* * *
Шаггитеррианцы, ощутившие запах крови, все сильнее наваливались на передние ряды, не понимая даже, что давят друг друга, втаптывают в грязь. Какой-то странный инстинкт нес их вперед, делал агрессивными, требовал убивать. Впереди был враг - единственное, что они понимали. Его требовалось убить, раздавить, растерзать. Толпы и толпы их шли вперед, дожидаясь своей очереди душить, давить, бить, резать, колоть.
Когда на небе мелькнула тень, лишь немногие с тревогой подняли голову, что-то почувствовав. Словно волоски на шее стали дыбом. Словно какой-то морозец или туман посреди жаркого лета. Но когда черная тень побежала по рядам шаггитерианцев, пронесся испуганный крик, усиленный сотнями глоток - все еще неосознанный, но тут же, на глазах превратившийся в реальность. А ветер из-под крыльев чудовища уже начал буквально сбивать их с ног.
Сразу затем скрылось заходящее солнце, наступила непроглядная ночь, и ужас шаггитеррианцев превратился в единый громкий вопль, который, вознесшись к небу, словно отразился от него, превратившись в трубный глас дракона. И тот уже обратил их в дикую, животную панику.
Когда шаггитеррианцы с визгом начали валиться на землю, накрывая руками головы, горианские офицеры, наоборот, застыли на месте, но очень скоро тоже схватились за виски и застонали. Тхорн опустил оружие и прикрыл глаза от боли, которая, словно мячик, запрыгала по всей голове - и тут же подступила тошнотой к горлу. И только потом он увидел дракона, и его глаза раскрылись, а в голове мелькнула мысль: "это галлюцинация. Галлюцинация перед смертью".
Никогда в своей жизни Тхорн, как и все присутствующие, не видел дракона вживую. Когда чудовищного размера крылатое животное развернулось в воздухе, снижая высоту, шаггитеррианцы вновь закричали, и побежали - кто куда мог. В мгновение ока началась дикая давка. У шаггитеррианцев явно отключилось последнее соображение, и они просто метались, словно звери, запертые в горящем вольере.
- Назад, все назад, - заорал Тхорн своим, направляя офицеров к воротам города, раскрывающимся за их спиной. И стал подталкивать спотыкающихся, стонущих от невыносимой головной боли горианцев в спасительное убежище. Чувствуя, что глаза вот-вот лопнут, он прошептал под нос: "Улетай… уже улетай, пока не убил нас". И только когда солнце вновь осветило город, он понял, что впервые в жизни осмелился обратиться к Величайшему на "ты" - да еще к его драконьей ипостаси. Но тут из его носа хлынула кровь, и Тхорн мгновенно потерял сознание - как и большинство других горианцев, падающих вокруг него на землю.
* * *
- Надо заметить, твой жених умеет эффектно появляться, - выдавила Асхелека, когда кровь перестала идти у нее из носа. Она смогла не лишиться сознания, в отличие от Микеи, и вместе с Ариадной долго приводила ее в чувство, даже немного испугавшись. Но, очнувшись, горианка не выглядела травмированной, и все три девушки вздохнули с облегчением.
- Он внизу, - пробормотала Ариадна, глядя на экран. Асхелека вздрогнула. На этот раз Сезар принял вид человека, и действительно находился внизу, опустившись на корточки возле лежавшего на земле Тхорна.
- Такое впечатление, что у меня галлюцинации, - медленно выговорила Микея.
- Аналогично, - отозвалась Асхелека, не отрывая взгляд от экрана. - Я хочу спуститься, но боюсь, пока он там.
- Сидите здесь уже, - буркнула Ариадна. - Поверьте мне, разговаривать с ним - очень специальное удовольствие, для гурманов.
- Вообще-то он только что всех спас, - заметила Микея, удивленно глядя на землянку.
- Мог бы и пораньше прилететь.
Тут голову повернула и Асхелека, и две пары глаз в немом возмущении уставились на Ариадну. Но та лишь пожала плечами и слегка надулась, сложив руки на груди.
