- Вот и идите. А я пойду на конюшню. Будет лучше, если в ближайшие два-три часа я не встречусь с Энгусом, - мрачно сказал Дугал. Повернувшись, он заковылял прочь.
София осталась во дворе одна. Черт бы побрал Энгуса и его вспыльчивый характер! Она бегом бросилась к спасительному крыльцу. Едва она оказалась под крышей, как небеса разверзлись и хлынул дождь. Через минуту он стоял сплошной стеной - даже амбара не было видно. Впрочем, София ничего не замечала. Она смотрела на небо и думала. Если Маклейн так рассердился из-за пустяковой царапины на щеке, что же с ним будет, когда она заберет у него Макфарлин-Хаус?
- Что с вами стряслось? - Шелтон выронил из рук ведро, и вода растеклась по полу.
- Упал. - Дугал взял щетку и начал чистить Посейдона.
Шелтон тихо присвистнул:
- Куда вы упали? Лицом на молоток?
- Вроде того.
Снаружи хлестал дождь, шумно колотя по крыше амбара. Шелтон нахмурился:
- Что за чертов дождь!
Вдруг он замолчал, уставившись на хозяина. Уважительно оглядел подбитый глаз.
- Все ясно.
- Ты и половины не знаешь. - Дугал осторожно дотронулся до синяка и поморщился. - Вот черт.
- Дайте-ка, я вам помогу.
Слуга исчез в пристройке, а затем вернулся с куском сырой говядины в руках.
- Где ты это взял?
- Купил в городе. Держал его во льду, хотел приготовить на ужин.
Дугал пристроил мясо поверх синяка и проворчал:
- Благодарю.
Снаружи, перекрывая шум ливня, раздался удар грома.
Шелтон взял Дугала за руку и усадил на перевернутый вверх дном бочонок.
- Сидите тут, пока я не закончу с лошадьми.
- Я что, беспомощный калека?
- Нет, но как вы собираетесь кружить голову мисс Макфарлин, если у вас подбит глаз и перекошено лицо? Нужно, чтобы синяк побыстрей рассосался.
Дугал вздохнул, но остался сидеть на бочке с откинутой назад головой и куском ледяного мяса на лице. Шелтон расседлал лошадь Софии, вычистил ее, поставил обеих лошадей в денники, набрал ведро воды и напоил их.
Потом аккуратно повесил ведро на крючок. Подтащил поближе к Дугалу еще один бочонок и сел рядом.
Дугал раскрыл уцелевший глаз. Шелтон с мрачным видом рассматривал хозяина.
- Что еще?
Слуга сложил руки на груди.
- Я тут подумал… - Он ткнул большим пальцем в сторону крыши.
Дугал снова закрыл глаза.
- Да, это я вызвал грозу. Как я был зол! На меня напали, да еще сзади. Едва успел я обернуться, как этот медведь треснул меня со всей силы.
- А мисс видела?
- Да.
Порыв ветра ударил в дверь амбара, и она тяжело загрохотала, едва удерживаемая на месте старинной железной задвижкой. Крыша жалобно трещала. Казалось, ее вот-вот унесет ветром. По старым стенам барабанил дождь. Сквозь прорехи в крыше просачивалась вода, стекая струйками на крытый соломой пол.
Шелтон с тяжелым вздохом встал.
- Разведу посильнее огонь в печке. Надо же вас накормить, прежде чем вы снова пойдете в их дом.
В дом, где восхитительная мисс София сейчас наверняка хлопочет на кухне, придумывая, как испортить обед. Несмотря на пульсирующую в глазу боль, Дугал неожиданно усмехнулся:
- Ты прав. Сначала я поем. Потом приму ванну.
- Полагаю, в доме вам приготовят ванну с ледяной водой?
- И всыплют туда чего-нибудь едкого.
- Хорошо, что мы скоро уезжаем, - заметил Шелтон. Дугал промолчал, и Шелтон встревожился: - Мы ведь скоро уедем, не так ли, милорд?
- Пока не знаю.
- Мне казалось, вы только хотели выяснить, что задумал этот пройдоха вместе с дочерью.
- Так и есть. Они хотят засадить меня за игорный стол, чтобы отыграть дом.
