* * *
Первая неделя после расставания с Коннером показалась Николь самой тяжелой в жизни. Она много работала. Сложнее всего ей давались статьи о счастливых парах, познакомившихся в реалити-шоу "Красивые, но одинокие".
Николь умела радоваться за других, но ей было грустно наблюдать, как менялось отношение Пола к Рикки. Она видела, что от выпуска к выпуску он все сильнее влюбляется в нее.
Конечно, она не могла не думать о событиях прошлой недели. Ей было больно и обидно, что Коннер не смог измениться, как это сделал Пол. Но, в конце концов, именно таким она его и полюбила - самоуверенным, дерзким, непоколебимым.
Николь пристрастилась к кофе. Прошла еще одна неделя, и, проснувшись как-то утром в субботу, она поняла, что никуда не хочет выходить из квартиры.
Николь перенесла в спальню кофемашину, включила телевизор и заплакала. Ей очень хотелось, чтобы каким-то волшебным образом Коннер оказался рядом и сказал, что любит ее.
Когда раздался стук в дверь, молодая женщина вздрогнула. К ней редко… точнее, никогда не приходили гости. Приближаясь к двери, она дрожала от волнения и одновременно от надежды. Николь знала, что ужасно выглядит - непричесанная, с растрепанными волосами, в пижаме, несмотря на вторую половину дня. Но ей было все равно.
Она посмотрела в глазок - на пороге стояли Гейл и Уиллоу. Николь открыла дверь.
- Я же говорила тебе, что она заболела! - воскликнула Гейл, входя в квартиру.
- Она не заболела, - возразила Уиллоу. - Это называется "ушла в себя".
- Не ожидала вас увидеть, - вздохнула Николь.
- Ты не пришла на наш субботний полдник, - сообщила Уиллоу. - Без предупреждения. А это значит, что-то случилось. Так что с тобой?
Николь забыла, что сегодня четвертая суббота месяца. Уже несколько лет они встречаются в этот день в парке, в кафе.
- О господи, я забыла. Неужели сегодня?
Гейл дотронулась ладонью до лба Николь:
- Температуры у тебя нет, но глаза слезятся и нос красный.
Уиллоу заметила кофемашину, а рядом с ней - несколько носовых платков.
- Что здесь делает кофемашина? - поинтересовалась она.
- Мне лень каждый раз идти в кухню, - призналась Николь.
- Ясно. Что с Коннером?
Сначала Николь хотела что-нибудь придумать. Сказать, что Коннер уехал в командировку, поэтому сегодня она решила провести весь день в кровати. Но подруги слишком хорошо ее знают, чтобы поверить в это.
- Мы расстались, - коротко проговорила Николь.
- Почему ты молчала?! - воскликнула Гейл. - Кто, как не подруги, поддержит в такую минуту!
Николь подошла к кушетке и села. Гейл и Уиллоу устроились по обе стороны от нее.
- Я решила сама разобраться в своих чувствах.
- Расскажи, как это произошло, - потребовала Уиллоу.
- Я влюбилась в Коннера. Я чувствовала, что не нужно соглашаться быть его любовницей, но пошла на это. Только потому, что уже влюбилась. Но Коннер не из тех мужчин, которые хотят серьезных отношений. По-моему, он просто боится их. В общем, я предложила ему попробовать, а он отказался.
- Почему?
- Он не верит в любовь, - объяснила Николь. - И я знаю почему. Отец пудрил им мозги, имея семью на стороне. Когда разразился скандал, они оказались в центре внимания. Коннер не успел объясниться с отцом - тот погиб в авиакатастрофе.
- Может, тебе стоит еще раз поговорить с Коннером? - спросила Гейл.
- Это бессмысленно. Ему это не нужно. Его все устраивает. Коннеру нравится быть одному. Впрочем, когда-то я тоже любила одиночество.
- Мне очень жаль, - всхлипнула Гейл.
- Мне тоже. Ты злишься на него? - поинтересовалась Уиллоу.
- Не знаю. Мне жалко Коннера. И я изо всех сил пытаюсь разлюбить его.
