренировочном зале, а позволит ли ей ее тело. А во время беременности вся эта мучительная балетная рутина, без которой нельзя танцевать, невозможна, даже и думать нечего.
Блейк посмотрел на часы и нахмурился. Уже поздно. Обычно Саффрон так не опаздывала. Он приготовился ждать еще пять минут, но передумал, оставил на столике чаевые и просто ушел. Он не слишком голоден и хочет убедиться, что с ней все в порядке.
Он набрал номер, и его сразу перевели в голосовую почту. Снова.
Блейк отправил сообщение.
– Ау, Саффи, это я. У нас был заказан столик на семь, ты что, забыла? Я уже еду домой. Можем заказать что-нибудь на дом. Позвони мне.
Обратная дорога не заняла у него много времени. Когда он вошел в квартиру, сразу почувствовал неладное.
– Саффи? – позвал он.
Она не ответила, он прошел сразу в спальню. Может, она в душе.
– Саффрон?
И тут он остановился. На прикроватном столике не было стопки из пяти книг, пузырьков с духами и украшений на полочке у большого зеркала. Он поспешил в ванную. Исчезла косметика, лак для волос, даже легкий цитрусовый запах и тот исчез.
Блейк замер перед туалетом, распахнул дверцу и заглянул внутрь. Пустота ударила как кулак в солнечное сплетение. Что происходит?
Саффи ушла. Ушла, будто ее и не было вовсе, словно она существовала только в его воображении.
Как Бьянка. Точно так же в тот день, когда он много лет назад нашел ее квартирку пустой.
Блейк пятился до самой кровати, упал на нее, не замечая кремовый конверт до тех пор, пока не сел на него. Разорвал пальцами печать и извлек тонкий листок бумаги, узнав почерк Саффрон.
"Блейк!
Я ушла не прощаясь, потому что не хотела смотреть тебе в глаза и рассказывать правду о себе. Последние месяцы мы жили по контракту, но я ощутила такую близость с тобой, какую никогда раньше ни к кому не испытывала. Именно поэтому не хотела видеть в твоих глазах недоверие, когда узнаешь, что я беременна. Ты заслуживаешь того, чтобы узнать об этом, но ничего мне не должен. Этот ребенок внезапно заменил мне целый мир. И я сделаю все, что смогу, чтобы доказать ему мою любовь. Прости, что я уехала, хотя должна была и дальше играть роль твоей жены, но, если бы я осталась, все запуталось бы еще больше. Ты ясно дал понять, что не хочешь ни семьи, ни настоящей жены, и я совсем не хочу заманивать тебя в ловушку и заставлять делать то, чего ты не хочешь.
Я оставила себе кольцо, поскольку ты сказал, что оно мое и поможет мне продержаться до того времени, пока я найду работу.
Мне жаль, что все так закончилось, и я хочу, чтобы ты знал: ты всегда будешь занимать особое место в моем сердце. Не пытайся меня искать. Позволь мне уйти.
Саффрон".
Что за… Блейк смял письмо и бросил в угол.
Она беременна?
Он встал и помчался на кухню, схватил бутылку виски, налил большой стакан. И выпил залпом.
Беременна? Как? Они же всегда предохранялись. Кроме того, она сказала, что не может иметь детей, это невозможно. Неужели!!! Одна ночь. Всего одна ночь месяц назад. Перед подписанием контракта. До того, как он сделал ей предложение. До того, как они поженились.
Может быть, она так и задумала. Соблазнить его и завести ребенка, как поступают многие женщины, чтобы заполучить богатого мужчину. Может, она играла с ним с первой же ночи. Не исключено. Ну и чем она лучше женщин, которые отвергали его.
