Не раз он хватался за телефонную трубку, чтобы позвонить в полицию, но, подумав немного, клал ее обратно. Полиция не в силах заставить Эллу хранить верность ставшему нежеланным супругу, даже если Мак и сходит по Элле с ума.
Вскоре пришли и бракоразводные документы, так что для расторжения брака требовалась лишь его подпись. Мак поразился несгибаемой решимости Эллы, не замедлившей оформить все необходимые бумаги. Но подписывать ничего не стал - по его убеждению, это противоречило бы его клятве верности Элле, произнесенной при бракосочетании, - а скомкал ее заявление и с яростью швырнул в горящий камин.
Если ей так нужен этот проклятый развод, пусть явится собственной персоной!
Но она так и не вернулась. За эти девять месяцев Мак из общительного человека превратился в хмурого молчуна. Подсознательно Мак чувствовал, что за поступком Эллы кроется какая-то тайная причина, недоступная его пониманию.
Он не сомневался: какова бы ни была эта причина, любовь способна ее преодолеть. В этом он был уверен непоколебимо, тем более что о том же говорил многолетний опыт счастливого брака его родителей, время от времени подвергавшегося испытаниям.
Обсуждать с родителями свою ошибку Маку не хотелось. Не желая их расстраивать, он ни словом не обмолвился о свадьбе. Они бы не похвалили его, если б узнали, что они с Эллой проделали это втайне от всех. А потом бы ужасно расстроились, потому что жена Мака на следующий же день сбежала от него. Большой Дедди наверняка принялся бы разыскивать беглянку по всему миру…
Взявшись за ручку двери, Мак отвлекся от своих воспоминаний и повернул голову к родителям, которые сверлили его глазами, ожидая объяснений. Но Мак не мог подобрать нужные слова. Он не мог вот так запросто взять и все рассказать. Сначала он увидится с Эллой. Теперь, когда он знает, где ее найти, он уж постарается получить ответы на мучающие его вопросы. От волнения его била дрожь.
Адам Мэтьюсон - нанятый им частный детектив - наконец нашел Эллу. Она находилась всего лишь в ста милях от дома Брубейкеров. То есть фактически жила все это время под носом у Мака.
Он должен поехать к ней.
И немедленно.
Забыв про родителей, он выбежал из библиотеки.
Большой Дедди кинулся за ним.
- Мак! - кричал он. - Мак! Что в телеграмме? Что случилось?
Мак остановился у стенного шкафа, открыл дверцу и через плечо кинул отцу:
- Мне надо уехать.
- Прямо сейчас? Но куда?
- Не очень далеко. - Он вытащил из шкафа давно заготовленную на этот случай дорожную сумку со всем необходимым в дороге - сменой белья, туалетными принадлежностями, кое-какой одеждой. В одном кармашке сумки лежала Эллина записка, а в другом - ее туфелька. - По личному делу. Не терпящему отлагательства, - сообщил он. - Мне необходимо поехать. Притом одному. Через несколько дней я вам позвоню.
- Через несколько дней?!
- Да. Или через несколько недель.
- Недель? - загремел Большой Дедди. - Ты подумал о Холли? Что скажут ее родители? Когда вы собираетесь играть свадьбу? А твоя работа?
- Есть дела поважнее, - отмахнулся Мак.
- Что может быть важнее! - Не веря своим глазам, Большой Дедди наблюдал за тем, как Мак захлопнул дверцу шкафа и поспешно вышел в вестибюль. - Эй, парень! О чем ты думаешь, хотел бы я знать? Кто будет за тебя работать? Что, один Бру должен всем заниматься? - Видя, что уговорами Мака не пронять, Большой Дедди всплеснул руками. - Скажи по крайней мере, как мне связаться с тобой.
- Пока никак. Сам не знаю. Как узнаю - сообщу. - Мак открыл входную дверь и вышел из дома.
- Но, но… Послушай же! - кричал вслед ему Большой Дедди.
Мак даже не обернулся. Он направился через всю поляну к крокетной площадке, где его ожидала Холли, чтобы закончить партию в крокет.
