2. Подарок богини
Трактир "Надежда рыбака" находился в конце улицы Серебряного Леща. Все маленькие улочки, выходившие к реке, носили название той или иной рыбы с обязательным хвалебным эпитетом. Рыбаки - а именно из них, в основном, состояло население приречных районов - считали, что это поможет обеспечить богатый улов. Поэтому в топонимике Вэллайда имелись улицы Жирного Карпа, Нежной Форели и даже… Хрустящей Корюшки.
Трактир стоял на самом берегу и продолжался деревянным настилом на сваях, служившим одновременно и причалом для рыбачьих лодок, и летней верандой для любителей поесть на свежем воздухе. С кухни доносился умопомрачительный запах: там готовили рыбу на углях по-лайдолайски.
Я спешилась. Какое счастье, что в этом мире для женщин нет запрета на мужскую одежду. Всем понятно, что в пути, особенно верхом, лучше быть в брюках, чем в платье с кринолином. Для предстоящего путешествия я выбрала брюки из серого бархата - длинные, слегка расклешенные книзу. Еще одни - из бычьей кожи, на случай холодов и дождей - лежали у меня в походном сундуке.
Бар повел наших лошадей к коновязи.
- Возьми Чаню на поводок, - велела я слуге.
И вовремя: мой пес уже бесцеремонно вился вокруг столиков на причале, норовя воспользоваться рассеянностью подвыпивших едоков и обчистить их тарелки. Пойманный на поводок, Чаня едва не валил Бара с ног и при этом, не умолкая, лаял мне вслед. В ушах зазвенело. Я поморщилась. Все как на Земле… Что бы я делала без этого паразита!
Я зашла внутрь и едва не задохнулась от смешанного запаха жаровни и крепкого табака. Мне стало жаль белоснежную рубашку и вымытые перед дорогой волосы, прикрытые беретом лишь для красоты. Я понимала, что много дней и ночей придется обходиться без горячей воды и чистого белья - так сказать, в походных условиях. Но хотя бы при первой встрече с будущими спутниками не хотелось выглядеть замарашкой. Я быстро убрала волосы под берет и подошла к стойке.
- Что желает гарсин? - равнодушно спросил трактирщик. Тряпкой подозрительного цвета он протирал кружки, а иногда ею же промокал пот на лбу.
- Одну холодную "Кислятину", - попросила я. - Вон на тот дальний столик. Я договорилась встретиться там со своими провожатыми. Я еду в Дикие Земли - помолиться в Священной роще.
Паломничество в Священную рощу - эту "легенду" придумали фраматы для нашего путешествия. Изредка знатные особы - особенно экзальтированные дамы - отправлялись в подобное путешествие. Для меня, недавно потерявшей мужа, желание помолиться за упокой его души было так естественно…
- Гарсин очень смелая, - с уважением посмотрел на меня трактирщик, смешивая коктейль в высоком глиняном стакане. - Что добавить в "Кислятину"?
- Мед, - сказала я. - И немного мяты. Смешайте, но не взбалтывайте: пусть настоится само.
Я прошла к столику в самом углу трактира. Народу было много: рыбаки на закате приходили сюда ужинать. Многие бросали на меня весьма любопытные взгляды, но я придала лицу надменное выражение, надеясь, что во мне распознают знатную даму. Боюсь, мои манеры для этого были еще не слишком подходящими…
Как и обещали фраматы, угловой столик был свободен. Трактирщик следом за мной принес поднос с напитком. "Кислятина" была излюбленным шимилорским напитком. Его пили как на королевских приемах, так и в крестьянских домах после трудового дня. У каждого уважающего себя трактирщика был фирменный рецепт этой смеси. Летом ее подавали со льдом, а осенью подогревали в специальных серебряных чайничках.
Я бросила берет на скобленые доски, с удовольствием сделала первый глоток и достала из сумочки зеркало. В свете масляного фонаря, со скрипом качавшегося под потолком, на меня глянула темноглазая, слегка скуластая особа. Завитые волосы были чуть короче, чем требовала мода, но в Шимилоре на это смотрели сквозь пальцы. Мне такая прическа шла: и забавные пряди разной длины, и короткая челка. Я достала перламутровую баночку с помадой и пальцем подкрасила губы.
