– Любопытно, любопытно… Какие же сведения содержит записная книжка нашего лучшего друга Гондомара…– пробормотал Сесил, уткнувшись в бумаги.– О, похоже, посол перенимает мой опыт. Он пытается шпионить, покупает новости "поштучно". Вы только послушайте: Ла Форесту и другим лицам во французском посольстве за ценные новости – 4533 реала; слуге министра Лейка за изложение военных депеш – 300 реалов; лицу, которое предоставило мне копии договоров из английских архивов – 1200 реалов… Подумать только! Он выплачивает такие солидные суммы моим агентам! Теперь я понимаю, почему говорят, что английские шпионы – самые высокооплачиваемые негодяи во всем мире.
– Смею заметить, милорд, их жалование не так уж велико.
– Вздор!!! На одни гонорары этого хитреца Гондомара можно жить безбедно. А эти вымогатели еще смеют требовать у меня увеличения их жалования. Нет, я придерживаюсь принципа: за полезные сведения нельзя платить слишком много. Пусть уж лучше Гондомар заботится о благополучии и достатке моих шпионов. Тем более, как мне кажется, ему очень нравится заниматься благотворительностью.– Министр презрительно улыбнулся, и в глазах его промелькнули злорадные огоньки.
– Дон Гондомар не так-то прост,– спокойно возразил секретарь.– Вчера он попытался подкупить Винсентио, нашего шифровальщика.
– Откуда стало известно об этом?
– От Маргариты Грей, служанки из трактира "Рыжий Джерри". Она была любовницей Винсентио.
– Значит, сам шифровальщик промолчал о своем дополнительном заработке?
– Совершенно верно, сэр.
– В тюрьму предателя! И немедленно… Вытрясите из него все, что можно вытрясти из человека при помощи пытки.
– Слушаюсь, сэр,– проговорил Райтон и направился к выходу.
– Да не сейчас… После доклада…– остановил его министр.– Не нравится мне щедрость Гондомара. Похоже, Испании некуда деньги девать. А может, и мне предложить послу свои услуги? Свои и некоторых министров, которым пока доверяю… А-а-а? Это будет забавно!
Райтон улыбнулся.
– Вряд ли испанцы клюнут на эту приманку…
– Ну, почему… Эта сделка выгодна обеим сторонам: они избавятся от лишнего золота, а я взамен буду снабжать Филиппа такой информацией!… Такой!!!– Министр расхохотался.– А главное, я буду более отчетливо представлять, что интересует нашего лучшего друга… Решено. Сегодня же пошлю Гондомару приглашение на ужин, который я устрою завтра в его честь.
– Не думаю, что эта затея увенчается успехом,– дипломатично заметил секретарь.– Только законченный дурак может поверить в вашу дружбу с Филиппом III и Испанией.
– По-моему, дон Гондомар совершил немало такого, за что его можно считать законченным дураком,– парировал лорд Солсбери.– Ну что? Есть еще новости?
– Да, сэр Джон Дигби сообщает о переполохе в правительственных учреждениях Мадрида. Там ищут предателя, пересылающего секретные депеши Гондомара в Лондон.
– Вот как?– опять повеселел министр.
– Дон Гондомар еще месяц назад сменил и шифры, и курьеров. Посол стал подозрительным. Теперь он меньше доверяет своим людям и не допускает никого в свои апартаменты во время составления секретных бумаг. Кроме того, посол теперь передает свои донесения прямо в руки курьера, и того сопровождают охранники вплоть до самой испанской границы.
– Такая бдительность вызывает у меня искреннее восхищение!– усмехнулся Солсбери.
– Из рук курьера пакет попадает прямо в руки короля, таким образом, никто не понимает, как нам становится известно содержание секретных депеш Гондомара. Дон Андре Веласкес де Веласко засылает в наше посольство в Испании своих шпионов, чтобы все выяснить.
– Увы, его усилия напрасны,– со злорадной усмешкой заметил министр.
– Герцог Лерма расставляет ловушки членам Государственного Совета и их клеркам в надежде обнаружить предателя.
