Тот, который не трогал меня, сказал другому:
- Оставь ее в покое, она просто девочка.
- Но она живет здесь, внизу, дышит тем же воздухом, что и он.
- Тогда мы вернемся и убьем ее.
Я не смотрела, как он приставлял нож к Финну. Я не знаю, понимал ли брат это. Они сделали то, зачем пришли, и затем просто поднялись на улицу из подвала.
Кровь пропитала одеяла. Но тогда он пошевелил рукой. Игнорируя влажность и липкость крови, я держала его. Я заставляла себя смотреть, несмотря на то, что не хотела видеть. Я не хотела видеть, что было внутри человека, внутри моего брата. Позже я пожалела, что не хотела. Я видела кошмары об этом практически каждую ночь последние три года. С лекарствами и без.
Уже ничто не могло остановить кровотечение. Я много думала об этом, представляя, что была бы я умнее, я могла бы зажать рану, зашить ее. Но я не верила, что это возможно. Мужчины знали свое дело. Я держала его до вечера. Пока не вернулась мама. Он был уже мертв.
- Мы не можем допустить, чтобы твой отец узнал, - сказала она. - Не сейчас, и никогда. Он должен верить, что в этом мире осталось хоть что-то хорошее. Ты слышишь? - я никогда не предполагала, что она могла бояться отца. Но теперь я думаю о том, что он говорил мне в университете. Его безнадежность.
Я помогла маме поднять Финна вверх по лестнице, после того как она смыла кровь с его лица, поцеловала в лоб и завернула его в наши рваные одеяла. Мы замерзли той ночью. Это были наши единственные одеяла. Его тело было первым, которое забрали коллекционеры трупов в тот день. Он упал на пол тележки с глухим стуком. Отец до сих пор может верить, что Финн умер от инфекции. Я не знаю.
В этой затхлой камере под горящим городом я долгое время сжимаю нож, загипнотизированная его остротой. Возможностями. Но, в конце концов, разве то, что я покончу с жизнью, не будет самым большим предательством по отношению к Финну? Я ненавижу то, что понять это, меня заставил именно Уилл.
Глава 25
Несколько часов спустя преподобный Мальконтент открывает дверь моей клетки и жестом показывает мне выйти. Агрессивно-красный шарф, намотанный на его шею, сильно противоречит его угрюмому выражению лица.
- Иди за мной, - говорит он.
Глядя в его глаза, я вижу лихорадочные раздумья, и это пугает меня. Я опираюсь рукой о грубую каменную стену и задумываюсь, можно ли отказаться.
- Мы получили известие, что принц Просперо собирается затопить эту секцию подземелий.
Я иду за ним.
- Что происходит в городе? - спрашиваю я.
- Умирают грешники.
Предполагаю, что умирают все. Мы встречаемся взглядами. Я первая отвожу глаза.
- Красная Смерть всего лишь болезнь, - бормочу я. Казалось бы, ничего, до тех пор, пока первые жители города не слегли с инфекцией, которая когда-то действительно была лишь болезнью.
- Все эпидемии - работа дьявола, - говорит он. Но на самом деле он не обращает внимания - он осматривает тоннели впереди нас.
Преподобный Мальконтент поправляет свой шарф, и под ним я вижу глубокий шрам. Кто-то перерезал ему горло. И внезапно, глядя на его седеющие светлые волосы, я понимаю кто он. Кем он был.
Пузырек, который дал мне отец ощущается холодным в моем кармане, нож обдает прохладой лодыжку. Мы идем медленно. Преподобный Мальконтент делает медленные, размеренные шаги, скрывая хромоту. Это напоминает мне Элиота, а мысли о нем делают мне больно.
- Твои дети верят, что принц убил тебя.
Он трогает шарф на шее. Я должна его бояться, но я ошеломлена и не испытываю страха, несмотря на то, что должна.
- У меня были дети много лет тому назад. Но я потерял все.
Я с отвращением смотрю на него, в трауре по его детям.
- Как ты выжил? - спрашиваю я. Камень в коридоре гладкий и удобный для моих сапог на скользкой подошве. Я не могу придумать, что еще сделать, поэтому задаю вопросы, вынуждая себя идти медленно, и ожидаю возможности сбежать.