- Да что за чертовщина происходит в нашем доме? - воскликнул старик, заметив откровенное удивление, вспыхнувшее на лице Холли. Мак, по всей видимости, и ей сообщил, что уезжает.
- Не знаю, Большой Дедди, - пробормотала Мисс Кларисса. - Одно могу тебе посоветовать: оставь их в покое.
- К дьяволу! - отмахнулся Большой Дедди и выскочил из дома вслед за Маком. Но Мак уже прыгнул в свой джип - и был таков.
Обменявшись несколькими словами с взволнованной Холли, Большой Дедди вернулся в дом.
- Ума не приложу, что тут у нас творится. Он и в самом деле уехал, представляешь? - обратился он к жене.
Мисс Кларисса увела его в гостиную, усадила на любимое место - в кресло у камина - и как можно более спокойным тоном принялась увещевать.
- Сначала отдышись, - посоветовала она. - А теперь расскажи, что тебе сказала Холли?
- Бедная девочка ужасно расстроена. Я оставил ее одну - пусть выплачется. Знаешь, что сообщил ей Мак? У него, видите ли, неотложное личное дело. Хотел бы я знать, что это за личное дело, о котором он не может рассказать своей невесте?
- Право же, не знаю, - промолвила Мисс Кларисса. Она опустилась в кресло рядом с мужем и взглянула в окно. Холли с потерянным видом сидела на скамейке. Сердце Мисс Клариссы сжалось от сочувствия. - Как ты полагаешь, что было в этой телеграмме?
- Хотел бы я знать! - с раздражением ответил Большой Дедди, устало проведя рукой по волосам. - Не нравится мне все это. Что я скажу Джорджу?
- Ну-ну, Большой Дедди. Не стоит расстраиваться. Давай подождем. Может, Мак нам скоро все объяснит.
- Объяснит, как же! Где его искать? И когда он явится?
- Да, не могу не признать, на Мака это не похоже, - задумчиво произнесла Мисс Кларисса. - Он никогда так прежде не поступал.
- Быть может, мы уж слишком насели на него, требуя назначить день свадьбы, - задумчиво произнес Большой Дедди. - Мальчишки вечно бунтуют.
Мисс Кларисса с понимающим видом кивнула.
- Ну ладно, - проговорил Большой Дедди. - Слава Богу, Бак еще здесь. Сумеет развлечь Холли до возвращения Мака.
У Мака голова шла кругом. Машина его на предельной скорости мчалась вперед. Еще двадцать, ну, двадцать пять минут. И впереди покажется маленький городок, где недавно стала жить Элла.
Доглег, Техас.
Доглег! Ничего не скажешь, достойное название, усмехнулся Мак.
Телеграмму он получил полтора часа назад и все это время, сидя за рулем бешено мчащейся вперед машины, перебирал в памяти все, что пережил после того, как видел Эллу последний раз.
Сколько воды утекло с тех пор! Как он страдал! Как был оскорблен в лучших своих чувствах! Ему казалось, что он знает эту женщину как самого себя, он верил в нее, а она эту веру растоптала. А ведь он любил ее больше самой жизни. Как могла Элла так поступить с ним? Или играть с ним доставляло ей удовольствие? Ей были нужны его деньги? Не похоже. Пока, во всяком случае.
Мак пошевелил плечами, чтобы размять затекшую спину, принял более удобную позу и заставил себя отвлечься от грустных воспоминаний.
Мысли Мака обратились к Холли, на лице его появилось некое подобие улыбки. Интересно, что она сейчас думает? Бедная девочка. Он оставил ее на крокетной площадке в полной растерянности. И партию не доиграли… Сегодня, когда он второпях, перед тем как сесть в машину, сообщил ей, что женат на Элле, Холли была сражена. Но, поняв, в каком он трудном положении, согласилась хранить его тайну и делать вид, будто они по-прежнему помолвлены. Маку это было необходимо, чтобы выиграть время.
Затем он по-дружески чмокнул ее в щеку, и они расстались.
Улыбка Мака стала шире, руки крепче вцепились в руль. Холли ему и в самом деле нравится. Хотя не настолько, чтобы на ней жениться. А вот друг она отличный. Это очень ценное качество.
