Упрямству жреца могли позавидовать скалы, из которых высекли храм Глубинных.
- Вот если найдешь убийцу, я извинюсь, будь ты хоть дюжину раз двуногой.
- Знаете, амо-на, - впервые за разговор позволила себе усмешку Джиад, - пожалуй, я и тогда обойдусь без ваших извинений. Что дается не от сердца, то его и не радует, - так говорят сутры моего храма. Если я найду заговорщиков и помогу вернуть покой в Акаланте, это будет достойной наградой. Я, конечно, двуногая, но тоже страж. И грязной работы не боюсь. Кто ведь должен чистить трубы, если они забились грязью, а благодарности за эту работу редко дождешься…
Храм они покидали в полном молчании, потому что впереди снова плыл проводник из жрецов. Алестар сжимал кожаный лист, скрученный в тугой рулон - вожделенную схему, Джиад все так же с любопытством озиралась по сторонам, будто запоминая дорогу. Выведя их за пределы храма, жрец-глубинник поклонился и скрылся за дверью, а Дару, плававший неподалеку с двумя салту в поводу, поторопился к ним.
- Как ты догадалась? - спросил Алестар, все это время заново переживавший разговор со старым жрецом.
- Я… сказала почти наугад, - честно призналась Джиад, глядя вверх, в толщу воды, и чему-то слегка улыбаясь. - Он очень переживал о смерти ученика, это было ясно. Но в то же время нервничал, когда я стала задавать вопросы. Мастер сказал, что проходами и починкой труб занимаются жрецы глубинных богов, а в этом деле изначально слишком много зависело от потайных ходов. Вот я и подумала, что кто-то использует их очень умело. Значит, у него есть схема. А когда Герлас сказал, что убитый был его помощником и много времени проводил в библиотеке, я рискнула предположить, что юноша мог найти эту схему. И что чаша была не главной целью убийцы. Важной, но не главной… И оказалась права. Герлас сам выдал себя, слишком уж сильно его мучила совесть.
Улыбка Джиад вдруг потускнела, и жрица едва заметно покачнулась в седле.
- Вот что, - заявил Алестар. - Немедленно возвращаемся. Ляжешь в постель, и пока целители не скажут, что с тобой, пусть хоть вулканы взрываются, хоть сирены по городу плавают… Сама доплывешь, или тебя в седло взять?
- Нет, я сама…
Что ж, хоть не шарахнулась испуганно, даже не покосилась - и то неплохо. Алестар с тоской подумал, сколько еще сегодня предстоит переделать для завтрашних Больших Гонок. Но Джиад это уже не касается, пусть отдыхает. И отца тревожить не нужно. Уж с этим он и сам справится, не в первый раз. Правда, впервые его волнует, как пройдут Гонки, а не то, кто на них победит.
* * *
Что именно происходит, Джиад поняла уже давно. В это раз милость Госпожи Луны пришла к ней не просто рано, а еще и особенно болезненно. Удивляться этому не стоило, у нее всегда был нерегулярный цикл, с которым ничего не могли поделать ни зелья, ни массаж опытных жриц. Но в Храме это случалось со многими, и Джиад давно привыкла переносить два-три дня нездоровья на ногах, разве что на ночь позволяла себе выпить вина с обезболивающими травами. Что ж, хотя бы от обычных женских сложностей она избавлена милостью Малкависа… Но в этот раз мысль о его милости вызывала глухую тоску, стоило вспомнить, какой ценой дается свобода.
А все паршивка Миалара. Бывает, что держишься в бою, спокойно отражая удары, а потом один, особенно умелый, пробивает защиту - и все. Так и в этот раз: у Джиад перехватило дыхание и внутри заныло от боли и горького отчаяния, когда глупая девчонка бросала гадкие слова, даже не зная, как хорошо они достигли цели.
И еще рыжий… Что ему до ее здоровья? Уж оставшееся время она продержится, да и ничего страшного, уже завтра все будет хорошо. Но как это объяснить мужчине, да еще и не человеку? Алестар смотрел обеспокоенно и, кажется, намерен был всерьез посадить ее под замок и вызвать целителей. Что ж, вот пусть целители с ним и объясняются!
