Нико и пальцем его не тронул. Серджио едва не обмочился при виде входящего в камеру Нико, когда тот запер дверь, снял пиджак и, засучив рукава, уселся напротив задержанного. Он намеревался сделать все, что от него зависит, чтобы Берарди был осужден и получил тюремный срок. Кроме того, он хотел дать понять злодею, что его ждет, если ему вздумается снова приблизиться к Мариэтте после освобождения.
Нико сделал глоток виски. Вчера ему сильно не хватало Мариэтты. Он скучал по ее запаху, теплу и послевкусию после секса. Даже мысли о ней возбуждали его.
Бог мой. Он перешел все границы в отношениях с ней. Мариэтта была бальзамом для его израненной души. Она была лучом света в царстве тьмы, поглотившем его много лет назад.
Он снова хлебнул виски.
Не поторопился ли он, когда решил, что их отношения будут продолжаться только во время пребывания на острове? Он совсем не уверен, что тяга к Мариэтте скоро испарится или что ее сможет заменить другая женщина. Они могли бы изредка встречаться, почему бы и нет? Это устроило бы их обоих, до тех пор пока…
От сильного толчка Нико подбросило в кресле. Он ударился головой о стену, и стакан с виски вылетел из рук.
– Неожиданная сильная турбулентность, сэр, – сообщил пилот по громкой связи. – Мы попали в зону штормового ветра, который начался на два часа раньше обещанного прогнозом.
Штормовое предупреждение? Нико чертыхнулся. Он всегда проверял прогноз погоды, когда отправлялся на остров, но в этот раз так закрутился, что забыл.
– До Тулона пятнадцать минут лета, мы успеем. А затем воздушное пространство будет закрыто, – сообщил пилот.
Это значило, что его шансы добраться до острова на вертолете равны нулю. Нико мрачно уставился в иллюминатор. Черные тучи выглядели угрожающе, затемняя салон самолета.
– Откуда идет смерч?
Пилот проверил последнюю сводку, и кровь отхлынула от лица Нико, когда тот сообщил, что смерч идет через Лавандовый остров.
Глава 11
Телефонная линия молчала.
Липкими от пота руками Мариэтта вернула трубку на рычаг в кабинете Нико.
Это просто плохая погода, в тысячный раз пыталась уверить себя она, подпрыгнув от испуга, когда дом застонал от нового порыва шквалистого ветра. Она выглянула в окно. Небо было сплошь затянуто свинцовыми тучами. Было темно, как ночью, хотя стоял полдень. Мариэтта хотела включить свет, но электричество тоже вырубилось.
Боже, только бы с Нико ничего не случилось, молилась она. Он ведь не станет совершать опрометчивых поступков? Не полетит на вертолете в такую погоду?
Она поехала в гостиную и снова посмотрела на беспокойное море, с шумом вздымающееся серо-зелеными волнами, а затем на грозные тучи, которые превратились в черных зловещих чудовищ, несущихся по небу.
Нет, Нико всегда ставил безопасность полета превыше всего. Он не станет рисковать. Он слишком разумный.
Вот если бы и она была такой же разумной. Если бы она не спорила с ним. Если бы не была такой гордой, упрямой и сверхчувствительной по поводу своей независимости. Она сейчас могла бы находиться в уютном доме семейства Бушар. А вместо этого она одна в доме, и что греха таить – ей страшно.
Начался сильный дождь, Косые струи били в окна, стекая по стеклу бурным потоком. Завывания ветра напоминали злобный рев хищника, алчущего крови. У Мариэтты волосы встали дыбом на затылке от этих звуков. Ей захотелось свернуться калачиком в постели Нико, накрыться с головой одеялом и вдыхать его запах, воображая, что он рядом и она чувствует себя в безопасности в его крепких и надежных объятиях.
Она глубоко вздохнула.
Нико не полетит в такую погоду. Следовательно, ей предстоит провести эту ночь одной. Значит, надо успокоиться и сконцентрироваться. Нужно приготовить все необходимое. Сначала фонарь. Потом нужно проверить окна и двери, хорошо ли они заперты, чтобы обезопасить дом и поискать свечи и спички.