– О, как было бы забавно, если бы эти господа узнали, в чем кроется секрет,– продолжал улыбаться Солсбери.
– Все чиновники подвергаются унизительным проверкам и подозреваемых тут же заключают в тюрьмы.
– По-видимому, желание выявить предателя слишком велико! А может, нам стоит помочь испанским друзьям?
– Не понимаю, о чем вы говорите, милорд?– Райтон удивленно воззрился на министра.
– Кажется, изменнику грозит смертная казнь?
– Совершенно верно, милорд.
– По-моему, это большая удача. Кто из агентов Филиппа наиболее чувствительно досаждает нам?
– Да, пожалуй, никто.
– Но ведь вы же два дня назад жаловались мне на какого-то иезуита, который засылает в Англию испанских шпионов и довольно удачно разоблачает в Испании моих агентов.
– А-а-а! Отец Крэсуэлл?
– Вот, вот, Крэсуэлл. Расскажите-ка мне о нем поподробнее.
– Отец Крэсуэлл – католик, по происхождению ирландец. Двадцать лет назад покинул Англию и все эти годы преданно служил интересам испанского престола. Для сбора секретной информации постоянно засылает к нам всяких проходимцев. Помните дело Ричарда Брейджа? Позднее выяснилось, что он работал на Крэсуэлла. За последний месяц мы раскрыли двух наиболее опасных его агентов. После пыток они признались, что в Англии находится еще около десяти шпионов Крэсуэлла.
– За ними установлена слежка?
– Конечно, милорд. Я поручил это дело капитану Стоуну.
– Кажется, он новичок…
– Совершенно верно. Но он очень старательный и не без способностей.
– Продолжайте.
– Слушаюсь, милорд. Крэсуэлл ежедневно составляет списки иностранцев, прибывших в Мадрид и следит за наиболее подозрительными. Кроме того, именно он разослал всем губернаторам провинций описание наших наиболее удачливых шпионов. А два месяца назад провокатор Крэсуэлла продал испанскому правительству трех наших агентов за 500 эскудо. Говорят, Крэсуэлл даже был причастен к "пороховому заговору".
– Я долго терпел его блошиные укусы, но, кажется, пора положить конец его деятельности,– мрачно заметил Солсбери.– Мы должны навести подозрения герцога Лермы и Веласко де Веласкеса на этого иезуита.
– Милорд, Крэсуэлл известен в Испании как ярый католик и враг английского короля. Он неоднократно доказывал свою преданность Габсбургам,– возразил секретарь.
– Да, нам будет нелегко убедить испанцев в истинности этой истории, но придется постараться. Сначала мы распустим слухи, будто иезуит давно состоит на службе Его Величества. Затем мы отошлем Крэсуэллу письмо с благодарностью за его заслуги перед Англией. А сэр Джон Дигби позаботится о том, чтобы о письме узнало как можно больше влиятельных вельмож из числа придворных. К письму обязательно нужно будет приложить такое количество золота, которое поможет убедить герцога Лерму в том, что Крэсуэлл – предатель. На этом наша миссия закончится, и мы торжественно и с большой охотой уступим место испанской инквизиции.
– Милорд – вы величайший политик!– проговорил Райтон, с восхищением склоняясь перед горбатой фигурой Солсбери.
– Увы, Райтон, кажется, вы единственный человек в королевстве, кто понимает это.– Солсбери печально усмехнулся.– Да, как там развивается роман принца?
– Кажется, наследник влюблен без памяти. Мадемуазель де Монтрей почти каждую ночь проводит в его замке.
– Интересно, о чем они беседуют в постели?…– задумчиво произнес Солсбери.
Райтон смущенно отвел глаза, и министр, заметив это, расхохотался:
– Райтон, вы сошли с ума! Неужели вы думаете, что меня еще волнуют подобные мелочи?… Да мне абсолютно все равно, каким образом они ублажают друг друга. Но мне совсем не все равно, о чем они беседуют до и после этого. Ах, я уверен, что они говорят о политике…
– К сожалению, мы не сможем узнать этого,– философски заметил секретарь.
