- Если ты можешь, то сегодня, мой ассистент Дэбора возьмет несколько картин. В 15:30, - говорит он, с энтузиазмом потирая свои руки.
- Я приду, - отвечаю я. - Я могу вам помочь в настройки проектора?
- Ну… эээ, кто-то перепутал все мои слайды. Я буду говорить о палеолите, Ванессы Веллендорской, но, по какой-то причине, все мои слайды перепутались, видите… - говорит он, указывая на экран. - Я застрял на Иврониме Боске "Сад райских наслаждений".
Я пытаюсь скрыть свое удивление, потому что эта картина считается скандальной… ммм… в смысле с точки зрения высокого искусства.
- Это выглядит довольно сложным, - говорю я, глядя на живопись, которая, кажется, состоит из трех картин, связанных друг с другом.
- Это триптих, который, в данном случае, является еретичной картиной, состоящей из трех секций, выполненной маслом по дереву. Ты видишь небольшую часть третий секции, это квадрат и два отдельных прямоугольника вдоль площади. Прямоугольник можно сложить как жалюзи. Конечно, когда это сделаешь, по другую сторону тоже появляется картина. Как считают, эта сцена сотворение Земли на третий день, - объясняет он.
- Что изображают эти картины? - увлеченно спрашиваю я.
- Слева - момент, когда Бог впервые предстает перед Адамом и Евой, - увлеченно говорит мистер МакКинон, махнув рукой на левую часть экрана. - В средней части еще один сад, но без присутствия Бога, и населенный фантастическими существами и более высшими созданиями. И в правой части - кошмар, который отображает осуждение.
- Я никогда не видела ничего подобного, - говорю я.
- Да, Босх опережал свое время, знаешь, он написал эту картину примерно в 1503 г. Он говорил, что это должно быть его шедевром, но я больше неравнодушен к его "Судному дню". Я тебе покажу, если найду слайд… а вот и он. Левая часть называется "Рай". Если ты посмотришь на его нижнюю часть, то, кажется, что там изображено, как Бог создает Адама и Еву. В середине той же левой части картины, искушение Адама и Евы. Она показывает, как ангел Господень изгоняет их из рая. Вверху, мы видим небеса, где восседает Бог, и ангелов изгнания, падших ангелов, - говорит он, указывая на экран, где среди облаков изображены ангельские битвы. - Они воюют друг с другом.
- Интересно, - говорю я, начиная раскачиваться на пятках. Я с трудом держусь на ногах, поэтому прислоняюсь к одной из ближайших парт. Я не могу оторвать взгляд от левой верхней части картины под названием "Рай". Ангелы на войне, а падшие ангелы были изгнаны с Небес. Погибшие, так или иначе, попадают на землю. Я пытаюсь слушать то, что мистер МакКинон рассказывает о других картинах, но у меня звенит в ушах, а сердце выпрыгивает из груди.
- …В середине семестра мы обсудим это в мельчайших деталях, - объясняет он, заканчивая свой урок, ища в других произведениях искусства Венеру Вилинорфскую.
Пока проектор продолжает отбрасывать по комнате яркие отблески света, по моему лбу скатывается капля пота.
- Спасибо мистер МакКинон, вы были очень поучительны, - шучу я, подхожу к свободному столу и сажусь.
Когда начинается урок, я борюсь с искушением опустить голову на парту. Вместо этого я пристально смотрю на экран.
Я оцепенела; все, что я могу делать - это дышать. Я думаю, что даже не поняла бы, что урок закончился, если бы мистер МакКинон не подошел к моему столу и не напомнил, что наша встреча состоится в 3:30
Встав, я выхожу из его класса и сажусь на ступеньки у входа в здание, и кладу голову на колени. Не уверена как долго я просидела там, но что-то пробивается сквозь ледяной холод, сковавший меня изнутри. Чувство порхающих бабочек выводит меня из оцепенения. Передо мной стоит Рид с выражением озабоченности на его прекрасном лице.
"На слишком идеальном лице", - в уме поправляю я себя. Я думала, он спросит в порядке ли я, но когда я смотрю на него, он осматривается вокруг и, кажется, принимает какое-то решение. Он поднимает меня со ступенек и ведет в кабинет фотографии, Рид заводит меня в пустой темный класс и запирает за нами дверь.