Она обнаружила фонарь в подсобке и начала осмотр дома. Мариэтта подъехала к окну и посмотрела наружу. В этот момент порыв ветра перевернул массивный стол, за которым они обедали на террасе, и понес его, словно щепку. У Мариэтты глаза вылезли из орбит от изумления. Стол был из цельного дерева, а ветер катил его, будто он был из пластика. Новый порыв ветра поднял стол в воздух и понес его прямо на дом.
Мариэтта отъехала от окна так быстро, как могла, но лежавший на коленях фонарь скатился на пол и попал под колесо. Кресло накренилось, и Мариэтта выпала из него на пол, вытянув руки вперед, чтобы смягчить падение. В этот же момент стол, высадив окно, влетел в кабинет. Девушка в панике прикрыла голову и лицо руками в попытке защититься от осколков разбитого стекла, водопадом обрушившихся на нее.
Страх сковал ее по рукам и ногам, из груди вырвалось рыдание. Она закрыла уши руками, чтобы не слышать какофонии разбушевавшейся стихии, и начала молиться.
Нико беспокойно мерил шагами небольшой гостиничный номер в Тулоне, не замечая его убогости. Его мысли были заняты совсем другим. Пол под ногами дрожал, стекла в окнах позвякивали от сильных порывов ветра. В этой части Европы смерчи такой силы были редкостью. Жизнь в прибрежных городках, включая Тулон, была буквально парализована. Местное население пребывало в шоке.
На лбу Нико выступил холодный пот. Он нервничал, хотя это было слишком слабое слово, чтобы описать его нынешнее состояние.
Он поднял телефон, который швырнул на пол в приступе ярости, но связи по-прежнему не было. Нико отбросил его в сторону.
Он напомнил себе, что его дом – крепкий и надежный, спроектированный таким образом, чтобы выдержать удары стихии. Но мать-природа непредсказуема, захоти она – может разнести любое строение в щепки.
Дьявол.
Нико продолжал метаться по комнате, как тигр в клетке. Жозефина знает, что Мариэтта осталась в доме одна. Он вчера позвонил и предупредил ее до вылета, на всякий случай. Наверняка они проведают Мариэтту, если узнают о надвигающемся смерче. Но только в том случае, если они знают прогноз…
Но ведь шторм атаковал побережье на два часа раньше прогноза…
Мозг Нико был готов взорваться. Он чувствовал себя беспомощным и бесполезным. Ему было знакомо это чувство. Он отлично его помнил и поклялся себе, что не допустит того, чтобы испытать его снова.
Неожиданно в памяти всплыло лицо Джулии: сначала улыбающееся с пляшущими в глазах искорками веселья, а затем бледное и безжизненное с полосками грязи на щеках. И очень, очень холодное.
У Нико подкосились ноги, и он со стоном упал на колени.
Любовь к Джулии сделала его слабым и беззащитным. И когда он потерял ее, у него не осталось сил бороться с болью. И эта боль, эта агония от потери любимой едва не разрушила его.
Бог мой.
Он не может пройти через это снова.
Его мать.
Джулия.
Мариэтта.
Из его груди вырвался страшный звериный рев. Он схватил с кофейного столика дешевую стеклянную вазу и со всей силы запустил ей в стену.
Мариэтта, ловко маневрируя креслом, объехала ветки деревьев и кучи мусора во дворе семейного кафе Бушар и в который уже раз с беспокойством взглянула в сторону далеких холмов.
Дом Нико не был виден из деревни. Помогая на кухне, она то и дело прислушивалась в надежде уловить звук приближающегося вертолета. Электричество было восстановлено, а вот телефонная связь все еще отсутствовала, и мобильник был тоже недоступен.
Мариэтта почувствовала на плече чью-то руку. Подняв взгляд, она увидела улыбающуюся Жозефину.
– С ним все в порядке.
Мариэтта кивнула:
– Я знаю.
Жозефина с пониманием посмотрела на девушку:
– Мы всегда беспокоимся о тех, кого любим, правда?
