Казалось бы, теперь она может чувствовать себя в безопасности, однако охрана напомнила ей, что деньги и власть неизбежно несут с собой проблемы. Подумать только, Тони рос, практически не видя реального мира! Просто чудо, что он - нормальный человек.
Если, конечно, можно назвать нормальным принца-миллиардера, питающего страсть к серфингу.
Лимузин сбросил скорость, объезжая огромный мраморный фонтан. Когда машина остановилась, откуда ни возьмись, появились еще охранники и открыли дверцы. Какой-то слуга - дворецкий, вероятно? - стоял на верхней ступеньке лестницы. Хотя Тони и утверждал, что не желает иметь ничего общего с местом, где прошло его детство, он, похоже, чувствовал себя совершенно свободно в этом нереальном мире.
Шеннон впервые до конца осознала правду: в жилах потрясающе красивого мужчины, который шел рядом с ней, течет королевская кровь.
- Тони. - Она тронула его за локоть.
- После тебя. - Он указал на открывшиеся перед ними двойные двери.
Шеннон подхватила Колби на руки, почувствовала облегчение от контакта с его теплым тельцем и пошла вперед.
Ух! Огромный холл. За позолоченными арками видны анфилады комнат. Две полукруглые лестницы ведут наверх. А на стене… Боже, неужели Пикассо?
Когда Шеннон проходила под арками в глубь здания, ее простенькие туфли скользили на мраморном полу. Да, деньги ее не интересуют, но все-таки сейчас молодой женщине хотелось, чтобы на ней были другие туфли. Шеннон поправила лямки любимых штанишек Колби. Хотя она собиралась в страшной спешке, все-таки положила в сумки те вещи, которые нравились сыну.
Стеклянные двери вели на веранду, выходившую на океан, но Тони в последнюю минуту свернул и провел их в помещение, которое могло быть библиотекой. Вдоль стен стояли книжные шкафы. Пол был покрыт мозаичной плиткой, потолок расписан фресками. В комнате витал легкий запах цитрусов: в углу под лампой дневного света стояла кадка с апельсиновым деревом.
Рядом с потухшим камином дремал в инвалидном кресле пожилой человек. Две огромные собаки лежали справа и слева от него. Отец Тони. Настоящий король.
То ли болезнь, то ли возраст изменили его внешность. Он был так бледен, выглядел таким слабым, что Шеннон захотелось сказать ему что-нибудь ласковое.
Но вот король открыл глаза, и острый взгляд этих угольно-черных глаз приковал ее к месту.
Да, этот человек, возможно, и стар, но никак не дряхл.
- Добро пожаловать домой, hijo prodigo.
Блудный сын…
Энрике Медина говорил по-английски, но с испанским акцентом. И может быть, чуть-чуть слишком эмоционально.
- Здравствуй, папа. - Тони обнял Шеннон за плечи. - Это Шеннон и ее сын Колби.
Старый король кивнул ей:
- Добро пожаловать вам и вашему сыну.
- Благодарю вас за помощь и гостеприимство, сэр. - Она не решилась обратиться к нему "ваше величество".
Энрике, поигрывая карманными часами, которые держал в руке, продолжал:
- Если бы не мы, вам не понадобилась бы моя помощь.
- Надеюсь, мы не будем докучать тебе слишком долго, - пообещал Тони. - Шеннон и ее сыну нужно дождаться в спокойной обстановке, когда стихнет шум.
- Шум не стихнет, - сказал старый король.
Ух! Шеннон моргнула.
Тони произнес:
- Я не так выразился. Пока все не успокоится.
- Конечно, - величественно кивнул Энрике Медина и обратился к Шеннон: - Я рад видеть вас здесь, дорогая. Вы привезли домой Тони и уже одним этим завоевали мою благосклонность.
Он улыбнулся, и она в первый раз увидела, что сын похож на отца.
Колби громко спросил у старика:
- Что с вами такое?
- Тс-с, Колби. - Шеннон поцеловала его. - Это невежливый вопрос.
- Это искренний вопрос. Я не возражаю. Пусть мальчик спрашивает. - Король повернулся к ребенку: - Я болен, и мои ноги ослабли. Им трудно ходить.