- Мой брат выбросил меня на улицу к зараженным трупам. Я пролежал в телеге два дня. Мой язык распух до таких размеров, что заполнил весь рот, и боль была ужасная. Я молился так, как никто никогда не молился. Ко мне подбирался крокодил. Он смотрел прямо мне в глаза, и я видел в них определенную мудрость. Крокодилы не жили тут до чумы, понимаешь. Они посланники Бога.
Я бы спросила у него, почему Бог послал к нам крокодилов вместо того, чтобы излечить нас от болезни, но он, очевидно, сошел с ума.
- Мои молитвы были услышаны больными обитателями болота. Они вытащили меня из грязи и выходили. Они обучили меня своей религии. В конечном счете, я обучил их своей. - Он выставляет ладони перед своим лицом, будто молится, но его глаза открыты и сияют. - Бог захотел, чтобы они поклонялись мне.
Если есть кто-то такой же, как Преподобный Мальконтент, что мне нужно будет сделать, чтобы вернуть его? Я позволила себе простить Уилла, лишь немного. Он сделал то, что должен был сделать. Но не думаю, что смогу когда-нибудь снова ему доверять.
Преподобный проводит меня мимо груды щебня. Я оглядываюсь. Элиот говорил мне, что некоторые проходы разрушены, но кровля этого выглядит неповрежденной.
Мы прошли длинный путь. Я изо всех сил стараюсь почувствовать какое-нибудь направление, какие-то знаки на стенах. Тут пахнет сыростью и плесенью.
- Элиот знал?
- Элиот оказался бесполезным Мне поможет его сестра. - Эйприл все еще жива? Это что-то. Если мне удастся найти ее...
- Почему ты отказался от Элиота?
- Перворожденные сыновья всегда востребованы в качестве жертвы. Ты читала Библию?
- Нет.
Проход поворачивает, и мы следуем за изгибом стены.
- Элиот влюбился в науку. Меня не беспокоило его убийство. Твой отец уже удерживал грешников посредством науки и черной магии. Им всем пора умереть.
- Ты взорвал корабль, - говорю я. - Почему?
- Нам нужен был большой жест, чтобы привлечь внимание людей.
Он сделал это безо всякой на то причины. Я смотрю на него с нескрываемой ненавистью. Он такой же убийца, как и принц, и они оба разыскивают моего отца.
Из смежного тоннеля подходит человек. - Наши люди не защищены от Красной Смерти, - рассказывает он Преподобному. - Не так, как от инфекции. Некоторые из них умирают.
Преподобный убирает свою руку от моей. Это может быть мой единственный шанс сбежать.
- Все важные люди защищены, - говорит Преподобный. - Если они умирают, значит, они недостаточно набожны, - его интонация повышается. Другой мужчина сжимается.
Я мчусь к ближайшей дыре только для того, чтобы обнаружить, что это лестница, ведущая в непроглядный мрак. Там теплее, и тьма кажется абсолютной. Я чувствую, что мой путь лежит вниз по лестнице, и осознаю, что комната, на которую я наткнулась, наполнена людьми, стоящими вертикально, безмолвно и неподвижно. Внезапно справа от меня вспыхивает факел.
Ни на ком нет маски.
У ближайшего ко мне мужчины сыпь, распространившаяся по левой стороне его лица, словно татуировка с изображением виноградной лозы. Она влажная и сочится гноем.
Я отшатываюсь назад. Они все заражены.
Мы в большом подземном помещении, хранилище или складе. В мерцающем свете я вижу, что стены украшены резьбой, изображающей религиозные фигуры, святых, корчащихся в агонии. Выглядит так, будто Преподобный потратил большое количество времени, разворовывая реликвии из наших святых мест.
Я встречаюсь взглядом с парнем, который, должно быть, на год или два старше меня. Его глаза грустные, и он одними губами говорит "Прости".
Страх пронзил меня. Мне нужно убраться отсюда.
Теперь люди двигаются, поворачиваются, окружают меня. Я всхлипываю. Возможно ли, чтобы выжило так много людей, и они оказались носителями? Они все живут на болотах?