Улыбка застыла на лице Мариэтты. Неужели ее чувство к Нико так очевидно?
– Как вы себя чувствуете? – спросила Жозефина.
– Спасибо, хорошо.
Она на самом деле легко отделалась: небольшой порез на лбу, царапины на руках и несколько синяков от падения из кресла. В остальном она была цела и невредима, благодаря Люку и Филиппу, которые спасли ее от надвигавшегося смерча и привезли в деревню.
Она еще раз взглянула на сияющее яркой синевой небо, будто вчерашних черных, грозовых туч не было и в помине, и вернулась к Жозефине на кухню. Они жарили, пекли и варили с самого утра, чтобы накормить мужчин, которые занимались расчисткой завалов после вчерашнего удара стихии.
Мариэтте было приятно чувствовать себя полезной, но она постоянно возвращалась мыслями к Нико. Она не хотела с ним расставаться и подумывала о возможности видеться в Риме. Это была безумная идея, потому что продолжение отношений лишь отсрочит неминуемость разрыва и разбитого сердца. И тем не менее она жаждала их продолжения. Как ни пугало ее возникшее чувство к Нико, мысль о том, что сегодняшняя ночь станет их последней, наводила еще больший ужас.
Шум подъехавшего автомобиля и быстрая французская речь отвлекли Мариэтту от печальных мыслей. Ей показалось, что она узнала голос Филиппа, а другой более громкий и взволнованный баритон принадлежал Нико.
Она едва не уронила с коленей поднос с пирожными.
Жозефина поспешила к выходу. В этот момент в дверях возник Нико. Выглядел он ужасно. Покрасневшие глаза, небритый, взъерошенный, в мятой одежде. Дикий взгляд, моментально уставившийся на нее. Он оказался у ее кресла в три прыжка.
Мариэтта отложила поднос.
– Я в порядке, – торопливо сказала она, стараясь успокоить его.
Он не произнес ни слова. Приподняв ее подбородок, он исследовал порез на лбу, затем по очереди внимательно осмотрел ее руки.
– Нико, со мной все хорошо, – повторила она, желая стереть смертельную бледность с его лица.
Он продолжал молчать, и это нервировало Мариэтту.
– Боюсь, что пострадал твой кабинет…
– Да плевать мне на кабинет, – вырвалось у него грубо. – Я уже видел дом. Я думал… – Не закончив фразу, он нервно провел по волосам. – Тебе нужно взять какие-то вещи?
– Только мою одежду, – ответила она, имея в виду то, в чем ее вчера привезли.
Вчера, когда отец и сын Бушар приехали за ней, на сборы не было времени. Люк подхватил ее с пола на руки, а Филипп схватил опрокинутое кресло, и они поехали в деревню. Сейчас на Мариэтте была одежда, одолженная Жозефиной. Мариэтта поблагодарила женщину за гостеприимство, и они отправились на виллу Нико в горы.
Несколько часов спустя у Нико в душе царили разные эмоции, среди них облегчение и злость, другие же не поддавались описанию.
Он два часа разбирал завалы у бассейна и на террасе, еще пару часов наводил относительный порядок в кабинете. Но все это были временные меры. Дом нуждался в ремонте. Нужны будут специалисты: стекольщик, плотник, плиточник и другие.
Как ни странно, но антикварное бюро Джулии практически не пострадало. По правде сказать, он о нем даже и не вспомнил, когда ворвался в дом и не обнаружил Мариэтту. Его охватил такой страх и паника, что он едва не лишился рассудка. Но, взяв себя в руки, он понял, что единственное логическое объяснение ее отсутствия заключается в том, что Бушары забрали ее в деревню.
Он так переволновался, что при виде Мариэтты не смог вымолвить ни слова. По дороге на виллу, когда она спросила его о результатах поездки в Рим, он коротко рассказал о развитии событий и снова замолчал. Он боялся, что, если откроет рот, может наговорить лишнего.
С момента возвращения на виллу Нико избегал Мариэтту. Он отказался от ее помощи, отговорившись тем, что ей нужно упаковать вещи для завтрашнего отъезда. Обида в ее глазах резанула его по самому сердцу. Но так было лучше. Если он приблизится к ней, то схватит в охапку и не захочет больше отпускать. А это наводило на него ужас.
