- Я хотела сказать, ты извини, что заставила тебя об этом говорить. Это совершенно не мое дело…
- На самом деле - твое. Как мой авхар ты должна быть посвящена во все мои тайны, прошлые и настоящие. - У него дернулись губы. - Просто их очень много, долго рассказывать. А приятных среди них довольно мало.
- Ну так ни в коем случае не торопись. Может, нам каждые две недели устраивать вечер релаксации? Будешь приходить ко мне и будем играть в "Truth or Dare". И пару таких сочных историй ты мне расскажешь среди сплетен о том, что Кассандра надевает слишком много украшений, а от Коула всегда пахнет виноградной жевательной резинкой.
Я себе представила Вайля в пижаме с изображением Губки Боба Квадратные Штаны и в розовых пушистых тапочках - и на меня напал приступ неудержимого смеха. Ответом было такое недоумение у него на лице, что я расхохоталась в голос. Даже резкий стук в дверь не смог меня остановить, но лицо вошедшего Коула сразу прервало смех - он был зол как черт. Но когда увидел, что мы с Вайлем почти по разные стороны комнаты, опустил плечи и разжал кулаки.
Бог ты мой, да неужто он все еще ко мне неровно дышит? Ну ведь мы это уже прошли? Ага, как же, отозвалась моя циническая сущность - прикуривающая сигарету от сигареты тень моей мамы, умевшей носить бигуди, как алмазную диадему, и держать детей вне дома.
- Слушаю, Коул?
Голосом Вайля можно было заморозить кувшин лимонада.
- Я только хотел узнать, что вы думаете насчет тех охранников. - Вайль посмотрел на него непонимающе, и у Коула снова опустились плечи. - Так что ж ты тут делала все это время? - спросил он меня.
Я не успела ответить, меня опередил Вайль:
- Разговоры, происходящие между схверамином и авхаром, остаются между ними. Если будет сказано что-либо, касающееся тебя, ты будешь об этом проинформирован.
- Хватит, - перебила я их обоих, протягивая руки в стороны, что тут же показалось мне глупым. Но разве мне хочется торчать посреди перебранки самолюбий? Ну уж нет. - Если не будете себя вести как следует, разгоню каждого в свою комнату.
Вайль приподнял бровь, будто говоря: Но я и так в своей комнате.
- Коул был совершенно прав, - продолжала я. - Я должна была прежде всего сообщить тебе, что мы провели разведку на площадке фестиваля и я обнаружила кое-что подозрительное.
Я описала охранника. К счастью, это заставило Вайля начисто забыть, как он не любит Коула - и потому его присутствие на этом задании само по себе маленькое чудо. К тому же у меня в отношении Коула чувство вины такое горячее, хоть лепешки на нем жарь.
С Коулом нас свела судьба в канун Нового года на одном разведывательном задании. Его контакт с женой нашего тогдашнего объекта привлек к себе внимание Вайля, и это внимание не осталось незамеченным нашими противниками. В результате офис Коула подожгли, его самого похитили и избили до полусмерти. В финале операции он держал меня за руку в подземелье под "Клубом нежити", и по разбитому лицу текли неудержимые слезы. И он все просил прощения.
Боль от ран тогда чуть не свалила меня, и мечтала я только о медсестре со шприцем морфина. Но эта боль помогла сосредоточиться на моих спутниках - Коул слева и Вайль справа, тихо поглаживающий меня по волосам.
"За что простить?" - спросила я голосом, хриплым от едва сдерживаемой муки.
"На твоем месте должен был быть я. Если бы ты не стащила меня с той бомбы и не заняла мое место…"
"Ее бы уволили", - перебил его Вайль.
Я стиснула руку Коула:
"И это бы меня действительно убило".
"Но…"
Я сжала его руку сильнее, и он вздрогнул от боли.
"Ты спас меня сейчас. Мы квиты".