Черт! У них же соглашение, контракт, и будь он проклят, если позволит ей так уйти и родить ребенка. Ребенка, которого он, хочет или нет, должен будет поддерживать. С которым должен будет видеться и которого должен будет воспитывать. Ребенка, которого он не хотел. Ребенка, которого не должно быть. Единственное, в чем был уверен прошедшие десять лет, – он не хочет никаких женщин в своей жизни и никакой семьи. Никогда. И вот пожалуйста, он вновь дал маху, поверив кому-то еще раз. Блейк налил себе еще, быстро выпил и отбросил стакан. Ему хватит. Необходимо сохранять присутствие духа и спокойствие.
Саффрон может бежать куда угодно, он все равно не позволит ей скрыться. Не с ребенком. Не сейчас и не навсегда.
Он сидел молча в темноте. Она собиралась снова начать танцевать, или это тоже ложь? И ей, кажется, предложили роль, которой она несказанно обрадовалась. Или это всего лишь уловка, чтобы успокоить его, чтобы он ничего не заподозрил?
Блейк взял телефон и среди множества номеров нашел номер художественного аукциона. Было уже поздно, но ему все равно, он внес достаточно большой вклад, чтобы с ним считались. Если найдет Клэр, найдет и Саффрон. А если не получится, он отправится вслед за балетной труппой. Позвонит в авиакомпанию. И ее снимут с рейса. Он сделает все что угодно. Она от него не уйдет, тем более с его ребенком.
Глава 10
Саффрон никогда в жизни не чувствовала себя такой виноватой. В груди разливалась боль, было трудно дышать. Но дело не только в чувстве вины.
Ее сердце было разбито. Саффи сжала стакан с водой, глядя на ломтик лимона, плавающий в нем. Она сидела в баре отеля. Всегда, когда начинала сомневаться в себе, она дотрагивалась до живота, проводила ладонью по нему, чтобы ребенок почувствовал, что мама беспокоится за него. Она посмотрела на часы, встала, собираясь взять такси до аэропорта. Ночь была длинной, Саффи лежала без сна, размышляя, правильно ли поступает. Однако она приняла решение, и теперь пора ехать. Мейсвилл, Кентукки, это вам не Нью-Йорк. Тем не менее это чудесное место для воспитания ребенка, кроме того, там ее семья. Когда-нибудь она сможет открыть танцевальную студию, выращивать молодые таланты, соединяя любимое дело и материнство. Или, по крайней мере, может утешать себя этим, уезжая.
– Ты мой маленький подарочек, – шептала Саффрон, отправляясь в путь и неся в одной руке сумку, а другой поглаживая живот.
Кто бы мог подумать, что у нее будет ребенок. То, что она забеременела, само по себе настоящее чудо, от которого она не в состоянии отказаться. Балет был для нее всем, пока однажды не подвело тело. А теперь оно делало то, чего от него никогда не ожидали. Настоящий шок. Но Саффи понимала, что в этом есть какая-то ирония судьбы.
Она поговорила с консьержкой, выйдя в вестибюль, ее проводили к вызванному такси, помогая донести багаж. Хотя у нее было всего два чемодана. Забавно, за столько лет, проведенных в Нью-Йорке, она возвращается домой почти ни с чем. Но мама примет ее с распростертыми объятиями, они давно не виделись. У них всегда так – начинали там, где закончили. То же относилось и к отцу.
Саффи прислонилась головой к окну. Холодное стекло освежило горячую кожу. Городские виды последний раз промчались мимо, и, когда наконец добралась до аэропорта, преодолев жуткие пробки, она едва смогла открыть дверь. Уезжать из Нью-Йорка не входило в ее десятилетний план.
– Мэм, – окликнул водитель через плечо.
Саффи улыбнулась, дрожащей рукой открыла дверцу и вышла. Он оказался достаточно любезен и помог вытащить багаж. Она заплатила ему и дала десятку на чай. Потом вошла в здание аэропорта, зарегистрировалась на свой рейс, оставив только сумку с ручной кладью. Саффи знала, что придется долго ждать своей очереди на досмотр, поэтому решила выпить кофе. Встала в очередь. У нее тряслись руки, она сильно сжала стаканчик с кофе и обожгла ладонь.