Это тускло освещенный лабиринт с пронумерованными камерами, установленными вдоль стены и выглядящими как длинноногие журавли, встроенные в ниши. В другой части кабинета стоят пластиковые столы с химическими флаконами. В задней части помещения; стоит потрепанный зеленый диван с разномастными креслами, сгруппированными в отдельный гостевой уголок.
Рид садится на потрепанный зеленый диван, усаживая меня к себе на колени.
Опираясь на низкий стол, он включает лампу.
- Рид? - мямлю я, немного дрожащим голосом.
- О, так ты решила присоединиться ко мне. Я рад. Я уж было решил, что мне придется принять более решительные меры, чтобы ты вернулась ко мне, - с облегчением говорит Рид.
- Я думала об этом, - отвечаю я, не уверенная правда ли это.
- Ты уверена в этом? Это выглядит так, словно ты была в шоке, - скептически спрашивает Рид.
Когда я не отвечаю, он спрашивает: - О чем ты думаешь, Эви?
- Обо всех тех вещах, о которых ты мне не рассказываешь, но в основном, мне интересно, что было бы, если бы я была нормальной, - шепчу я.
- Ну, ты не нормальная, и мы не можем изменить то, кто мы есть - как мы были созданы. Ты родилась, чтобы быть опасной, - серьезно говорит он. - Ты должна принять это.
- Я опасна? - фыркаю я, не веря.
- Очень, - просто отвечает он.
- Я не чувствую себя опасной, я чувствую себя такой маленькой и открытой, - говорю я, отворачиваясь от него.
- Эви, ты самое опасное существо, которое я когда-либо встречал, а я встречал их всех, - говорит он, играя с моими волосами.
- Знаешь, ты прав, потому что ты был рядом с этим с незапамятных времен? Я думаю о воюющих ангелах на горе Босха.
Рид перестает играть с моими волосами, а я делаю глубокий вдох, и спрашиваю: - Ты был одним из падших ангелов, или ты был тем, кто их изгоняет?
Рид молчит, и его лицо не выдает ни одной мысли, о чем он думает.
- Я склоняюсь к божественным ангелам, - говорю я, делая глубокий вдох. - Я не вижу тебя на другой стороне, - я останавливаюсь, чтобы посмотреть ему в глаза.
Он даже не дышит.
Я ненадолго закрываю глаза, пытаясь говорить, игнорируя ком в горле.
- Если это так, то кто я? Какое-то дьявольское отродье, или что-то еще?
Рид все больше напрягается.
- Ты пока еще не знаешь, наполовину ли я падший ангел или небесный ангел, - глубокомысленно рассуждаю я.
- Но ты знаешь, что я наполовину человек. Моя мама была человеком, так же как сестра и дядя Джим. А вот мой отец остается под вопросом. Ты знаешь, что он ангел, но ты не знаешь, на чьей стороне он воевал.
- Ты по-настоящему опасное существо, Эви, - говорит Рид, в восхищении.
- Я не падший, ты права, а это значит, что твоя проницательность - просто поразительна. Сколько тебе лет?
- Почти восемнадцать, - говорю я, с трудом сглотнув от того, что мои подозрения подтвердились. Я закрываю глаза и заставляю себя равномерно дышать.
- Поразительно, - снова мягко говорит он. - Как ты догадалась об этом? - спрашивает он.
Я поднимаюсь с колен Рида, сажусь рядом с ним на диван и рассказываю ему о картине Боска, на которой в облаках борются ангелы.
- Что с тобой будет через тысячу лет, если у тебя уже сейчас такая мощная интуиция? - вслух изумляется он.
Я знаю, что должна быть напуганной, но я слишком зла, и это подстегивает меня.
Встав, я начинаю ходить по комнате.
- Так в список моих странных способностей я могу прибавить еще и бессмертие? Великолепно, это должно быть интересно, смотреть на то, как все мои друзья стареют и умирают, а я никогда, - с насмешкой говорю я.
- Когда я это обрету? - спрашиваю, облокотившись на стойку, и смотрю на него.