Мужчина выступает прямо передо мной. Его глаза заполнены гноем.
Он протягивает руку, чтобы прикоснуться ко мне.
- Ты полностью чиста? - спрашивает он, его голос резкий.
Он пробегает глазами по моим оголенным рукам и ногам. По шее, где декольте этого нелепого платья стремится вниз.
- Да, - шепчу я.
Другой мужчина выступает вперед и отталкивает первого с дороги. Я вздрагиваю от его гноящихся рук. Остальные суетятся, беспокоятся, тяжело дышат. Воздух в этой комнате сырой и тяжелый, и я окружена.
- Я позволю тебе остаться в маске, - говорит один из мужчин.
Я начинаю смеяться. Я сохранила себя чистой для клятвы. Я не избежала ласк и поцелуев, которых отчаянно ждала от Уилла, и заканчиваю здесь, таким образом. Нож у меня в ботинке. Я вытаскиваю его и уверенно держу перед собой. Но здесь их слишком много. И все они вооружены ножами и дубинками. У некоторых мушкеты. Это армия Мальконента. Сделав глубокий вдох, я кричу так громко, как могу.
Круг тел раздвигается. Я вижу мальчика с грустными глазами, может быть, он мне поможет. Но он уходит.
Я слышу грохот наверху лестницы.
- Аравия? - это голос Эйприл.
- Дочь Преподобного, - бормочет один человек.
- Эйприл? - мой голос тих. Больно вдыхать.
- Скажи ей уйти, - говорит мужчина и тянется ко мне.
Его больные руки на моей талии, и я представляю, как заражение просачивается через его кожу и струится вниз по моему платью. На мне не так уж и много ткани, в конце концов, это коснется моей кожи. Я кричу снова, на этот раз еще громче.
Кто-то хватает меня под руки и выталкивает в толпу. Прочь от Эйприл. Прочь от лестницы и чистого воздуха. Я хочу сопротивляться, но не хочу ни к кому и ни к чему прикасаться. Я замолкаю. Мой нож с грохотом падает на пол.
- Отпусти ее, - приказ очевиден, несмотря на то, что ее голос тихий. Она напоминает мне Элиота. - Отпусти ее, или ты будешь гореть в аду, скорее раньше, чем позже.
Неожиданно руки исчезают. Я сильно ударяюсь об землю.
- Аравия, - говорит Эйприл, - поднимайся по лестнице сейчас же.
Я не колеблюсь.
Она стоит наверху, в своем дурацком корсете, расшитом блестками, и держит мушкет.
- Пойдем со мной, - говорит она. - У отца есть безопасное место для нас. Для нашего собственного блага.
Когда мы доходим до него, до улыбающегося Преподобного, он проводит нас в более широкий тоннель, замурованный с другого конца, и забирает оружие у Эйприл.
- Ты порвала платье, но твои волосы выглядят невероятно, - говорит она и смеется. - Да, я, конечно, же, обращаюсь к тебе, не к папе. Его волосы кошмарны.
Взгляд, которым он одаривает ее, не любящий и не добрый.
- Сядь здесь. - Преподобный указывает на место на полу. Я быстро вижу, почему он выбрал именно это месторасположение. Из кармана он достает пару наручников, одну сторону которых защелкивает на моем запястье, а другую - на металлической трубе, идущей вдоль стены. - Оставайся на месте, - говорит он, смеясь сам себе.
- Не делай ей больно, - говорит Эйприл. - Ты всегда сможешь обратить ее к себе. Только подумай, как впечатлены, будут люди, если ты привлечешь на свою сторону дочь ученого.
Преподобный игнорирует ее. И затем она говорит с полной и абсолютной уверенностью:
- Элиот любил ее.
Я прекращаю дышать. После всего, что произошло, как это может заставить меня плакать?
Преподобный Мальконтент в три быстрых шага пересекает комнату, снимает маску с ее лица и бросает ее на землю. Он заносит ногу над фарфором и обрушивает ее на каменный пол. Мы с Эйприл уставились в полном ужасе.
- Теперь я могу быть уверен, что ты веришь только в Бога, - говорит он.
Я ожидаю, что он так же сломает мою маску, но он не обращает на меня внимания и выходит из комнаты.