Очередь двигалась медленно, беспокойство, одолевшее ее еще в такси, усиливалось так быстро, что она начала задыхаться. Что она делает? Как может уехать из Нью-Йорка? Она должна танцевать для Пьера. Вернуться и снова стать примой, ее нога уже… Саффи сделала медленный глоток кофе, чтобы успокоиться.
У нее будет ребенок, и это самое важное в мире. Она будет матерью. У нее родится самый красивый малыш на свете, она будет носить его на руках и любить. И сможет вернуться в балет.
Сможет ли?
– Саффрон!
Саффи чуть не уронила стаканчик. Что? Неужели слуховые галлюцинации?
– Саффрон!
Саффи медленно повернулась, уверенная, что этот глубокий командный голос она придумала или это просто шум гудящего от людей терминала. Она сходит с ума, больше ничего.
Блейк? О боже, это Блейк! У нее застучало сердце. Выйти из очереди? Подойти к служащим и упросить их пропустить ее? Она понимала, что это глупо, у Блейка есть деньги, он просто купит билет за любую цену и последует за ней.
Саффрон высоко подняла голову и осталась в очереди, демонстративно встретив его взгляд, хотя и трусила в душе. Сделала все, что могла, чтобы сбежать и не иметь с ним никаких дел. Не хотела ничего выяснять. Но он нашел ее, и теперь придется вернуться. Было малодушием оставлять ему записку. Но ей представлялось, что это единственный способ освободиться от него.
– Ты не полетишь этим самолетом.
Саффи вздохнула, поняла, что это не обмен любезностями.
– Я еду домой, Блейк, и ты меня не остановишь.
Он смотрел холодно. Будто не узнавал ее.
– Нет, остановлю. Ты не увезешь моего ребенка, Саффрон. Ни сейчас, никогда.
Она не знала, что сказать. Это его ребенок, но она ожидала, что он будет настаивать на аборте, а сейчас это всего лишь попытка настоять на своем.
– Я сохраню этого ребенка, Блейк. – Она положила руку на живот, не обращая ни на кого внимания.
– Ты едешь со мной. Сейчас же, – приказал Блейк, крепко беря ее за руку.
– Мой багаж уже прошел регистрацию, рейс через два часа.
– Саффрон, ты не летишь на этом самолете. – Если Блейк раньше был просто сердит, то сейчас кипел от гнева.
– Отпусти меня, – прошипела Саффи, в глазах появились слезы, решимость быстро таяла, она уже не чувствовала прежней смелости. – Ты не можешь просто заставить меня.
Он не был похож на мужчину, который потерпит возражения в ответ.
– Дорогая. Мы уедем из аэропорта вместе, хочешь ты этого или нет.
Она задохнулась, когда он потащил ее за собой. Хотела позвать охранников, завопить, но люди, ожидавшие очереди вместе с ней, только отводили глаза, не желая вмешиваться в чужие дела. Саффрон позволила выдернуть себя, сожалея, что у нее так мало сил и решимости, но битва проиграна. Закончилась, так и не начавшись. Блейк нашел бы ее в любом месте, зачем обманывать себя, думая, что можно убежать, а он забудет о ней.
– Можешь уже отпустить меня, – тяжело дыша, проговорила она, отстраняясь и замедляя ход. Блейк был упрям, однако замедлил шаг, уже не так сильно сжимая ее руку. – И если хочешь знать, ты сделал мне больно.
Он полностью отпустил ее, подтолкнув слегка к выходу.
– Просто идем со мной.
– А мои вещи?
– Мне сейчас не до твоих вещей.
Она остановилась, посмотрела на него.
– Или мы забираем мой багаж, или иди к черту!
Он посмотрел на нее долгим взглядом, повел назад к стойке, продолжая держать за руку, поговорил с кем-то, показывая карту, подтверждающую, что он имеет льготы или что-то в этом роде.
