Эльтесеин. В тот же день.
Самые спокойные часы, наступавшие глубокой ночью, он обычно использовал для отдыха, но в тот вечер ещё долго оставался на корабле, убеждаясь, что с Ариадной всё в порядке. Ему хотелось быть рядом до утра на случай, если он понадобится ей, но он был в ответе и за других людей, поэтому пришлось лететь в ночь.
Бесшумный круг над безымянным шаггитеррианским посёлком и сканирование местности сразу дало всю необходимую информацию. Уровень агрессии местных в норме, дежурные на местах и не спят, рыженькая девушка по имени Асхелека по-прежнему в плену, но здорова и не нуждается в экстренной помощи. Стало немного спокойнее. Удалившись на расстояние более десятка мер от жилых поселений, Эльтесеин поймал восходящий поток воздуха и полностью расслабился, гася сознание.
За несколько секунд оно полностью очистилось от образов, и он остался наедине с тёплым ветром, звоном в ушах и ощущением лёгкости в теле, которое усиливалось с каждой секундой. Очень скоро он перестал чувствовать тело вовсе, а изображение в глазах поплыло, и перед ними трижды мелькнуло нечто, что он называл про себя барьерами реальности. Всегда три - последовательно мелькнут, сердце ёкнет - и он уже там.
Огромное и почти невесомое, быстрое, идеально управляемое тело дракона - и такая же гибкая, мощная психика, более совершенная, чем человеческая. Обратившись, он мгновенно получает доступ к памяти - настоящей, глубокой, той, которую не может вместить человеческое сознание. Он помнит сотни лет жизни дракона, и тысячелетия до. Он знает, где находятся следующие барьеры и как их пройти, чтобы слиться с Вселенной - но оттуда обратного пути нет, и идти туда ещё не пришло время. Ещё не скоро.
Эльтесеин медленно выдыхает, преодолевая за один выдох десятки мер - и сразу чувствует ту, ради которой обратился сейчас. Плавно разворачивается в воздухе и летит к ней, сокращая огромное расстояние стремительно, но аккуратно выстроенным маршрутом - так, чтобы миновать все жилые зоны и никому не причинить вреда. А затем пару часов скользит над морем, пока не показывается кромка другого материка - безжизненного и потому удобного для воздушных прогулок драконов.
Почувствовав её совсем рядом, он снижается, и вот они уже летят крыло в крыло. Две огромных тени скользят по обледеневшей пустыне, и ей ещё нужно время, чтобы завершить мягкий выход из медитации.
- Ты в порядке? - спросил он телепатически, когда почувствовал, что Коэре, наконец, с ним. Изящная, коричнево-зелёная драконица, уступающая ему размером и телепатическими способностями, зато не уступающая упрямством. В последнем она, пожалуй, даже превосходила его - как, впрочем, и положено младшей сестре.
- Сейчас - да, - отозвалась она.
- Ты почти не бываешь в горианском теле.
- Мне нравится летать здесь. Пока мы на Шаггитерре, этим стоит пользоваться.
- У тебя и на Горре будет возможность.
- Мне скучно здесь.
- Тебе больно.
- Отстань. Я контролирую себя.
- Коэре, ты полгода без лечения.
- Я сама решу, когда пора.
После её резкого разворота в воздухе Эльтесеин на секунду отстал, но тут же фыркнул и скорректировал направление, догоняя:
- Ты не здорова. Ты не можешь здраво мыслить.
- Потому что ты выдернул меня, когда я была не готова! - огрызнулась она.
- Не готова? - Эльтесеин снова фыркнул. - Твоя жизнь на Октиании была похожа на ад!
- Но это была моя жизнь! И я хотела быть человеком!
- Ну, так и будь им. Обращайся в горианское тело и привыкай. Мы скоро отправимся на Горру, осталась максимум неделя.
- Я хотела вернуться, Эльтесеин, - с горечью ответила она.