Хмурясь, Эйприл прижимает руки к лицу и достает маленькое зеркало из кармана.
- Эта помада слишком красная? - спрашивает она. Я лишь немного двигаю головой. Она, должно быть, подумала, что я говорю, нет. - Господи, почему в одной семье может быть так много сумасшедших, и я не собираюсь присоединяться к ним, имея чересчур красную помаду.
Я смеюсь. Я не могу помочь себе.
- Это все возвращается к исходному сумасшествию, естественно. К дяде Просперо. Мой отец не был сумасшедшим, пока ему не перерезали глотку и не выбросили в телегу для трупов. Так с ума сойдет кто угодно, - она смотрит на меня, будто ожидает, что я соглашусь. Я медленно киваю.
- Он не тот отец, которого ты помнишь, - начинаю я.
Она поправляет волосы. - Этот человек жил пять лет среди этих бедных, гниющих людей без маски и ни разу не заболел.
- Может быть, ты бы тоже не заболела.
- Нет, - говорит она. - Я уверена, что заболела бы. - Она держит папин дневник. - Мальконтент дорожит этим, поэтому, думаю, нам лучше взять его с собой, - она кладет книгу в свою косметичку. То, что она легко помещается, свидетельствует о размере сумки.
- Эйприл...
- Тихо, - она прикладывает палец к губам. Из коридора слышен звук шагов. - Его армия.
- Я не понимаю, как их может быть так много.
Она пожимает плечами.
Шаги постепенно затихают.
- Разве он не оставил охранников? Конечно...
- Отец не думает, что я уеду. Потому что... - Она пару раз моргает, как делает всегда, прежде чем солгать своей матери. - Потому что люди убивают друг друга в городе, и он предложил мне свою защиту. - Она вынимает из волос шпильку и становится передо мной на колени. - Будь здесь. Город будет гореть. - Замок трещит, открываясь.
Эйприл поднимает голову, прислушиваясь. Эхо последних шагов исчезло. Она открывает дверь, и мы выглядываем в тоннель.
- Куда пойдем? - спрашивает она.
Я смотрю в одну сторону, потом в другую, подобно ребенку, который переходит дорогу в первый раз.
Вода циркулирует вокруг наших лодыжек, темная и холодная. Принц затопил тоннель, как и предсказывал Преподобный.
- Туда, - отвечаю я.
Мы начинает идти, быстро, против течения воды. Нам нужно выбраться отсюда.
- Помнишь, когда я сказала тебе, что Элиоту книги понравились больше девушек? Я не знала, что он умер под кайфом... - ее голос надрывается, она пытается подавить рыдание. - У него было место... он работал над одним секретным проектом.
Фабрика по производству масок... Кент, связанный со всем этим... воздушный шар.
- Я знаю, как нам выйти из города, - говорю я. - Следующий поворот направо и потом подниматься до улицы, насколько это возможно. - Мой голос звучит уверенно, но я сама абсолютно не уверена ни в одном из сказанного.
Вода спокойно течет вниз по коридору. Чтобы идти, нам приходится высоко поднимать ноги, и это утомляет. Я подозреваю, что этот проход еще не затоплен, потому что есть более низкие проходы, и вода течет туда.
Мы проходим один перпендикулярный проход, затем еще один. Вода крутится вокруг наших лодыжек. Мы можем продолжать идти в этом направлении. Это, по всей вероятности, безопасней, чем прокладывать себе путь через толпу на улицу.
- Почему Преподобный Мальконтент планирует отправить армию зараженных захватить город? - спрашиваю я.
- Им нужны каменные здания и бегущая вода. Ты не можешь обвинить их. Все же, если ты думаешь об этом, это все медленно катится в ад. Рушится. А вода, - она выплескивает ее на стену, чтобы доказать свою точку зрения, - на вкус, как болотная грязь. Может, они будут счастливы в своих домах в городе. Ведь никто другой не будет.
Вода ледяная, и я больше ничего не вижу.