Джиад закусила губу, стараясь, чтоб это вышло незаметно. Больше всего она ненавидела в лунных днях не боль, а приступы раздражительности и плаксивости перед ними. Вот же мерзость… И все-таки с какой радостью она бы терпела эту мерзость, если бы… Нет, об этом думать нельзя. Просто нельзя. Никогда!
Она старательно улыбнулась в ответ на очередной обеспокоенный вопрос Алестара и только тут задумалась, не чувствует ли принц ее нездоровье из-за их связи? Неужели это так сильно проявляется? А как же тогда их женщины производят на свет детей? Мужчины и это чувствуют?
Джиад покосилась на плывущего рядом Алестара и решила спросить об этом целителя. Ну интересно же!
Так за размышлениями они возвращались до дворца уже знакомым путем. В городе сегодня было как-то особенно шумно, по рынку и над улицами метались иреназе на салту и без них, тащили большие объемные свертки. Один развернулся, превратившись в огромное яркое полотнище легкой ткани, которое тут же кинулись сворачивать неудачливые носильщики. А еще подводные жители несли большие короба, мотки веревок и ремней, шесты и куски кожи, натянутые на разной формы рамы…
- Что происxодит? - спрoсилa oна, кoгда в ниx, нарочно поднявшиxся повыше, едва не вpезался отряд из дюжины носильщиков, предводителю которых пришла в голову такая же мысль избежать суматохи. - Я думала, уж здесь-то на дорогах толчеи нет. И к чему готовится город?
Мелькнула запоздалая мысль, что к свадьбе принца, но рано же?
- Завтра Большие Гонки, - хмуро ответил Алестар. - Арену готовят…
Гонки? А как же принц? Джиад хотела спросить, что он решил насчет участия, но прикусила язык: и так она слишком глубоко влезла в дела королевства, не хватает еще этим себе голову забивать. Хвала Малкавису, у принца есть и слуги, и телохранители.
А во дворце все лишние мысли вылетели у Джиад из головы, потому что Алестар лично пригнал в ее комнату Невиса, наговорив ему невесть чего.
- Оставьте нас, пожалуйста, - устало попросила Джиад, с радостью опустившись на постель и закутавшись в одеяло, которое давало если не тепло, то хотя бы представление о нем.
- В самом деле, тир-на… - присоединился целитель. - Не будете же вы присутствовать при осмотре, если он понадобится?
Вняв гласу рассудка или попросту устыдившись, принц с явной неохотой выплыл из комнаты, а Джиад смогла спокойно рассказать о сути своего нездоровья.
- Ох… - покачал седой головой целитель. - С таким, признаться, я не встречался… Вы правы, госпожа моя, у наших женщин все иначе. Но… как же истечения крови? Разве их отсутствие не нарушает полноценную работу тела?
- Никак, - снова старательно улыбнулась Джиад. - Сначала я страж, а уж потом женщина. Прошу вас, успокойте его высочество и убедите его, что со мной все хорошо. Надеюсь… ему это не доставляет… неудобства?
- Именно это - нет, но вот общее состояние…
Целитель снова озабоченно покачал головой.
- Тир-на Алестар прекрасно выздоравливает телом, но вы… Запечатление действует и на вас, госпожа моя, не забывайте об этом. Вы сопротивляетесь ему телом и душой, поэтому тратите слишком много сил. Если бы…
- И буду сопротивляться, - мрачно пообещала Джиад. - Телом, душой и хвостом с плавниками, которые скоро у меня здесь отрастут. Не нужно это запечатление ни мне, ни вашему наследнику. А у вас нет какого-нибудь средства, снимающего спазмы? Больше мне ничего не нужно.
Тяжело вздохнув, Невис пообещал найти что-нибудь подходящее и выплыл из комнаты. О чем уж он там говорил с принцем, Джиад не слышала, но вплывший через несколько минут Алестар даже по комнате пытался плавать, лишний раз не шевеля хвостом. Получалось это весьма забавно, Джиад вспомнила, как крупные мужчины стараются бесшумно ступать на цыпочках.
- Успокойтесь, ваше высочество, - посоветовала она, глубже закапываясь в мокрый мягкий ворох, плотно обнимающий тело. - Я не больна, просто…
- Да, Невис сказал.