* * *
Пробуждение было мучительным. Тхорну казалось, что его тащат против его воли из какого-то уютного, теплого, бесконечно прекрасного места в неудобное, избитое тело, реагирующее болью на каждое движение. Очнувшись, он понял: ощущения не обманули. Его вытащили с того света и требовательно сверлили черным бездонным центарианским взглядом.
- Хорошо, - сказал, наконец, его мучитель и удовлетворенно кивнул головой, завершая лечение: Приходи в себя.
И тут же исчез. Точнее, занялся кем-то другим. Когда Тхорну удалось, наконец, сесть, и он понял, что Сезар лечит всех тяжело пострадавших по очереди, ему вновь показалось, что он спит. Никогда прежде Величайший не занимался такими вещами, и ни в коем случае не должен был - ведь стоит вылечить одного, и другим тоже захочется. И оглянуться не успеешь, как Сезариат окажется завален просьбами о помощи от всех неизлечимо больных со всех концов планеты. А потом на Сезара неизбежно обрушится шквал упреков - ведь всем помочь не удастся, и всегда найдутся те, кто будет винить его в несправедливости и в смерти близких.
Тем не менее, Тхорн не ошибся: его хороший друг и покровитель, переходящий от одного окровавленного воина к другому и поднимающий всех на ноги, словно волшебник, иллюзией не был.
Всего пару часов спустя поле боя опустело. Шаггитеррианцы, словно очнувшись от своей одержимости, вновь обрели мирный настрой. Большинство сбежало, но несколько десятков вернулись за мертвецами и утаскивали трупы прочь, испуганно косясь на горианцев, словно нашкодившие дети. Тхорну было не до них - он разбирался со своими ранеными, кроме самых тяжелых, которыми занимался Сезар. Лечение тяжело раненных в исполнении Величайшего больше было похоже на оживление мертвых, но об этом думать не стоило.
С помощью гражданских Тхорн организовал переноску раненых в госпиталь, а когда все были устроены, вновь вышел за ворота. Стояла глубокая ночь, но включенная подсветка "Черной звезды" озаряла все вокруг так, что было светло, как днем. Сезар ждал его, стоя в полном одиночестве неподалеку от корабля.
- Позвольте заметить, Величайший, на этот раз вам удалось всех поразить. Об этом, вероятно, будут слагать легенды, - негромко заметил Тхорн.
- Не будут, - отрезал Эльтесеин, пронзая его внимательным взглядом: Завтра утром никто не вспомнит, что я здесь был.
Брови Тхорна поползли вверх:
- А я…
- Нет уж. На корректировку твоей памяти у меня нет сейчас сил. Уж постарайся не проболтаться, - нейтральным тоном попросил Сезар, и Тхорн молча кивнул, даже не пытаясь понять, как Величайший творил такие вещи. Бесконтактно заблокировать память о себе у сотен людей вокруг - чистое волшебство. Не говоря уж о том, как он вообще здесь оказался?
- Не будь ребенком, Тхорн. Кому-то и телепатия кажется чудесами, - раздраженно произнес его черноволосый спаситель, и он удивленно воззрился на него, впервые за все время знакомства с Сезаром наблюдая проявление его негативных эмоций. Теперь только стало очевидно, как сильно он устал.
- Давай, приведи мою невесту, и я улетаю, - нетерпеливо выпалил его собеседник, глядя в сторону.
- Сейчас же ночь, - осмелился возразить он, но Сезар резко мотнул головой:
- Она не спит, - сказал он, поднимая глаза на огромный корабль, высившийся над их головами. Темный взгляд центарианца смотрел куда-то сквозь металлическую обшивку, и по спине Тхорна побежали мурашки - возражать тут же расхотелось, и он послушно кивнул, раскрывая крылья, чтобы взлететь к верхнему входу на "Черную Звезду".