- Опять ты за своё. Коэремра, очнись, - чуть жёстче, чем до этого, одёрнул он. - Ты драконица, высшее существо. Ты была на Октиании только для учёбы и сбора информации. Эта дикая планета совершенно не подходит тебе для жизни. Горра - другое дело, это телепатическая высокоразвитая цивилизация.
- Но я привыкла жить на Октиании.
Малейшая слабость, беспомощность в её эмоциях - и он не смог устоять, мгновенно смягчаясь. Раскинув крылья, Эльтесеин без слов спланировал ниже и позволил ей лечь себе на спину, мягко покачивая. Какое-то время они помолчали, пока Коэре жадно вбирала в себя энергию от его сильного, позитивно заряженного тела.
- Тебе тяжело, малыш. Потому что ты всё ещё отождествляешь себя с октианкой - слишком привязалась.
- Думаешь, я не понимаю? - спросила она, поддаваясь в ответ на его заботу. - Я знаю, что почти сошла там с ума. Я стала совсем слабой. Иногда мне кажется, что моя жизнь там - дурной сон, я даже вспоминать не хочу. Сама себе противна.
- Это была не ты, зелёные крылышки.
- Не совсем я. Но всё же я, - возразила она. - Я - без памяти, я - без знаний. Когда у тебя всё в порядке, кажется, что верить в себя очень легко, но если ты не знаешь, кто ты…
- Это нелегко. Быть человеком - вообще непросто, ты это знала с самого начала, просто забыла.
- Ты не понимаешь, Эльте. Я ненавидела себя, буквально ненавидела. А что может быть хуже ненависти?
- Ты просто влюблена - это сбивает с толку.
- Была влюблена, - поправила она, словно обжегшись. - Он всего лишь дикарь. Червяк. Бескультурное, необразованное, неразвитое телепатически и недостойное создание.
- Конечно, - покорно согласился Эльтесеин, улыбаясь. Его обнадёжило то, что она говорила с ним.
- Эльте, я была такая дура.
- Ты просто разочаровалась в нём.
- Ужасно. Знаешь, когда я вернулась, думала: всё быстро пройдёт. Он, наверное, давно забыл обо мне, а я всё терзаюсь.
- И ты ещё говоришь, что тебе не нужно лечение?
Коэре прижалась мордой к его шее, почти обнимая крыльями:
- Пожалуйста, пойми меня, Эльте. Мне кажется, я потеряю себя, если сама с этим не справлюсь. Я очень не хотела бы сейчас касаться этого. Просто дай мне время.
Он отреагировал глубоким вздохом - таким глубоким, что она даже подняла голову, почувствовав неладное.
- Что?
- Коэре, я прилетел, чтобы просканировать тебя полностью. Тебе придётся мне позволить, потому что от этого зависят многие человеческие жизни.
Пользуясь её ошеломлённым молчанием, Эльтесеин поспешил продолжить:
- Дело в том, что мы нашли октианцев на Шаггитерре. Они похищают людей и льют здесь кровь. Прямо сейчас у них в заложницах горианка. Поэтому мне нужна вся информация об октианцах, которая есть в твоём сознании.
Коэре понадобилось некоторое время, чтобы переварить его информацию.
- Я так не хотела, чтобы ты это видел, - медленно ответила она после долгой паузы. - И я не совсем понимаю, чем тебе поможет мой скан.
- Дело в том, - нехотя ответил Эльтесеин, - что этот октианец, в которого ты влюб… была влюблена - руководит всей этой операцией здесь, на Шаггитерре.
Коэре вздрогнула всем телом, оттолкнулась от него, неловко перевернулась в воздухе, но тут же взмыла вверх. Эльтесеин терпеливо ждал, пока она сделает пару кругов, приходя в себя.
- Только сканирование. Никакого лечения. И я не хочу это обсуждать, - отрывисто сказала она.
- Я не считаю это разумным, но дело твоё, - ответил он, вынужденный согласиться.
- Возвращайся на корабль, я буду через пару часов, - бросила Коэре и сделала большой круг, набирая скорость.