– Твои вещи пришлют. Пошли.
Пришлось поверить ему на слово. Через минуту они сидели в сверкающем черном автомобиле, который сорвался с места, как только они сели в него.
– Ты не можешь просто взять меня в заложники, – с трудом выговорила Саффрон, слова застревали в горле.
– Следующие шесть месяцев или сколько там будет нужно я собираюсь предпринимать именно это.
Она повернулась к нему лицом, посмотрела в глаза, которые теперь принадлежали незнакомому человеку. Не красивому, обаятельному мужчине, в которого она медленно влюблялась с того вечера, когда они познакомились, а мужчине, к которому она боялась приблизиться, чтобы он не увидел, насколько она сломлена. И насколько сломлен он. Кроме того, прямо сейчас она не видела никаких проявлений страдания, ни одной трещинки в его защитном коконе. Только спокойный и почти молчаливо контролирующий ситуацию мужчина. Впервые Саффи увидела в нем отражение того Блейка, который служил в армии, – спокойного, трезвомыслящего, контролирующего происходящее. Его холодность доходила почти до пустоты.
– Значит, ты хочешь, чтобы я сохранила ребенка?
Он не смотрел на нее.
– Да, а ты, если захочешь, можешь уехать, как только родишь.
– Не захочу!
Он посмотрел на нее, она отвернулась. Нет, если речь идет о ее ребенке, она не позволит отнять его у нее, сколько бы денег на это ни потратил Блейк!
– Ты использовала меня из-за денег, забеременела, одурачив своими россказнями о том, что у тебя не может быть детей. Обманула однажды. Пусть это останется на твоей совести. Но если обманешь еще раз, пожалеешь. Не могу поверить, как я позволил тебе подойти так близко, поверил, что ты друг.
Она судорожно вздохнула:
– Блейк! Я не собиралась рожать от тебя. Это нелепость!
– Что, и предпочла бы только взять деньги и растить его одна? – Он просто испепелял ее взглядом. – Не выйдет. Ты и так сделала больше, чем нужно. Поговорим о ребенке здесь.
– Это не из-за денег, Блейк! Хочешь все выяснить, давай, вперед. Позвони моему онкологу, у меня сохранился его номер. Посмотри мои медицинские карточки. Подумай, какое это чудо, что я вообще смогла забеременеть. – Саффрон почти кричала на него, забыв о конфиденциальности, только бы не дать ему оттолкнуть ее сейчас. – Никто, даже ты, Блейк, не может сказать, что я не работала как лошадь, чтобы достигнуть того, чего достигла. И это подразумевает, что моя жизнь – это моя жизнь, моя во всем. – Она сдерживала слезы, чтобы казаться сильной. – Я не лгала тебе, не подлавливала тебя, ничего не делала, чтобы появился этот ребенок. Ты более чем ясно дал понять, что не хочешь семьи, а я хочу, чтобы моего ребенка любили.
Он, все еще не отрываясь, смотрел на нее.
– Ты закончила?
Она отвернулась.
– Можешь думать обо мне что хочешь, Блейк. Но ты ошибаешься.
Весь оставшийся путь они не проронили ни слова. Саффрон очень хотелось расплакаться, но она сдерживалась изо всех сил. Впервые с тех пор, как решила стать профессиональной балериной, она ощущала другое жгучее желание, которое никто не сможет победить. Она будет защищать своего ребенка, и никто не сможет помешать ей стать лучшей матерью на свете. Может, она и не хотела этой беременности и не знала, что делать ни сейчас, ни в будущем, но этот ребенок родится, и он нужен ей больше всего на свете. Каждому нужен человек, который его любит, и Саффи станет для своего малыша таким человеком.
Она только сожалела, что у нее сейчас не было человека, который бы заботился о ней, любил безоговорочно и без всяких условий.