Алестар осторожно опустился на самый край ложа, покосился в сторону клетки, где Жи немедленно загремел прутьями, привлекая к себе внимание.
- Хочешь, я его заберу пока? Невис сказал, тебе нужен покой…
- Теплая постель мне нужна, - еще мрачнее сказала Джиад, с ужасом понимая, что желание кого-нибудь убить и вволю поплакать над трупом возвращается с новой силой. - Сухая одежда, горячее вино и вода в тазу для умывания, а не вокруг… Ох, ваше высочество, и правда… плыли бы вы отсюда…
- Угу…
Алестар куда-то исчез, прихватив с собой Жи, но через несколько минут вернулся снова.
- Я его Кари отдал, - сообщил, расставляя на столике кувшинчики и коробочки. - Пусть погуляет. Вот, это тебе Невис прислал. Я в горячей тинкале растворил, как велено. Пей, пока не остыло.
Джиад неохотно выпростала из одеяла руку, взяла действительно горячий кувшинчик.
- А это что? - поинтересовалась она через несколько глотков горячего сладкого снадобья.
- Так… перекусить…
Принц почти заискивающе заглянул ей в глаза и уверил:
- Я немного принес, только самое вкусное!
Есть не хотелось. Но силы нужно поддерживать, и Джиад решила пожевать что-нибудь. Вот сочного сладкого курапаро бы, например… Или немного мяса маару. Оно хоть и непривычно синее, но на вкус напоминает вяленую ягнятину. А глаза можно и закрыть. И убедить себя, что ягненка просто плохо провялили…
Она открыла ближайшую коробочку, воззрилась на содержимое. Откинула крышку второй, третьей… Какие-то студенистые слизни, красные водоросли неаппетитного вида, похожие на червей длинные рыбешки… и глаза маару! Вот глаза оказались тем последним перышком, что, как в притче, сломало спину тяжело нагруженного верблюда.
Джиад всхлипнула. Некрасиво, позорно, мерзко. И непредставимо глупо! Внутри кипела злость пополам с обидой: неужели за столько времени он ни разу не заметил, что она в рот не берет эту дрянь, считающуюся здесь деликатесом? Да, она может съесть что угодно, если придется. Но как можно делать вид, что заботишься, если не знаешь даже такую мелочь?!
Ее чуть не вырвало, а потом зазнобило уже всерьез. Да что же это такое? Таких лунных дней у нее не было уже почти год! Ну да, первый раз после смены талисмана бывает на редкость гадостным, но сейчас ведь рано… Рано! И талисман она не меняла…
- Джи? Джиад, что ты? Что случилось?
Алестар одновременно пытался заглянуть ей в глаза, поправить одеяло, пододвинуть тинкалу и что-то из еды…
- У-у-уйдите, - всхлипнула Джиад, сама себя ненавидя за слабость. - Не хочу я! Ничего… не хочу…
- Может, цели…
- Нет! Просто… просто…
Все накопившееся за последние дни вырвалось наружу не слезами, а долгими, какими-то щенячьими поскуливаниями. Отвернувшись от принца и уткнувшись лицом в предплечье, Джиад давилась рыданиями, сжимаясь в комочек и пытаясь еще глубже зарыться в одеяло. Да что же кружит вокруг?! Пусть убирается… Потом они поговорят, все потом…
- Джи… Джиад…
Алестар упорно не убирался. Вместо этого он накинул на Джиад сверху еще одно покрывало, неожиданно умело сунул ей под голову подушку, лег рядом и обнял получившийся огромный кокон со спины. Джиад слабо замотала головой.
- Чш… Никуда я не уйду. А ты поплачь… Джи, море не закипит, если ты немножко побудешь не самой сильной. Никто не увидит. И даже я не вижу… А хочешь, стукни меня. Вдруг поможет? Помнишь, ты меня тогда ударила - помогло же? Хорошо бы не по лицу, мне же завтра Гонки открывать… Но если очень надо…
Он болтал полнейшую ерунду, немыслимую и дурацкую, но обнимал крепко и не слишком сильно, и Джи действительно плакала, потому что море не закипит, верно, и нельзя постоянно быть самой сильной, все знающей и умеющей, за все отвечающей…
- Джи… Джиад… Джи…
Тихий мягкий голос, повторяющий только ее имя, не успокаивал, но и выплакаться не мешал, пока слезы, наконец, не иссякли сами собой.
