Мария Медичи поднялась с кровати и подошла к туалетному столику.
– Дорогая, помогите мне распустить прическу.
Леонора неохотно встала с кресла, взобралась на высокую резную скамеечку из слоновой кости и начала вытаскивать из волос королевы бриллиантовые булавки.
– В сущности,– продолжала Мария Медичи,– мне абсолютно все равно, какие причины заставляют Испанию идти на союз со мной. Мне нужен был мир, и я его получила. Двойной брачный союз – хорошее подтверждение тому. Теперь, когда за моей спиной Филипп III, эти интриганы – принц Конде и граф Суассон не посмеют оспаривать мои права.
– Да, теперь принцы притихнут,– согласилась Леонора.
– Я должна наградить графа де Ла-Гарда,– заявила королева.– Завтра же прикажу выплатить ему из казны пятьсот тысяч ливров за усердную службу.
– Ваш сюринтендант финансов может и отказать в выплате столь крупной суммы,– скептически заметила Галигай.
– Сюлли не посмеет сделать этого,– решительно произнесла королева.– И так он достаточно часто отказывал мне, пока Генрих был жив!
– Ваше Величество, можно задать вам один вопрос?– вдруг произнесла Леонора.
– Ну конечно.– Королева насторожилась.
– Почему господин Сюлли, ваш злейший враг, до сих пор занимает пост сюринтенданта финансов?
– Почему? – Королева пожала плечами.– Странный вопрос! Думаю, что Сюлли предан королевскому дому.
– Герцог Сюлли был предан покойному Генриху IV, но отнюдь не вам. Не обманывайте себя, Ваше Величество.– Леонора сняла последнюю жемчужную нить с волос королевы и начала их расчесывать.– Сюлли ненавидит вас, если в стране вспыхнет восстание, герцог встанет на сторону мятежников, и тогда казна, которую вы так бездумно доверили ему, окажется под угрозой разграбления!
Королева поморщилась.
– Осторожней, Леонора, вы слишком увлеклись нашей беседой. Так я могу остаться и без волос!
– Простите, Ваше Величество, я очень волнуюсь за вас и юного короля. Отправьте в отставку Сюлли, назначьте нового сюринтенданта финансов. Это необходимо для упрочения вашей власти и власти короля.
– Леонора, либо вы что-то не договариваете, либо преувеличиваете опасности, которые мне якобы грозят.
– Я преувеличиваю?– Карлица взволнованно забегала по комнате.– Я преувеличиваю? Принц Конде, этот чванливый манерный истукан, держится при дворе так, словно ему, а не вам принадлежит верховная власть в государстве. Вы заметили, как вызывающе он смотрел сегодня на вас? А граф Суассон? Он не пришел на бал и даже не прислал вам поздравление! Разве преданные вассалы ведут себя так со своим повелителем? Суассон и Конде всего лишь принцы крови, принцы, а не короли! И нужно дать им понять, что королями они никогда не будут. Ваше Величество, все эти Вандомы, Неверы, Лонгвили выжидают благоприятного момента, чтобы стать на сторону победителя. Едва маятник удачи качнется в сторону Конде и Суассона, в стране вспыхнет мятеж!
Мария Медичи с брезгливой гримасой наблюдала за карлицей, которая металась по комнате и яростно жестикулировала. Вряд ли та в этот момент догадывалась, что королева мысленно сравнивает ее с дрессированной мартышкой из балагана.
– Леонора, не горячитесь, Конде не решится выступить против меня. Помните, как он добивался места в Королевском совете? Он ничего не получил, молча проглотил мой отказ и не попытался выступить против. А ведь тогда за его спиной была Испания! Так неужели этот трус станет бунтовать в тот момент, когда Испания лишила его своего покровительства и поддержала меня?
Леонора бессильно опустила маленькие руки.
– Дорогая, это становится невыносимым,– пожаловалась королева, забираясь на кровать,– вы круглые сутки говорите только о политике: Испания, английские шпионы, Конде, оппозиция принцев, заговоры, мятежи… Даже сегодня вы не могли поговорить со мной о чем-то другом!