Эльтесеин проводил её спокойным взглядом. Он знал, что сестра прилетит, как только совладает с собой. Коэре никогда не брала в расчёт своих страданий, если надо было кому-то помочь. Именно так она и оказалась на Октиании с заблокированной памятью и ложными воспоминаниями, искренне считая себя обычным человеком. Простой октианкой, скромной девушкой по имени Корра.
Часть 2
Глава 5
Октиания, семью месяцами ранее. Корра.
Руки дрожали так, словно накануне она перепила. На самом деле - ни грамма, не в этот раз. Просто спала часа четыре. И так всю неделю. По уши влюблённая, беззащитная как дитя. Ругающая себя, на чём свет стоит. И всё же работающая, сцепив зубы, с удвоенной энергией.
Ей необходимо было совершить какой-то поступок, чтобы забыть о нём. Корра прекрасно понимала: этот парень не для неё. Надо просто его "сделать" и забыть, как страшный сон. Монументальное здание правительства, в шесть утра ещё совсем пустые, гулкие коридоры. Как попасть внутрь в неурочное время? Просто прийти на работу. Разумеется, если ты журналист, аккредитованный при Тёмном Доме, а, значит, имеющий право приходить в главное здание планеты хоть в два часа ночи.
У Корры такое право было. Она работала давно и была лично знакома со всеми советниками, с каждым помощником Советника и другими обитателями главного здания планеты. Многие непосвящённые полагали, что для журналиста главное - познакомиться с советниками, но в реальности дело обстояло иначе - для работы важнее знать "мелких сошек": помощников, секретарей, обслугу.
В советники идиотов не берут - они не стали бы откровенничать с прессой, даже за стаканом чего-то крепкого. Даже в постели - и Корра это точно знала, поскольку однажды пробовала разговорить одного из них, когда только начинала работать и оказалась втянутой в лёгкий служебный роман. Все, что она получила в ответ - это мягкую улыбку и ласковый шлепок по попке: не шали, девочка. Ты здесь не для этого.
Но секс сам по себе превзошел все её ожидания, и Корра ни о чём не жалела. Даже после того, как выяснилось, что романтики уже не будет, и одним разом всё и ограничится. Она усвоила неплохой урок благодаря той истории и с тех пор никогда не расслаблялась с чиновниками. И никогда впредь ни о чём не просила тех, кто на порядок сильнее и богаче.
Выбрав себе работу по душе, Корра работала очень много и вдохновенно - она обожала этот азарт, когда "копаешь" новый материал, складываешь недостающие кусочки паззла и, наконец, сложив, пишешь финальную версию заметки дрожащими руками, а потом бежишь к редактору: давайте, давайте же скорее выпускать. Порой она работала ночами, без выходных, забывая о еде и других естественных потребностях. И в том числе - о потребности быть любимой.
И все эти жертвы приносились совсем не для того, чтобы в результате, как последней дуре, влюбиться в начальника охраны. Эти ведь - просто биороботы. Им без разницы, насколько привлекательная у тебя грудь и задница, и как хорошо ты умеешь флиртовать. У них инструкция, устав и зарплата десяти высококвалифицированных специалистов. Не считая премий и льгот, разумеется. У них даже девочки штатные, шутили в журналистском "пуле". Правда, посвящённые над этой шуткой не смеялись: девочек охране, действительно, подвозили по первому требованию, причём роскошных.
Как она умудрилась запасть на Сачча? Для себя объяснение Корра находила в его непохожести на других. Он умел улыбаться и вести себя так расслабленно, словно не на нём лежала ответственность за безопасность всех "шефов" и - в целом - за весь порядок вокруг. Он никогда не ходил с каменной рожей, как его подчинённые, всегда всех замечал, кивал, здоровался. И умел так посмотреть на женщину, что она чувствовала себя самой красивой на всей Октиании.
Ей было прекрасно известно, что он так смотрит на всех, а не только на неё. Но когда Корра ловила на себе этот взгляд, ей казалось, что он предназначен ей одной, на целой планете. Из головы моментально вылетали все умные мысли, и на свободном месте тут же размещались самые, что ни на есть, глупые: насколько хорош этот парень в постели? Насколько нежен был бы первый поцелуй? Насколько соблазнительным был бы тон его голоса, приказывающий: "раздевайся"?