Ариадна, как оказалось, действительно не спала. Дежурный офицер привел ее ко входу очень быстро - одетой, аккуратно причесанной, с небольшой сумкой в руках и, конечно, здорово перепуганной. Но прочитав ее мысли, он убедился, что объяснять ничего не нужно: Сезар был прав, она выглядела готовой к тому, что ее заберут этой ночью. Тхорн молча опустился на одно колено, предлагая девушке свою спину в качестве транспорта. Ариадна так же молча обняла его сзади за шею, и он даже не стал ее пристегивать, аккуратно спланировав вниз.
- Спасибо, Тхорн, - тихо сказал центарианец, едва девушка оказалась перед ним. Он не повернул головы. Выражение его лица не предполагало дальнейшей дискуссии и, конечно, он не намеревался объяснять, куда забирает свою невесту и что планирует с ней делать. И Тхорну осталось только поклониться и исчезнуть.
Цесин.
За одни сутки он постарел лет на двадцать. Никогда прежде он так явственно не чувствовал близость смерти. Боевые действия всегда были для него лишь фигурой речи, и профессор даже не представлял, что когда-нибудь окажется в их эпицентре. И еще он никогда прежде не считал себя смелым человеком. Цесин эс-Эммар понятия не имел, откуда к нему пришло решение покинуть корабль перед боем.
Просто он с необыкновенной ясностью увидел, что нельзя поступать иначе, и даже искренний ужас Микеи и ее слезы не смогли его остановить. В какой-то момент во время сражения он думал: все, конец, сейчас шаггитеррианцы ворвутся в город и убьют всех - и как ни странно, не ощущал ужаса, только горечь и досаду - довелось же оказаться в таком месте в такое время. Цесин не помнил момент, когда ход драки переломился, когда шаггитеррианцы вдруг обратились в бегство. С кем он ни разговаривал потом - не помнил никто. Возможно, и не было такого особенного момента, или же он был чересчур краток, чтобы кто-то заметил.
Всю ночь он помогал перетаскивать раненых в госпиталь, радуясь, что поступил правильно: его помощь была востребована, как и остальных здоровых сильных людей. Он даже помогал медикам, когда его просили, и обрабатывал раны. И только днем следующего дня, когда профессор уже валился с ног от усталости, он вернулся на корабль, к Микее.
По правде, он был совершенно не в себе. Хотя Цесин понимал, что еще молод, он уже постепенно привыкал считать себя умудренным жизнью человеком, но за тот день многие его представления полностью перевернулись - в том числе, о людях, с которыми он уже был хорошо знаком на корабле. Его многое шокировало. Насмотревшись на жестокость сражения, а потом - на агонии психотравм тех, кому пришлось совершить убийства, он сам ощущал себя травмированным - возможно, так оно и было, но профессор не собирался обращаться к врачам, пока они не излечат всех военных.
Едва взглянув на свою жену, Цесин убедился, что травмирована и она. Обнимая, Микея сжала его шею так, что едва не задушила, а потом пришлось еще полчаса успокаивать водопад ее слез. Но где-то глубоко в душе - он чувствовал - жена гордилась его поступком и, вероятно, ей не понравилось бы, если бы он поступил иначе, несмотря на весь ужас, через который пришлось пройти.
Когда он помылся и без сил повалился на кровать, Микея легла с ним, а через несколько часов Цесин проснулся от того, что ее ручки забрались под его рубашку. Он улыбнулся: это было так сладко - вот так просыпаться, что он даже подумывал о том, чтобы и дома, когда они вернутся, иногда спать с ней в одной спальне. Некоторое время он притворялся спящим, позволяя ей гладить свое тело, но когда теплые пальчики добралась до застежки брюк, он схватил ее обеими руками и перевернул, заставив взвизгнуть и засмеяться.
Слегка раскрыв крылья, Цесин соорудил нечто вроде кокона и там, в полной темноте пробормотал что-то ласковое, но бессовестно-откровенное ей на ухо - от чего его жена смущенно рассмеялась и заерзала, отвечая на ласки. И только тогда он понял, что все самое страшное действительно позади.