- Получается?
- Пока нет… Честно говоря, когда вы постучали, я надеялась, что это он.
- Ну, прости. - Гейл обняла подругу. - Но если ты хочешь забыть его, лучше не сидеть дома.
- Думаешь?
- Уверена. В четырех стенах ты постоянно будешь вспоминать о нем. Сегодня мы с Расселом собираемся покататься на лодке. Если хочешь, милости просим, - предложила Гейл.
Николь в любом случае отказала бы любимой подруге. Ведь яхты - любимое занятие Коннера, и весьма велика вероятность, что они встретятся.
- Спасибо, дорогая, но я лучше останусь дома, посмотрю фильм.
- Только не мелодраму! - воскликнула Гейл. - Мелодрамы подпитывают надежду в девушках, чье сердце разбито.
- Хорошо, дорогая, - улыбнулась Николь. - Как скажешь.
- Тебе хочется побыть одной? - спросила Уиллоу.
- Сейчас да. Но, надеюсь, это скоро пройдет. Сейчас я только и думаю о том, что все могло быть иначе. Хотя в душе понимаю: случилось то, что должно было случиться. Коннер не давал мне никаких обещаний. Я все придумала.
Какое-то время три подруги сидели молча.
- Удачного вам плавания, - наконец произнесла Николь.
- Ты обещаешь быть умницей? - Гейл все-таки волновалась.
- Обещаю.
Николь стало легче от осознания того, что у нее есть такие подруги. Когда Гейл и Уиллоу ушли, она поняла, что чувствует себя лучше. Да, она также думала о Коннере, но расставание с ним уже не казалось ей трагедией. Оставалось только собраться с силами и дописать статью о нем.
Закончилось лето, и наступила осень. Время отказывалось лечить раны, и Коннер по-прежнему каждую минуту видел перед собой Николь.
Он злился, раздражался, ненавидел себя за это, но ничего не мог поделать. "Америка тудей" наконец напечатала статью Николь о "Мэтчмейкерс", но имя Коннера в ней практически не упоминалось и не было ни слова о его прошлом. Она в очередной раз сдержала свое слово.
Коннер терзался сомнениями. С одной стороны, он едва сдерживался, мечтая позвонить ей и предложить начать все сначала. С другой - понимал, что не хочет никаких перемен. Прошло два месяца, как она ушла, но каждую минуту он вспоминал о ней.
Получив приглашение на съемки финального выпуска "Красивых, но одиноких", Коннер решил принять его. Он оправдывал свой поступок тем, что это последний выпуск сезона и вечер обещает быть насыщенным. На самом же деле он надеялся увидеть там Николь и поговорить с ней. В любом случае там точно будет Уиллоу, и он сможет передать ей весточку для подруги.
Теперь Коннер понимал, что один месяц с Николь пролетел бы как один день. Ему казалось, что всей жизни было бы мало, если бы она осталась с ним. Но нужно ли ему это? Нет, Коннер не желал связывать свою жизнь с Николь. Ему не хотелось пускать под откос все то, к чему он шел долгие годы. С ней он не мог думать о бизнесе. С ней он не мог думать ни о чем, а значит, это был бы уже не тот Коннер Макейфи, которого все знали.
Съемки финальной программы проходили в том зале, где снимался первый выпуск. Коннер без труда нашел нужный павильон. Он принялся искать Николь в разношерстной толпе, но единственным знакомым оказался Рассел.
- Коннер, как дела? - спросил он, подходя и пожимая ему руку.
- Не жалуюсь.
- В последнее время тебя не видно в яхт-клубе.
- У меня много работы.
Это была правда. Сотрудники Коннера уже начали считать своего директора тираном - последние два месяца им регулярно приходилось задерживаться на работе. На ближайших подчиненных он все чаще смотрел волком, а те не могли понять причину такого поведения босса.
- Что у тебя нового? - спросил Коннер.
- Все хорошо. Мир быстро меняется, и телевидение не отстает. Зрителю постоянно подавай что-то новое. Но за это я и люблю свою работу.