В её мечтах он всегда приказывал, хотя это тоже было глупо. Наверняка он просто раздевал женщин сам, как все нормальные мужики. Но с эротическими фантазиями трудно справиться, когда ты влюблена по уши. Ещё сложнее, чем с романтическими, которые она кое-как научилась изгонять из головы, язвительно высмеивая собственные малейшие помыслы о свадебных платьях и прочей чепухе.
Из груди вырвался прерывистый вздох, принесший минутное облегчение. Корра встряхнулась: сейчас не об этом надо думать. Сто шагов до поворота коридора. Поворот. Впереди - клюющий носом охранник. За ним - кабинет Первого Советника. Она твёрдо вознамерилась пробраться внутрь, во что бы то ни стало, насколько бы безумным это ни казалось ей самой. Лишь так теперь можно добыть документ, крайне важный для публикации.
Эту тему Корра прорабатывала два месяца. Всё было просчитано, оставалась только пара деталей. Запрос на интервью отправлен за три месяца, срок рассмотрения - два. И в нём Первый Советник озвучил бы эту новость.
Она должна была получить интервью ещё месяц назад, но внезапно всё застопорилось. Сначала спикер заболел. Простая простуда, но это тщательно скрывалось. Правитель планеты не мог позволить себе появиться с красным носом перед молоденькой журналисткой и фотографами. Интервью перенесли. Потом, как на грех, срочная командировка в район землетрясения. А затем - ещё с десяток нелепых совпадений. В жизни советников каждый день загружен до последней минуты.
Какие-то чрезвычайные происшествия то тут, то там происходят постоянно, ведь планета большая, и тогда менее важные встречи отодвигаются ради более важных. Понятно, встреча с Коррой для Первого не рассматривалась как приоритет, и интервью "задвигали" весь месяц, всё дальше и дальше. Тема уходила. И вот уже скоро должен был наступить день, после которого это потеряет всякую значимость. Уже через неделю постановление об официальном начале политических отношений с планетой Горра должны были опубликовать.
А значит - к чертям все её раскопки, всю её работу на протяжении месяцев, всю эксклюзивность. Можно, конечно, опубликовать эту информацию раньше всех, со ссылкой на источники. Можно, но нежелательно, и весьма опасно. Корра знала, что её начальник никогда не пойдёт на такой риск, ведь если вдруг это окажется неправдой - он лишится не только должности, но и головы.
Итак, мега новость не достанется эксклюзивно никому, и через неделю станет всеобщим достоянием самым тупым и банальным образом из возможных. Что ж, вероятно, всё это происходило к лучшему. Ведь только такой стресс может заставить одну глупую двадцатисемилетнюю девочку забыть об идиотской влюблённости и решиться на безумный поступок, который, в случае удачи, вознесет её на вершины славы, а в случае провала… думать об этом не хотелось. Она предпочитала не знать.
Охранник сменился ровно в шесть. Вот только смена, как всегда, запоздала. Для того чтобы знать такие мелочи, надо долго работать в Тёмном Доме. Надо не раз и не два засиживаться ночь напролёт за работой, выходя через запасный выход - а для этого пройти мимо Главного кабинета в здании и заметить, что охранники мухлюют со сменами в "мёртвый час". Конечно, кому охота заступать в утреннюю ровно в шесть, если можно - в половине седьмого?
Всё равно до прихода главного начальника, Сачча, остаётся ровно полчаса. А больше во всём здании никого. Разве что упахавшиеся до полусмерти журналисты, отползающие домой. Так они не посмеют заглянуть в кабинет. Никто не посмеет на такое пойти… кроме отчаявшейся Корры.