- Шикарно выглядишь, солнце мое, - услышала я над самым своим ухом. Резко обернувшись, я увидела смуглого голубоглазого красавца с жемчужной серьгой в ухе. Изящная бородка-эспаньолка придавала его широкому лицу некое роковое изящество. Красавец улыбнулся, сорвал с головы берет и отвесил мне галантный поклон.
- Разрешите представиться, гарсин. Семафэль Эналорэн, но друзья зовут меня Сэф. Распорядитель королевских забав. - Он слегка понизил голос. - По совместительству - агент ноль семьдесят пять. - Мужчина вздохнул. - Намереваюсь попасть в Священную рощу, чтобы помолиться о здоровье моей несчастной слабоумной сестры. Буду рад разделить этот нелегкий путь с вами.
Сэф шумно отодвинул стул, уселся, бросил перед собой перчатки и два больших инкрустированных пистолета и поинтересовался, заглянув ко мне в стакан:
- Что мы пьем? Эй, трактирщик!
- "Кислятину", - ответила я.
Лицо моего будущего товарища по путешествию казалось смутно знакомым: наверное, я встречала его во дворце. Но мне и в голову не приходило, что это агент с Земли!
Сэф тем временем долго объяснял трактирщику, как следует готовить коктейль.
- Вообще-то "Кислятину" смешивают не так. Здесь нужно больше ежевичного настоя.
- Монгарс, в больших количествах ежевика отбивает вкус корня шимифлея, - возражал хозяин, обиженно добавляя: - Лучше уж вам, монгарс, довериться мне. Нигде так не готовят "Кислятину", как в моем трактире!
- Ладно, - Сэф сдался на этот нехитрый рекламный ход. - Но перцу положи чайную ложку!
- Откуда вы? - спросила я, когда трактирщик отошел, и голос мой сентиментально дрогнул.
Лицо Сэфа стало серьезным.
- Чтобы впредь любопытство тебя не мучило, даю полную информацию. Зовут Игнат, родом из Анапы, в Лаверэле три года. Все, проехали.
- Проехали, - согласилась я.
Сэф попробовал принесенный коктейль. Поморщился.
- Нет, все-таки чего-то не хватает. Я бы добавил еще ежевики. О! Эта красотка тоже к нам.
Я обернулась туда, куда смотрел он. На пороге действительно появилась новая посетительница. И как Сэфу удалось распознать в ней женщину? Высокая, худая, в широких суконных штанах и потертой кожаной жилетке - так одевались простые горожане, ремесленники и разносчики товаров. На лице - никакой косметики. На шее - транк, шимилорский символ веры, который носило в основном простонародье. Но лицо у незнакомки породистое, с крупными чертами и бескомпромиссным взглядом серых глаз. Она решительно направилась к нашему столику. Подойдя, она, к моему смущению, склонилась в низком поклоне.
- Гарсин, монгарс, прошу у вас прощения. Меня зовут Нолколеда Кортупас, я королевская прачка. Я испросила разрешение съездить в Священную рощу. Я хочу попросить великого Шана, чтобы тот послал мне хорошего мужа. Если вы разрешите мне присоединиться к вашей высокородной компании, я буду вам очень полезна в дороге…
Молодая женщина с красивым именем Нолколеда говорила все это, почтительно склонив голову, как и подобает простой горожанке в присутствии дворян. Но этот тон… Штрилиц отдыхает.
- Садитесь, мы вам рады, - сказала я. - И не стесняйтесь: все равны перед трудностями путешествия.
Семафэль галантно пододвинул Нолколеде стул. Та укоризненно взглянула на него.
- На нас могут обратить внимание, монгарс, - прошипела она. - Не стоит дворянину ухаживать за прачкой. Мне вообще лучше подождать вас снаружи, но там так лает чья-то мерзкая собака…
- Это моя собака, - холодно уточнила я. Не буду спрашивать Нолколеду, откуда она взялась!
- Ваша, гарсин? - таким же тоном парировала прачка. - Жаль. Боюсь, у нас с ней будут проблемы.
Я с трудом прикусила язык, чтобы не устраивать препирательств. За столом возникла неловкая пауза. Радость от встречи с земляками незаметно исчезла. Я подошла к окну и отодвинула штору. Солнце зашло, последние угли заката догорали на другом берегу. Зеленоватый свет Модита придавал пейзажу призрачный вид. Наступило самое темное время суток.