- Думаю, для тебя никогда не наступит день девятнадцатилетия.
Пока он говорит, на его губах играет сексуальная улыбка.
- Ты не должна взрослеть, чтобы выглядеть старше.
На секунду я забываю о злости.
- Но ты не знаешь этого наверняка, потому что я наполовину человек, - задумчиво говорю я, подбирая пару деревянных щипцов.
- Завтра я могу умереть от вируса или чего-нибудь еще.
- Это вряд ли, учитывая тот факт, что мы наблюдали за тем, как в течении двух часов исцелилась твое колено, - поясняет он. - Как у ангела.
- Так меня невозможно убить? - задумчиво спрашиваю я.
- Все могут умереть, даже ангелы; просто с нами это очень сложно сделать. Чтобы достичь своей цели ты должна ужасно страдать, - мягко говорит он.
- Божье благословение, - язвительно отвечаю я, опуская щипцы. - Какие еще особенности я унаследовала от своего отца? У меня появятся крылья или что-нибудь еще? - пессимистично спрашиваю я.
- Наверное, - его губы кривятся от сдерживаемой улыбки, - но я точно не знаю. Мы подождем и увидим.
Я сузила глаза.
- У тебя нет крыльев! - обвинительно говорю я, - я видела тебя без рубашки и они явно отсутствовали. Они выдвигаются или что-то типа того? - с подозрением спрашиваю я.
- Да, - с усмешкой подтверждает он.
- В ту ночь ты не забирался по лестнице, а взлетал? - риторически спрашиваю я.
Он отвечает мне самодовольным кивком.
- Как это работает? Я бы никогда не догадалось, что ты по желанию можешь отрастить крылья, - недоверчиво спрашиваю я.
Пытаюсь представить себе этот процесс, и он становится таким же зловещим как в ужастиках.
- Ты увидишь, - отвечает он, не посвящая меня в детали, и на этот раз, думаю, я благодарна за это.
- Знаешь Рид, я не хочу, - холодно отвечаю я.
Я немного успокоилась, притворяясь, что рассматриваю фото, лежащие на парте. У меня возникает одна мысль, и я неуверенно спрашиваю: - Раз ты ангел, то полагаю, ты знаешь все о рае?
- Да, - говорит он, но его тон немного оборонительный, он сидит на диване, наблюдая за мной.
- Расскажи мне об этом, - вздыхаю я.
- Нет, - решительно говорит он.
- Почему нет? - спрашиваю я с болью в голосе.
Рид хмурится, прежде чем ответить.
- Эви, ты не совсем ангел - ты наполовину человек. Ты обладаешь тем, чем никогда не обладал не один ангел, и никогда не будет, так что раскрывать тебе тайны рая не совсем… разумно. Я даже не уверен, что должен обсуждать с тобой Шеол.
- Шеол? Что это? - спрашиваю я, зная, что это была не совсем хорошая идея, просто та интонация, с которой выплюнул это слово Рид, наводит на мысли, словно оно оставило у него во рту мерзкий привкус.
- Это место, и оно имеет много разных названий, в зависимости от человека, с которым ты говоришь. Кукла - это одно, а Дом Лжи - это другое его название, но думаю название, которое тебе хорошо известно - это ад. Я могу назвать тебе имя Ангела, но это пропасть, куда попадают падшие, когда хотят скрыть себя от нас.
От его слов я задрожала; он говорит то, во что я смутно верю.
Знание об этом есть, но когда его вытаскивают наружу и подтверждают, это ужасно.
- Ты сказал, что я обладаю тем, чем никогда не обладали другие ангелы. Чем я обладаю, чего никогда не будет у других? - в смятении спрашиваю я.
- У тебя есть душа, - отвечает он.
- О, у тебя нет души? - удивленно спрашиваю его я.
- Нет, до тебя - только люди имели души. - Ты единственный ангел, у которого есть душа… ты уникальна, - нежно говорит он.
- Ты сказал, что я живой парадокс? - ошеломленно отвечаю я.
- Гибрид, - любезно поправляет он.
- Какая ирония, - мрачно говорю я.
- Божественный компромисс, - возражает он.
- Мерзость, - мрачно говорю я.