- Тогда что за нужда торчать тут еще одну ночь?
Нужда? Странное слово. Дугал ни в чем не нуждался.
Зато он желал - а это совсем другое дело. Шелтон простонал:
- Значит, опять остаемся? Вижу по вашим глазам. Вас опоили?
- Ты когда-нибудь видел меня пьяным?
- Ну, может быть, я не так выразился. Скорее, вас околдовали.
Дугал поудобнее пристроил на лице кусок мяса.
- Что ты имеешь против небольшой интрижки?
- Ничего, только не останьтесь без глаза.
Дугал засмеялся:
- Обещаю, все останется в целости и сохранности. Будь то глаза или дом!
И, уж конечно, его сердце.
Дугалу вдруг стало не до смеха. Сердце? Взбредет же такое в голову!
Шелтон вздохнул:
- Надеюсь, мы не застрянем тут надолго. Сегодня вам нужна ванна, но… я буду стряпать для вас, так и быть. Но тереть спину - ни за что.
- Я и не прошу, не беспокойся.
Убрав говядину с лица, Дугал осторожно потрогал синяк. Гораздо лучше! Еще час-другой, и он снова будет видеть.
Сквозь щели в стенах амбара сверкнула молния. Гром ударил почти в тот же миг. Дугал вздохнул. Чертово проклятие старалось вовсю. Он редко выходил из себя, но события последних дней истощили его терпение. А славный удар добряка Энгуса стал последней каплей.
Двери амбара гремели под напором ветра и проливного дождя. Разумеется, его долг как одного из Маклейнов не давать проклятию взять верх. Настоящий мужчина никому и ничему не позволит себя одолеть - даже семейному проклятию.
Но вот пожалуйста - не только потерял власть над чувствами, но, кажется, готов и голову потерять из-за прелестной хозяйки. Не раз за сегодняшний день случалось, что она забывала напускать на себя холодный вид, и ему представлялась возможность увидеть ее в истинном свете - как женщину весьма незаурядную. София не только очаровательна, она еще и умна. Сведи их другие обстоятельства, он мог бы быть с ней на равных. Без обмана, без интриг.
Опасные мысли!
Пора положить этому конец. Так будет лучше для всех. Сначала, однако, он еще раз перекинется в картишки с восхитительной мисс Софией. В конце концов, от пары поцелуев вреда не будет.
Решено. Дугал поднялся с бочки. Пора готовиться к встрече с Софией Макфарлин. Это будет их последний вечер.
- И поделом! - раздраженно воскликнул Энгус.
- Неправда, - спокойно возразил Рыжий. - София знает, что делает.
Мэри фыркнула, с удвоенной силой взбивая подушки.
- Энгус, ты свалял дурака. У мисс Софии больше здравого смысла, чем у любой девицы ее возраста.
Энгус возразил:
- Сомневаюсь, что у кого-то хватит ума кружить голову Маклейну и сохранить на плечах свою собственную.
Его жена открыла было рот, чтобы возразить, но он осуждающим тоном продолжал:
- Вы же говорили, что Маклейн - такой красавчик, что хоть мажь его на хлеб вместо масла!
Рыжий погрустнел:
- Я хочу, чтобы дочка отыграла дом, но если она в опасности… Неужели дело идет именно к этому?
- Точно, - сказал Энгус.
- Нет, - отозвалась Мэри. Супруги уставились друг на друга. Мэри твердо заявила:
- Будьте спокойны - девочка не перейдет черты. Никто не заставит ее делать то, чего она сама не захочет. - Служанка направилась к окну, чтобы задернуть шторы. - София отнюдь не дурочка.
Рыжий повидал на своем веку распутников и гораздо лучше, чем Мэри или София, знал, как опасен Маклейн. Даже его прагматичная и разумная дочь, возможно, не устоит перед красотой и очарованием опытного повесы.
С другой стороны, Дугал - гордец, как все Маклейны, а гордость диктует свои правила поведения. Как и ее мать, София красива, талантлива и сильна духом. Лакомый кусочек для любого мужчины. Одного взгляда на нее достаточно, чтобы потерять голову и забыть о приличиях. Даже если придется за это дорого заплатить.