Отец пригласил Холли провести лето в их доме, надеясь, что Мак ею увлечется. Потрясенный и подавленный предательством Эллы, Мак безропотно подчинился воле отца и развлекал дочь старинных друзей семьи. Тем более, что это было куда легче, чем посвящать кого-либо в свою тайну. Да и занимая Холли, Мак выигрывал время, необходимое ему для поисков Эллы.
Холли оказалась на редкость сговорчивой. Она совсем не стремилась к замужеству. Чтобы успокоить родителей, Холли и Мак объявили о помолвке, но о свадьбе не могло быть и речи.
Мак был просто счастлив. Отец на время оставил его в покое. Мак немного пришел в себя после бегства Эллы. Да и Холли ни о чем не спрашивала. Она не стала досаждать ему вопросами, почему он не хочет жениться, а у Мака не возникло желания открыть ей душу.
Ведь чем меньше людей знает о его женитьбе, тем лучше. И никто ни о чем не догадывался. Только сейчас, перед самым отъездом, он посвятил в свою тайну Холли.
При мысли, что он, возможно, скоро увидит Эллу, Мак разнервничался.
Но вот показались какие-то строения. Покосившийся дорожный знак у дорожного рва сообщал, что Мак въезжает в Доглег, округ 142, рекомендовал соблюдать при езде осторожность и желал хорошо провести время в этом городе.
Итак, Элла предпочла жить в Доглеге. Мак удивленно покачал головой - это не лезло ни в какие ворота. Почему? Почему она так поступила? Или он ошибся в этой женщине? Они были знакомы очень недолго, это так, но ведь их связывало глубокое взаимопонимание, при котором социальные различия отступают на задний план. Ему-то казалось, что они связали свои жизни навеки. Доказывая это, он поклялся ей в вечной любви, способной преодолеть любые препятствия. А сейчас… Он даже сам не знает, любит ли еще Эллу. Во всяком случае, от того сияющего счастья, что наполняло его, когда он понял, что влюблен в эту восхитительную девушку, не осталось и следа.
Ему вспомнился их первый поцелуй…
Прошла почти неделя со дня их знакомства, а он все никак не решался назначить Элле свидание, но когда наконец произнес заветные слова, она, к его великой радости, тут же ответила согласием. После этого потребовалось еще какое-то время - Маку оно показалось вечностью, - чтобы он отважился ее поцеловать. И понял: не зря он мужественно вынес пытку ожиданием.
В ту волшебную осеннюю ночь ему показалось, что они созданы друг для друга. Такая была между ними гармония. Во всех отношениях.
В тот день, оказавшись в укромном уголке около дома для обслуживающего персонала, Мак не выдержал, обхватил ладонями лицо Эллы и приблизил к своему.
- Какой чудесный сегодня был вечер, - промолвил он, чуть касаясь губами ее рта.
- Разве? - удивилась Элла, не смея думать, что жалкая работница кухни может заинтересовать такого мужчину, как он.
- Весьма вероятно, что это лучший вечер в моей жизни.
- Ну, - возразила Элла, - я видела кинофильмы и поинтереснее.
- Я имею в виду не фильм. - Мак не мог оторваться от ее глаз. - И даже не ужин.
- Нет?
- Нет.
Элла посмотрела на его губы.
- В таком случае что же? - Она была в полном недоумении.
- Вас.
- О-о-о! - Этот мягкий возглас обдал его теплом.
Когда его рот нашел губы Эллы, она с готовностью ответила на его поцелуй.
До того, как его губы коснулись Эллиных, она держалась застенчиво, а теперь с удивительной естественностью обвила его шею руками, привлекла к себе, а он погрузил руки в золотистый шелк ее прекрасных волос.
Полная луна заливала их призрачным светом. Где-то вдали гукала сова, ей подвывал койот.
Когда Мак взглянул на Эллу, он увидел на ее прелестном личике отражение той же страсти, что бушевала в нем, и тут же понял: в один прекрасный день он попросит Эллу стать его женой…
Вконец расстроенный, Мак отогнал от себя воспоминания.
Мог ли он тогда думать, что на следующий день после их свадьбы Элла Макклоски-Брубейкер исчезнет из его жизни!