- Жалко. - Колби взглянул на инвалидное кресло. - Вам, наверное, очень худо.
- Спасибо. У меня хорошие врачи.
- У вас микробы?
Улыбка тронула суровое лицо Энрике.
- Нет, малыш. Вы с мамой не можете заразиться.
- Это хорошо. - Мальчик спрятал кулачки в карманы. - Не люблю мыть руки.
Энрике тихо засмеялся, его рука опустилась на спину одной из собак.
- Ты любишь животных?
- Ага. - Колби так сильно наклонился вперед, что Шеннон пришлось опустить его на пол, чтобы он не упал. - Я хочу собаку.
Такое простое, такое нормальное желание, но Шеннон не могла удовлетворить его. Корм для животных, оплата ветеринаров… Все это не укладывалось в ее бюджет. И она чувствовала себя виноватой потому, что не имеет возможности дать своему ребенку то, чего он хочет.
Но, с другой стороны, не был ли Тони в таком же положении, несмотря на богатство? Он лишился дома, потерял мать и оказался в золоченой клетке. Жалость к мальчику, который рос без матери, в полной изоляции, смягчила ее сердце как раз тогда, когда особенно нужно быть сильной.
Энрике поманил Колби:
- Ты можешь погладить собак. Подойди ближе, я познакомлю тебя с Бенито и Дьяволом. Это очень умные псы. Они тебя не обидят.
Колби не колебался ни секунды. Сдержанность малыша по отношению к Тони явно не распространялась ни на короля Энрике, ни на его собак. Дьявол понюхал протянутую к нему ручонку.
Чье-то покашливание прервало размышления Шеннон. Она обернулась и увидела, что в дверях стоит молодая женщина. На вид не старше тридцати лет, хорошо одета. Явно не экономка.
Ее внешность произвела на Шеннон сильное впечатление. Черные волосы собраны в свободный пучок, на ногах туфли на высоких каблуках, а не сандалии. Конечно, глупо завидовать, но, если честно, эти красивые красные туфли…
- Элис, входите, - приказал король. - Это мой сын и его гости. Мой секретарь, Элис Рейес де ла Кортес, проводит вас в ваши апартаменты.
Шеннон постаралась не делать поспешных выводов. Не ее дело рассуждать, кого Энрике Медина нанимает на службу. И не стоит судить о человеке по одному только внешнему виду.
Нет, она не ревновала Тони к красивой элегантной женщине, которая так хорошо вписывалась в его мир. Ведь он только мельком посмотрел на Элис.
И все-таки Шеннон пожалела, что не взяла с собой вечерние туфли.
Час спустя Шеннон закрыла опустевшие чемоданы и подошла к двери своих апартаментов.
Ее комнаты больше походили на роскошную квартиру в элитном доме. Ноги утопали в персидском ковре. У Колби и у нее были отдельные спальни, двери которых выходили в гостиную. Балкон был огромен.
А свежесрезанные цветы? Их поставили сюда для нее?
Колби минут пятнадцать бегал из комнаты в комнату. А потом буквально упал на кровать и сразу заснул. Малыш был так увлечен исследованием своего нового жилища, что не заметил коробки с игрушками у своей кроватки. Тони предоставил им спокойно распаковывать вещи и ушел, улыбнувшись Шеннон - опять только губами, но не глазами.
В царившей вокруг тишине любой звук невольно привлекал внимание: тиканье старинных часов в холле, плеск набегающих на берег волн… Шеннон погладила мягкую спинку дивана и посмотрела сквозь двойные двери на тени, которые лунный свет бросал на ее балкон. Неожиданно тени обрели форму широких плеч человека, который стоял, опершись на перила.
Тони? Он был как спасительная бухта среди ураганных событий этого нереального дня. Но как он попал сюда?
Скорее всего, у их комнат общий балкон. Значит, кто-то поселил их так, чтобы они имели доступ друг к другу. Ждет ли он ее? Кровь побежала быстрее при мысли, что она оказалась с ним наедине.