В коридоре отворилась дверь в комнату Софии, затем захлопнулась.
- Вот и мисс. Пойду спрошу, не захочет ли она перекусить перед обедом. - Мэри шмыгнула за дверь.
Рыжий решил прочитать дочери короткую мораль, чтобы не забывала, что ей не пристало подпускать к себе гостя слишком близко - в физическом смысле. Он уже сочинял блестящую и едкую заключительную сентенцию, когда в комнате появилась София.
Улыбка замерла на его губах, и он завопил:
- Что за черт? Сыми это немедленно!
- Сними, - поправила дочь, недоуменно рассматривая свое платье. Сшитое из тяжелого бледно-голубого шелка, платье изящными складками закручивалось вокруг лодыжек. Короткие рукавчики украшали мерцающие кремовые кружева в тон ленте, которой платье было подхвачено под грудью. - Чем тебе не нравится мой наряд? По-моему, платье восхитительно.
Конечно, оно восхитительное, за исключением одной детали - огромное декольте. София так никогда не носила. Более того - кто-то догадался пришить букетик роз из кремового и голубого шелка к самой нижней части выреза, чтобы привлечь взгляд, как будто мало, что грудь совсем открыта. Рыжий твердо сказал:
- Ты не можешь быть в этом платье. Слишком низкий вырез.
София присела на краешек его постели и миролюбиво заметила:
- Но оно сшито по последней моде.
- Может быть, сойдет для замужней леди, но не для моей дочери.
- Рыжий…
Он услышал упрек и болезненно сморщился. София рассмеялась:
- Стоит ли напоминать, что я попытаюсь заставить Маклейна сыграть на дом уже сегодня вечером?
Рыжий просиял:
- Сегодня? Правда?
- Надеюсь. Нужно отвлечь его внимание, когда мы сядем играть. Ненавязчивый флирт - то, что надо.
- Найди другой способ.
- Другой способ?
- Ну, не знаю. Может быть… уронить на него что-нибудь? - Рыжий возвел глаза к потолку. - Облей его горячим чаем.
- Во время игры? Мне нужно, чтобы он благополучно закончил игру, а не удирал, ошпаренный, прочь!
- Неужели нельзя что-нибудь придумать?
- Я уже придумала. И все продумала. - Она похлопала отца по плечу. - Сам посуди. Разве самомнение позволит этому гордецу Маклейну дотронуться до женщины, которая вовсе не жаждет его объятий?
Тут она права. Гордость - сильная штука. Рыжий знал это, как никто другой. Он внимательно посмотрел на дочь. Ну и что с того, что шелковое платье и бусы смотрятся легкомысленно и игриво. Зато София - само здравомыслие. Его малышка София не станет игрушкой в нечистых руках.
Беда не в том, что ей недостает ума. Наоборот - слишком уж она умна! Легко поддаться соблазну и позволить ей идти своим путем. А правильный ли он?
Как же София похожа на мать! Конечно, игрок из Беатрис был никудышный. Она не умела противиться соблазну. София другая… в самом ли деле? Она так переживала из-за дома. Гораздо сильнее, чем он надеялся. Не стало ли для нее навязчивой идеей - сохранить Макфарлин-Хаус любой ценой, во что бы то ни стало? За все годы, что они с дочерью не покладая рук трудились, обустраивая свое жилище, не пришла Рыжему в голову мысль: может быть, дом связывает ее по рукам и ногам? София похоронила себя в деревенской глуши. Что ждет ее в будущем?
Рыжий встревожился. Дом, о котором так мечтала Беатрис, надежное пристанище! Не стал ли он для дочери тюрьмой?
Не ведая, что творится в душе отца, София улыбнулась, собранная, по-прежнему уверенная в себе:
- Рыжий, я знаю, ты был бы счастливее, странствуя по Европе. Но я - другое дело. Наш дом… - Ее голос дрогнул. - Наш дом не просто место, где я живу. Это память о маме. Ее ожившая мечта.
- Но она никогда здесь не жила. Девочка, неужели у тебя нет собственной мечты?
София удивилась. Конечно, дом - это все, что ей нужно.
