Глава 21
Она мотнула головой, но глаза уже заблестели от предвкушения.
- Хорошо. Смотри еще раз.
Черная фигура широко раскинула руки, растопырила пальцы и ласточкой нырнула вниз, - сделала плавный круг над озером, над водопадом и примостилась опять на ветку. Девушка охнула, обняла Михаса за шею.
- Я боюсь до дрожи!
- Ты быстро научишься, уверен. Ни к чему страхи, Гардиния. Неужели тебе никогда не хотелось летать? Парить над облаками?
Она глубоко вздохнула, вытянулась, как тетива…
Неуклюжий кувырок, и чуть не ударившись о землю и поломав борозду белых лилий, Гардиния взлетела. Ворон вновь вспорхнул с ветки и полетел рядом, равномерно двигая крыльями, поворачивая хвост. Она задышала спокойнее, плавно взмахнула обоими крылами… У нее получается! Вверх, вниз, опять вверх. Гардиния поднялась над деревьями, сделала несколько кругов, затем устремилась ввысь, к лунному диску. Какой маленькой и смешной кажется дубовая роща! И какой громадный лес под ней! Как блестит и отражается в воздухе лунный свет! Как в колодце… Тысяча крошечных лунных брызг несется навстречу, бьет в лицо. Она наяву очутилась в чудесной сказке… Гардиния поняла, что летит на немыслимой скорости. Испуганно перевернулась в лунном свете, и стала замедлять полет, - лучше дождаться любимого. Вон он, поднимается следом. Она растопырила пальцы, замерла, качаясь на волне воздуха…
- На сегодня хватит. Сил у тебя пока не достаточно. Мы и так улетели далеко от дома.
- Да. Знаю. Просто не верится, что это происходит со мной.
Гардиния для пущего удовольствия камнем бросилась вниз, снова поймала волну, - эта волна ее выведет прямо к роще. Откуда она знает? Не понятно. Но знает наверняка. Ощущение полета - как новое рождение. Как она раньше жила без этого пьянящего чувства свободы? Долетев, она примостилась на знакомый сук.
- Может, еще поплаваем? Мне так нравятся здешние цветы…
- Нам пора возвращаться, милая. Еще будет время…
Вот они и на месте. Ворон вытянул ладонь вперед, - Гардиния со вздохом отдала шар, тут же превратившись в большого и громоздкого человека. Как, оказывается, долго и тяжело нести свое тело от ручья к дому! Михас усмехнулся над ее грустью. Обнял за плечи.
- Я рад, что тебе понравилось. Скоро мы будем вместе, будем летать куда душе угодно. Всегда вместе. Я только о том и мечтаю.
- Я тоже…
Глава 22
- Михас, здесь никого нет…
- Сейчас дом пустует, - это родительский дом. Старшие в… отъезде. Младшие на охоте. Мы здесь редко бываем, - у каждого есть свой дом на дальнем расстоянии. Мы уважаем чужую территорию и свободу действий.
- На охоте? Вы охотитесь?
- По желанию. Делаем запасы. Но если есть возможность и азарт - летаем каждый день. Вместе или поодиночке. Моя сестра любит летать одна, - следовать за волками, выискивать их по следам. Мы - спутники хищников. Чистим лес от всего больного, мертвого, слабого. Так хотели боги. Во всем должно быть равновесие.
- Расскажи еще что-нибудь. Интересно слушать, как ты говоришь.
- Мне не всегда просто это делать, - жизнь птиц и людей различна и я не всегда могу найти нужные… нужные слова, образы, чтобы ты поняла, что именно я хочу сказать.
- Значит, ты здесь вырос?
- Да. Здесь я играл, рос, пока не стал взрослым и не встретил тебя. Не узнал, что такое - любовь, боль….
- Я причиняю тебе боль?
