– Да, но я могла находиться где угодно в Новом Орлеане.
Рен нервно потер шею. Он должен отвлечь ее от такого вида вопросов, пока сам не сболтнул что-нибудь лишнее.
– Мне нравится приходить сюда. – Это была абсолютная ложь. На самом деле он ненавидел зоопарки. Он не выносил вида животных, запертых в клетках. Как один из них, он мог слышать их мысли и чувствовать их дискомфорт. Не то чтобы все чувствовали себя несчастными в сложившейся ситуации. Здесь находилось множество животных, которым нравилось внимание, и они были благодарны за безопасную окружающую среду.
Но остальные…
Они были такими же, как и он. Хищниками. И презирали клетки любого вида.
Когда Рен был ребенком, мать постоянно грозилась продать его в зоопарк.
"Оно – урод. В зоопарке заплатят хорошие деньги, чтобы заполучить такой экспонат. Только представь, сколько денег мы сможем заработать". Только благодаря отцу он не очутился в таком месте.
Рен заскрежетал зубами и отвернулся от белых тигров. Здесь, в зоопарке, они считались аттракционом номер один. Его мать не ошибалась.
Он ненавидел ее за это.
Прогоняя эти мысли прочь, он повернулся назад ближе к Мэгги.
– Почему ты здесь?
Она обворожительно улыбнулась.
– Я же говорила тебе, что у меня пунктик насчет тигров. – Она посмотрела через него на вольер, в котором резвились белые тигры. – Думаю, что Рекс и Зулу самые красивые создания, которых я когда-либо видела, и мне нравится приходить сюда и наблюдать за ними.
Ее слова удивили его.
– Так тебе нравятся белые тигры?
Она кивнула.
– Я отдала бы все на свете, лишь бы погладить одного.
Он улыбнулся такой иронии. Она и не подозревала, что уже сделала это.
– Их не так уж тяжело приручить.
Она засмеялась.
– Ага, конечно. Они наверняка сожрут любого, кто окажется настолько глупым, чтобы подойти к ним.
Возможно, но только не тогда, когда их гладит такая нежная и ласковая рука, как у нее. Да любой тигр лег бы у ее ног…
По крайней мере, он точно.
Рен взял эти красивые руки в свои ладони. По сравнению с ним, ее кожа была похожа на теплый бархат, и это напомнило ему о том, насколько теплым было ее тело. Он чувствовал внутри Мэгги глубокую печаль, и его собственное сердце болело вместе с ней.
– Почему ты не на занятиях?
Она вздохнула так, будто весь груз вселенной лежал на ее плечах.
– Не могла сосредоточиться. Недавно у меня состоялся неприятный разговор с отцом, и я пыталась успокоиться в каком-нибудь счастливом месте.
От ее слов у Рена сжался желудок. Он не хотел беспокоить ее.
– Хочешь, чтобы я оставил тебя в покое?
Она покачала головой.
– Нет. В ту минуту, когда я увидела тебя, – я нашла свое счастливое место.
Его сердце замерло при этих словах, которые он не думал когда-либо услышать в своей жизни от кого бы то ни было. У их отношений нет будущего. Вер-Охотники не выбирают своих партнерш; это делают Мойры, без их вмешательства.
Как только Вер-Охотник встречает ту, с кем должен быть связан, на их руках появляется парная метка, которая обычно становится видимой после секса. Вот почему холостые Вер-Охотники такие распутные. Чем больше у них будет половых партнеров, тем больше вероятность найти свою пару. Но никакой видимой метки указывающей на то, что Маргарита – его пара, не было.
Единственная метка была в его сердце, которое страстно ее желало.
Он не проронил ни слова, когда она переплела свои и его пальцы. Улыбка на ее лице согревала каждую его частичку.
Ее волосы были собраны сзади, и выбившаяся прядь опускалась к шее. Рен жаждал прижаться губами к этой впадинке на шее и вдохнуть бесценный аромат девушки.
Глаза Маргариты были полны страсти и заботы. Без сомнения, она самое прекрасное создание, которое он когда-либо встречал в своей жизни.
Мимо них пробежала группа школьников, которые засмеялись и выкрикнули что-то, когда увидели двух тигров-самцов.
Рен не обратил практически никакого внимания на детей.
– Какие у тебя планы на сегодня?
Она пожала плечами.
– Я свободна. А ты?
– У меня выходной
– Правда?
Он кивнул и дьявольски ухмыльнулся.
– Не хочешь скинуть одежду и хорошо провести время?
Маргарита скрипнула зубами от его предложения, почувствовав себя так, будто ее ошпарили кипятком. Но на самом деле ничего большего она и не хотела.
– Это все, что я для тебя значу? – спросила она поддразнивающим тоном.
– Нет, – ответил он с искренностью, горящей в его глазах. – Ты значишь для меня гораздо больше.
Она сглотнула от глубины его голоса. От жаждущего взгляда на его лице. Он бесповоротно пленил ее. Рен отпустил ее руки и, ладонями обхватив ее лицо, наклонился к ней. Маргарита прикрыла глаза в ожидании поцелуя.
Его губы коснулись ее губ.
И вдруг воздух пронзил вопль.
– На помощь! О Боже, кто-нибудь вызовите служителей зоопарка! Быстрее!
Рен отстранился от Маргариты, когда раздались крики детей и вокруг них заметались люди.
– Что случилось? – спросила Мэгги.
Недалеко от них пронзительно закричала девушка.
– О Боже, ребенок в клетке с тиграми!
– Они сожрут его!
Маргарита перестала дышать, когда обернулась и увидела в клетке мальчика лет восьми. Его лицо было окровавлено, одежда порвана от падения. Он плакал и кричал, пытаясь взобраться наверх к ограждению, но бетонная стена не позволяла этого сделать. Мальчик шлепал по воде, привлекая еще большее внимание со стороны тигров.
Хуже того, тигры шипели и рычали, подкрадываясь к воде, служившей единственной преградой между ними и их добычей.
Как и все в толпе, Мэгги была уверена, что мальчик погибнет.
Неожиданно Рен бросился к деревянной ограде, которая отделяла посетителей от вольера. Маргарита с ужасом наблюдала, как он перепрыгнул через ограждение и колючую проволоку и приземлился недалеко от мальчика на одну из бетонных плит, которые образовывали в воде маленькие островки. С наклоненной вниз головой в знакомой позе, напоминающей хищного зверя, Рен медленно поднялся на ноги и повернулся к ребенку, который продолжал кричать и плакать.
Мэгги прикрыла рот руками, боясь, что тигры нападут на них.
Рен осторожно приблизился к ребенку, который, судя по всему, поранился во время падения.
– Все хорошо, малыш, – тихо успокаивал его Рен, пробираясь через воду, чтобы приблизиться к мальчику. – Как тебя зовут?
– Джонни.
Рен потянулся к нему, чтобы взять на руки, но мальчишка, вцепившись в плиту, не отпускал ее.
– Поверь мне, Джонни. Они не обидят тебя. Я не позволю им.
Плача, Джонни против воли отпустил кусок железобетона. Рен прижал его к груди и осмотрелся вокруг, ища безопасный для них выход. Владея силой зверя, Рен мог бы спокойно запрыгнуть на смотровую площадку, пролетев над головами посетителей, но это дало бы людям повод думать, что он обладает нечеловеческими способностями.
Хотя в любом случае у них появятся какие-то подозрения, так как он вместе с Джонни собирался выбраться из этой клетки в целости и сохранности. Рен заскрежетал зубами, когда осознал, какое количество людей делает фотоснимки.
Дьявол!
Отвернувшись, он огляделся вокруг. Самый безопасный способ выбраться отсюда – это выход через задние ворота, которые служащие наверняка использовали для кормления тигров. Рен направился туда.
Рекс и Зулу приблизились, рыча и становясь в предупреждающую позу. Рен повернулся и свирепо посмотрел на них. Они хотели атаковать его, он чувствовал это, но в тоже время его человеческий облик, смешанный с запахом тигарда, сбивал их с толку.
Рен зашипел на них.
Тигры отступили.
Джонни закричал.
– Шшш… – успокаивающе произнес Рен. – Не бойся. Они чуют это, и запах страха вызывает у них желание напасть на тебя. Притворись, что они просто домашние котята.
– Но они тигры.
– Я знаю. Притворись, что ты тоже тигр. Притворись, что они вообще не могут нас видеть.
Мальчик постепенно перестал плакать.
– Кис-кис-кис.
Рен кивнул.
– Вот так, Джонни. Смелее.
Тигры приблизились, но были на достаточно большом расстоянии, так что Рен мог добраться до ворот. Группа служащих зоопарка была уже на месте, чтобы открыть проход. Как только Рен протянул мальчика в руки служащей, один из тигров устремился к нему.
– Беги! – закричал работник зоопарка.
Но он не шевельнулся, и тигр прыгнул на него. Рен поймал тигра и покатился с ним по земле. Рекс хотел только поиграть с Реном, и теперь лежал на его груди, поддразнивая и покусывая его за кожу. Рен игриво потрепал тигра по голове.
– Ты лучше дай мне встать, Рекс, – тихо сказал Рен. – Иначе в тебя выстрелят транквилизатором.
Тигр лизнул его лицо и быстро убежал. Рен поднялся и направился назад к ограждению.
– Какого черта, что это было? – спросил служащий.
– Я вырос в окружении тигров, – ответил Рен. – Они просто большие кошки.
– Ага, – сказал работник с сарказмом. – Конечно. Тебе повезло, что ты не стал их ленчем.
Рен вышел из клетки.
Работник закрыл за ним ворота, и пока другой служащий осматривал мальчика, к Рену подбежала Мэгги.
– Ты в порядке?
Он кивнул.
Держа его за руку, она внимательно оглядела его, будто не могла поверить, что он абсолютно невредим.
– Я подумала, что тебе конец, когда на тебя набросился тигр.
– Он просто хотел поиграть.
– Ага, и ад – это просто сауна. Тебя могли проглотить живьем.
Рен улыбнулся, услышав нотки тревоги в ее голосе.
– Быть съеденным живьем не так уж и плохо. Все зависит от того, кто кусает.
Щеки на лице Мэгги налились румянцем.
– Как ты можешь так спокойно говорить об этом? То, что ты сделал, – невероятно.
К ним стали подходить люди и задавать вопросы, но Рен не обращал на них внимания.
– Пойдем, – обратился он к Мэгги. – Давай, уйдем отсюда.
Она кивнула, и, взяв его за руку, повела к выходу. Но, прежде чем они смогли благополучно добраться до машины, им пришлось увертываться от множества людей, которые хотели получить ответы на свои вопросы.
Как только они запрыгнули в машину, Маргарита повезла Рена к себе домой.
– Ты действительно вырос среди больших кошек? – спросила она.
– Да.
– В Нью-Йорке?
Судя по ее тону, он мог с уверенностью сказать, что она не поверила этому.
– Ты мне не веришь?
– Ну, Нью-Йорк не сильно славится своими природными заповедниками.
Рен улыбнулся деланной улыбкой.
– Хорошо. По правде говоря, я вроде доктора Дулиттла – могу разговаривать с любыми животными. Всегда знаю, о чем они думают. Я запрыгнул в клетку и сказал тиграм отвалить. Они подчинились мне, потому что я один из них.
Маргарита закатила глаза.
– Теперь ты ведешь себя просто глупо.
Рен раздраженно вздохнул. Для него всё это было бы смешно, если бы не было так грустно. Даже когда он рассказал ей правду, она отказалась в это поверить.
– Тогда ты мне скажи, Мэгги. Почему тигры не убили меня?
– Ты когда-нибудь общался с укротителями львов?
Он рассмеялся.
– Я общаюсь с тобой. И с легкостью могу причислить тебя к укротителям.
– О, забудь об этом. От тебя я не добьюсь прямого ответа, ведь так?
По иронии судьбы она уже получила ответы на свои вопросы, просто не хотела их услышать. И Рен не мог ее винить за это. В ее мире люди были людьми, а не животными, меняющими облик. Ее вид не принадлежал его миру. Лишь немногие могли хотя бы понять этот мир, не говоря уже о том, чтобы выжить в нем.