Только на самом деле я не чувствовала, что мы квиты. У меня, как ни крути, осталась моя работа, а у Коула - кучка пепла. И когда он навестил меня через неделю в больнице и попросил рекомендацию, я в тот же день позвонила своему начальнику Питу.
"Он знает вообще, о чем говорит?" - спросил Пит.
"Он был с нами в решающей схватке, и могу сказать, что иллюзий у него нет, - заверила я Пита. Потом перечислила все причины, почему Коул будет отличным агентом - на это ушло прилично времени. И закончила двумя пунктами, против которых, как я знала, Пит не устоит: - Сейчас он знает семь языков и может за пару дней выучить новые благодаря Чувствительности. И еще он стрелок-ас. Начал выступать еще в школе и выступает до сих пор. Очень редко проигрывает".
"Кажется, ты мне говорила, что он частный детектив. В Майами не хватает сверхъестественных преступлений, и ему нечем заняться?"
"Он больше не хочет быть частным детективом. Я пыталась его отговорить, но поняла, что он прав. Понимаете, Аманда Абн-Ассан была его подругой детства. Он сказал, что не может после ее гибели сидеть на скамейке запасных, пока другие берут к ногтю гадов вроде ее мужа".
Коул только прошел первый курс обучения, как на нас свалилось это задание. Так как он говорит по-китайски, а мы нет, Пит решил, что он нам сможет помочь, а мы его - натаскать на нашу работу. Вайль оценивал ситуацию иначе. Я привела несколько весьма разумных и убедительных аргументов, которые он не принял. Наконец я пообещала, что целый месяц буду относить для него вещи в химчистку и приносить обратно, потому что он заподозрил, будто новый рассыльный копается у него в почте. На сем мы и договорились.
Сейчас я рассеянно подумала, можно ли стирать ту рубашку, в которой Вайль сейчас, или она подлежит только сухой чистке, а он сказал:
- Не очень понимаю, другого какой породы ты обнаружила, Жасмин. Может, у Кассандры найдется в записях.
Мы все перешли в гостиную, чтобы проверить. Но с таким малым количеством информации для "Энкиклиоса" - своего рода базы данных библиотеки - не нашли ничего.
- Может, что-то есть в книгах, - сказала Кассандра. - Я еще посмотрю.
- Благодарю, - изящно ответил Вайль, вытащил из холодильника пакет крови и налил себе в кружку. За проведенное с ним время я узнала, что он любит медленно нагревать кровь до комнатной температуры: "термоядерный" разогрев убивает вкус, говорил он. И хотя я думала, что у меня мурашки по коже должны побежать от таких подробностей, ничего не случилось: подобные разговоры подразумевали доверие, и я была польщена, что его заслужила.
От шума проснулся Бергман, сел, протирая глаза, на диване, который я окрестила "Мэри-Кейт". Напротив него на точно таком же диване по имени "Эшли" сидела Кассандра, уже листая какой-то старый том со страницами толще почтовой бумаги. Коул взял жвачку из зеленой вазы на столе возле ее дивана (который "Эшли") и плюхнулся рядом с Кассандрой.
- Я ищу, - сказала она строго. - Пожалуйста, без шуточек по поводу иллюстраций.
- Но ты посмотри на этого! Он же явно страдает запором!
- Он ест чужие мозги!
- Вот именно.
Я села рядом с Бергманом и оглядела его, заспанного. Сон не очень пошел ему на пользу: хотя сравнение несколько натянутое, но он напоминал безуспешного родителя. Он мечтал, вынашивал, рожал свои изобретения и очень был разборчив по поводу того, где им работать. Знать, что сейчас его дитя таскает какой-то псих, а Раптор кружит в вышине, выжидая момент броситься и закогтить его, значило для Бергмана ощущать невероятную беспомощность.
Вайль, оставшись в кухне, положил локти на стойку позади банкетки. Он даже не прокашлялся - но вдруг всеобщее внимание оказалось направленным на него.