В её голове не было ни одной здравой, да и вообще - хоть даже завалящейся мысли, пока руки открывали тяжёлую дверь. Вообще ни одной - чисто. Но в эмоциях засела мрачная удовлетворённость: за украденный документ отвечать будет Сачч. Отольются котику мышкины слёзки. Да, она влюблена, но это вовсе не значит, что она готова жалеть этого проходимца. Добрые, хорошие, милые люди не становятся начальниками охраны повелителя планеты. Последнему идиоту ясно: Сачч - опасный тип. А для тех, кто не совсем идиот, его соблазнительные улыбки делали это ещё более явным.
За невероятно тяжёлой дверью взгляду Корры предстал знакомый вид огромного кабинета - танцевать можно. Она всегда недоумевала: зачем столько места? Что здесь делает Первый Советник, когда остаётся один? Включает модную музыку и выплясывает по кругу? Вряд ли. Длинный стол для совещаний, за ним - личный письменный стол. Пока Корра доковыляла до него на внезапно одеревеневших ногах, прошла, казалось, вечность. В пустую голову внезапно хлынула сотня мыслей сразу. И страхов. Что если поймают? Что, если…
- Что. Ты. Себе. Позволяешь.
Голос она узнала сразу. Только прозвучал он градусов на десять холоднее, чем обычно. Рука девушки зависла в сантиметре от стопки документов, а её сердце остановилось. Оно замерло буквально - ей вдруг стало плохо. Сачч. Он сидел в кресле, полностью скрытый тенью, которую отбрасывала огромная штора: от пола до потолка. Если бы Корра удосужилась осмотреть кабинет перед тем, как войти, то могла бы заметить. Но в её голову не пришло таких мыслей.
Их глаза встретились. Корра подавила порыв броситься бежать - бессмысленно, она не сомневалась: он поймает. Как-то раз Корре довелось присутствовать на показательной тренировке Службы охраны на заднем дворе Тёмного дома. Сачч бегал, дрался и стрелял на грани фантастики. В тот день она влюбилась в него. Дура, дура, дура.
- Сачч.
- Корра.
Её тело покрылось липким потом, глаза затравленно смотрели, как он встал и пересёк кабинет. На секунду мелькнула дурацкая мысль: ударит, настолько опасно заблестели фиолетовые с серебром глаза. Его челюсть немного выдвинулась вперёд, и Корра ошеломлённо поняла, что он был по-настоящему зол. До этого она и не знала, что этот человек способен злиться по-настоящему. Про таких людей, как Сачч, говорят: у них просто нет эмоций.
Высокая, очень подтянутая, худощавая фигура затянута в ослепительно-чёрный костюм. На фоне роскошной глянцевой ткани пиджака белизна манжетов обжигает взгляд. Стильно, растерянно заметила про себя Корра, даже пребывая в ужасе - а может, её мозг как раз пытался спастись от этого ужаса таким нехитрым способом.
Сачч выглядел всегда идеально, не зря многие журналистки "тайно" сходили по нему с ума, ибо, разумеется, Корра не была одинока в этой нелепой влюблённости. Все в него были "тайно" влюблены. О чём, естественно, все знали. И прежде всего, сам начальник охраны. "Самодовольный придурок", - подумала про себя Корра, снова пытаясь как-то нивелировать страх.
Она не подняла головы, когда он остановился на расстоянии чуть меньше вытянутой руки: было очень страшно. Возможно, непосвящённый бы не понял этот страх, но Корру подводило то, что она знала намного больше среднего жителя планеты. И в том числе она знала, какие у Сачча полномочия и возможности.
Если он захочет - арестует её прямо сейчас. Через полчаса она окажется в самой грязной камере столичной тюрьмы, полной опасных и невменяемых преступниц. Через пару часов будет раз шесть изнасилована и избита ими. А потом начнутся допросы, на которых, естественно, Корра признается в чём угодно. Если её мучители захотят - в шпионаже, например. Наказание - двадцать лет лишения свободы. И больше её никто никогда не увидит.
- Пожалуйста, простите меня, - прошептала Корра. Хотела сказать вслух, но голос не слушался. Ком стоял в горле, и слёзы потекли с нижних ресниц. "Глупо, глупо - его так не разжалобишь. Думай. Думай. Не раскисай", - подстегивала она себя.