- Пустите, - прошептала Джиад, поводя плечами, и тесные объятия поверх одеяла неохотно разжались. - Все хорошо…
Ничего хорошего, конечно, не было. Нечего сказать, очень достойное поведение для жрицы и храмового Стража.
- Я сейчас еще тинкалы нагрею, - спокойно сказал принц, словно ничего не случилось. - Тебе обязательно нужно горячего.
Он сполз с ложа и опять уплыл, вернувшись с подогретой тинкалой, которую Джи не смогла взять дрожащими пальцами. Так же ненароком и с полнейшей безмятежностью Алестар взял кувшинчик из ее рук, поднес к губам и подержал, рассказывая, что Жи уже замотал Кари до полусмерти. И что если бы он раньше знал, как малек салру может довести охранника, то давно бы уже завел такую зверушку. Ну, не совсем такую… но надо попробовать обычного салту так же вырастить. И почему им раньше не пришла в голову мысль завести для Жи приятеля?
- Потому что тогда точно всему дворцу конец, - отозвалась Джиад, пряча глаза от позора. - Простите, ваше высочество. Обычно я… так себя не веду.
- Да, обычно ты как лоур: не гнешься, не ломаешься, - вздохнул принц, забирая кувшинчик. - Джи, что я сделал не так? Что-то с едой?
- Еда хорошая, - в свою очередь вздохнула Джиад. - Правда, ничего из этого я не ем… Но это и вправду неважно. Просто… плохо себя чувствую. Еще раз простите.
Алестар, нахмурившись, посмотрел на стол.
- Не ешь? - удивленно уточнил он.
- Это - нет… Оно… слишком непохоже на нашу еду. Извините… Я знаю, что у вас это лакомства.
С минуту принц в растерянности переводил взгляд с Джиад на стол и обратно, а потом покраснел:
- Прости… Я не думал… Я же хотел… А что ты ешь?
- Рыбу. Водоросли… некоторые. Курапаро вот вкусно…
- Я дурак, - со вздохом подытожил Алестар. - Подожди, сейчас поменяют.
- Не надо, - помотала головой Джиад. - Мне не хочется. Я полежу, ладно?
Она свернулась калачиком на боку, и Алестар снова укрыл ее покрывалом.
- Прости, - сказал он очень тихо и виновато. - Я не могу дать ничего, что тебе нужно. Ни сухой постели, ни одежды, ни привычной еды. Тебе очень плохо у нас, да?
- Мне… трудно, - помолчав, призналась Джиад. - Но трудно - это не плохо. Я хочу на сушу, но… Жизнь не всегда следует нашим желаниям. Сейчас мое место здесь, я сама так решила.
Принц опять прилег на ложе за ее спиной, не прикасаясь, но Джиад чувствовала его присутствие, и впервые оно не раздражало.
- Невис сказал, что ты нездорова из-за ваших горячих лун. Я не знал, что у людей… В общем, что у вас они тоже бывают.
Нерешительное любопытство в голосе Алестара было даже забавным, и Джиад неожиданно для самой себя ответила: все равно же не отстанет.
- У обычных женщин бывают, хоть и не такие. У меня - нет.
- Нет?! Почему?
Говорить о том, что давно ныло, как плохо зажившая рана, было больно, но сегодня и боль казалась очистительной. Нельзя же вечно врать самой себе.
- Я страж, ваше высочество. Женская плоть слаба. Раз в луну человеческие женщины истекают кровью, страдают от болей, нездоровья и перемен настроения. Для стража это недопустимо. А еще женщины могут понести дитя. Этого нам тоже нельзя.
- Нельзя иметь детей?
В голосе Алестара слышалось что-то близкое к ужасу и отвращению, так что Джиад зло усмехнулась: вот, пусть знает.
