– Потом, Ваше Величество, потом. Нам дорога каждая минута!
– Но что вы задумали?
– Нечто такое, что, наверное, сильно удивит монсеньора Конде,– хихикнула Леонора в ответ.– Но посмотрим, сработает ли мой план!
ГЛАВА XXIV
Анри II де Бурбон, принц де Конде
Плотный туман окутывал придорожные деревья и кусты, на желтых осенних листьях застыли тяжелые капли росы. Маленькая серая птичка, сидя на ветке, радостно щебетала, пока ее соседка деловито чистила слипшиеся от влаги перышки.
Неожиданно за кустами послышались грубый смех и лошадиное ржание. Птичка встрепенулась и заинтересованно склонила головку в ту сторону, откуда доносился шум. "Нет, видно здесь покоя не будет",– решила она и, взмахнув крылышками, взлетела, отчего капельки градом скатились с потревоженной ветки.
Между тем, на лесной поляне собралось около двух десятков мужчин в форме гвардейцев. Один из них пытался разжечь костер.
– Тьфу ты, черт, деревья сырые!– выругался он.
Птичка покружила немного над непрошенными гостями и улетела по своим птичьим делам, а люди остались.
Наконец удалось развести огонь, но проклятия и сетования на погоду не смолкали. Туман мешал дыму подняться в небо. Он обволакивал собравшихся у огня гвардейцев, не давал им дышать, выедал глаза.
Где-то невдалеке слышалось журчание ручья.
– Пойдем, хоть коней напоим,– предложил один из гвардейцев своему товарищу.
– Пойдем,– согласился тот.
– Только потише там, без забав,– негромко крикнул им вдогонку лейтенант.
Костер все же разгорелся, и гвардейцы сразу же повеселели. Старый солдат, усевшись прямо на росистую траву, стал прочищать дуло мушкета, мурлыча под нос какую-то песенку. Остальные его товарищи, немного отогревшись, принялись рассказывать всякие забавные истории, преимущественно про женщин. Старик время от времени отрывался от мушкета и, прислушиваясь к беседе молодых, улыбался.
– Дамы нынче любят упрекать мужчин в неверности, но при этом почему-то забывают, насколько ветренны бывают сами,– рассуждал молодой гвардеец, которого товарищи называли де Бриссаком.– Одна моя знакомая даже утверждает, что верность – это что-то противоестественное. "Быть верной, это все равно, что быть хромой или горбатой,– считает она,– а хвастаться своим постоянством – значит выставлять свои уродства напоказ!"
Гвардейцы хохотали, игриво покручивая усы.
– О, ваша дама чересчур откровенна,– заявил другой гвардеец.– Обычно женщины корчат из себя скромниц и недотрог. Одна моя знакомая, которая уже давненько замужем, везде и всюду твердила о своей верности супругу: "Мы хоть бедны – зато честны!" Но, тем не менее, господин де Ла-Косс едва не сломал себе шею, влезая по веревочной лестнице на четвертый этаж, где эта дама назначила ему свидание.
– Вот-вот, а я вам о чем вчера толковал?– подхватил рыжеусый богатырь.– Без хвастовства скажу, что могу соблазнить любую женщину, кроме, конечно же, принцессы,– гвардеец с опаской оглянулся на Конде, беседовавшего с герцогом де Булионом,– королевы и ее молочной сестры… На нее-то у меня вряд ли разыграется аппетит!
В ответ раздался дружный хохот.
– Да, этот лакомый кусочек оставим Кончини!
– Уверен, что его супруга всю жизнь хранила ему верность. А вы, господа, говорите, что верных женщин не бывает!
– Еще бы! Вряд ли кому-то захочется лишить ее чести, а после этого тяжкого испытания скрестить шпаги с маршалом, ни разу не побывавшем на поле битвы.
– У каждого свое поле битвы,– двусмысленно заметил де Бриссак, и гвардейцы опять принялись хохотать.
– А я, господа, слышал, что брюнетки более постоянны, чем остальные женщины,– вмешался в разговор худенький юноша. По всей видимости, он не так давно прибыл в полк из провинции и еще не успел привыкнуть к вольным рассуждениям более опытных товарищей. Но, чтобы скрыть смущение, он решился высказать то, что когда-то слышал от своего слуги, который, по слухам, пользовался большим успехом у молоденьких горничных.