Он затормозил перед единственным в разваливающемся Доглеге светофором и извлек из кармана скомканную телеграмму, в которой частный детектив Адам Мэтьюсон сообщал адрес, где в настоящее время находится Элла. Найти ее здесь особого труда не составит, подумал Мак, опуская на нос темные очки и окидывая презрительным взглядом жалкую кучку домов, из которых лишь в половине виднелись какие-то признаки жизни.
И вот тут-то в глаза ему бросился натянутый поперек улицы плакат с поблекшей надписью: "Закусочная дядюшки Клайда. Обеды и выпечка". А в витрине ближайшего дома другая вывеска похвалялась: "Обеды на любой вкус, лучшие в этой части Америки пирожные".
Неподалеку в укромном месте Мак заметил машину Мэтьюсона. Значит, здесь! - с тревогой сказал он себе.
Глава четвертая
- Вот те раз! - воскликнул возмущенный до глубины души Клайд Джонсон, потирая узловатыми пальцами седую щетину на щеках. - К нам, Беби, скоро нагрянут чинуши из правительства.
- Из правительства? - удивилась Элла. Тыльной стороной ладони она убрала со щек влажные пряди волос и с любопытством взглянула на своего работодателя, старого, но еще довольно крепкого человека. В душной кухне дядюшки Клайда было нестерпимо жарко. Вентилятор на потолке уже много лет как вышел из строя. Здесь было тесно, крохотное помещение не выдерживало никакого сравнения с кухней Брубейкеров.
- Правительственные чиновники! Агенты ФБР! - чихая и кашляя - сказывалась любовь Клайда к папиросам собственного изготовления, - проговорил он. - Вот! Видишь? Они собираются прищучить мелких предпринимателей, уклоняющихся от уплаты налогов. Черт бы их побрал! - кричал он, качая головой. Седые волосы, к которым с незапамятных времен не прикасались ножницы парикмахера, торчали во все стороны. Светло-голубые глаза сверкали от неподдельной ярости.
- Агенты ФБР? - Элла нахмурилась.
- Да, да, ФБР, - продолжал неистовствовать Клайд. - Эти проходимцы вознамерились шпионить за бедными людьми. Чуть что не так в налоговой декларации - и они тут как тут. Ну, нет, им не заграбастать мое детище, - Клайд имел в виду свою закусочную. - Существуют законы, защищающие простой люд вроде меня. - С поразительной ловкостью повернувшись на больной ноге, он проковылял к шкафу. - Где-то здесь должен лежать кодекс, остался еще от моей Марты, да упокой Господь ее душу. - И он принялся энергично шарить в ящиках шкафа.
- Но почему вы так волнуетесь, Клайд? - спросила Элла.
- Да из-за тебя, дорогуша.
- Из-за меня? - Элла изумленно вскинула брови. - А что за меня волноваться?
- Да ведь жалованья ты у меня не получаешь, так, изредка какую-нибудь мелочишку, работаешь за жилье и харчи, вот я о тебе и не сообщил ничего в декларации.
- Клайд! - выдохнула Элла.
- Не бог весть какая беда, ясное дело, но вот газета пишет, - он со злостью помахал ею в воздухе, - что это противоречит их закону, будь он проклят.
- Ох, Клайд! - тяжело вздохнула Элла.
Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы у Клайда из-за нее возникли неприятности. Она стольким была ему обязана. Он в буквальном смысле спас ее от голода, когда она оказалась без средств на улице. Их знакомство было выгодно обоим: Клайду была необходима помощница на кухне.
Стоило Клайду попробовать испеченный Эллой абрикосовый пирог, и он немедля пригласил ее на работу. Денег он мог предложить ей ничтожно мало, но Элла согласилась работать за еду и жилье - маленькую комнатку в принадлежащем Клайду доме. Это был далеко не отель "Ритц", но после продолжительных скитаний Элла была рада и такой крыше над головой.
- Ох, Клайд, - произнесла Элла, протягивая руку, - дайте мне посмотреть.
Ленч уже закончился, обед еще не начинался, закусочная была пуста, и Элла могла позволить себе такую роскошь, как почитать газету.