- Один твой взгляд может наградить или убить. Какие красивые у тебя глаза! И жаль мне забирать такую красоту в свой мир. И это тоже причиняет боль. Не знаю, шутка ли это злых сил, или мне тебя послало проведение…
Под низким арочным сводом Гардиния наклонилась и вошла в небольшую комнату. Как здесь сумрачно! Девушка увидела широкую кровать с белоснежными простынями и пышными подушками. Такие же белоснежные стены. Резкий контраст с тяжелой массивной мебелью из темного, почти черного дерева. Магический символ над кроватью. Перед кроватью на резных ножках стол, на котором канделябр с гнездами в виде когтистых птичьих лап. В этих лапах горели толстые красные свечи. Пушистый светлый коврик, на нем - низенькая скамеечка. Был еще один стол с кучей старинных свитков сверху и снизу; тщательно уложенные, они напоминали поленницу. В комнате пахло смолой и еще чем-то вяжущим, но свежим.
Она указала на свитки:
- Что это?
- Это знания. Знания нашего рода. Мы храним их и передаем из поколения в поколение. Здесь есть все: заклинания, обряды, законы природы, как движутся звезды и энергия…
- Есть ли в свитках знания, о которых я не ведаю?
- Да.
- Могу ли их прочесть?
- Когда станешь одной из нас. Многое, что неведомо человеку, станет тебе доступно.
Михас подошел сзади, закрыл глаза, прижался лбом к ее волосам. Гардиния набралась смелости и еле слышно прошептала:
- Ты говорил… ты говорил, что я должна перед тем как обернуться вороном, стать … женой твоей… провести ночь…
Гардиния опасливо смотрела кровать. Больше всего на свете ей хочется разделить ложе с Михасом. Принадлежать ему. Чтобы он принадлежал ей. Но…
Михас так же тихо произнес:
- Знаю, человеческие законы запрещают деве иметь близость с мужчиной до брака. Я могу лишь дать клятву. Веришь ли ты мне? Хочешь, я дам ее сейчас.
- Ты мне уже давал клятву.
- Выбор за тобой. Обратного пути не будет. Я не хочу тебя неволить. И скрывать не стану - готов на все, лишь бы ты согласилась. Любишь ли ты меня? Решилась? Готова ли?
Девушка повернулась к Михасу. Поцелуем коснулась глаз. Тонкая рука обвила широкие плечи. Легкий вздох вылетел из приоткрытых мужских губ. Он взял ее на руки, положил на кровать…
Домой Гардиния вернулась под утро, тихо пробралась в свою комнату. Зарылась лицом в подушку, пряча пунцовое от смущения лицо. Нет ничего прекрасней страстных объятий и поцелуев Михаса. Каждая ее клеточка отзывалась на его прикосновения. Перед мысленным взором всплыл его образ, и сердце затрепетало от нежности. Так смотрел на нее только он. Словно заглядывал в самые глубокие тайники ее души, и все в ней волновало его. Было важным. Словно он знает о ней все, одна и та же кровь течет в их жилах и одновременно каждый день, каждая их встреча как откровение. Как легко и просто быть с ним, открываться навстречу! Счастье переполняло ее. Гардиния подошла к окну, распахнула его навстречу лунному свету и ночному сиянию звезд. Как прекрасен мир! Она любит этот мир, камни, траву, деревья, - все, потому что Михас живет в нем и любит ее.
Глава 23
На улице раздавался шум, радостные возгласы и крики. Мальчишки, сверкая белобрысыми макушками что-то тормошили, тыкали палками и не переставали издавать боевые кличи и вопли. Пелагея выглянула в окно, но толком ничего разглядеть не удалось. Женское любопытство всколыхнулось и сразу же исчезло, - все помыслы заняла разостланная на полу пряжа. К вечеру она управится и в ее кладовой добавится этого добра на всю зиму. Еще останется. Удовольствие читалось на загорелом лице, - приятно, когда везде и во всем порядок. Можно еще разок успеть побывать на ярмарке, - вырученные за часть пряжи деньги она поменяет на ткани или на бисер или… Резкий девчоночий визг оборвал размышления. Это был голос Арины, - пятилетней селянки. И слова ее были обращены к Лукасу.
- А-ааа…. Глупый! Что ты наделал?!
- Ничего! Я только дотронулся!