Шеннон распахнула двери. Океанский бриз подхватил ее волосы, платье прилипло к телу. Боже, она устала, ее переполняют эмоции. В таком состоянии вряд ли стоит встречаться с Тони. Лучше лечь спать, а не любоваться его греховно соблазнительной фигурой… Очень хочется подойти к нему, прижаться к его спине, обнять за талию… А ветер доносил до Шеннон его запах - запах сандалового дерева.
Томительное желание проснулось в ней, еще больше ослабляя и без того пошатнувшееся сопротивление.
Плечи Тони шевельнулись под белой рубашкой за миг до того, как он повернул голову и посмотрел на Шеннон. В его глазах мелькнула тоска. И тут же исчезла.
- Колби спит?
- Да. И большое спасибо за все приготовления: игрушки, ужин, цветы…
- Это гостеприимство семьи Медина.
- Возможно. - Однако Шеннон заметила, что учтены ее вкусы. Это не могло быть случайным совпадением. Она осторожно пошла вперед. Босые ноги ощутили прохладу плит пола.
- Наши возможности ограниченны с тех пор, как мы покинули Сан-Ринальдо. - Он подарил ей очередную сухую улыбку.
Сочувствие к нему охватило Шеннон с новой силой.
- Спасибо, что привез нас сюда. Я знаю, тебе это далось непросто.
- В том, что тебе приходится прятаться, виноват я. Так что справедливость требует, чтобы я исправил причиненное зло.
Ее муж никогда ничего не делал, чтобы исправить свои ошибки. Шеннон оценила ответственность Тони. Он был заботлив, постарался облегчить ей жизнь.
- А как же ты? - Она встала рядом с ним у перил. - Если бы не я, ты сюда не приехал бы. Что ты надеешься найти здесь для себя?
- Обо мне не беспокойся. - Воротник его белой рубашки распахнулся, обнажив шею. - Я всегда забочусь о себе.
- Так что ты выигрываешь?
- Я смогу проводить с тобой больше времени. - Огонь в глазах Тони возвестил о его намерении еще до того, как он потянулся к Шеннон. - Я никогда не скрывал, как сильно хочу тебя, даже на нашем первом свидании. Помнишь, ты не позволила поцеловать тебя на прощание.
- Тогда я сказала "нет". Поэтому ты преследовал меня?
- Но в конце концов ты перестала говорить "нет", а я по-прежнему вспыхиваю от одного звука твоего голоса. - Тони снял с Шеннон очки, отложил их в сторону и обхватил ладонями ее лицо. - От прикосновения к твоей коже.
Он владел империей. Офисные здания его компании занимали чуть ли не целый квартал на берегу залива, но на руках Тони до сих пор оставались мозоли, нажитые в ранней молодости, когда он был матросом. Сейчас шершавость дотрагивавшихся до ее лица ладоней напомнила Шеннон, как эти руки ласкали ее.
Тони погладил ее волосы, пропуская пряди между пальцами:
- К твоим волосам.
Она застонала:
- Тони…
- Антонио, - напомнил он. - Я хочу, чтобы ты произнесла мое настоящее имя.
Он стал для нее иноземным принцем, куда менее доступным, чем ее Тони, но таким же неотразимым. И Шеннон прошептала:
- Антонио.
Его ласка была нежной, а губы решительно легли на ее губы, привычно раскрывшиеся навстречу. Шеннон не смогла удержаться, и вскоре она ритмично двигалась вправо-влево, ощущая сладостное наслаждение от прикосновения к его телу. Бедро Тони оказалось между ее ног. Шеннон сделала шаг назад.
И повлекла его за собой, к стеклянной двери, которая вела в ее спальню.
Тело возобладало над разумом. Так происходило всегда, если она была с Тони. Шеннон сжала ноги, давя на его бедро. Она жаждала его, она страстно нуждалась в том, чтобы слиться с ним.
Женщина прильнула к мужчине, прося, умоляя помочь ей забыть о тревогах, которые ждут ее.
- Антонио…
- Я знаю. - Его губы отстранились от ее губ. Тони вздохнул. - Мы должны остановиться.
Остановиться? Разочарование лишило ее сил.
- Но я думала… Обычно, когда мы заходим так далеко, то идем до конца.