- До того как мы поедем на территорию фестиваля, я хотел бы дать полную информацию о броне Бергмана. Через минуту я попрошу его сообщить подробности ее работы. Как вы уже слышали от него, это невероятно передовое биотехнологическое решение, физически связанное со своим носителем. Когда броня и носитель соединяются, единственное средство их разделить - убить носителя или устроить химическую баню, которая обманет броню, внушив, что носитель мертв.
- Насколько я понял, мистер Баббл еще не выпускает такой шампунь? - спросил Коул.
Бергман сел, потом уныло склонил голову на спинку "Мэри-Кейт".
- Для этого и велись эксперименты на базе Уайт-Сэндз. Пытались найти химикаты и способ их введения, которые вызвали бы у брони реакцию, как на мертвого.
- Но пока ничего не достигли? - спросила я.
Бергман покачал головой.
- А это так важно? - осведомился Коул. - Нам по-любому придется этого типа убить.
- Посмотрю я, как ты его будешь убивать! - застонал Бергман.
Вайль кивнул.
- Давай дальше, - велел он и отпил из кружки.
Бергман посмотрел на всех по очереди, покачал головой и провел рукой по рыжеватой щетине, появившейся за последние двадцать два часа. Все время разговора он таращился в окно на пылающие огни бензозаправки Мо и на далекий город.
- Броня отклоняет любой метательный снаряд, который только существует. Она огнеупорна, не рвется и выдерживает давление, соответствующее максимальным глубинам океана.
- А холод? - спросила я и почувствовала, как меня охватила радость, когда Вайль посмотрел на меня гордым взглядом. Быть может, самой его величайшей силой была способность высасывать жар, да так быстро, что попавшие в круг его досягаемости замерзали насмерть.
- А вода? - вставил Коул.
- Когда капюшон закрыт, броня становится самодостаточной. У нее встроенная система дыхания, отлично функционирующая при погружении.
- Подробнее насчет капюшона, - попросила я.
- Активизируется автоматически, когда определяет, что носитель в опасности. Единственная часть брони, которая может по желанию быть инактивирована. Все остальное активно перманентно.
Кассандра отложила книгу и сказала:
- Вы все начали с конца, когда самое важное как раз может быть в начале. Как эта броня выглядит?
Бергман пожал плечами:
- Мы ее испытывали на самых разных животных, в том числе на рыбах, кошках и обезьянах. На каждом звере она выглядит по-своему - вероятно, потому что по-разному происходит привязка в зависимости от химии организма, физических размеров, биологического вида…
Кассандра нетерпеливо махнула рукой. Прерванный на полуслове Бергман посмотрел на нее с досадой.
- Общий обзор, если можно, - попросила она.
- Чешуя, - ответил Бергман. - Материал создан из тысяч индивидуальных элементов, соединенных физически и химически. Цвета варьируют в таком же широком диапазоне, как текстура. На рыбе - грубо, почти как стальная шерсть. На шимпанзе - мягче, эластичнее.
- Эта штука чисто оборонительная? - поинтересовался Коул.
Еще один отличный вопрос. Работаем сегодня на полной мощности?
- Нет. - Глаза у Бергмана загорелись страстью от воспоминания об атакующих возможностях, которые у меня могли вызвать разве что дрожь, потому что мне думать, как от них уклониться. - Когда капюшон активен, носитель может поджигать летучие вещества, которые содержатся у него в носовых полостях.
- Что это значит? - попыталась я уточнить. - Этот тип может выдыхать пламя?
- Именно.
- Еще что? - спросил Вайль.
- Контактный яд на когтях, парализующий жертву. Съемные шипы вдоль спины сбалансированы так, что их можно метать на расстояние сорок футов.
- А когда они попадают в цель? - спросила я.
- Тогда взрываются.