– Я скучал по тебе, Мэгги, – тихо произнес Рен. – Все эти дни только о тебе и думал. Лежал в постели и всё о чем мог думать – это быть с тобой, касаться тебя.
Она завернула на подъездную дорожку к своему дому и выключила двигатель. Он почувствовал ее возбуждение и волнение.
– Я не могу понять тебя, Рен, – сказала она, повернувшись к нему лицом. – Ты один из богатейших людей в стране, но живешь как нищий и из всех возможных мест работаешь помощником официанта в баре байкеров. Ты утверждаешь, что больше не хочешь видеть меня, но в тоже время говоришь, что всё, о чём ты мечтаешь, – это провести со мной время. Говоришь, что скучал, и это при том, что за эти дни я не получила от тебя ни весточки. Каким твоим словам верить? Или ты просто играешь со мной? Потому что, если это так…
– Я тоже сам себя не понимаю. Понятно? И никогда не понимал. До того момента, пока ты не вошла в Санктуарий, все было просто. Я вставал, ел, работал и ложился спать. Теперь… Я не знаю, чего хочу.
Это было ложью. Он точно знал, чего именно желал. Просто не мог иметь это.
– Я знаю, что я тебе не пара, Мэгги. Если бы у меня были мозги, я бы ушел и оставил тебя в покое, но, Боже помоги мне, я не могу. Я просто хочу быть с тобой, хотя прекрасно понимаю, что это неправильно.
– Не та стрела?
Он от гнева заскрежетал зубами. Как бы он хотел рассказать Мэгги правду, заставив ее поверить. Но он не мог. Рассказать ей – это все равно, что подписать ей смертный приговор.
– Я не принадлежу твоему миру.
– Я не принадлежу своему миру.
Он нахмурился. Теперь она становится смешной.
– Конечно же, принадлежишь.
– Нет, Рен, это не так. Может, я и ношу одежду, и езжу на машине, но мое сердце равнодушно к этому. Я ненавижу, что позволяю отцу считать себя недостойной того, что имею. Я ненавижу жить здесь, в этом доме, который выбрал отец. Он боялся, что если бы я жила в общежитии, – а я хотела так сделать – то подружилась бы с дурными людьми. Сколько раз за свою жизнь я молилась, чтобы мне хватило смелости убежать от всего этого. Но тем не менее я здесь, по-прежнему в папочкином доме, все еще хожу на занятия, которые ненавижу, и всё только потому, что не знаю, что еще мне делать со своей жизнью.
Ее печаль пронзила Рена, и его охватили незнакомые чувства.
– Если бы ты могла освободиться от отца, чтобы ты сделала?
Она тихо вздохнула.
– Не знаю. Возможно, путешествовала бы. Я всегда мечтала увидеть различные культуры мира, но отец не позволяет. Он говорит, что это слишком опасно, и боится, что я могу вляпаться в какой-нибудь скандал, который отразится на нем и его карьере. Не могу представить себя на твоем месте, чтобы можно было ни перед кем не отчитываться. Каково это, иметь такую свободу?
Рен горько усмехнулся.
– Это одиноко. Никого не волнует, что со мной происходит. Если бы в ночь нашей встречи меня смертельно ранили, они похоронили бы меня без единой слезинки, и дело с концом. И я не такой уж свободный, как ты думаешь. Некоторые обрадовались бы, попади пуля чуть левее, пронзив сердце. Многие хотели бы видеть меня мертвым.
– Почему?
Его переполняла горечь.
– Из-за денег. А кое-кто стал бы гораздо богаче, если бы меня больше не было.
– Что же, я знаю одного человека, который стал бы гораздо несчастнее, если бы ты исчез.
От ее слов сердце Рена сжалось. Он наклонился к ней и захватил ее губы своими губами. У нее был вкус женщины и сладости. Истинного наслаждения. Но больше всего в ней преобладал вкус рая.
Она обвила его руками, и так они заключили друг друга в объятия в тесном пространстве автомобиля.