- Ты готова возобновить наши отношений?
Отношения. Не просто одна ночь, одна услада, а отношения - с осложнениями и последствиями. Ее разум проснулся и пожелал вновь овладеть ситуацией. Боже, что она была готова сделать?! Несколько поцелуев, его бедро - и она готова лечь с ним в постель.
Шеннон положила руки на грудь Тони и отступила на шаг:
- Не могу не признать, что скучаю по тебе, что хочу тебя, но я не желаю, чтобы меня называли твоей любовницей.
Тони был безмерно удивлен:
- Ты хочешь выйти за меня замуж?
Глава 6
- Замуж? - Шеннон была шокирована, и Тони почувствовал себя чуть ли не оскорбленным. - Нет! Естественно, нет.
Такой мгновенный и эмоциональный отказ не оставлял места сомнениям. Она не ожидала от него предложения руки и сердца. И хорошо, потому что подобная идея никогда не приходила ему в голову. До этой минуты.
Шеннон поторопилась вернуться в гостиную:
- Тони… Антонио, я не могу смотреть на тебя, говорить с тобой. Я рискую опять поцеловать тебя. Мне надо лечь в постель и выспаться. Одной.
- Тогда чего же ты от меня хочешь?
- Хочу, чтобы прекратилось это безумие. Хочу не думать о тебе каждую секунду.
Каждую секунду?!
Эти слова согрели его. Конечно, они вырвались непроизвольно. В постели Шеннон с энтузиазмом принимала его, однако становилась холодной, почти равнодушной, как только они вставали и одевались. Нелепая ссора из-за того, что он предложил ей деньги, до сих пор ранила Тони. Почему она отказывает ему в праве помочь ей?
Шеннон взволнованно ходила по комнате. Поставила аккуратнее свои туфли у дивана, убрала со стола игрушечный поезд Колби, поправила цветы в вазе.
- Ты говорил, что испытываешь то же самое. Скажи, кому хочется постоянно терпеть такую пытку? Это ужасно, особенно если ни к чему не ведет. Ведь ты не собираешься вступать в брак.
- Не собирался, когда мы с тобой начали встречаться. - Эта мысль пришла ему в голову только сейчас, на веранде. И до сих пор казалась странной. Но не настолько странной, чтобы ее отбросить. - Но поскольку ты сама об этом заговорила…
Шеннон вытянула руки перед собой, как бы отталкивая его:
- Ну нет, сэр. Это вы сказали.
- Все равно. Вопрос о браке возник. Давай обсудим его.
Молодая женщина похолодела:
- Это же не деловое партнерство. Речь идет о наших жизнях, и не только о наших. Я не могу позволить себе роскошь опять совершить ошибку. Однажды это уже случилось. От моего решения зависит благополучие моего сына.
- Чем я плох?
- Не играй моими чувствами. Черт возьми, Тони, меня тянет к тебе. Если ты будешь продолжать в том же духе, я, вероятно, сдамся, и мы займемся любовью. Мы бы, наверное, сделали это в самолете, если бы там не было стюарда и Колби. Но после я тут же начала бы упрекать себя. Ты хочешь, чтобы наши отношения были такими? Чтобы я постоянно просыпалась с болью раскаяния?
Тони считал, что следует наплевать на раскаяние и отдаваться безумию каждый раз, когда оно их охватывает.
Всего в паре шагов находится ее постель, идеальное место для занятий любовью. Он сбросит с постели покрывало, с Шеннон - одежду…
И тут его взгляд упал на лежавший в изножье кровати шерстяной плед. Черт! Кто положил его сюда? Неужели отец решил напомнить ему, какая у них была семья, и таким образом вернуть его? Конечно, он на это способен. Своевольный упрямец.
Знакомый серебристый плед вернул Тони к реальности. Он узнал бы этот плед где и когда угодно. Мать связала для него плед незадолго до гибели. И Тони закутывался в него, как в броню, во время их кошмарного бегства с Сан-Ринальдо.
Тони подался назад, прочь от воспоминаний, прочь от женщины, которая разглядела слишком много своими умными серо-голубыми глазами.
- Ты права, Шеннон. Мы оба слишком утомлены, чтобы принимать какие-либо решения. Спокойной ночи.