- Элиот сильно расстроился, когда понял, что я исчезла? - спрашиваю я, пытаясь отвлечься от холода и ужаса
- Он был в бешенстве. Он думал, что тебя похитил кто-то из шпионов принца. Он бросил одного из тех стариков об стену и на книжный шкаф. - Она вздыхает. - Не чувствуй себя так ужасно. Если бы он был жив, ты единственная могла бы спасти его. Он видел тебя в толпе и начал спускаться по трапу. Это, возможно...
Ее слова сопровождаются всплеском воды позади нас. Не таким, будто вода бьет о стену, а чем-то большим. Кто-то идет за нами? Мы с Эйприл замираем, но я ничего не слышу, и теперь вода достигает наших коленей.
- Она не стекает вниз к проходам достаточно быстро. Думаешь, она еще будет подниматься? - спрашивает Эйприл.
- Давай будем продолжать двигаться, пока не найдем лестницу, - говорю я.
В проходе грохочет, и, когда мы поворачиваем за угол, видим стену темной воды, с ревом несущуюся к нам. Мое лицо ударяется о кирпичную стену, а маска издает звук, будто трещат кости. Кольцо Элиота соскальзывает на кончик моего пальца. Я отчаянно сжимаю руку в кулак, потому что не хочу потерять его.
Вода ударяется о наши тела, но течение сильнее. Вокруг моего тела закручивается водоворот, и я не могу представить, что меня утащит в темноту коридоров ниже.
- Аравия! - Эйприл указывает на лестницу. Я дико барахтаюсь, и, когда мои руки касаются металла, я крепко хватаюсь за звено и держусь, даже когда вода снова толкает меня об стену.
Эйприл быстро лезет. Я в нескольких перекладинах под ней.
- Давай же, Аравия, - командует она.
Но я не могу. Я замерзла, и что-то дергает меня за лодыжку. Что-то выползает из темноты, огибает угол и плывет в воде рядом со мной.
Мимо проплывает тело. Может, оно прикоснулось ко мне. Может, это именно то, что я почувствовала.
И тогда сверху слышится шум. Вниз смотрит лицо, окруженное ореолом полуденного солнца.
- Эй, там, вам нужно выбираться! - зовет высокий мужской голос.
Я удивленно смотрю вверх.
Большие металлические болты, которые удерживают лестницу на месте, должно быть, потерялись, и лестница издает ужасные скрипы, когда металл гнется. Я могу чувствовать, как она сгибается под моими ногами, даже когда тянусь к следующей перекладине.
Мы доберемся до вершины, только если одна из нас схватит мальчишку за руку. Но он болен. И мы обе знаем, что никогда не нужно прикасаться к тому, кто заражен. Из ран на его руке сочится гной и капает в воду. Я могу видеть ужас на лице Эйприл, отвращение, граничащее с паникой.
У нее нет маски, которая защитила бы ее, и он точно часть армии ее отца. Он один из врагов.
Я не хочу вместо нее брать его за руку.
Левая часть лестницы отрывается от стены с громким скрежетом.
Закрыв глаза, я тянусь через Эйприл. Теперь лестница двигается, трясясь от течения, но мальчишка держит обе моих руки. Что-то царапает мое плечо. Это может быть металл лестницы, пронзивший меня, когда та отрывалась от стены. Или, может быть, крокодил, готовый растерзать меня.
Эйприл обвивает руки вокруг моего туловища.
Этот мальчик - наша единственная надежда. Мы такие тяжелые в наших мокрых юбках, что можем потянуть его за нами...
Но он на удивление силен. Он вытягивает меня на улицу, и я отпускаю его руки, хватаясь за цемент вокруг дыры, ведущей в тоннель. Я на тротуаре, и Эйприл рядом со мной. Труп достаточно близко, так что если я протяну руку, то смогу к нему прикоснуться. Мужское тело с кровью на щеках.
Я оборачиваюсь, чтобы предупредить Эйприл не смотреть прямо на это. Вид ее без маски, окруженной трупами, вызывает у меня слезы. Как это могло случиться с нами?
Эйприл хватает меня за плечи, и я почти кричу от боли. - О, Боже, ты вся в крови. Будет шрам, - хныкает она. - Ты никогда больше не сможешь снова надеть платье с открытой спиной.
Внезапно мы слышим крик из здания. Я вскакиваю на ноги и тяну руку к Эйприл.