Тем временем у входа началась какая-то неразбериха. Споткнувшись об кого-то, служанка уронила поднос. Всхлипывая, она ползала по полу, собирая черепки. А виновник произошедшего уговаривал хозяина:
- Друг мой, не ругайте ее! Это все моя неловкость. Вы не поверите, я спотыкаюсь даже на пороге в собственную спальню! А ущерб я возмещу. Вот, один кувр, вот второй. И девочке дай, чтоб не плакала.
На мой взгляд, два кувра за четыре разбитых стакана "Кислятины" было чересчур щедро. Но это в корне изменило ситуацию. Служанка засунула монетку за щеку и мгновенно перестала рыдать. Хозяин сменил гнев на милость и, проворчав: "Будьте осторожны, сенс", - проводил неловкого гостя к нашему столику.
Не успев усесться, тот снова вскочил и раскланялся, воскликнув:
- Как я рад вас видеть, друзья мои!
Сэф едва успел подхватить из-под его рукава стакан. Однако сердиться на нового знакомца было невозможно: весь его вид обезоруживал, вызывал добрую улыбку. Это был человек лет пятидесяти по земному счету, большой и неуклюжий, слегка лопоухий. Гладко выбритое лицо лучилось доброжелательностью. Синяя мантия выдавала в нем ученого - поэтому трактирщик назвал его "сенс". Мантия была надета поверх фланелевой блузы, и я заметила, что один рукав пустует: наш четвертый спутник был одноруким…
- Меня зовут Зелш Зилезан, - представился ученый, поправляя съехавший набок берет, и тут же, доверительно наклонившись к центру стола, добавил: - Но когда-то меня звали Майклом. Майкл Бриджес, историк, профессор вермонтского университета. А здесь я пятнадцать лет. Представляете? Пятнадцать лет! - сенс Зилезан обвел нас торжествующим взглядом.
Нолколеда еле слышно хмыкнула:
- Я думала, сенс, за пятнадцать лет можно научиться конспирации.
Ее серые глаза оставались непроницаемыми. Ученый потупился.
- Да-да, конечно, конспирация… В таком случае - агент ноль пятьдесят восемь, к вашим услугам. Или пятьдесят шесть? Все время путаю эти цифры, Пегль их забери!
Простонародное ругательство в устах столичного ученого прозвучало так уморительно, что мы с Сэфом прыснули со смеху. Нолколеда обвела нас взглядом строгой учительницы.
- Не пора ли поговорить о делах, досточтимые господа? Я считаю, нам не следует терять времени. Отправимся за четыре часа до рассвета, когда посветлеет. А сейчас советую вам поспать. Мне было поручено позаботиться о ночлеге, но, к сожалению, особого комфорта предложить не могу. Вот ключи от двух комнат. Мужчины лягут в одной, женщины - в другой. Если вам нужна горничная, гарсин, можете на меня рассчитывать.
Последняя фраза была сказана таким тоном, что от услуг Нолколеды я поспешно отказалась. Да и спать мне не хотелось: не привыкла ложиться так рано. Кроме того, надо было устроить на ночлег Бара с Чаней. За лишний кувр трактирщик нашел им местечко в сарае.
- Эх, лучше бы в кладовой - поближе ко всяким грудинкам, - проворчал Бар. И это после того, как получил ужин из трех блюд!
Убедившись, что и слуга, и пес уютно устроились на ворохе соломы, я вышла на причал и уселась за столиком, глядя на реку. Какая дивная стояла ночь! Модит висел в небе, словно изумрудное блюдо на черной стене, - он еще не повернулся своей уродливой, расколотой стороной. А чуть пониже сверкала голубая тарелочка Глациэля. Скоро к компании ночных светил присоединится серебристая Матин…
- Не спится? - послышался голос.
Сэф подошел к перилам и прислонился к ним спиной. Он снял камзол; шелк его рубашки отливал зеленым в свете Модита. Ох уж эти шимилорские мужские нрубашки! Присобранные в плечах, с широким воротом - они любого мужчину делали стройным и романтичным.