– Увы,– согласился Солсбери.– Но если бы я имел дело не с принцем Уэльским, все было бы куда проще. Мой шпион, спрятавшись в складках алькова, добыл бы мне долгожданные вести с поля битвы. Фу, как жарко!
Министр скинул меховой халат и отер пот со лба. Райтон опустил глаза. Ему было непонятно, отчего лицо министра так раскраснелось: то ли от яркого пламени камина, то ли от собственных нескромных мыслей, которые воспламенили старческую кровь Сесила.
– Я убежден, что де Монтрей – шпионка,– продолжал Солсбери,– и получу доказательства этого.
– А потом?
– Потом – Тауэр. Говорят, что француженки больше всего на свете боятся испортить фигуру. Потому прикажу кормить мадемуазель де Монтрей одними тортами, да еще восемь раз в день. Уверен, для нее это будет пострашнее любой самой изощренной пытки.
И Солсбери опять расхохотался.
ГЛАВА XXXI
Влюблннные влюбленным всегда помогают
Изабелла неторопливо расправила пышные кружева, едва прикрывавшие ее плечи и грудь, и посмотрела в зеркало. Ах, как жаль, что она не может показаться в таком виде при дворе, этот фасон так выгодно подчеркивал ее безупречные формы…
Эмма, тараторя без умолку, вытаскивала из волос госпожи всевозможные булавки и заколки. Изабелла не слушала ее болтовни, ее мысли витали вокруг Франции. Накануне от курьера она получила секретное послание королевы. Известия, которые содержались в письме, ошеломили ее. Франция стояла на пороге гражданской войны. Принцы и некоторые влиятельные лица из рядов дворянства взбунтовались против законной власти Марии Медичи и требовали назначить регентом принца Конде. Проекты испанских браков откуда-то стали известны заговорщикам, поэтому королева вынуждена была огласить то, что раньше с такой тщательностью скрывала.
Испания не стремилась вмешиваться во французские дела, Филипп III чрезвычайно обиделся на Марию Медичи из-за того, что брачные контракты не были подписаны вовремя. У королевы осталась одна последняя надежда на брак с английским королем, который в этом случае встал бы на ее защиту. Поэтому Мария Медичи настоятельно требовала поторопиться с решением этого вопроса.
Девушка вспоминала придворных, с которыми уже успела познакомиться. Норфолк? Очень милый молодой человек, но король считает его мотом и не особенно доверяет ему. Джейн Норфолк? Ее новая подруга… Но она всего лишь болтушка и сплетница. От нее можно узнать обо всем, что происходит при дворе, но своих секретов ей ни в коем случае доверять нельзя. Графиня Дорсет? Странно, но в последнее время она не совсем доброжелательно относится к Изабелле и все время старается выведать про ее отношения с принцем Уэльским. Леди Глориана… Она молочная сестра короля, и тот очень любит и уважает ее, но леди Глориана никогда не использует свое влияние на короля в чужих интересах. Ее муж, лорд Бермингтон обожает охоту. Обо всяких там зайцах, лисицах, оленях он может говорить без остановки часами, но едва речь заходит о людях, как он тотчас теряется и умолкает. Изабелла не могла понять, то ли это проявление глупости, то ли чрезмерная осторожность. О принце Уэльском не может быть и речи. Она давно вычеркнула его из своего списка, ибо не желала платить предательством за любовь. Из тех же соображений она не решалась прибегнуть к помощи лорда Линдсона.