Де Бриссак улыбнулся и покровительственно похлопал юношу по плечу.
– Не верьте этому, друг мой. Все женщины одинаковы. Но что касается меня, то я с некоторых пор отдаю предпочтение блондинкам.
– О-ля-ля, де Бриссак! С каких это пор ты отдаешь предпочтение блондинкам, если неделю назад тебя видели с прехорошенькой брюнеткой?
Все вокруг заулыбались. Де Бриссак был всеобщим любимцем, и солдатам нравилось слушать истории о его любовных похождениях.
– О, господа, уверяю вас, что блондинки мне нравятся больше!– шутливо запротестовал де Бриссак.– Ведь вам известно, что все свои привычки солдат приобретает на войне.
– Расскажи, расскажи,– загалдели товарищи.
– Ну, что ж, если вы хотите…– проговорил де Бриссак, поддаваясь на уговоры.– Так вот, господа, это было, как я уже говорил, во время испанской войны. В ту пору я был страстно влюблен в одну испанку. Ах, что за красавица, господа! Шелковистые смоляные кудри, черные глаза под дугообразными бровями, и вся такая тоненькая, гибкая и в амурных делах на редкость умелая! Бывало, всю ночь с ней барахтаемся, то в постели, то в чулане, то в саду… да, где мы только не проделывали этого, и, не поверите, господа, ни разу мне не приходилось видеть ее уставшей…
Как-то ночью стучусь к ней. Она отпирает, но вроде бы и не рада моему приходу. Ну, я обиделся – сами понимаете, господа! Свое дело сделал, одеваюсь и ухожу,– не в моих привычках навязываться слабому полу. А неподалеку жила одна шатеночка, я иногда захаживал к ней… Но редко, господа, редко,– заверил товарищей де Бриссак, услышав смешки.– Так вот. Прихожу, а моя красавица на сеновале и, представьте себе, тоже мне не рада! Ну, я сделал свое дело, оделся и ушел. А у меня там одна моя знакомая блондиночка жила…
Солдаты засмеялись. Давно уже никто из них не вспоминал о холоде и промокшей одежде.
– Ну, уж к ней-то я вообще редко заходил,– продолжал де Бриссак.– Раза два в неделю. Прихожу, заглядываю в окно, а она там с мужем упражняется. И так меня это зрелище воспламенило, что я не выдержал и пробрался в комнату служанки. Ее я навещал еще реже. А потом, когда служанка получила то, что заслужила, и даже еще немного сверх того, я опять вернулся к окну. Смотрю: муж моей блондиночки спит, как убитый, а она, как была нагая, стоит перед распятием и молится. Я постучал в окно, она выбегает и начинает меня упрекать, дескать, она так много грешит со мной, что ей некогда грехи замаливать! Дескать, я не вовремя пришел! Ну, я без дальнейших рассуждений сгреб красавицу в охапку, и – на конюшню. Бросил свою ношу на мешки с овсом и так воздал ей по заслугам, что только кобылицы шарахались, а жеребцы жалобно ржали. Им-то, бедолагам, до кобылиц было не так легко добраться, как мне до их хозяйки! После этого блондиночка моя уже не роптала, что я мешаю ей молиться. Ну, уж, конечно, навещал я ее теперь частенько, хотя и служанку тоже не забывал. И вот с тех самых пор, господа, почему-то блондинки мне нравятся больше, чем все остальные,– закончил де Бриссак под дружное одобрение товарищей.
– А вот со мной была история…– начал было рыжеусый де Ланглуа, но тут же умолк, завидев спешащего к костру лейтенанта.
– Господа, всем приготовиться! Карета королевы приближается!
Смех и шутки разом смолкли. Гвардейцы проверяли оружие и закрывали лица черными шелковыми платками, завязывая их на затылке.
– Господа, помните, никакого насилия,– продолжал свои наставления лейтенант.– Проявляйте максимум уважения. Это повеление принца, господа. Итак, ступайте, и да благословит вас Бог!
Сев на коней, заговорщики приблизились к дороге. Вдалеке на пригорке показалась карета. Гвардейцы переглянулись.