Арина в слезах смотрела на свою испачканную кровью рубаху.
- Меня мать побьет из-за тебя!
Лукас растерянно взглянул на пятно крови на ее подоле, но военный трофей увлек его больше. Он ткнул палкой, - снова показались капли крови и трофей шевельнулся. Воздух вновь огласился громкими криками. Пелагея не выдержала и выскочила на крыльцо:
- И чего так глотку драть? А если кто из взрослых почивают? Всю общину на уши поставили…
Суровый взгляд упал на детвору, на платье, наконец, на предмет их волнений…
- Гардиния! Подойди! Посмотри ка, что эти сорванцы учудили…
Дочь вышла со двора, где кормила овец, подошла ближе. На земле, весь в пыли, лежал взрослый птенец ворона. Мать наклонилась ближе:
- Смотри! Еще живой! Надо же! Пытается перевернуться… Нет, все равно сдохнет!
Гардиния видела, как открылся один глаз с темным ободком. И этот зрачок коричневый с золотыми крапинками…
Она прижала руку к груди, чувствуя самое ужасное. Стая ворон кружит в небе над пойманной птицей. Их резкие, сильные крики зазвенели в ушах. Лукас ударил по подбитой птице палкой.
- Мы его в поле поймали! Из рогатки попали. Я первый в него попал…
- Нет, я! - раздалось рядом писклявым голосом, - вечно ты врешь! Я на тебя матери нажалуюсь…
- Гардиния! Доченька! Что с тобой? Да ты вся посерела!
Земля закружилась, рванула из - под ног, - без чувств девушка упала рядом с умирающей птицей.
- Уйдите! Да, разойдитесь все! Дайте мне ее в дом занести…
Мужской окрик заставил детвору рассыпаться, как горох. Оркас подхватил Гардинию на руки и вошел в дом. Причитающая Пелагея зашла следом. Птицы же еще немного покружили и неожиданно, как по негласному зову, унеслись прочь. Мертвый Алес остался лежать на траве.
Глава 24
- Ну… слава богам! Напугала до смерти! В себя приходит… Только белая, как молоко. Гардиния…
Дочь разомкнула веки, - она в своих покоях, лежит на подушках. Рядом, на ее кровати сидят Оркас с матерью, - у обоих волнение на лице. У матери - искренняя тревога за дочь, у мужчины же… Позапрошлую ночь она впервые узнала, что означает этот взгляд.
- Матушка… прошу… негоже ему быть здесь.
- Да, ладно уж тебе! Он тебя сюда отнес - чай не пустое. Причина есть. Люди зря судачить не станут.
- Я не стану ее неволить. На крыльцо выйду.
- Еще чего не хватало! На крыльцо! Что ж ты меня как хозяйку позоришь? Чай обед готов, - проходи в столовую.
Оркас загородил широкими плечами весь проход в ее покои, его тяжелые сапоги застучали в сторону кухни. Гардиния же отвернулась к стене. Память болезненно рисовала ту заботу и нежность, с которой Михас смотрел на брата…
Отведав кислых щей со сметаной, затем румяных оладий, Оркас отправился на поиски девушки. Заглянул в комнату. Вышел на улицу, - хрупкая фигура Гардинии, замотанная в теплый платок, стояла возле садовой ограды.
На шесте, воткнутом в землю, висела черная птица. Девушка подошла, отряхнула грязь. Попыталась снять, но Оркас схватил ее за руку, воскликнул:
- В своем ли ты уме? Ворон нельзя трогать, - вдруг болезнь какая прилипнет? Разве ты не знаешь, что вороны - пособники злых духов? Одна падаль в их крови…
- Пусти!