Приняв душ и переодевшись, он стоял в гостиной и рассматривал картину с изображением старой крепости, которую закончила Мариэтта. Это была потрясающая работа. Вызывающая воспоминания и наводящая на размышления.
– Нико?
Он напрягся… да поможет ему Бог. Даже звук ее голоса влиял на его решимость, заставляя подумать дважды о том, что он намеревался сделать.
– Нико, пожалуйста… – просящим тоном произнесла она, и у него внутри что-то дрогнуло. – Поговори со мной.
Он повернулся к ней и, засунув руки в карманы джинсов, спросил:
– Что ты хочешь от меня услышать, Мариэтта?
В отблесках послеполуденного солнца ее смуглая кожа казалась золотистой, а в каштановых волосах играли янтарные искорки. Она переоделась в свободные черные брюки и белую шелковую блузку и выглядела очень красивой. Впрочем, она всегда красива. Мариэтта подъехала ближе, и Нико глубже засунул руки в карманы, чтобы ненароком ее не коснуться.
– Можешь начать с того, почему ты такой сердитый.
Он недоверчиво посмотрел на нее. Неужели она не понимает, через что ему пришлось вчера пройти?
– Я побывал вчера в аду, – сердито бросил он, забыв о данном себе обещании оставаться спокойным и бесстрастным. – Зная о приближении смерча, о том, что ты одна в доме, а я застрял на материке… Он замолчал и, вынув руку из кармана, рубанул по воздуху. – Бог мой, Мариэтта.
Она закусила нижнюю губу.
– Могу себе представить, как ты за меня переживал. – Ее спокойный тон еще больше завел его. – Я тоже о тебе волновалась, – добавила она. – Но мы оба целы и невредимы, не так ли?
Но Нико не отступал.
– Ты могла получить серьезные раны, у тебя порезы.
– Несколько царапин, не более того.
– Спасибо Люку и Филиппу, что пришли тебе на помощь, которая не понадобилась бы, не будь ты такой чертовски упрямой женщиной, решившей остаться здесь в одиночестве.
Она снова прикусила губу, ее глаза затуманились.
– Прости меня, Нико…
Она потянулась ему навстречу и взяла за запястье. Нико подумал, что это простое прикосновение грозит поколебать его решимость. Усилием воли он заставил себя не отвечать на ее пожатие.
– Забудь. Все кончено, – ответил он, имея в виду не только шторм. Он наблюдал за лицом Мариэтты, увидев, что она его поняла.
Мариэтта отняла руку.
– И ничего нельзя изменить? – спросила она после короткого молчания.
Он пристально посмотрел на нее:
– Я говорил тебе…
– Я знаю, что ты мне говорил, – прервала она. – Я не имею в виду обязательства. Просто предлагаю иногда встречаться в Риме…
Нико стало трудно дышать. Ведь он и сам недавно думал об этом, рассматривая подобный вариант. Он подавил горький смешок. Встречаться с ней иногда – не вариант.
Он твердо сказал:
– Встречи от раза к разу не для меня.
– Почему? – тихо спросила она.
– Не дави на меня, Мариэтта, – предостерегающе ответил он. – Я с самого начала предупреждал, что не могу дать тебе большего. Мне казалось, что ты поняла.
– Я поняла, что ты боишься, Нико, – мягко сказала она и, приподняв подбородок, взглянула прямо ему в глаза. – Ты любил и потерял любимую. Теперь ты боишься новых отношений из-за страха вновь потерять.
У Нико кровь застыла в жилах. Он почувствовал, что Мариэтта проникла в его нутро, в ту черную дыру, которую он от всех прятал.
Он испытал настоящее потрясение. Гнев забурлил в нем, как раскаленная лава.
– Ты называешь меня трусом, Мариэтта? Круто услышать это именно от тебя.
– Что ты имеешь в виду?
Он покачал головой:
– А ты не понимаешь, да? Ты такая дьявольски гордая и независимая, носишь свою гордость, как броню, чтобы никто сквозь нее не пробился.