– Но это же не королева? Мария Медичи никогда не ездит без охраны!
Они продолжали внимательно разглядывать приближающийся экипаж.
– О, нет, господа. Это, вне всяких сомнений, карета королевы,– проговорил де Бриссак.– Я узнал ее. И кроме того, видите, на дверцах сияет королевский герб.
– Приготовиться,– скомандовал лейтенант и, дождавшись, когда экипаж подъехал достаточно близко, махнул рукой.
Всадники вихрем вылетели на дорогу из-за деревьев и окружили одинокую карету.
– Сдавайтесь, вы в ловушке!– прокричал де Бриссак, гарцуя перед дверцей экипажа.
– Прочь с дороги!– рявкнул королевский кучер и вытянул хлыстом лошадей, впряженных в карету. Те, дико заржав, бросились вперед. Послышались мушкетные выстрелы.
– Стойте, стойте, вы в ловушке!
Всадники догоняли карету, но кучер все равно продолжал нахлестывать храпящих от испуга лошадей.
– Сдавайтесь, и мы не причиним вам вреда!– прокричал лейтенант.
– Как бы не так!– ответил кучер с недоброй усмешкой.
– Де Бриссак, действуйте, как мы договорились!– крикнул лейтенант и, пришпорив лошадь, поравнялся с кучером.
– Остановите карету, иначе вам будет худо!
В ответ кучер, не выпуская из рук поводьев, разрядил в лейтенанта свой мушкет. Но тот успел нагнуться, и пуля, просвистев над головой, сбила шляпу.
– Ах так,– угрожающе прорычал гвардеец и, высвободив ноги из стремян, перепрыгнул со своей лошади прямо на козлы.
Завязалась борьба. Кучер выпустил поводья, и теперь карета, никем не управляемая, мчалась на бешеной скорости, то и дело рискуя свалиться в придорожную канаву.
Пока лейтенант и кучер боролись за право обладания вожжами, де Бриссак, проявляя чудеса ловкости и бесстрашия, перепрыгнул со своей лошади на крышу кареты и принялся осторожно нащупывать ногами окно. Наконец ему это удалось.
– Не волнуйтесь, Ваше Величество,– начал было успокаивать де Бриссак королеву, но в этот миг Ее Величество коварно распахнула дверцу, и злоумышленник понял, что на этот раз поволноваться придется именно ему.
Карета неслась по дороге, подскакивая на ухабах и выписывая крутые виражи, а на хлопающей дверце болтался де Бриссак, крича то ли от страха, то ли от переизбытка мужества:
– Сдавайтесь, вы окружены!
Королева тем временем с проворством, редким для дамы ее возраста, пыталась разжать пальцы злоумышленника и сбросить его под колеса. Неизвестно, чем все это могло бы кончиться для де Бриссака, но тут с другой стороны кареты ему на помощь пришел тот самый рыжеусый гвардеец.
Пока королева и ее спутница расправлялись с его несчастным товарищем, де Ланглуа удалось проникнуть вглубь экипажа. Он всегда уверенно чувствовал себя в дамском обществе, а потому был удивлен, когда в ответ на безобидное "Прошу прощения за беспокойство" получил такую зуботычину, которая, по его мнению, могла надолго лишить его былой привлекательности в глазах молоденьких галантерейщиц и их высокопоставленных покупательниц.
Теперь королева направила все свои усилия против де Ланглуа, и он уже начинал раскаиваться, что так необдуманно дал согласие участвовать в этом рискованном деле. Правда, он предполагал, что придется сражаться с охранниками, а не задыхаться под тяжестью королевы, но судьба зло посмеялась над ним! Де Ланглуа даже не смел сопротивляться и покорно лежал на полу, боясь нечаянно прикоснуться к телесам государыни и с уважением думая о женщине, способной так яростно отстаивать права своего сына на престол.
Но как бы плохо ни складывались обстоятельства для де Ланглуа, кое-что ему все же удалось: жизнь де Бриссака была теперь вне опасности. Он наконец-то перестал кричать "сдавайтесь" и начал действовать. Нащупав ногой ступеньку кареты, он осторожно перебрался на нее и набросился на королеву со спины. Ее Величество, видимо, не была готова к этому нападению, и де Бриссаку удалось не только оттащить ее от обессилевшего товарища, но даже загнать в угол кареты.