– Простите, Ваше Величество, но обстановка такова…
– Все, я не желаю ничего об этом слышать, я устала быть королевой, я хочу побыть просто дамой, прекрасной и слегка легкомысленной дамой!
"Прекрасной? Ну, это уж слишком!"– подумала Галигай.
– Вот Изабелла де Монтрей никогда не говорит со мной о политике,– продолжала королева.– Она говорит со мной о платьях, прическах, экипажах, лошадях, охоте, балах. Она рассказывает мне всякие забавные истории. Может быть, потому мне с ней никогда не бывает скучно?
– Простите, Ваше Величество. Я действительно не могу говорить с вами о лошадях, когда вам, королю и всей Франции угрожает смертельная опасность!
– Опять?!– Королева даже подскочила на кровати.– Ну, вот что, я не желаю больше слышать о мятежах, не смейте заговаривать со мной об этом!
– Простите, Ваше Величество, вы сегодня, видно, не в духе… Спокойной ночи.
Леонора медленно направилась к дверям, надеясь, что королева в последний момент окликнет ее, но та молчала. Карлица притворила за собой дверь и засеменила по коридору. Она знала, что караульные, глядя вслед, передразнивают ее неуклюжую походку. Она знала это и не оборачивалась.
ГЛАВА III
Нетерпеливый любовник
Изабелла легко соскочила с подножки кареты и, подобрав нижние юбки бального платья, торопливо направилась к дому.
– Ко мне кто-нибудь приходил?– спросила она у молоденькой служанки, открывшей дверь.
– Да, мадемуазель.
– Кто? Где он? Ты проводила его в гостиную?– Изабелла была сильно взволнована, и служанка, заметив это, с подозрением посмотрела на свою госпожу.
– Приходил лакей маркизы де Гершевиль. Он сказал, что маркиза разволновалась, заметив, что вас нет на балу и велела отправить за вами свою карету. Но я объяснила, что вы отправились в Лувр на носилках, и лакей ушел.
– А кроме лакея никто не приходил?– с надеждой спросила Изабелла.
– Нет, но приносили письма.
– Письма? От кого? Ну, говори же скорее, Мари!
– Не знаю. Я положила их на стол в вашем кабинете,– ответила служанка, все больше и больше удивляясь.
Изабелла взбежала по ступенькам на второй этаж и толкнула дверь своего кабинета. На столе лежали два письма, но девушка разочарованно отодвинула их.
– Ну что, мадемуазель, вы нашли то, что искали?– спросила Мари, войдя в комнату вслед за госпожой.
– Нет, тут только письма от отца да от господина д'Эскара.
– Того самого, что по ночам поет под вашими окнами серенады?
– Не знаю, как избавиться от этого не в меру настойчивого поклонника,– пожаловалась Изабелла.
– Да, он мне тоже не по душе,– разоткровенничалась служанка.– Куда больше мне нравится другой ваш кавалер. Он и знатен, и богат, и хорош собой, и любит вас без памяти. А какие любовные стишки он сочиняет для вас! У меня просто сердце млеет!
– Что ты имеешь в виду?
– Я? Ничего…– испуганно пробормотала служанка, сообразив, что проговорилась.
– Какие стишки?– продолжала допытываться Изабелла.
– Стишки? Разве я говорила про какие-то стишки?
– Мари, отвечай немедленно: ты подслушивала?
– Но госпожа…
– Если скажешь правду, то я не выгоню тебя.
Мари виновато опустила глаза и пролепетала:
– Госпожа, не сердитесь, пожалуйста, и не выгоняйте меня. Ведь мне некуда идти.
– Рассказывай, Мари.
– Помните, у вашего кузена, графа де Ларош-Гийона были именины, и вы вернулись домой поздно и не одна?
– Да, со мной был граф де Ла-Гард. Мы с ним всю ночь проиграли в карты в гостиной.
– Да, да, вы еще просили не мешать вам и не подниматься на второй этаж. Так вот, я уже собиралась ложиться спать, но тут вспомнила, что не загасила свечу в вашей спальне…
Служанка запнулась, но Изабелла жестом велела ей продолжать.
– Так вот, я решила не отвлекать вас от игры, тихонько поднялась наверх и, минуя гостиную, направилась в вашу спальню. И вдруг, за дверью, в которую я только что собиралась войти, послышался мужской голос! Я так испугалась! Думала, что воры забрались в дом. Потому и стала подслушивать.