Тхорн
Следующий день выдался ужасно тяжелым. Правда, ему удалось немного поспать, но суматохи хватало. Пришлось принимать огромное количество раздражающих поздравлений с победой. С самого утра Тхорн убедился, что все жители города и бойцы "помнили" прошлую ночь совершенно не такой, какой она была в реальности. Вкратце, все были уверены, что доблестный отряд Тхорна с помощью местных бойцов обратили непрофессиональную армию шаггитеррианцев в бегство - естественно, под его чутким руководством. Слушать восторги по этому поводу тому, кто ни разу за всю жизнь не присваивал чужих заслуг, было невыносимо.
Целый день он занимался переселением с корабля женщин - обратно в город. Многих приходилось попутно уверять в том, что опасности больше нет - что было сложно, поскольку сам Тхорн не мог быть в этом до конца уверенным. Единственное, что он знал - к вечеру прибудут первые военные корабли с Горры, экстренно вызванные три дня назад. И это, безусловно, повысит безопасность горианцев в округе.
Рано утром, еще до всех дел, он позвонил Асхелеке по местной связи и выслушал поток рыданий в трубке. Попытки успокоить ее нежностями закончились на этот раз ничем, и Тхорн отключился, так и не услышав от нее ни одного членораздельного слова. Примерно через час перезвонил Рикэн и сухо сообщил, что подвергся "физическому нападению" со стороны его невесты, которая атаковала старшего офицера с требованием немедленно выпустить ее с корабля к жениху.
Поколебавшись пару секунд, Тхорн велел Рикэну выпустить ее, и подлетел к верхнему выходу с корабля. На это ему хватило пары минут, но Асхелека уже ждала и рванулась к нему с такой скоростью, что чуть не сбила с ног.
- Тихо, тихо, - шептал он, пока она душила его объятиями и плакала. Тхорн автоматически просканировал по верхам, хотя сил почти не было, и едва не заскрипел зубами, обнаружив легкую травму. Она нуждалась в лечении, а он не мог… физически не мог сейчас лечить ее. Он едва держался на ногах, и столько всего еще предстояло сделать…
- Маленькая, - строго сказал он и решительно расцепил ее руки на своей шее, даже встряхнул слегка, ставя на ноги. - Послушай меня внимательно. Ты - невеста командира корабля. На мне большая ответственность, и на тебе теперь тоже. Поэтому, пожалуйста, немедленно возьми себя в руки.
Это была полная чушь, про ответственность на ней, но цели он достиг: Асхелека затихла и стала слушать, широко раскрыв глаза.
- Ты вернешься на корабль и будешь всем подавать пример спокойствия и самообладания, хорошо?
- Да, - прошептала она, громко прерывисто всхлипывая.
- И будешь ждать меня, потому что вечером я обязательно зайду к тебе.
- А можно в твоей каюте?
- Можно, - отозвался он, ни секунды не думая.
- Тхорн, ты меня любишь?
- Да. Да, маленькая, я тебя люблю, - нежнее и тише сказал он, опускаясь перед ней на одно колено. Не удержавшись, он запустил руки в ее волосы, разворошил, порывисто, почти жестко, поцеловал в губы и сразу поднялся:
- Все, малыш. Мне пора. Пожалуйста, не подводи меня.
- Я не подведу, - быстро закивала она, и Тхорн со спокойной душой спланировал вниз, вернувшись к суматохе в городе. Много часов подряд после этого он еще лечил психотравмы самых тяжело больных офицеров, вел переговоры с командованием на Горре, руководил дежурными, разведкой, охраной города.
Еще до темноты в одной мере от расположения командования приземлился первый спасательный корабль с Горры, а за ним - еще два. Но только спустя несколько часов, глубокой ночью, Тхорн понял, что может передохнуть - когда, наконец, прилетел Дейке эс-Хэште и принял командование "Черной звездой" на себя.
* * *
Ему удалось вернуться на корабль лишь на рассвете, когда Дейке уже раз пять настойчиво повторил, что Тхорн может отдыхать, потому что никто уже не находится при смерти, и все под контролем. Корабль спал, и он старался шагать по коридору тихо, чтобы никого не тревожить - в хорошем отдыхе нуждались абсолютно все. Оказавшись в своей каюте, он автоматически зажег свет и на мгновение замер, удивленный, увидев спящую девушку в своей постели. Но уже в следующий миг его удивление сменила улыбка: она все-таки ждала его.