- Не знаю. Никогда не думала…
- Я хочу, чтобы ты задумалась о своем будущем, как только мы отыграем дом. Мне кажется, тебе пора начать жить собственной жизнью. Пусть мамина мечта останется в прошлом.
- Рыжий, я знаю, чего хочу. Я хочу этот дом.
- Конечно, это память о нашей дорогой маме. Но жизнь больше, чем воспоминания. Нам обоим полезно помнить об этом. - Рыжий устало улыбнулся и взял ее руки в свои. - Не дуйся - у тебя такой вид, словно ты собираешься выбросить меня в окно. Обними отца поскорее да отправляйся к нашему гостю. Только помни: наш дом - это не весь мир. Если мы выиграем - отлично. Нет - кто сказал, что мы не можем начать все заново в другом месте и быть счастливыми?
София заставила себя улыбнуться:
- Уверена, мы будем счастливы здесь, в доме, о котором мечтала мама. А теперь, с твоего позволения, пора заняться нашим гостем.
Она чмокнула отца в лоб и направилась к двери, чувствуя, что он не сводит с нее встревоженного взгляда.
Выйдя из отцовской спальни, девушка без сил привалилась к двери. Что Рыжий имел в виду? Она исполнена решимости выиграть сегодня вечером. Они вернутся к привычной жизни, а Маклейн отправится домой - к своей.
Откуда тогда чувство, что она теряет что-то дорогое? Во время сегодняшней скачки она поняла: у них с Маклейном больше общего, чем казалось раньше.
Неужели в том, что касается сердца, София унаследовала порывистый, романтический характер отца? Неведомым путем Дугал Маклейн прокрался ей в душу.
Отчего она в таком смятении чувств? Не оттого ли, что Маклейн, кажется, соткан из противоречий - кружева и могучие мышцы, замкнутость и нежность? Ее не обманывала его напускная сдержанность. Идя к своей цели, этот мужчина может быть безжалостным. Вот почему она просто обязана выиграть свою партию.
Этот вечер принесет ей победу. Первые несколько партий она, разумеется, проиграет. Как бы невзначай - не следует будить в нем подозрения, надо лишь пробудить азарт. И ставки она тоже обдумала.
Ее сердце радостно забилось, предвкушая опасность и триумф. София пригладила волосы, одернула пониже декольте и величественно поплыла вниз по лестнице, готовясь встретить гостя во всеоружии.
Глава 10
Как знать, настанет день, когда гордость будет разрывать вам сердце. Иногда битва будет яростной и кровавой - только так и сражаются за истинную любовь.
Почтенная Нора из Лох-Ломонда одним холодным вечером своим трем крошкам-внучкам
Снаружи дождь лил как из ведра. В библиотеке же было тепло и сухо. Дугал задержался возле висевшего над камином зеркала и поправил галстук, стараясь не замечать синяка и небольшой царапины под глазом.
Полчаса назад он выкупался в ледяной воде в пристройке. Без помощи слуги его туалет несколько затянулся, да и вид, конечно, был не тот. Стоит ли, однако, обращать внимание на огрехи его костюма на фоне жалкого зрелища, какое представляет собой ветхий дом?
Дугал оглядел библиотеку, еще раз отметив чудесную лепнину, украшавшую стены и камин. Мисс София со своими помощниками не сумела замаскировать эту изысканную деталь интерьера. Не скрыть от постороннего глаза, какие здесь отличные полы. Набросали сверху рваные ковры, вот и все. Он провел по стене рукой. Пальцы испачкались в густой маслянистой саже. Он слабо улыбнулся:
- Догадливая девочка.
Действительно, девушка совсем неглупая. Весь день он не переставал удивляться, откуда она столько знает. Она разбиралась не только в сельском хозяйстве, хотя на эту тему она рассуждала охотнее всего. София Макфарлин действительно любила свою землю и свой дом. Нет. Его землю. Его дом.
Как жаль, что они сражаются за один и тот же приз. Задумав гнусный план сделать дом непригодным для жизни, София Макфарлин столкнулась с ним лоб в лоб. А он, Дугал Маклейн, не тот человек, чтобы оставить такую наглость безнаказанной. Девчонка заслуживает хорошей трепки, и уж он позаботится, чтобы она получила сполна.