- Нет. Никогда, - напряженно говорит он.
- Ты сказал, что когда ты увидел меня, твоим первым импульсом было уничтожить меня, - грустно говорю я, думая, что, возможно, его чувства оправдались.
- Я прошу прощение, Эви, - вздыхает он, - но ангелы завистливые твари. Также можно вспомнить, что я говорил тебе, что хочу одновременно и любить, и защищать тебя.
В смятении я хмурюсь.
- Ты завидовал мне? - с сомнением спрашиваю я.
- У тебя есть душа, - говорит Рид, как будто этого объяснения вполне достаточно.
- И? - спрашиваю я, сморщив нос.
- Что ты думаешь о нашей войне? Это из-за душ, - отвечает он.
- О, так ты хотел бы иметь душу? - спрашиваю я, поднимая бровь.
- Разве это не то, что я сказал? - отвечает он, скривив губы.
- Почему бы тебе не подняться на небеса и не попросить одну? Разве сейчас они не могут раздавать их? - спрашиваю я, поднимая свою руку к небу.
- Эви, я не поднимаюсь на небеса, пока меня не вызывают, - с ноткой тоски в голосе, которую я никогда от него прежде не слышала.
Я пересекаю комнату и сажусь на софу рядом с ним, и душу свое внезапное желание прикоснутся к нему губами, чтобы забрать его печаль, главное потому, что я не знаю, как он отреагирует.
- Так как часто они вызывают тебя обратно? - спрашиваю я, через некоторое время, потому, что кажется, он практически затосковал.
- Эви, я никогда не буду призван назад, - поясняет он спокойно.
Мои глаза расширяются, и я спрашиваю затаив дыхание: - Никогда?
Это означает, что он остается здесь навсегда.
Когда он отвечает, его голос кажется пустым: - Никогда, у меня есть миссия.
Я знаю, что нужно делать.
- Ответь мне прямо. Ты говоришь, что ты на Земле почти с незапамятных времен? - спрашиваю я, пытаясь понять концепцию времени.
- Да, - подтверждает он.
- Что ты делал? - удивляюсь я вслух.
- Делал то, для чего я создан, - говорит он, начиная своей рукой растирать мою в утешительном жесте.
- И что это? - спрашиваю я, ожидая от него ужасный ответ, и не разочаровываюсь: то, что он говорит наводит страх на меня.
- Уничтожал зло, сражаясь с легионами падших. Я солдат, Эви, ассасин… я говорил тебе это.
- Святое дерьмо! - пищу я.
- Да, - иронично улыбается он.
Я едва могу дышать, а мое сердце выходит из-под контроля, со смесью паники и страха.
- Эви, ты в порядке? - успокаивающе спрашивает он меня.
- Нет, я не в порядке.
Какое тут в порядке? Он настоящий ангел!
- Что случилась? - спрашивает он, слегка прикасаясь к моей щеке, пока я смотрю на него.
- Ха! А в чем может быть дело Рид? - восклицаю я - Ты чертов ангел, и я… я даже знаю, что я… я… могу быть для всех троянским конем. Может быть, нам стоит врезать меня, открыть и посмотреть, не выскочат ли куча мужчин в юбках, - раздраженно говорю я.
- Не смеши, я знаю, что в тебе ничего нет, - покровительственно говорит он.
- Ну конечно, потому что ты ангел! - кричу я на него.
- Шшш… все нормально, Эви, - говорит он, заправляя прядь моих волос за ухо. - Все будет хорошо. У тебя есть душа. Это означает, что ты можешь спастись. Так что, откуда бы ты не взялась, у тебя есть этот дар.
- Так ты говоришь, у меня есть возможность попасть в рай, даже если мой отец падший ангел? - неуверенно спрашиваю я, я не могу сказать демон, предпочитая менее мрачное название - падший ангел.
- Да, - ласково сказал он.
- Из-за души? - спрашиваю я, чувствуя толику облегчения.
Он мрачнеет: - Да, но… - начинает он, прежде чем я прерываю его.
- Что?
- Есть некоторые недостатки в том… что ангел имеет душу, - нехотя вздыхает он.