- Смотри, смотри сама, если мне не веришь. - И Клайд перебросил ей газету. Обнаружив наконец под истрепанными поваренными книгами гражданский кодекс, Клайд выложил его на стол. - Вот, гляди. Марта всегда держала кодекс под рукой. На случай… на случай, если… - бормотал он, перелистывая замусоленные страницы.
Пока он искал нужный раздел, Элла пробежала глазами так встревожившую Клайда заметку. Да, правительство направило своих представителей в их район, и те должны были наблюдать за неукоснительным исполнением налогового законодательства мелкими предпринимателями. Это всего лишь нововведение, но Клайд, по своему обыкновению, делает из мухи слона.
- Эй, Беби! - окликнул ее Клайд. - Небось и не слыхала - в штате Нью-Джерси запрещается в общественных местах с шумом хлебать суп?
- Нет, не слыхала. - С рассеянной улыбкой просматривая газету, Элла дошла до колонки светских новостей.
- А вот еще: в Канаде запрещено садиться в самолет, находящийся в полете! А это и того лучше, - хихикнул Клайд, - в штате Орегон не разрешается привлекать к работе в качестве присяжных заседателей покойников, а в Неваде работники бюро ритуальных услуг не вправе употреблять возле тела умершего ругательные выражения. Обхохочешься!
- Ммм. - Элла лишь кивнула в ответ, продолжая изучать газету. И вдруг на другой стороне разворота ей бросилась в глаза фотография.
С газетной полосы на нее смотрел Мак, но в глазах его не было обычного тепла. Резко очерченные губы тронуло лишь слабое подобие улыбки.
"Брубейкер - Фергюсон. Впереди помолвка" - гласила подпись под снимком.
Мак собирается жениться!
Пытаясь успокоиться, Элла облокотилась о шаткий стол. В глазах потемнело. Этого, конечно, следовало ожидать. Но она не предполагала…
- А знаешь, что еще я слыхал? Ты только подумай: в Вашингтоне запрещено сообщать, что твои родители люди состоятельные! Это ж надо! - не унимался Клайд. И вдруг, посерьезнев, он добавил: - Послушай, милая, у меня возникла мысль. - Клайд поднялся на ноги и задумчиво поскреб пальцами седые виски. - Вот что, девочка, уж мне точно известно: кров и питание, что я давал бы своей жене, в декларацию не вносятся. Моя Марта и не думала заявлять, сколько денег я ей даю…
Элла поднесла руку ко лбу, вытереть выступившую испарину. Где-то что-то жужжало. Или гудело. Или всхлипывало. А может, это она плакала? Рядом гремел голос Клайда, сообщавшего о своих находках в кодексе. К горлу Эллы горячей волной подступила тошнота. Она зажала рот рукой, проглотила горечь с привкусом желчи и стала пережидать головокружение. Сейчас она потеряет сознание. Или ее стошнит. Нет, нет! Она просто умрет.
Мак собирается жениться!
Все пути назад отрезаны.
Навсегда. Ничто ей не поможет.
Подняв глаза, Элла уставилась сквозь грязное окно на безлюдную улицу. Итак, он сумел обойтись без нее. Как она и предполагала. Но она не думала, что это произойдет так скоро.
- В законе ничего не говорится о карманных деньгах, которые муж дает жене. Ни полсловечка. Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь вписывал их в декларацию. А тебе что я плачу? - Он на миг задумался. - Да по сути те же карманные.
Слова Клайда не достигали слуха Эллы. Она снова перечитала сообщение о помолвке.
Под заголовком было помещено фото ее любимого Мака рядом с Холли, дочерью Джорджа и Труди Фергюсон. Элла долго рассматривала ее лицо. Красивая девушка.
На поверхности газеты вдруг возникло мокрое пятно. Затем другое. И еще одно. Элла с отсутствующим видом попыталась смахнуть их, не понимая, откуда они взялись, и, лишь коснувшись ладонью щеки, обнаружила, что та мокрая. Медленно, очень медленно она опустила голову на руки и дала волю долго сдерживаемым слезам. Худенькие ее плечи вздрагивали от рыданий, из горла вырывались стоны отчаяния, столько месяцев копившегося в ее сердце.