Мгновенно прикрутив свет до минимального, Тхорн тихими шагами подкрался к кровати и осторожно сел рядом, изучая ее взглядом. Тонкое одеяло укрывало Асхелеку лишь до бедер - выше ее тело было прикрыто лишь тоненькой рубашечкой на бретельках. Левая рука вытянута, правую она засунула под подушку. Во сне ее лицо смотрелось совсем детским, и он лишь нежно отвел волосы с нее щеки, но потом взгляд упал на округлое плечико и нежные очертания красивой женской груди, обтянутой шелком.
Невероятно, но ему показалось, что усталость отступила. Хотелось сидеть рядом и любоваться вместо того, чтобы повалиться спать. Тхорн провел пальцами по ее шее и по плечу, и, чувствуя себя хулиганом, потянул бретельку вниз. Асхелека тихо вздохнула, поменяв позу во сне, переворачиваясь на бок. Ее грудь теперь выглядела еще соблазнительнее, и удержаться оказалось невозможно. Он боролся с собой секунд пять, затем снова подцепил тоненькую бретельку и на этот раз разорвал тремя пальцами одной руки, нетерпеливо дернув ткань вниз.
По тому, как потемнело в глазах сразу после этого, он понял, что совершил дурацкую ошибку. Обнажая ее грудь, он планировал только взглянуть разок. Но стоило бросить взгляд на нежную белую округлость с темно-розовым соском, как его тело стало выходить из-под контроля - вместе с разумом. Он и не думал, что способен так реагировать сейчас, когда, казалось, все силы были выжаты.
Тяжело дыша, Тхорн рывком натянул на нее одеяло до шеи, но в этот самый момент, вероятно, от слишком резкого движения, Асхелека проснулась. Сначала шевельнулись лишь ресницы, и ее глаза сонно приоткрылись, но, едва сфокусировав на нем взгляд, его невеста рванулась к нему:
- Тхорн!
- Маленькая.
Он обнял ее, крепко прижавшуюся к нему - такую доверчивую и нежную, горячую со сна, а его лицо загорелось от стыда за то, что вытворял с ней спящей. Попытавшись поправить на ней рубашечку, он сделал только хуже. Асхелека заметила, охнула, подхватив разорванную ткань, и сперва смущенно прикрылась, а потом вспыхнула - и подняла на него ошеломленные глаза.
- Это ты сделал? - прошептала она, удивленно моргая спросонья.
- Прости. Я не хотел ничего плохого.
Ему хотелось провалиться сквозь землю, особенно когда он прочитал искреннее доверчивое непонимание в ее эмоциях и мыслях. А затем сильное смущение.
- Ты хотел…
- Нет. Я хотел просто коснуться тебя. Я никогда не сделал бы ничего…
- Я тебе верю, - спокойно ответила она на его нелепые оправдания, и Тхорн замолчал, все еще испытывая жгучий стыд.
Асхелека вновь прижалась к нему, касаясь губами его губ, и он взял ее лицо в ладони, вглядываясь в него, сканируя по поверхности. Она хотела поцеловать его. Возможно, не только. Но ей все еще не было даже шестнадцати. Просто время застыло, ему назло, и поэтому ей никогда не исполнится шестнадцать.
Он наклонился, сминая ее губы, опрокидывая на подушку, пресекая попытку прижаться к нему и обнять - этого он точно не выдержал бы. Его руки взяли ее за запястья и прижали их к подушке, пока он целовал ее - таким поцелуем, за который на Горре можно было получить срок. Но это его мало волновало. Единственное, что его в тот момент беспокоило - это ее реакция.
И он отпустил ее с коротким стоном, едва понял по эмоциям, что она не готова к большему.
- Дьявол, извини меня, Хеле. Прости меня, малыш.