Я почувствовала, как опускаются у меня плечи. Черт побери. Выпало заданьице - прямым ходом в…
Вайль прервал мою мысль, и это было хорошо, потому что не фиг загонять себя в депрессию глубже, чем необходимо.
- Мы знали, что это будет трудно, - сказал он. - Но именно потому задание было дано нам. Мы можем его выполнить. И выполним.
Почему-то эта напутственная речь помогла нам перейти к другим вопросам. По дороге в город, когда машину вел Коул, мы обсуждали установку сцены. Она будет происходить сегодня вечером, пока Вайль может помочь. Мы поговорили насчет представления, поняли, что придется завтра целый день потратить на репетиции, чтобы получился хоть намек на развлекательность. А про себя я гадала, как так может быть, чтобы вампир возраста двести девяносто одного года да тысячелетняя Видящая совершенно незнакомы с видом, представитель которого сегодня притворялся при мне человеком.
Глава 3
Въезжая на наше место, мы с Коулом заметили, что строительство сооружений фестиваля не сюит на месте и уже прилично продвинулось с нашего последнего посещения. Мы все согласились, что наше парковочное место практически идеально - расположено там, где почти сходятся усыпанная щепой дорожка и волнолом, а потом тропа уходит обратно и мимо киосков ремесленников и кабинок аттракционов ведет к наполовину надутому зданию китайских акробатов Чень Луна.
Коул припарковал наш здоровенный фургон к югу от тропы, параллельно молу, и мы начали разгружать трейлер. Площадка для барбекю стояла так близко к месту нашего выступления, что чуть-чуть попытайся расшириться - и заденешь гриль. Но это значит, что нам можно не заботиться о внешнем освещении - какие-то седые джентльмены в форменных кепках и замасленных фартуках уже натянули на этой площадке гирлянды розоватых фонарей и сейчас вносили зеленые столы для пикников.
А мы пока тащили из трейлера шесты, жерди, брезент (наверняка Пит ограбил какого-то бродячего проповедника былых времен), еще жерди, тонны деревянных дощечек, не имея никакого понятия, что с ними делать. Однако ясно было, что для наших целей места хватит - если только кто-нибудь из нас допрет, как эта хрень собирается.
Перебранка началась сразу: Коул взял две палки и соединил.
- Коул! - рявкнул на него Бергман. - Сперва надо все их в кучу сложить! Чтобы знать, что у нас есть.
- Старик, у нас жерди и брезент. Узкий конец вставляешь в широкий. - Он показал еще на паре палок. - И они волшебным образом собираются.
Бергман поглядел на Вайля:
- Ну скажи ты ему!
Коул пренебрежительно усмехнулся воображаемому сопернику.
- Я думаю, ты уже знаешь, Вайль, как собирается тент?
Кассандра первой решила убраться от греха подальше.
- Мне тут нужно одну вещь посмотреть, - забормотала она. - Про этого, мужчину со странным лицом.
И она скрылась в нашем фургоне.
Нет, но какая умница!
Я повернулась вслед за ней.
- И куда ты собралась? - остановил меня Вайль.
Ну-ка быстро придумай идеальный предлог, чтобы он его слопал, не жуя… ага, есть!
- Тренироваться. В отличие от вас от всех я не пользовалась своими способностями с тех пор, как меня бабуля Мэй записала на курсы танца живота. А мне тогда было пятнадцать лет. - Какого черта я тогда на это согласилась, кстати? Думала, что мне оно нравится? Ладно, все равно он вроде проглотил. И даже загорелся энтузиазмом - или это у него глаза светятся? А Коул аж язык вывесил. Вот почему мне не хотелось танцевать! - В общем, - зачастила я, - мне нужно найти укромное место, где никто не будет при виде меня ржать, пока вы тут добьетесь толку от этой палатки.
Точнее, ты добьешься толку от этих двух идиотов.
- А! - сказал Вайль, шагнул ко мне, безнадежно запутался в брезентовом сугробе и остановился. Но взгляд его продолжал по мне блуждать. - Уверяю тебя, Жасмин, никто при виде твоего танца смеяться даже и не подумает.