Кто же оставался? Лорд Солсбери да граф Сомерсет. Обратиться к старому и мудрому министру с хитрыми речами относительно брака Якова и Марии Медичи было бы верхом глупости. А вот Сомерсет… Он умен, красив, обходителен, с искусством придворной интриги знаком в совершенстве… и, самое главное, за последние месяцы его влияние на короля возросло настолько, что и юный наследник, и всемогущий министр стали всерьез опасаться за прочность своего положения. К тому же Изабелла чувствовала, что Сомерсет неравнодушен к ней. На балах он так многозначительно улыбался девушке… А на охоте он несколько раз пытался остаться с ней наедине, и если бы не свирепые взгляды Карла, кто знает, чем закончилось бы это маленькое приключение…
Итак, Сомерсет. Изабелла улыбнулась. Но каким образом она даст ему понять, что не возражает против свидания? Записка? Ну уж нет, навязываться мужчине она не привыкла. К тому же, если о записке узнает принц, то в слепой ревности он может вызвать Сомерсета на дуэль и все испортит этим…
А может быть, пригласить Сомерсета на обед к лорду Линдсону? А чтобы это никому не показалось странным, позвать Джейн и Томаса, графиню Дорсет, остальных… Пожалуй, на этом и следует остановиться. И все же, какое красивое у него имя: Роберт Керр, граф Сомерсет…
И тут Изабелла вздрогнула, услышав голос служанки:
– Ничуть. Мне больше нравится имя Томаса Норфолка. Звучно и благородно!
Изабелла удивленно воззрилась на служанку. Неужели она так замечталась, что принялась рассуждать вслух? И в таком случае, как долго это продолжалось, и что Эмма уже успела узнать?
– Что вы так странно смотрите на меня,– забеспокоилась служанка,– что я такого сказала?
– Ты? Да ничего особенного… А вот я, наверное, тебе надоела своей болтовней?
– Ничуть,– снова ответила служанка.– Напротив, мне это показалось очень интересным!
"Бог мой! Значит, Эмма теперь все знает!"– в отчаянии подумала Изабелла.
– Я бы даже не прочь еще послушать вас,– простодушно продолжала служанка, расчесывая волосы госпожи.
– Ах, Эмма, надеюсь, ты не думаешь, будто все, что я только что говорила, правда?
– Напротив, госпожа, я именно так и думаю. Вы сидели тут такая тихая, печальная, влюбленная. А потом вдруг сказали: "Ах, какое у него красивое имя: Сомерсет!".
– И больше я ничего не говорила?– с надеждой спросила Изабелла.
– Больше ничего, но и этого вполне достаточно, чтобы понять все,– хитро улыбнулась служанка.– Но не волнуйтесь, о вашей любви никто ничего не узнает. Я буду молчать, как могила!
Изабелла облегченно вздохнула – нет, ангелы определенно помогают ей.
– Вы ведь промолчали, узнав про меня и Джона. А я таких вещей никогда не забываю,– продолжала Эмма.– Хотите, я даже буду носить вашему Сомерсету записочки? Влюбленные влюбленным всегда помогают!
– Спасибо, Эмма. Ты так добра…
– Да нет. Я просто хотела отплатить вам за хорошее отношение к себе! В этом доме я ни от кого, кроме вас и Джона, не слышала ласкового слова. Мисс Клер меня не любит, остальные служанки считают, что я отбиваю у них мужей и любовников. Но я же не виновата, что мужчины, как только остаются со мной наедине, сразу лезут со своими объятиями да поцелуями? Кухарка Джулия мне чуть глаза не выцарапала, когда увидела, как ее толстый Петер пытается задрать мне юбки!
Изабелла улыбнулась: болтовня Эммы начала забавлять ее.
– Джулия пыталась обвинить меня в том, будто я сама задрала юбки и пыталась соблазнить Петера. Фу, очень он мне нужен! Как только я увидела его живот – огромный и подрагивает, как студень,– меня такой смех разобрал, что я уже не могла сопротивляться. А она потом всем говорила, что я смеялась из-за того, что хотела ободрить ее драгоценного супруга! Какие злые люди! Подумать только! А я ведь никого кроме Джона и не люблю. Ах, он такой сильный! Как сожмет меня своими ручищами, я сразу слабею и отбиваться больше не могу…
В этот момент Изабелла бросила взгляд на туалетный столик и среди многочисленных коробочек и флаконов увидела небольшой конвертик продолговатой формы.
– А это что еще такое?– спросила девушка.
Эмма всплеснула руками и с досадой воскликнула:
– Надо же, утром специально положила письмо на самое видное место, чтобы не забыть вам передать, а потом, конечно же, забыла!