Но победа была кратковременной. Королева хриплым басом выкрикнула из своего угла: "Караул!! Убивают!", затем сорвала с окна занавеску и, размахивая ею перед отступающим де Бриссаком, как испанцы размахивают красной тряпкой -перед разъяренным быком, бросилась в наступление. Ловко накинув занавеску на голову де Бриссаку, Ее Величество мощным ударом сбила гвардейца с ног, и он, как подкошенный, упал на обалдевшего де Ланглуа. Королева тут же уселась верхом на поверженных врагов, закрепив таким образом свое преимущество.
Вторая пассажирка в это время никак не могла прийти на помощь своей повелительнице, так как ее ноги находились под животом де Ланглуа, и у того хватило ума покрепче прижать даму к себе, чтобы помимо известного удовольствия, получаемого мужчиной в подобной ситуации, дать де Бриссаку дополнительный шанс на победу.
Карета вдруг резко остановилась – лейтенанту и двум подоспевшим ему на помощь всадникам наконец-то удалось справиться с кучером. Гвардейцы, еще не успевшие принять участие в жестокой схватке, окружили карету и еще раз учтиво предложили королеве выйти из экипажа. В ответ из нежных уст Ее Величества послышалось нечто такое, что заставило покраснеть даже видавших виды ветеранов. А королева тем временем, выхватив шпагу у де Бриссака, выпрыгнула из экипажа и стала отходить к придорожным кустам. При этом Ее Величество так мастерски фехтовала, что привела в замешательство даже бывалых дуэлянтов.
Неожиданно шляпа с вуалью, задетая веткой дерева, слетела в мутную лужу, и нападавшим внезапно открылось, что у королевы под носом растут густые черные усы. Гвардейцы онемели от неожиданности.
– Ну, что, господа, недурно мы вас провели?– расхохотался незнакомец, поняв, что его все же разоблачили.
– Джованни Маскарди!– выдохнули пораженные заговорщики.– Личный факелоносец Марии Медичи! Но как вы оказались в карете Ее Величества, и зачем весь этот маскарад со шляпками и плащами?
– Как? Вы все еще не догадались?– усмехнулся флорентиец, бросая шпагу к ногам одураченных победителей.
Но тут, позабыв о своем величии, грубо расталкивая гвардейцев, к храброму Маскарди почти вплотную приблизился принц Конде, все это время державшийся в стороне.
– Так значит, вы знали о заговоре?
– Не совсем так, монсиньор,– с издевкой улыбнулся флорентиец.– Но мы кое о чем догадывались. Королеве показалась подозрительной ваша неожиданная любезность, и она, отдав мне свой плащ, а моему товарищу плащ сеньоры Галигай, отправила нас вперед, чтобы убедиться в безопасности этой дороги.
– Так значит, королева ждет вас на дороге?– обрадовался Конде и, обернувшись к своим людям, приказал:– Оставьте этого шута и скорее скачите назад! Королева не должна уйти.
– Погодите, монсеньор,– усмехнулся опять флорентиец.– Не стоит вам напрасно гонять гвардейцев взад-вперед. Ее Величество, должно быть, уже подъезжает к Парижу.
– Что???– воскликнул принц, схватившись за эфес шпаги. Глаза его горели ненавистью.
– Видите ли, монсеньор,– принялся пояснять Маскарди,– у нас с сеньорой Галигай был такой уговор: если она услышит мушкетные выстрелы, то кареты Ее Величества поворачивают в Париж, а я стараюсь задержать заговорщиков как можно дольше, чтобы королева могла не опасаться погони. Но, признаться, я не рассчитывал на то, что смогу так долго водить вас за нос!
Маскарди расхохотался, глядя на взбешенного принца.
– Так значит, господин Маскарди захотел поиграть со мной в кошки-мышки?– зловеще проговорил Конде, обнажая шпагу.– Ну что ж, идея неплохая. Но я надеюсь, вам известно, что за такие игры мышки расплачиваются собственной кровью!
С этими словами принц вонзил шпагу по самую рукоять в грудь безоружного Маскарди.
Презрительная улыбка застыла на губах флорентийца, он попытался что-то сказать, но не сумел и бездыханный свалился к ногам Конде.