- Я могу пойти тебе помочь, - предложил Коул. - Ну там, пару советов дать, с камерой поработать. Бедренные суставы смазать маслом, если заржавеют.
Я не удержалась - захохотала. Из-за всего сразу: как ощетинился Вайль, словно загнанный в угол дикобраз, как призывно завилял бровями Коул и как Бергман украдкой стал раскладывать жерди каркаса как считал нужным.
- Я буду вон там, - показала я на запад, где виднелась полоса белого песка у конца волнолома, а за ней начинались заброшенные причалы. - Одна.
И я оставалась одна почти час. Потом появилась эта пара, медленно бредя по берегу, достаточно шумно, чтобы я успела хотя бы не полностью потерять лицо. Я не очень хорошо их видела, но и не надо было. Они шли, держась за руки, целовались каждые пять шагов. И вдруг у меня мозг отрезал питание коленям.
Я рухнула, таращась, как фанатка при виде звезды, на влюбленных, идущих передо мной вдоль берега. Но смех - смех превратил меня из зрителя в участника. Вдруг я оказалась частью этой пары, переживая момент, который до сих пор не смела вспомнить.
Мы с Мэттом впервые поехали вместе в отпуск на Гавайи отметить его двадцатидевятилетие. В тот же вечер, как прилетели, мы пошли вдоль прибоя, рука в руке, и мерный грохот волн вторил музыке дальней вечеринки. Огни отелей, баров, вечеринок создавали некое вездесущее сияние. Мы шли мимо других пар, даже целых семей, но при этом шли в своем освещенном любовью мире. Если бы из океана вынырнул гигантский марлин и предложил загадать три желания, я бы не удивилась - такой это был вечер. Волшебный.
Мы прошли по причалу, освещенному факелами, и в конце нас ждал стол, накрытый хрусталем и фарфором. Мы ели как короли под тростниковым навесом ротонды. А после десерта танцевали под ритмичную музыку квартета регги.
"Это чудесно", - выдохнула я, когда Мэтт привлек меня к себе в эротическом ритме песни, названия которой я не знала и не знаю.
Он чуть отстранился, чтобы посмотреть мне в глаза.
"Это ты чудесна. - Он улыбнулся, и зубы казались еще белее на фоне темного загара. - Но не слишком наблюдательна".
"Да?"
Он покачал головой, высвободил руку из моих пальцев, снял с мизинца кольцо и показал его мне.
"Я все думал, когда ты меня спросишь, почему у меня на руке женское обручальное кольцо".
"Оно на тебе весь вечер?"
"Только после ужина", - улыбнулся он.
Тут до меня дошло.
"Ты… мы…"
"Жасмин, скажи "да".
Я заорала, запрыгала на месте, бросилась ему на шею, заставила его прыгать со мной, что оказалось очень забавно. И тогда он надел мне кольцо на палец. Изумруд в форме груши весом в целый карат.
"Для моей зеленоглазой ведьмы", - сказал Мэтт и поцеловал меня так, что у меня перехватило дыхание.
Это кольцо до сих пор у меня. И всегда со мной, где бы я ни была.
Я сунула руку в левый карман джинсов. Моя портниха пришила туда серебряное колечко для ключей - и во все другие мои штаны тоже. Точно такое же кольцо соединяло изумрудное колечко с кольцом в кармане - и я никуда без него не ходила.
- Спасибо, мэм. Приятного вам пребывания.
Я заморгала.
Что… что случилось? Где я?
Отделенный от меня широкой блестящей стойкой, стоял молодой клерк в синем блейзере, с беджиком на груди, где было написано: "ЧЕТЫРЕ СЕЗОНА" И ДЖУНИ ТЕЙЛОР РАДЫ ВАС ВИДЕТЬ. А в руке я держала чек на номер 219 и ключ-карту.