- Есть… что это? - спрашиваю я с тянущей болью в животе.
- Многие позарятся на твою душу и попытаются уничтожить тебя, в попытке заполучить ее, - говорит он, наблюдая на моем лице признаки недомогания.
- Ты хочешь сказать, что я - цель? - говорю я как можно спокойнее.
- Для некоторых. Для других, ты словно приз или трофей, для тех, кто по-настоящему проклят, ты могла бы быть выходом из трудного положения, - мягко говорит Рид, его глаза все еще изучают меня.
"Что просто какие-то монстры просто ждут там кого-то вроде меня?" - я внутренне содрогаюсь.
- Моя душа может быть пропуском из ада… в смысле из Преисподней? - шепчу я, волоски на моих руках встают дыбом.
Рид притягивает меня к себе и ободряюще обнимает.
- Точно, - говорит он, словно гордясь мной за то, что я пришла к правильному выводу. Однако, я желала бы в оставаться в неведении.
- Твоя душа способна выжить в ангельском теле, - говорит он, опустив голову на грудь. - Я не видел такого раньше. Я уверен, что не один падший тебя еще не видел… их будет привлекать к тебе по многим причинам. Ты представляешь крайнюю опасность; ты то, что всегда было запрещено. Я не хочу знать, что один из них будет делать, если обнаружит тебя, я вообще удивляюсь тому, как ты можешь быть не замеченной такое долгое время, - говорит он, крепче обнимая меня, будто хочет защитить меня даже сейчас.
Внутри меня искрится небольшой луч надежды, показывая тем самым, каким темным стал мой мир, и что еще более важно, как он мне сейчас необходим.
- Но прежде чем ты сказал мне это, ты хотел уничтожить меня, - бормочу я, а у меня в голове, словно светлячок вспыхивает искра.
- Я подумал, что твоя душа все меняет, - серьезно говорит Рид. - Ты можешь спастись, и не имеет значение, откуда ты пришла. Как у человека, у тебя есть свободная воля, - объясняет он мне. - Так же ты обладаешь предчувствием, которое может быть божественным даром.
- Но, если, защищая меня, ты подвергаешься опасности, то зачем тебе брать на себя такую ответственность? - спрашиваю я, беспокойно заерзав. Он просто сумасшедший раз связался со мной.
- Эви, ты знаешь, сколько мне лет? - задумчиво спрашивает он меня.
- Много, - предполагаю я, в основном потому, что не имею понятия сколько ему лет.
- Да, - соглашается он. - Я был здесь очень долгое время, эволюционируя вместе с человечеством, но ты не одна из них. Я боролся рядом с другими ангелами. Мы хорошие солдаты, зверские убийцы. У нас нет семей; по большей части, наша дружба основана на войне.
- Я вижу, - говорю я, пытаясь представить его эволюцию.
- Я солдат… я убийца… у меня нет чувств, - последнее слово он говорит с горечью, пытаясь объяснить мне. - Но потом я увидел тебя, и испытал эмоции, которых никогда раньше не испытывал…
Он смотрит на меня, пытаясь увидеть, понимаю ли я то, что он мне говорит.
- Ты как сирена, которая поет для меня, и я чувствую… - он умолкает.
- Что ты чувствуешь? - призываю его я, мягко поглаживая его щеку.
- Ты знаешь, почему сегодня я пришел увидеть тебя? Как я нашел тебя сидящей на ступеньках? - спрашивает он, склоняясь к моей руке.
- Нет, - вздыхаю я, очарованная совершенством его лица.
- Твое сердце. Оно поет для меня, зовет меня. Я знаю, когда ты испугана, когда тебе снятся кошмары, которые будят тебя среди ночи. Я знаю, кода ты счастлива. Но сегодня ты меня напугала. Твое сердце прикатило пение. Оно замедлилось, и я едва слышал тебя. Я должен был найти тебя… - говорит он и приближает свое лицо так, что его губы нежно целуют мою ладонь.
- Ты можешь издалека услышать мое сердцебиение? - спрашиваю я и думаю, что оно могло перестать биться просто из-за волнения, когда кивнул.
- И ты все еще ощущаешь порхание бабочек?
- Да, - отвечает он.