Мариэтта напряглась.
– Я же извинилась за вчерашнее…
– Я не смерч имею в виду, – нетерпеливо бросил он. – Ты обвинила мня в том, что я боюсь…
– Это не было обвинением!
– А вот чего ты боишься? – закончил он.
Мариэтта вцепилась в ручки кресла, сердце бешено колотилось.
– Ничего, – отчеканила она.
– Я думаю, ты боишься признать, что не можешь все делать сама, – продолжил Нико, будто она не произнесла ни слова. – Признать, что тебе кто-то нужен.
У нее внутри все перевернулось. Его слова почти попали в точку. Она боялась не необходимости в ком-то, а боялась хотеть этого. Может быть, это одно и то же?
Она откатилась назад, но он не отступал.
– Ты используешь свою независимость, чтобы изолировать себя, – наступал он. Нико закусил удила, потому что она давила на него, а он предупреждал не делать этого. – Ты стремишься отрезать себя от того, чего ты действительно желаешь.
Она сжала руки в кулаки.
– Ты понятия не имеешь, чего я хочу. Кто бы говорил об изоляции. Сидишь на своем острове в полном одиночестве и купаешься в чувстве вины.
Его лицо потемнело от ярости.
– Ты ничего не знаешь о моей вине.
– Неужели?
У Мариэтты душа разрывалась от боли. Разве таким она представляла себе их последний вечер вместе? Она бессильно опустила плечи, поняв, что безнадежно проиграла. Как они дошли до такого? Что они делают? Мариэтта хотела было ретироваться, но она слишком любит его, чтобы пощадить.
– Я выжила в автокатастрофе, которая убила троих моих друзей, – начала она. – И мне кое-что известно о чувстве вины, Нико. – Она помолчала, тщательно подбирая слова для следующей фразы. – То, что произошло с Джулией, – ужасная трагедия, но ни ты, ни твой тесть в этом не виноваты.
Несмотря на его зловещий вид, Мариэтта заставила себя продолжить:
– Жаль, что вы не общаетесь десять лет. Хотя я не знала Джулию, я уверена, что ей это не понравилось бы, как и то, что ты приговорил себя к пожизненному чувству вины за то, что не спас ее.
Нико так сильно сжал челюсти, что по скулам заходили желваки, но все эмоции отражались в его взгляде.
– Тебе нужно отпустить чувство вины, – мягко сказала она. – И если ты не можешь сделать это ради себя, сделай ради нее.
"И ради меня", – добавила она про себя.
Мариэтта развернулась и выехала из гостиной, чтобы он не увидел навернувшиеся на ее глаза слезы.
Глава 12
На следующее утро они отправились в Тулон на вертолете. Всю дорогу в кабине висело напряженное молчание.
Сердце Мариэтты разрывалось от боли. Она глотала слезы, не давая им пролиться. Даже ночью в одинокой постели в гостевой она сдерживала рыдания, боясь, что если даст волю слезам, то не сумеет остановиться.
Когда Нико нес ее на руках из вертолета в салон самолета, она приникла к нему на несколько секунд дольше, чем нужно, отчаянно пытаясь запечатлеть в памяти каждую деталь: чистый цитрусовый запах, крепкое мужское тело, исходящий от него жар, от которого она плавилась…
Нико опустил ее в мягкое кожаное кресло и выпрямился.
– Лео встретит тебя в Риме.
Мариэтта кивнула. Он еще утром сказал ей, что не летит с ней в Рим. Она взяла его за руку.
– Спасибо, – сказала она. – За… за то, что обеспечил мою безопасность. – Вежливые, но пустые слова. А что еще сказать? Она не может сказать, что любит его, не услышав ответного признания. А все остальное – больное, обидное, правильное или неправильное было сказано накануне.
Он посмотрел на нее долгим взглядом, затем наклонился, приподнял пальцем ее подбородок и быстро поцеловал в губы. Глаза Мариэтты затуманились слезами.
– До свидания, Мариэтта, – мягко сказал он и вышел из салона.