– Интересно, от кого?– Изабелла задумчиво повертела конверт в пальцах.
– Вам лучше знать,– хитро улыбнулась Эмма.– Во всяком случае, человек, который передал мне письмо, ничего об этом не сказал, зато просил сохранить все в тайне… Завтра он придет за ответом.
Видно было, что плутовке не терпится узнать о содержании письма, поэтому, как только конверт был вскрыт, служанка с любопытством уставилась на взволнованную хозяйку.
– Любовное послание?– с надеждой спросила она.– От Сомерсета?
– Да… ах, то есть нет!– спохватилась Изабелла и тут же строго добавила:– Вычисти-ка лучше мой бархатный плащ и отнеси ко мне в спальню. Завтра он мне понадобится.
– Думаю, что он вам теперь долго не понадобится!– весело возразила служанка.– Взгляните-ка на улицу!
За окном пушистые снежинки легкомысленно кружились в воздухе, садились на темные ветви деревьев и через мгновение таяли, исчезая без следа.
– Уже зима?– удивилась Изабелла.– Ну, все равно, тогда поищи среди моих вещей меховую накидку.
– Вам нужен плащ красного атласа, да?– уточнила Эмма.– Подбитый соболями?
– Вот-вот,– подтвердила Изабелла, которой не терпелось остаться одной,– иди и приготовь! А если ты понадобишься, я позову!
Эмма, потеряв надежду что-либо разузнать, сердито надула губки и вышла из комнаты.
Как только за ней закрылась дверь, Изабелла еще раз прочла письмо и задумалась. Карл просил ее о встрече. Что это может означать? Неужели желание возобновить ночные свидания? Но ведь она достаточно ясно дала ему понять, что это невозможно! Ей казалось, что гордость и королевское достоинство помешают принцу преследовать ее…
Изабелла скомкала письмо с посланием принца Уэльского и бросила его на ковер. Нет, что-то не сходилось в ее рассуждениях. Этот благородный юноша – ее единственный друг в этой чужой и туманной стране… И тут Изабеллу осенило: "А что, если Карл хочет предупредить меня о чем-то? Неужели Солсбери стало известно о моей деятельности…"
Чем дольше она раздумывала об этом, тем больше склонялась к мысли, что встреча должна состояться.
Девушка дернула за витой шнурок, свисавший над ее кроватью и услышала, как в комнате горничной звякнул колокольчик. Через пару минут явилась Эмма, заспанная и недовольная. Длинная сорочка из грубого полотна оттеняла ее несколько полноватую грудь и выгодно подчеркивала соблазнительные формы юной красавицы.
"У Джона неплохой вкус",– подумала Изабелла и протянула служанке запечатанный конверт.
– Отдай это завтра тому, кто приносил письмо. Здесь ответ.
С этими словами Изабелла весело подмигнула своей наперснице, а Эмма, польщенная доверием госпожи, заговорщически приложила розовый пальчик к пухлым губкам и широко улыбнулась.
ГЛАВА XXXII
Английские интересы за испанский счет
На рабочем столе графа Солсбери как всегда царил необыкновенный хаос. Среди груды бумаг можно было увидеть копии личных писем Марии Медичи и дипломатические депеши Генри Уортона; переписку папы римского и донесения лорда Перси из Ватикана; сведения о жизни английского двора и подробные отчеты агентов о каждом шаге Якова I.
Но сам хозяин кабинета отлично ориентировался в этом бумажном море, и как раз в этот момент старый лорд изучал копию очередного секретного послания дона Гондомара.
Как Солсбери и ожидал, депеша Гондомара представляла собой не что иное, как испанский вариант его собственного письма, переданного недавно дону Гондомару за весьма солидное вознаграждение. Испанский посол хвастливо сообщал, что завербовал в качестве секретного агента самого лорда Солсбери и получил от последнего весьма ценные, но, к сожалению, очень дорогостоящие сведения. Далее шла информация, которая, как надеялся Солсбери, надолго отобьет у Филиппа желание диктовать свои условия английскому королевству.