В холле послышались тихие голоса. Дугал выглянул в открытую дверь библиотеки. На нижней ступеньке лестницы стояла София и тихо втолковывала что-то Энгусу. Здоровяк нависал над ней и, кажется, весь трясся от злости. Разговор явно не доставлял ему удовольствия. Судя по напряженной позе его хозяйки, ей тоже.
Дугал не мог слышать, о чем они говорили, но и так ясно было - разговор шел о нем. Маклейн подкрался к самой двери и прислушался.
- Энгус, я говорю серьезно. Не вмешивайся.
Слуга обиженно отозвался:
- Но, мисс, так нельзя. Я должен…
- Я тут хозяйка или нет?
- Да, но ваш батюшка…
- Согласился бы с каждым моим словом. Сам знаешь, что это так. Будет гораздо лучше, если сегодня вечером ты составишь компанию Рыжему. Ему нечем заняться, и он сам не свой после того случая. Партия-другая в карты привела бы его в чувство.
Энгус почесал шею, переминаясь с ноги на ногу. Сейчас он напоминал малого ребенка.
- Хорошо, мисс. Как прикажете.
Облегченно вздохнув, София кивнула, и ее волосы блеснули золотом в свете украшавших стены многочисленных бра.
- Отлично. А теперь пусть Мэри подает обед. У меня не было времени перекусить, и если дело так пойдет и дальше, я наверняка умру с голоду. Поскорее бы вечер прошел: тогда я смогу поесть.
Энгус тихо засмеялся:
- Давайте, я суну для вас кусок хлеба под баранину, которую Мэри сейчас поджаривает до углей!
- Да, пожалуйста! Кусок хлеба с джемом. Спрячь его в моей тарелке.
- Только глядите, как бы Маклейн не заметил.
- Маклейн ничего не заподозрит.
Дугал стиснул зубы.
Энгус кивнул:
- Хорошо. Но помните - если дело пойдет наперекосяк, вам только крикнуть, и я примчусь.
- Сама справлюсь. Знаю, как заставить Маклейна держать себя в руках.
Энгус ушел. Дугал отскочил от двери подальше. Проклятие. Девица хочет выставить его полным дураком.
Дождь за окнами хлынул с удвоенной силой.
Значит, вот как она собирается действовать, горько размышлял он. А ведь не далее как сегодня утром София казалась такой милой, ее мелодичный смех почти растопил лед в его душе. А ей нужно только одно: обманом выманить у него дом, честно выигранный им в карты.
Сжав зубы, он дожидался ее появления. Вот и шелест шелка ее платья в дверях библиотеки, легкие шаги, сладкий, как мед, голос:
- Вот вы где!
Дугал повернулся к Софии. К его досаде, ему было очень приятно ее видеть. Платье чудесно обрисовывало ее стройную шейку, подчеркивало восхитительный подъем груди, облегало точеную талию и мягкими складками ложилось на бедра, намекая на совершенные линии ног. Цвет платья перекликался с живой голубизной ее глаз, а золотистые волосы сияли, отражая свет свечей.
Она яркая и исполненная жизни. Губы изогнулись в ласковой улыбке. Глаза искрились радостью… И кажется, предостерегали?
Их взгляды встретились.
- Ах, ваш бедный глаз!
Она беспомощно всплеснула руками - как ей жаль, что у него синяк!
- Пустяк. Я уж и забыл.
Слабый аромат жасмина окутал его, словно облаком, когда София с участием разглядывала его подбитый глаз.
- Мне очень жаль, что так вышло. Но я рада, что вам не больно. Кажется, не распухает, всего лишь небольшой синяк.
Какой у нее нежный и волнующий голос!
Дугала обдало волной жара - как всегда, когда София оказывалась рядом. Когда ее не было, он мог рассуждать о ней холодно и логично. Однако стоило ей появиться, и он начинал пылать. Рассудок ему не повиновался.
Черт, он готов ненавидеть себя за эту слабость. Обычно ему нравилось испытывать любовное волнение. Но сейчас, зная об обмане, он думал, что собственные чувства его предали. Как странно! Он никогда не отличался особой чувствительностью, да и какие тут могут быть чувства? Только плотское влечение.