– Ну, и что же ты услышала?
– Ах,– служанка мечтательно улыбнулась,– мужчина что-то говорил про розу и соловья, про луну, звезды и любовь…
– Ах, негодная,– возмутилась хозяйка,– да как ты смела!
– Но, госпожа, я же не знала, что вы так скоро переберетесь из гостиной в спальню! И потом, как только я убедилась, что голос принадлежит графу де Ла-Гарду, я сразу же сообразила, что свечи вы и без меня погасите, и ушла.
Изабелла с негодованием взглянула на служанку, но та лишь смущенно отвела лукавые глаза.
– Ладно, мы поговорим об этом после, но я надеюсь, Мари, что больше такое не повторится!
– О нет, мадемуазель.
– В таком случае раздень меня, да поскорее!
Мари сняла с шеи своей госпожи крест, усыпанный драгоценными камнями, расшнуровала платье и помогла его снять. Обнаженное тело прекрасной Изабеллы просвечивало сквозь тонкую прозрачную ткань нижней сорочки. Мари накинула на плечи госпожи ночной халат из золотой парчи и начала распускать прическу.
– Не надо, Мари,– остановила ее хозяйка.– Возьми лучше жемчужную сеточку и закрепи ее на волосах.
Спустя несколько минут Изабелла придирчиво разглядывала себя в зеркале, поправляя выбившиеся из-под сеточки черные локоны.
– Ах, госпожа, вы самая красивая дама во всем Париже,– с улыбкой проговорила служанка.– Недаром все придворные кавалеры сходят с ума от вашей красоты.
– Ах, Мари, хватит болтать. Накрой-ка лучше в гостиной стол на две персоны, а потом можешь идти спать. И если в дверь будут стучать, не беспокойся. Я сама открою.
– Да, мадемуазель, не волнуйтесь. Все будет как в прошлый раз,– заверила девушка свою хозяйку.
Время приближалось к полуночи. Изабелла уже начала нервничать, но тот, кого она ждала, все не появлялся. Наконец где-то вдалеке, в самом конце улицы, послышалось цоканье копыт по булыжной мостовой. Изабелла прильнула к окну.
Всадник, которого она не могла хорошенько разглядеть из-за темноты, спешился напротив ее дома. Увидев, что лакей беспрепятственно пропустил незнакомца во двор, Изабелла, не помня себя от счастья, сбежала по ступенькам вниз и бросилась отпирать парадную дверь.
– Анри… Как долго вы шли ко мне…
– Изабелла, дайте я посмотрю на вас!
Граф, крепко обхватив хрупкие плечи возлюбленной, слегка отпрянул назад и замер, созерцая ее красоту словно чудо.
– Ну, как вы находите меня?– кокетливо спросила Изабелла.
– Вы… вы… вы ангел, Изабелла!– проговорил граф, запинаясь, и попытался поцеловать ее в шею.
Изабелла со смехом вырывалась из его объятий.
– К чему так спешить, милый граф?
– Вам неприятны мои поцелуи?
– Мне неприятно, что вы так торопитесь!
Спешка в амурных делах – плохая примета…
– Вот как? Стало быть, мое любовное томление для вас плохая примета?
– Конечно, что ж хорошего, если любовник не умеет держать себя в руках!– ответила Изабелла лукаво.
– Кто это вам сказал, что любовник должен держать себя в руках? Я предпочитаю держать в руках ту, ради которой столько верст проскакал из Мадрида без остановки.
Анри притянул к себе упирающуюся Изабеллу и принялся осыпать ее лицо, шею, грудь страстными поцелуями.
– Тише, граф, тише! Прислуга, наверное, еще не спит…
Изабелла тщетно пыталась уклониться от ласк де Ла-Гарда: граф был слишком опытным и настойчивым любовником, чтобы позволить возлюбленной одержать над собой победу.
– Ах, Анри, ну к чему так спешить! Пусть все это произойдет в спальне,– пролепетала обессилевшая Изабелла.
– В спальне? Ну конечно, в спальне это тоже произойдет,– невозмутимо ответил граф.– Я очень люблю перемену мест.