– Я тоже умею жалить в сердце,– прохрипел принц и, наступив на убитого ногой, вытащил окровавленную шпагу.– Где другой негодяй?
К принцу подвели юношу, закутанного в плащ Леоноры Галигай.
– Господи, этот-то тут зачем?– изумился Конде.– В его-то годы…
– Я паж Ее Величества, и никто не посмеет назвать Анри де Фортенака трусом и предателем!– послышался в ответ звонкий мальчишеский голос.
– Проклятье!– выругался принц.– Придется убить и этого молокососа. А что делать? Если я отпущу его, то он разнесет по всей Франции, что видел меня на дороге среди заговорщиков.
И шпага Конде, испачканная свежей кровью Маскарди, вонзилась в горло юного пажа. Мальчик захрипел, упал на колени и начал извиваться в судорогах.
– Сам кончится,– бросил принц угрюмо и, обернувшись к своим людям, приказал:– Едем отсюда прочь. Теперь дорога в Париж будет надолго закрыта для нас.
ГЛАВА XXV
Репутация девушки – дело серьезное
Лакей поставил перед Изабеллой блюдо с запеченным фазаном, но тонкий аромат этого непревзойденного шедевра поварского искусства не привлек внимания девушки; она рассеянно смотрела перед собой, мысли ее витали вокруг предстоящего свидания с принцем Уэльским. Лорд Линдсон на другом конце стола неторопливо орудовал вилкой и озабоченно посматривал на свою подопечную. Наконец граф промокнул губы уголком салфетки и спросил:
– Вы чем-то расстроены?
При звуках его голоса Изабелла встрепенулась.
– Что?
– Я спрашиваю, не расстроены ли вы чем-нибудь?– повторил свой вопрос Линдсон.
– Я? О, нет, сэр Томас! Просто я задумалась…
– Задумалась или замечталась?– лукаво осведомился граф.– У вас такой вид, словно вы влюблены…
– О, нет, нет, с чего вы взяли?!– с испугом возразила девушка.
– Вы ничего не ели с самого утра; весь день ходите, никого вокруг не замечая; и только вздыхаете непрестанно. Думаю, что причиной всему то, что вчера вы целый день танцевали с наследником! Признайтесь, дитя мое, вы влюблены?
– О, нет, сэр Томас,– быстро ответила девушка и опустила глаза, чувствуя, что краснеет под проницательным взглядом графа.
– Ну, ну… полно отпираться,– рассмеялся Линдсон и, взяв в руки бокал с золотистым вином, отпил половину.
Изабелла тоже схватила свой бокал и поднесла его к подрагивающим от волнения губам. Девушка не понимала, что с ней происходит, но когда она оставалась одна, то вновь слышала звуки скрипок, чувствовала свою ладонь в горячей руке принца и видела его огромные, искрящиеся от счастья глаза. "А может, лорд Линдсон прав?" – подумала она.
– Принц Уэльский – красивый юноша,– произнес лорд Линдсон, выводя гостью из мучительных раздумий.– Но надеюсь, леди Изабелла, вы понимаете, насколько опасно увлекаться тем, с кем вы никогда не сможете соединиться?
– Мы всего лишь танцевали…– возразила Изабелла, пытаясь улыбнуться.
– Я понимаю,– согласился Линдсон лукаво,– но лучше, если вы будете танцевать с принцем не так часто. Репутация девушки – дело серьезное!
– Да, сэр Томас, конечно. Если вы запрещаете…
– Боже упаси, Изабелла! Вы не поняли меня. Разве вы приехали в Англию не для того, чтобы остаться здесь навсегда? Но принц Уэльский, согласитесь, неподходящая партия! Я предлагаю вам обратить внимание на Томаса Норфолка. Наследник древнего рода, молод, красив, придворные пророчат ему блестящую карьеру.
– Все это, конечно, очень интересно…– согласилась Изабелла, но лорд Линдсон не дал ей договорить.
– Если вы хотите найти для себя подходящего супруга в Англии, то Норфолк, безусловно, идеальная кандидатура. Кстати, я уже говорил с ним и выяснил, что он в восторге от вас. Я пригласил его завтра отобедать у нас. Надеюсь, вы не против?