И он ушел.
Потрясенная Шеннон стояла посреди комнаты и спрашивала себя, что же произошло.
Она была готова броситься в объятия Тони, и тут же они заговорили о браке. Как будто ее до сих пор не мучили мысли о том, как ужасно все обернулось с Ноланом.
Но Тони, поставив вопрос о женитьбе, вдруг замкнулся. Ну, по крайней мере, он не дал им совершить ошибку. Ведь это было бы ошибкой, правда?
Шеннон посмотрела на большую двуспальную кровать и тут же поняла, что совершенно не хочет спать. Тони слишком сильно действовал на нее, впрочем, вся эта роскошь - тоже. Она стала изучать картину Пикассо, висевшую на стене. Молодая женщина насчитала уже три картины только этого мастера.
Смеясь в душе над абсурдностью происходящего, Шеннон потрогала лежавший на кровати шерстяной плед. Удивительно мягкий, но поношенный. Она сняла его с кровати и встряхнула.
Плед не очень большой. Недостаточно широкий даже для односпальной кровати. Шеннон закуталась в него и опять вышла на балкон. Она опустилась в шезлонг и подставила прохладному морскому ветру лицо, еще горящее от прикосновений Тони.
Почему Тони действует на нее так, как никогда не действовал Нолан? Она отвечала на ласки мужа, ей нравилась жизнь с ним… до предательства.
Но Тони… Шеннон плотнее завернулась в плед. Она даже не намекала на брак. Ее бросало в дрожь при одной мысли о том, что придется с кем-либо связать свою жизнь.
Так каков же вывод? Может, стоит серьезно подумать, не сделать ли именно то, в чем ее обвиняет пресса - стать наложницей царственной особы?
Тони слушал… тишину.
Шеннон наконец отправилась в кровать. Отлично. Еще немного, и он не выдержал бы. Вернулся бы к ней и начал бы с того, на чем они остановились, когда он увидел проклятый плед.
Это место лишает его разума. До такой степени, что он заговорил о браке. Чем скорее он решит проблему, тем скорее сможет вернуться с Шеннон в Галвестон, в привычную обстановку. Там у него будет больше шансов поладить с ней. А пока самое разумное - держаться в стороне от ее постели.
Тони ушел - подальше от нее и от воспоминаний. Ему необходимо сосредоточиться перед встречей с отцом. На сей раз они будут говорить друг с другом наедине.
Идя по коридору, он едва обращал внимание на знакомую обстановку и на охранников. Удивительно, как быстро он освоился здесь после столь долгого отсутствия. И еще удивительнее, что его отец ничуть не изменился.
День был тяжелым и утомительным, но еще не закончился. Энрике в течение последнего часа был занят с медсестрой, но теперь мог принять сына.
Тони повернул за угол и кивнул стражнику, стоявшему у двери в личные апартаменты Энрике.
Старый король сидел в инвалидном кресле. На нем был просторный синий халат. На лице лежала печать многолетних тревог и забот.
- Садись, - распорядился отец и указал на свое любимое старое кресло.
Однако Тони не торопился исполнить приказание. Энрике тяжело вздохнул и что-то прошептал по-испански.
- Садись же, - продолжал он на родном языке. - Нам надо поговорить, сын мой.
Тони не мог не признать, что его взволновало состояние здоровья отца. Болезнь старика, возможно, не заставила бы его вернуться домой, но теперь он не мог не заметить бледность и худобу Энрике.
- Насколько серьезно ты болен? - спросил Тони по-испански. С тех пор как они покинули Сан-Ринальдо, он говорил на двух языках. - И пожалуйста, не старайся подсластить пилюлю. Я имею право знать правду.
- Ты узнал бы ее раньше, если бы вернулся, когда я тебя просил об этом.
Отец никогда в жизни никого ни о чем не просил. Упрямый старик скорее умер бы в одиночестве. С другой стороны, Антонио упорно игнорировал призывы вернуться на остров.
- Теперь я здесь.
- Ты и твои братья нажили неприятности на наши головы.
Вечное "как я и предупреждал", естественно, подразумевалось.