– Ну, снимите хотя бы шпагу. Неужели перевязь вам не мешает!
– О, дорогая, в делах любви мне не может помешать даже чужая шпага, не то что моя собственная. Но если вы так настаиваете…
В тот момент, когда граф стал снимать перевязь, Изабелле все же удалось выскользнуть из его объятий, и девушка со смехом помчалась наверх. Но де Ла-Гард недолго преследовал свою очаровательную возлюбленную. Он догнал ее в два прыжка и, подхватив на руки, понес в спальню.
– Анри, вы направляетесь не туда. Нам нужно сначала в столовую,– запротестовала Изабелла.
– Так значит, вы предпочитаете заняться этим не в спальне, а в столовой?
– О нет, конечно! Просто я ужасно голодна.
– Вот совпадение: и я голоден сверх всякой меры. И ждать больше не намерен!
– Свечи, затушите свечи!– прошептала она, чувствуя, как рука Анри скользнула под прохладный шелк сорочки и нежно сжала ее грудь.
Дыхание Изабеллы участилось, она закрыла глаза и позволила возлюбленному раздеть себя. Анри восхищенно замер, созерцая ее стройную обнаженную фигурку, а затем принялся покрывать поцелуями ее шею, грудь, упругий живот, подбираясь к самым интимным уголкам ее тела.
Его рука нежно раздвинула ноги девушки и у Изабеллы сжалось сердце, а из груди вырвался жалобный стон. Тело ее извивалось, с губ слетали признания, которые она никогда не решилась бы произнести вслух, казалось, еще немного – и она сама овладеет этим мужчиной или умрет от нестерпимого желания.
Анри уловил это, и в глазах его появился азартный блеск. Он наклонился, поцеловал небольшую впадинку внизу живота, и Изабелла ощутила, как шевелятся шелковистые завитки от его дыхания. Это было слишком непривычно. Изабелла вздрогнула и постаралась выскользнуть из объятий, но ее стыдливость только воспламенила смелого любовника. Он обхватил ее руками, притянул к себе, и она почувствовала упругость его обнаженной плоти. Горячая волна наслаждения захлестнула молодую женщину; руки Анри в такт движениям сжимали ее ягодицы; ритмичные содрогания тела возлюбленного доводили ее до экстаза, заставляя то слабо постанывать, то вскрикивать от нестерпимо острого блаженства…
Простыни сбились, подушки скатились на пол, кровать жалобно всхлипывала под тяжестью их тел, но влюбленные не думали о пощаде.
Изабелла припала к плечу Анри и, чтобы заглушить рвущиеся с губ стоны, начала в забытьи покусывать его влажную соленую кожу. Он воспринял это как сигнал к решающей атаке. Темп движений участился, мускулы Анри на мгновение окаменели, и из груди его вырвался крик наслаждения – последний аккорд восхитительной сонаты их любви.
Несколько минут Изабелла лежала неподвижно, потом открыла глаза и посмотрела на возлюбленного. Он был прекрасен, словно бог: его атлетические плечи, руки, черные курчавые волосы в паху,– все было покрыто капельками пота. Анри, увидев, куда направлен ее взгляд, устало улыбнулся.
– Я люблю вас, Изабелла. У меня еще никогда не было женщины, которую я бы желал больше, чем вас.
Она слушала его не перебивая, потом наклонилась, подняла с пола легкую простыню и накрыла их разгоряченные тела.
– Я люблю вас так исступленно, что временами мне кажется, будто я схожу с ума,– продолжал Анри, вдыхая нежный аромат ее волос.– Где вы были раньше? Почему я не встретил вас год назад?
– Потому что я недавно представлена ко двору…
– И уже сумели покорить сердца стольких кавалеров,– констатировал граф с печальной улыбкой.– Знаете, дорогая, я вас ужасно ревную!
– Но Анри, я так целомудренна,– шутливо возразила Изабелла.
– Нет, дорогая, мне не до шуток. Если бы вы знали, что происходит в моей душе, когда этот наглец Кончини вожделенно взирает на вас! Чувствую, что мне придется проучить этого негодяя.