Последние слова Коннер уже не слышал, поскольку увидел приближающуюся к ним Гейл.
- Всем добрый вечер. - Она поцеловала Рассела в щеку и холодно улыбнулась Коннеру.
- Здравствуй, Гейл. Как дела у Николь? - спросил Коннер.
Он был готов поклясться, что эти слова вырвались у него сами собой.
- У Николь все хорошо. Впрочем, вы можете спросить у нее самой. - Гейл показала пальцем направо. - Она там.
Коннер повернулся и увидел Николь в самой середине павильона. Она была божественно красива. Еще стройнее, чем он помнил. Возможно, похудела. Он любовался ею издалека, разглядывая с ног до головы. Каково же было удивление Коннера, когда он заметил ее округлившийся животик.
Коннер не поверил своим глазам и сделал несколько шагов в сторону Николь. Нет, он слишком хорошо помнил изгибы ее фигуры, чтобы ошибиться. В следующую секунду их взгляды встретились.
- Николь, разреши поговорить с тобой, - решительно произнес Коннер, подходя к ней.
Николь молча кивнула, и они вышли из павильона.
- Дальше по коридору есть небольшая скамейка, - сказала она.
Коннер шел рядом с ней, счастливый оттого, что наконец увидел ее. Вместе с тем он отказывался верить в то, что Николь беременна. Впрочем, когда они занимались любовью в последний раз, он не предохранялся.
- О чем ты хотел поговорить? - спросила Николь, останавливаясь возле скамейки.
- Ты в положении? - спросил Коннер.
- Да.
- Почему ты не позвонила мне?
В его душе снова шла борьба. Он не находил подходящих слов и не знал, сердиться на нее или взять на руки и закружиться от счастья. Мысли в голове сменяли одна другую с невероятной скоростью. Коннер понимал, что беременность Николь - это повод навсегда вернуть ее, но тут же его одолевали сомнения. Почему она не поставила его в известность?
- А почему я должна была тебе звонить? - поинтересовалась Николь.
- Потому что я отец твоего ребенка, - в сердцах бросил Коннер.
Он не сомневался, что Николь беременна от него. Он слишком хорошо знал эту женщину - за столь короткий срок в ее жизни не мог появиться другой мужчина. Более того, Коннер был уверен, что их расставание далось ей так же тяжело, как и ему.
Глядя в ее грустные глаза, он не стал задавать никаких вопросов. Единственное, что Коннер хотел сказать Николь, - признаться, как сильно он любит ее. Да, любит, любит по-настоящему, и в эту секунду он понял это окончательно. Но было поздно. Что бы он ни произнес сейчас, Николь расценит это как жалость по отношению к ней и ребенку.
Было слишком поздно.
Глава 15
Николь не знала, что ответить Коннеру. Да, она безумно хотела вернуться к нему, но ради себя, а не ради ребенка. Ради своего счастья и счастья Коннера. Но как это сделать, если он в этом не нуждается? Сколько ни говорила она об этом с подругами, так и не нашла решение.
- Я думала, тебе все равно, - наконец сказала Николь.
Ей следовало подготовиться к тому, что на съемках последнего выпуска "Красивых, но одиноких" она может встретиться с Коннером. Она заметила у него новую прическу, и ей сразу захотелось коснуться его волос. Коннер был гладко выбрит и выглядел уставшим.
Николь сильно скучала по нему. Каждый вечер перед сном она крепко сжимала в руках подушку, представляя, что это Коннер. Она часто думала о том, что скажет своему малышу, когда тот подрастет и спросит об отце. И вновь не находила нужных слов.
- Почему ты так считаешь? - удивился Коннер.
- Ты дал понять, что мне нет места в твоей жизни. Любая женщина истолковала бы твое поведение именно так. Вряд ли ребенок что-то изменит.
- Но это мой ребенок.
Коннер протянул к ней руки, но Николь сделала шаг назад. Если он дотронется до нее, она или расплачется, или обнимет его со всей силой, на которую только способна. Николь решила быть или по крайней мере казаться спокойной.