- Не хочешь глотнуть? - спросил Семафэль, предлагая мне свой стакан. Я покачала головой. - Нет? Вообще-то правильно. Мне вот тоже сделали выговор: "Не стоит злоупотреблять алкоголем перед трудной дорогой". Угадай, кто?
- Нолколеда? - улыбнулась я.
- Точно. Как тебе эта штучка? Не думаю, что мы уживемся. А она, похоже, привыкла командовать. Ведь прачка она только в этой жизни, а кем была в той…
- В той жизни… - вздохнула я. - Ты говоришь так, будто мы умерли.
- А ты уверена, солнце мое, что это не так? - зловеще усмехнулся Сэф.
Отъезд состоялся на три часа позже запланированного. Мы собрались на причале, невыспавшиеся и в дурном настроении. Один Чаня был бодр, как жаворонок. Он успел достать из реки какую-то дрянь и с аппетитом жевал ее, валяясь в самой грязи.
Нолколеда придирчиво осматривала наших лошадей, оружие и вещевые мешки. Мы все, как провинившиеся школьники, ждали ее резюме.
- Хорошая лошадь, гарсин, - одобрила она мою Помми. - Жаль только цвет дурацкий: от чужих глаз не скроешься. А пистолет - игрушка. От разбойников такой не защитит.
Бедняге Зилезану досталось еще больше. Хотя, на мой взгляд, Нолколеда была в принципе права: ученый собрался в путь на… длинноухом буром ослике с совершенно седой мордочкой. К спине ослика был приторочен большой дорожный сундук.
- Вы бы еще на свинью взгромоздились, сенс, - бесцеремонно заявила наша новоявленная командирша.
- Почему на свинью? Буррикот - очень надежный осел, - вступился за четвероногого друга сенс Зилезан. - И потом, мне с одной рукой управляться удобнее с ним, чем с лошадью.
- Сказать честно, сенс? - Нолколеда уставилась на него в упор, так что ученый заморгал. - Вам с одной рукой лучше оставаться в столице. Мы ведь едем не на прогулку…
- Ну все, она меня достала, - шепнул мне Сэф и с вызовом обратился к Нолколеде: - Знаешь, милая, ты все печешься о конспирации… Тогда будь добра, отойди в сторонку, вон туда, к слуге досточтимой Жианы. Ты же прачка? Значит, там тебе и место. Благородные господа позовут тебя, когда понадобятся твои услуги.
Нолколеда, проверяющая седло своей рыжей лошадки, застыла на месте. На ее лице мелькнуло странное выражение - словно она сейчас размахнется и ударит Сэфа, но этого не произошло. Молодая женщина взяла лошадь под уздцы и отвела ее в сторону - туда, где Бар, уже оседлавший своего мерина, с хрустом грыз редиску, макая ее в мешочек с солью.
- По-моему, ты переборщил, - заметила я.
- Это точно, дружок, не стоило ее обижать, - кивнул Зилезан. - Грета - хорошая девочка, но она здесь уже восемь лет, а быть прачкой, наверное, не слишком увлекательное занятие.
- Грета? Так вы ее знаете? - воскликнула я. - Но как же так, ведь нам говорили, что агенты ничего не знают друг о друге!
- Да? - удивился сенс. - Наверное, я опять сболтнул лишнего. Но видите ли, друзья мои, я здесь очень давно… А Вэллайд - не такой уж большой город.
- Откуда она родом? - поинтересовалась я.
- Она немка. Из Шверина.
- Фашистка - она и в Лаверэле фашистка, - поморщился Сэф.
Хорошо, что я не суеверна и не вижу в этой ссоре предзнаменования наших будущих неудач.
Рассвет застал нас километрах в десяти от Вэллайда. Точнее, в пяти корсах - я постепенно привыкала к местной системе измерений. День был жаркий. Я убрала в мешок бархатную жилетку и расстегнула рубашку. И как только сенс Зилезан еще не сварился в своей мантии? Наверное, он попросту перепутал жару с холодом. Однорукий ученый ловко управлялся со своим осликом. Он явно путешествовал по Лаверэлю не впервые, но при этом не потерял живейшего интереса к происходящему вокруг.