Пелагея суетливо подбежала, пробормотала:
- Да что это вы, из-за вороны ругаться то вздумали?! Я тут ее не для того повесила, - а вредителей огородных пугать. Что ей зря пропадать? Идите! Идите в дом! Гардиния! Что ты как рано поднялась? Ведь нехорошо тебе - видно. Полежала бы…
Девушка послушно вернулась в дом, грусть и сонливость читались на бледном лице. Оркас изо всех сил старался развеселить ее, шуткой настроить на любовный лад, но ничего не вышло. Поняв тщетность своих усилий, он извинился и уехал. Пелагея поджала губы, бросила хмурый, недовольный взгляд на дочь, но та вновь исчезла в покоях…
Как все здесь все привычно, уютно; на мгновение умиротворение сладостно согрело душу. Здесь прошло ее беззаботное детство, которое осталось в прошлом. И она сама скоро станет прошлым. Воспоминанием в сердцах селян, матери… Легендой. Как та, что поют ночами перед костром. Она достала из-за пазухи серебряное кольцо, что подарил Михас, приблизила к глазам. Что будет, когда мать узнает? Что будет тогда с ней? Что станет с ней самой, когда она навсегда превратиться в ворона? Страшно! Ведь она больше никогда не увидит своих близких, навсегда изменится. Она бы многое отдала, лишь бы еще побыть рядом, провести рядом с матерью все время, что им отпущено до того как… А вдруг ее также убьют? А вдруг жизнь ворона - не для нее? Или Михас разлюбит ее или она разлюбит его? Что тогда ей делать? А вдруг их любовь - ненастоящая и ее ждет смерть? Как нелегко дается ей этот переход! Словно кто-то по капле пьет жизнь и дергает за все страхи и сомнения разом. Она вскрикнула от боли и неожиданности. На веки будто кто-то резко надавил пальцами. Комната поплыла перед глазами, то расширяясь, то сжимаясь. Тошнота подкатила к горлу. Но дремота была сильнее. Что с ней творится?!!! Сегодня она обещала Михасу прийти, и, конечно же придет … если проснется к вечеру… Голова сама склонилась на подушки, тело скользнуло под одеяло. Лицо Михаса - последнее, что явилось перед тем, как Гардиния погрузилась в тяжелый долгий сон.
Прозрачное черное покрывало упало на знакомый дуб, на такое гостеприимное место. Тихий монотонный звон раздавался над головой. Гардиния перебросила в другую руку шар… Вот она и дома. Быстро огляделась - никого. Привычно налила себе стакан воды, - где же Михас? Здесь ли он?
- Здесь, - раздалось за спиной.
Девушка бросилась ему на шею, поцеловала безжизненные глаза.
- Любимый! Мне так жаль…
Что тут скажешь? Она привлекла его голову к груди. Гулкие неровные удары его сердца трогали за живое. Но что она могла изменить? Михас отстранился, тяжело вздохнул и произнес:
- Я так за него боялся! Он всегда был таким доверчивым… Нельзя было отпускать его одного! Мы прилетели слишком поздно…
Если бы вороны умели плакать…
- Мать отправилась в дом сестры. Братья тоже. Отец на озере, - хочет побыть один.
- Что это за звон над дубом?
- Ты знаешь, что значит у людей плач? Это не плач, но прощание с ним… Сообщение остальным воронам о гибели одного из рода. У нас тоже есть траур.
- Траур? Как вороны соблюдают траур? Может, ты хочешь побыть один?
- Нет. Я рад, что ты пришла и что ты рядом. Траур по Алесу не помешает нам с тобой исполнить задуманное…
Глава 25
Оркас сильнее пришпорил коня, бросил унылый взор на зеленую долину, простиравшуюся перед ним, на пыльную дорогу и невеселые мысли опять роем жалящих пчел закружили над ним. Может, он ошибся? Лучше отступить? Нет. Унизительно… Всем на смех! Да… Невесело быть не удел. Выбрал себе невесту, которая и знать его не хочет! Ни единого намека на ласку, интерес в его сторону. Есть ли хоть малая надежда? Еще пару дней назад Гардиния щебетала словно птичка, а сегодня холодна, суха с ним, что лежалый ломоть хлеба. В глаза не смотрит, отворачивается, - хуже не придумаешь. Что у нее в груди - сердце иль ледышка? Он и не думал, что его так заденет за живое… Может, по характеру такая или ей он совсем не люб? Нет! Не может быть! Все девушки на выданье в их селе на него заглядываются, робеют или пытаются понравиться. Да и на гуляньях когда был - зазывные взоры селянок, смотрят на него и беспокойно теребят косу, - верный знак. Вот выберет себе другую и женится! Женится ей назло! Потом с молодой женой поедет мимо их села, уж он - то найдет причину, и чтоб прям мимо нее проехать с радостными песнями, смехом. Пусть потом локти кусает, что такого парня упустила! Вот уж он тогда посмеется!
Он натянул вожжи, пустил животное шагом - нужно перевести дух и ему и коню. Неужели он один из тех простаков, что из-за девки себе душу рвет? Полно! Он - мужчина, хозяин. Много и других прелестей вокруг, помимо девок. Его любимая дорога, простор, под ним верный конь…Он покрутил головой, задышал спокойнее… Но внутри все продолжало ныть от гнева и обиды. Вот, заноза! Что ж она все лицо то от него воротит? Внимание уделял, ласковые слова говорил, а она все как в первый день чурается! Знает, небось, что семнадцать лет, - пора замуж выходить. Чего горной козой скакать? От такого предложения отказывается! Да о чем она только думает? Не хочет же она век в девках просидеть? Да она просто дура! Не видит своей выгоды, не умеет ухватить птицу счастья за хвост. И скажите, зачем ему такая супруга? Ему смышленая нужна, с хитринкой. Из таких хорошие хозяйки выходят, жены, и мать его такая была. А иначе…. Неожиданная мысль заставила и его и коня остановиться, как вкопанного. А что если…. А что если у нее другой есть?! Так или не примете… Ноздри возмущенно затрепетали. Получается, дурак - он, а не она. Ищет причины в ней, в себе, а вот в чем настоящая причина то!!! А он тут всю голову свою несчастную сломал! А она просто по другому сохнет! Нет… Не может быть… Пустое… Мать бы сказала и да не было никого у них в гостях, - он, почитай, каждый день бывает. Застал бы нового ухажера в доме иль где неподалеку. Не тайком же она к нему бегает… Хотя, кто знает… Связалась, может, с проходимцем каким-нибудь. Честный то человек всегда с открытыми помыслами и целями в дом идет, а не по подворотням прячется.
Образ девушки, - ее тонкие черты, очи, из которых идет свет и ум, стали перед ним. Стон вырвался из груди, - его словно траву под корень сияние этих глаз режет и к ногам кладет. Он не может от нее отказаться. И никому ее не отдаст! Пусть остальные подвинутся. Есть ли соперник, или нет, - Гардиния будет с ним. Он - то своего точно не упустит!
Оркас пустил коня вновь в галоп. В голове у него зрел план…
Глава 26
- Гардиния! Гардиния! Ну, где ж опять эта стрекоза пропадает? Ээх…
Голос принадлежал Марии. Девушка откликнулась, с лукошком ягод выбралась из малинника.
- Скорее! Да скорее же! Жених приехал! Посмотри только что привез…
В доме на нее уставился уже не один десяток внимательных взглядов, - пол округи собралось поглазеть, только вот на что… Она непонимающе уставилась на мать. Оркас же подошел, улыбнулся. В его руках что-то блестело.
- Можно?
Она кивнула. Оркас надел ей на шею ожерелье и отступил. На мгновенье в комнате воцарилась тишина, затем пронесся шепот восхищения от такого подарка, изумленные возгласы.
Ожерелье из драгоценных камней сверкало, переливалось всеми цветами радуги на нежной бархатной коже. Завораживало. Гардиния подошла к зеркалу. До чего же красиво!
- Спасибо, Оркас, - потупила взор девушка.
- Угодил! Видно, сильна любовь у жениха, - улыбалась польщенная изумлением на лицах окружающих мать. - Царский подарок…
Со всех сторон тут же понеслось:
- Еще бы не царский…
- Да за эту вещицу можно все наше село купить вместе со всем скарбом…
- Да… Балует девку…
- Не жалеет ничего…
- Эх… а мой вот даже колечка золотого за всю жизнь не подарил… Хоть за других порадоваться…