- То есть ради ребенка ты готов вернуть меня? - уточнила она. - Извини, но мне это не подходит.
Николь видела, какая внутренняя борьба происходит в Коннере в эту минуту. Она искренне хотела помочь ему, но сдержалась. Один раз она уже пыталась и проиграла. К тому же, узнав о своей беременности, молодая женщина немного успокоилась. Она была уже не одна, и ее разбитое сердце стало понемногу заживать. Теперь она направит на ребенка всю силу своей неразделенной любви.
- Мне сложно выразить, что я чувствую, - сказал Коннер, - но я хочу, чтобы ребенок был и моим тоже.
Николь ждала от него других слов. Она все же надеялась услышать, что Коннер хочет быть с ней, именно с ней! Но ждать этого бесполезно.
- Мы можем поговорить позже, - холодно бросила Николь. - Сейчас мне нужно возвращаться в павильон.
- Нет! - Коннер схватил ее за руку. - Мы поговорим сейчас. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне. Я буду заботиться о тебе, пока ты беременна.
Николь покачала головой:
- Ради чего?
- Ради нашего ребенка.
- Ах да, ребенок, - тихо повторила она. - Тогда мой ответ - нет. Когда он родится, мы можем обсудить условия соглашения об опеке.
Николь выдернула руку и пошла в сторону павильона, но Коннер догнал ее и преградил дорогу:
- Почему ты отказываешься?
- Потому что ты не в силах дать мне то, чего я хочу. Ты неоднократно говорил, что не можешь никому довериться. А без доверия не будет и союза. И семьи, которой ты так боишься. Когда я была одна, ты причинил мне боль. Теперь нас двое, и я не хочу, чтобы ты сделал больно нам обоим.
- Николь, ты не представляешь, как мне не хватало тебя все это время. - Тон Коннера внезапно изменился.
- Неужели ты скучал? - удивилась Николь.
- Очень!
- Тогда почему не звонил?
Николь почувствовала, как по всему ее телу разливается приятное тепло. Но вместе с тем она ненавидела себя за то, что каждое слово Коннера расценивает как надежду. Он уже говорил о том, что она ему небезразлична. Тогда Николь тоже позволила себе надеяться. Нет, в этот раз она не будет слепо верить Коннеру. Второго предательства она просто не переживет.
- Я не знал, что ты ждешь ребенка, - ответил Коннер.
Снова ребенок. Именно поэтому Николь не ставила Коннера в известность о своей беременности, как ни уговаривала ее Гейл. Если бы не ребенок, Коннер не попросил бы ее вернуться.
- Извини, но это не оправдание, - заметила она.
Коннер обхватил голову руками, как делал всякий раз, когда оказывался в безвыходном положении. Он смотрел на Николь, и на этот раз в его голубых глазах отчетливо читалась обреченность. На секунду женщине показалось, что Коннер изменился в лице. Неужели он наконец понял, что ей от него нужно? Неужели он сейчас произнесет слова, которые она так хочет услышать?
Возникла пауза.
- Это все, что я могу предложить тебе, Николь, - сказал Коннер. - Я не могу быть тем, кем не являюсь на самом деле.
Николь это уже слышала. Она положила руку ему на плечо и слегка сдавила:
- Я знаю, Коннер. Но я надеялась, что ты сможешь. Пожалуйста, не вини меня за это.
Она развернулась и пошла по коридору. Странно, но это расставание далось ей ничуть не легче, чем уход из пентхауса. Однако это было единственное верное решение, и она добралась до павильона, ни разу не оглянувшись.
Когда заиграла романтическая музыка, сердце Николь сжалось. Как случилось, что в тридцать лет она полюбила мужчину, неспособного на взаимность?
Почему сейчас, когда ее собственные ценности изменились, судьба не послала ей человека, с которым она могла бы связать свою жизнь?
Понимая, что вот-вот расплачется, Николь выбежала из павильона в поисках уединенного места. Но в коридоре снова столкнулась с Коннером. Казалось, они смотрели друг на друга целую вечность. Николь боялась, что сердце может вырваться у нее из груди - так сильно оно билось.