– Что вы, Анри! Д'Анкр – фаворит королевы,– возразила Изабелла с опаской.
– Это не освобождает его от честного поединка!
– Ах, Анри, у вас одни дуэли в голове,– досадливо поморщилась девушка.
– Нет, дорогая,– улыбнулся граф приветливо.– В моей голове только вы, и для другого там места не осталось.
ГЛАВА IV
Ночная репетиция маршала д'Анкра
Леонора Галигай с тревогой думала о том, что утрачивает влияние на королеву. Мария Медичи просто не желала слушать ее разумных советов. Почему? Неужели все дело в этой черноволосой красотке? Если так, то де Монтрей становится очень опасной соперницей. Она остроумна и знает массу интереснейших историй – королеве так нравятся ее рассказы! Она всегда модно и со вкусом одета, и Мария Медичи с ней, а не с Леонорой, решает, какое платье надеть для предстоящего бала или охоты. Де Монтрей красива, даже очень, а королеве давно надоело, что весь двор потешается над уродливой фигурой ее молочной сестры. И наконец, эта де Монтрей делает вид, что вовсе не стремится удержать расположение своей повелительницы, поэтому та уверена, что де Монтрей сблизилась с ней не ради получения титулов, замков, денежных вознаграждений и должностей для себя и своих близких, а исключительно из дружеской привязанности…
Леонора вошла в свои покои и удивилась, увидев в гостиной свет. Она подкралась к дверям и тихонько приоткрыла одну из створок.
На огромной хрустальной люстре и во всех подсвечниках горели свечи. Перед зеркалом в новом светло-сером бархатном камзоле и с бокалом вина в правой руке стоял ее супруг. Панталоны он то ли уже снял, то ли забыл одеть, и поэтому из-под камзола выглядывали кружевные подштанники.
Маршал внимательно осмотрел свое отражение, а затем, отойдя на два шага назад, театрально поклонился и произнес:
– Ваше Величество, сегодня вы просто обворожительны! Нет, нет, лучше не так. Ваше Величество, сегодня вы так свежи, как нераскрывшийся бутон прекрасной розы. Нет! Пожалуй, слишком высокопарно. Ваше Величество, сегодня ваши глаза сияют ярче обычного. Впрочем нет, королева может подумать, что я намекаю на тусклый цвет ее глаз. Пожалуй, самая первая фраза получилась лучше всех. Ваше Величество, сегодня вы просто обворожительны! Позвольте мне поцеловать вашу руку. А если она мне откажет в этом, то я прижму руку к груди и скажу: Ах, не отказывайте мне в этом! Не разбивайте моего сердца!
– И часто вам приходится целовать королеве руки в таком виде?– Леонора насмешливо смотрела на супруга.
– О, дорогая, я так долго вас ждал, что вот решил немного поразвлечься…– Д'Анкр был смущен.
– Маркиз, а где вы оставили свои панталоны?
– Панталоны?– Маршал растерянно взглянул на свои ноги и захохотал: – Ой, как забавно, я забыл надеть панталоны!
– А вообразите, как было бы забавно, если бы вы забыли одеть панталоны, собираясь на сегодняшний бал!
Маршал перестал веселиться.
– А кстати, дорогая, где вы были все это время?
– Оставьте меня,– откликнулась Леонора,– ведь я не спрашиваю вас, зачем вы устроили этот маскарад с переодеваниями?
– А это и не маскарад,– возразил маркиз, глупо хлопая глазами,– просто я примерял новый костюм. Вы бы, дорогая, лучше сказали, к лицу мне это платье или нет?
– Нет,– ответила Леонора, насмешливо глядя на супруга,– подштанники куда больше подходят к вашему лицу.
– Вы оскорбляете меня, сударыня,– надулся маршал.
– А что я должна делать, по-вашему? Мне в мужья достался мужчина, который думает только о нарядах!
– Неправда,– попытался пошутить д'Анкр,– я – маршал, а стало быть, думаю о ратных подвигах!
– Маршал…– Леонора презрительно улыбнулась.– Маршал, который никогда в жизни не бывал на поле боя…
– Не беда, там я всегда побывать успею,– заверил Леонору супруг.
– Маршал… Вы бы лучше штаны надели, господин маршал!