Его член затвердел от примитивной потребности, утолить которую могла только она. И не только в плане секса. Она затронула в нем что-то еще. Что-то и в человеке, и в животном.
Задыхаясь, Рен отпрянул и уставился на нее. Он мог бы воспользоваться своими способностями и переместить их из машины в постель, но это было бы крайне глупо.
Последнее, что она хотела бы узнать, – то, что она спит с животным.
Почти невыносимо желая Мэгги, он потянулся через нее и открыл двери машины.
Маргарита чуть не вывалилась из салона. Рен переполз через нее, чтобы выйти из машины с ее стороны. Не успела она перевести дыхание, как он поднял ее на руки и практически бегом подошел к дому.
– Настолько не терпится?
Он рассмеялся над ее вопросом.
– Приготовь ключи, иначе я могу вышибить эту дверь.
Судя по тому, как он это сказал, становилось понятно, что он не шутил. Маргарита, смеясь, пыталась вставить ключ в замок. Рен зарычал и, подхватив ее на плечо, отобрал ключи. Секундой позже двери были уже открыты.
Зайдя в дом и захлопнув двери, он опустил Мэгги на ноги.
Маргарита, все еще смеясь, повернулась к нему лицом. Пожирая ее горящим взглядом, Рен стянул рубашку через голову. От вида его оголенной смуглой груди вся ее веселость сошла на нет. Шрам на плече был жестоким напоминанием о том, чем он пожертвовал ради нее. Рен захватил ее губы в обжигающем поцелуе, от которого перехватило дыхание.
Маргарита обвила его руками и застонала от его порочного вкуса, от ощущения его горячей кожи под своими ладонями. Когда он углубил поцелуй, она могла ощутить, как бьется его сердце напротив ее груди.
От ее губ Рен опустился к шее, обжигая своим дыханием. От нежного посасывания ее чувствительной кожи, все тело Маргариты охватил озноб. Она так соскучилась по Рену… Больше, чем могла себе представить. Это было неразумно, но разве среди чувств есть место разуму.
– Мне нравится, как ты пахнешь, – сказал он ей на ушко прерывающимся от желания голосом.
– Мне нравится, как ты чувствуешь.
Больше всего, ей нравилось, как его щетина царапала кожу. По сравнению с ее телом его тело было таким крепким. Таким невероятно мужественным.
В объятиях Мэгги Рен не мог ни о чем думать. Все, чего он хотел, – снова оказаться внутри нее. Это желание было настолько сильным, что перечеркивало всякое благоразумие. Мэгги губами очертила его подбородок, в то время как Рен задрал ее юбку, чтобы крепче обхватить и прижать еще ближе к его набухшему члену.
Часть его хотела уделить время прелюдии, но другая требовала своего. Он поиграет с ней позже. В этот момент зверь внутри него нуждался в ней.
Его дыхание стало прерывистее, когда он опустил к ногам ее трусики.
Маргарита задрожала, как только Рен встал на колени у ее стоп. Она приподняла одну, потом вторую ногу, чтобы он мог снять с нее нижнее белье. Рен поднял на нее светло-голубые глаза, которые обжигали ее своей возбуждающей глубиной.
Медленно вставая, Рен приподнимал ее юбку, как делал это ранее. Он никогда не устанет наслаждаться ею. Маргарита гортанно застонала, когда он скользнул рукой к маленькому треугольнику волос. Его касания были невероятно нежными. Он медленно раздвинул складочки ее тела, чтобы соприкоснуться с ней. Всё, что она могла сделать, так это не забывать удерживаться на ногах, пока Рен доставлял ей удовольствие, и когда он скользнул внутрь пальцем, Мэгги застонала от экстаза.
Рен внимательно наблюдал за ней, за тем, как она медленно двигалась под его пальцами. Нет ничего прекраснее, чем эта женщина, получающая от него наслаждение. Не в силах больше сдерживаться, он отстранился, чтобы как можно быстрее освободиться от брюк. Зверь внутри него рычал, вырывался на передний план и овладевал им. Рен боролся, чтобы сохранить рядом с ней человеческий облик, потому что уже чувствовал, как зубы зверя вырастают во рту.
Но это было тяжело.