- А вы как думаете? - горько спросила она. - Может быть стражем та, кто думает о ребенке, а не о служении? Или боится забеременеть. Или…
Она осеклась, чтобы не напомнить, что от насилия тоже появляются дети.
- Но как же… Хорошо, пусть ваш бог это запрещает. Но если вдруг случится?
- Не случится. Раз в год нам под кожу вшивают крошечный талисман. Это очень просто, любой целитель справится, даже не в храме. И даже сама жрица, если нужно. И все. Ни истечения крови каждую луну, ни нежеланного зачатия.
- А если… желанного? - очень тихо спросил Алестар.
Джиад хотела сказать хоть что-нибудь, но в горле, как тогда от слов Миалары, встал ком. Сглотнув тугую вязкую горечь, она прошептала:
- Я страж. Моя цена - мой вес серебром, а потом и золотом. На эти деньги воспитываются десятки и сотни детей, которые иначе умерли бы от голода и болезней. Или были убиты. А так любая нерадивая или нищая женщина может не губить нежеланного ребенка, а принести в храм и знать, что о нем позаботятся, что он будет жить в любви и обретет новый дом. Храм - мой дом и семья. Его дети - мои дети. Пусть мое чрево останется пустым, но я буду жить в них…
- Все равно… не понимаю… - в голосе Алестара слышалось отчаяние. - Как можно погубить ребенка? Как дети могут быть нежеланными? У нас их так мало! Рождение каждого - праздник. Если малыш останется без родителей, любая семья сочтет за счастье взять его. Не понимаю… Ох, Джи… прости! Это ты… из-за того, что Миалара сказала? Ради Троих, забудь! Она просто дура!
Он порывисто придвинулся, сжал ее в объятиях, и Джиад позволила. Все сегодня было странным и неправильным, так что она просто покорилась ненавистной ранее силе, которая вдруг обернулась нежной заботой.
- Джи… - проговорил ей в самое ухо Алестар. - А если… Если ты все-таки найдешь… кого-то? И захочешь своих детей. Тоже нельзя?
- У меня долг перед храмом, - вздохнула Джиад. - Не то чтобы нельзя… Но с каждым годом талисман потихоньку убивает способность к зачатию. Раньше, когда его не придумали, многие жрицы умирали родами. Малкавис мудр и справедлив, он выбирает в жрицы тех девочек, которые меньше способны к материнству. Так что все правильно. Но я бы попробовала. Только долг. Если я вернусь в храм, и кто-то купит мое служение, придется ехать. Меня ведь тоже воспитали на деньги, которые заплатили за кого-то из старших.
- Так… А долг велик?
- Да уж немал, - почти весело усмехнулась Джиад, глотая остатки горечи. - Сами вспомните… Мой вес серебром - сейчас, золотом - когда исполнится двадцать семь. А потом до сорока лет немалое содержание, из которого я половину отправляю в храм.
- Насколько немалое? - допытывался принц с настойчивостью Жи, лезущего за копытом.
- Сто золотых каждый год.
- Так…
Алестар ненадолго затих, а через несколько минут неразборчивого шепота радостно выдал:
- Я посчитал! Джи, я высчитал… Правда, в наших монетах, но какая разница? Джи… Я знаю, что надо делать!
- И что же? - устало спросила Джиад, поворачиваясь к нему и жалея, что не отправила это болтливое несчастье спать куда-нибудь в другие покои. Можно даже вместе с Жи.
- Заплатить этот долг, - с восхитительной невозмутимостью заявил принц. - Я помню, что ты отказалась от награды, но это - другое. Я не хочу, чтобы ты была привязана к службе. Только не ты.
- Заплатить…
Джиад не верила своим ушам. Что он думает? Что это так… просто? И зачем ему это? И…
Она набрала воздуха, чтобы высказать все, что думает о такой глупой мысли, но воздух вдруг кончился. То есть нет, кончилась злость. И желание спорить. И вообще все, кроме простого осознания, что неподъемная цена ее свободы - не так уж много для короля, который предлагал купить Арубе новый храм. Про то, что когда-то она ждала подобного предложения от Торвальда, Джиад не сказала бы и под страхом смерти.
- Ваш… отец не согласится, - непослушными губами проговорила она. - И я не могу…