- Прощай, - неожиданно сказал Коннер и вошел в зал.
Темная пелена застлала глаза Николь. Глядя, как он уходит от нее, она понимала, что это конец. Независимо от того, какая судьба ждет ее малыша, эта секунда ознаменовала окончательное расставание Николь Рейнолдс и Коннера Макейфи.
В субботу утром Коннера разбудил телефонный звонок.
- Коннер, доброе утро, - приветствовала его мать. - Ты читал сегодняшний номер "Америка тудей"?
Сев на кровати, Коннер потер глаза и посмотрел на часы. Вчера, вернувшись домой после встречи с Николь, он выпил целую бутылку виски. Часы показывали семь утра. Коннер чувствовал себя отвратительно, голова раскалывалась на части. Он уже не помнил, что сказала мать.
- Что ты спросила?
- В "Америка тудей" опубликовали статью о нас. Ты ее читал?
- Еще нет. Но что значит "о нас"?
- О нашей семье. Конечно, там речь идет в основном о тебе, но и о нас есть пара слов. Я могу прочитать ее, хочешь?
- Конечно, - ответил Коннер.
Этого не может быть! Статья. Он был уверен, что Николь уже написала статью о "Мэтчмейкерс". И вдруг еще одна публикация.
- "За кулисами с богатыми и знаменитыми", автор Николь Рейнолдс, - начала мать. - "Как многие из нас, я тоже читала в детстве глянцевые журналы о знаменитостях. Будучи подростком, я завидовала им - их привилегированному положению в обществе, дорогим автомобилям и нарядам. Однако, повзрослев и став журналисткой, я познакомилась со многими "богатыми и знаменитыми" и взглянула на их жизнь по-другому.
Я увидела, что за блестящим фасадом зачастую скрываются обиды и неуверенность в себе. Мне было это удивительно, но до определенного времени я попросту не обращала на это внимания. Пока не начала писать статью о Коннере Макейфи.
Как многих из вас, меня интересовало, что таит в себе загадочный взгляд голубых глаз этого человека. А также то, как знаменитый скандал, связанный с его отцом, и гибель последнего повлияли на дальнейшую судьбу мистера Макейфи. Мне это не могло пригодиться в жизни, однако, исключительно с журналистской точки зрения, это пикантный материал.
Я никогда не задумывалась над тем, что такое - давать интервью, если ты богат и знаменит. Сегодня многие знаменитости только и ищут повода, чтобы заявить о себе, но Коннер Макейфи, напротив, всегда сторонился журналистов. Общаясь со мной, он также был закрыт, что только подогревало мой интерес. Однако спустя какое-то время мне удалось узнать его поближе, и Коннер Макейфи открылся с совершенно другой стороны. За холодной и самоуверенной внешностью прячется тонкая натура со своими слабостями и страхами.
Несчастье, постигшее семью Макейфи, не сломило их, как многие из нас привыкли думать. Мать, сестра и сам Коннер Макейфи сохранили теплые, душевные отношения друг с другом. Когда наблюдаешь за ними, чувствуешь взаимную любовь и уважение. Каждый из них - сильная, состоявшаяся личность, но то, как они поддерживают друг друга, поистине способно вызвать трепет у самого бесчувственного наблюдателя". Как тебе? - спросила мать. - По-моему, очень душевно.
Коннер не совсем понимал, что читает мать. Но ему показалось, что статья не столько об их семье, сколько лично о нем.
- По-моему, тоже, - согласился он.
- Ты не хочешь снова сойтись с ней? Она очаровательна.
- Мама, я не хочу беседовать на эту тему, - сухо ответил Коннер. - Тем более сейчас.
Он слышал, как мать вздохнула.
- Много лет назад я совершила ошибку, сынок, - сказала Рутанн. - После всей этой истории я предпочла на время закрыться от всего мира. И закрыла от него вас. Я перестала ходить на благотворительные вечера, перестала общаться с друзьями. Но это было неправильное решение.
- Мама, ты поступила так, как считала нужным.