Мне тоже все было любопытно: ведь до сих пор я ни разу не покидала столицы. По обеим сторонам дороги тянулись возделанные поля, и Чаня с восторгом носился среди зеленей, пугая стрекоз и больших белых бабочек. За оливковыми рощами виднелись деревеньки и хутора, утопающие в цветах. Крестьяне в Шимилоре были свободными фермерами. Они платили в казну необременительный налог и продавали свой урожай на сельских и городских рынках. При виде нас они доброжелательно, но безо всякого раболепства приподнимали береты. Особенно меня умилила стайка крестьянских девушек в разноцветных косынках. Одна из них вела на розовой ленточке белоснежную овечку! Глядя на эту пастораль, я с грустью подумала, что мы, земляне, принесем в этот мир не только прогресс, но и свою душевную неустроенность, погоню за лидерством, агрессивность. Пройдет совсем немного времени, и фраматы не узнают Лаверэль…
Мое философское настроение было развеяно отчаянным Чаниным лаем. Бар, спешившись, пытался взять пса на поводок, а тот, как безумный, лаял на небольшое стадо животных, двигающееся нам навстречу. Это были единороги! На мгновение я забыла о Чане. Дивные, волшебные звери как ни в чем не бывало вышагивали по дороге. Их сопровождал пастух. Я заметила, что при нем не было ни кнута, ни пастушьей собаки. Тем временем Бару удалось приструнить неуемного Чаню, и я смогла обратиться за разъяснениями к сенсу Зилезану.
- Что вы, дружочек, единороги - это вам не коровы, - охотно ответил однорукий ученый. - Они не размножаются в неволе. Но некоторые из них охотно соглашаются пожить в городах, с людьми - я полагаю, из любопытства. Любой полк рад принять у себя такого красавца. Ведь Ликорион - бог воинов - чаще всего является в образе единорога.
- Они разумные? - спросила я.
- Ну, разум - очень растяжимое понятие, - задумчиво произнес сенс Зилезан. - Единороги обладают чувством собственного достоинства, требуют уважения к себе и уважают тех, кто этого достоин. На мой взгляд, чего еще ждать от разумных существ? Однако, Джоан, какой у вас жизнерадостный пес! Здешнее тяготение ему явно идет на пользу.
- Вот уж кого разумным не назовешь, - буркнула в сторону Нолколеда.
Всю дорогу немка ехала в самом хвосте кавалькады. Сэф пару раз пытался извиниться, но, наткнувшись на каменное выражение ее лица, в результате наговорил еще каких-то обидных вещей. Меня начала мучить совесть. В конце концов, человек заботился о том, чтобы мы были готовы к трудному пути. Конечно, она делала это не самым тактичным образом, но все равно на долгие недели нам никуда не деться друг от друга. Я придержала коня.
- Нолколеда, - сказала я, поравнявшись с немкой, - нам надо запастись водой. Как вы думаете, где это можно сделать?
- Гарсин, не стоит обращаться ко мне на "вы", - процедила сквозь зубы конспираторша. Но все-таки ответила: - Через два часа мы проедем через деревню Барданэ. На въезде там будет колодец. А на выезде - храм Гюаны. Его жрицы путников кормят бесплатно, так что там можно пообедать. Если, конечно, высокочтимых господ устроит их незамысловатое меню.
На этот раз обиделась я.
- С вашей стороны очень глупо так себя вести, - бросила я, пришпорив лошадь. Но хорошее расположение духа быстро ко мне вернулось. Пока наша поездка напоминала мне курортную экскурсию. Надо же: обед - бесплатно! Мир - чудесен. Солнце - светит. От седла я устать не успела. А Грета-Нолколеда пусть мучается своими комплексами.
Через некоторое время впереди показались черепичные крыши Барданэ. Как только мы въехали в деревню, повсюду послышался яростный лай: это деревенские псы завидели Чаню. Проехав по улице, засаженной розами, мы остановились у колодца и подождали, пока двое деревенских мальчишек наполнят деревянные бадьи, которых они привезли целую повозку. Когда пришла наша очередь, Сэф поинтересовался:
- Кто-нибудь умеет управляться с этой конструкцией?
Мы растерянно переглянулись. Приспособление вроде колодезного журавля, но с какими-то штуковинами по бокам неясного назначения… нужно что-то крутить? Куда-то нажимать? Сэф закричал вслед отъезжающим мальчишкам:
- Эй, парни! Есть дело. Поможете нам с этой штукой?
Старший слез с повозки и деловито заявил: