Позвать корабельного плотника, чтобы он сделал посередине кровати дощатую перегородку? В принципе, размеры позволяют, и доступ к обеим секциям получится широкий.
Но делать этого категорически нельзя! Иначе будет нанесен ущерб моему авторитету. Если бы я делил ложе сразу с двумя женщинами, вот тогда мой авторитет, и без того после недавних событий высокий, поднялся бы еще выше.
– Ладно, вы отдохните, а я тем временем подумаю.
На душе было очень и очень несладко: нагревшийся элекит на груди Рейчел грозил мне неприятным разговором, едва мы останемся с ней наедине.
Глава 8
Алавир находился там, где ему и положено было быть, – на мостике. Сменился рулевой, и сейчас вместо Стерка за штурвалом стоял Гайат, такой же верзила, что и Стерк, и тоже – доверенное лицо шкипера.
– Проблемы, господин капитан? – поинтересовался Алавир, видя мое озабоченное лицо.
И я кивнул: еще какие!
– Позвольте, сам догадаюсь… Вероятно, они как-то связаны с молоденькой девицей Мэри. Которая, кстати, строит глазки всем подряд.
Вот даже как?! И когда она успела? В этой связи ее легкое согласие отправиться жить в матросский кубрик кажется особенно подозрительным. Остается только надеяться, что Алавир ошибается.
– Вы правы в своем предположении: все они связаны именно с ней.
– Проблема легко решаема, – повел бровью мой собеседник.
– Ну-ка, ну-ка!
Решить можно практически любую проблему. Но меня не устроит, если для Мэри в общем кубрике отгородят уголок занавеской. И дело даже не в том, что я забочусь о ее нравственности.
– Есть одно подходящее местечко, – продолжил шкипер. – У этого корабля – узкая специализация: перевозка корреспонденции. И для нее выделено особое помещение, где, помимо обычных дверей, имеется еще и запираемая на замок железная решетка. Такой же решеткой забран и иллюминатор. Если вас устраивает этот вариант, я пошлю туда плотника. Пара-тройка часов – и в помещении вполне можно будет жить. Да, находится оно рядом с вашей каютой, так что… – И он многозначительно на меня посмотрел.
"Так что все будет под моим контролем. А сама Мэри – у Рейчел под рукой. То, что и нужно! – радовался я. – Кстати, пусть и пес Барри живет там же".
– Посылайте плотника, Алавир. Причем не откладывая. – Мучившая меня проблема была решена наилучшим образом, и я осмотрел корабль. Капитан я или кто?
Знать бы еще, как и что тут называется. У каждой веревки и деревяшки на корабле имеется свое название. Всякие там кницы, пиллерсы, марсели, брамсели, шкоты и шкаторины. Но увы, я разве что палубу полом никогда не назову.
На беглый взгляд, все выглядело прекрасно. Паруса полны ветра, матросы – на своих местах, палуба, загаженная после того, как "Морской орел" несколько дней простоял в порту без хозяев, сияет чистотой. Виконт, собрав вокруг себя несколько человек на полубаке, о чем-то у них расспрашивает. После чего быстро что-то записывает на клочке бумаги, издали похожей на туалетную. Мои славные деяния, что же еще?
Откуда-то снизу донесся смех, показавшийся мне пьяным.
– Что там происходит?
Алавир вильнул взглядом.
– Говорите!
– В общем, Три Попугая… – начал он и замолк.
– Говорите, Алавир! – настойчиво повторил я, отлично понимая нежелание шкипера жаловаться: сам этого делать ненавижу.
– Три Попугая в кубрике пьянку устроил, – нехотя признался он.
– Ну и в чем проблема? Надо было сразу же его осадить, шкипер вы или кто? Второе после капитана лицо на корабле.
– Я и попытался, но он…
– Что "он"?
– А он и говорит: "Хочешь иметь дело с самим капитаном? Не видел разве, что из-за меня Лео с "Нетопырем" сотворил?"
– Именно так и сказал?!
– Именно. "Пират без рома, что гроза без грома", – добавил Алавир, явно передразнивая самого Головешку.
Понять сомнения шкипера "Морского орла" было несложно. А что, если Головешка действительно мой любимчик, которому дозволено многое, если не все? Призовешь его к порядку, а затем неприятностей не оберешься.
"Ну, сейчас я ему устрою! И грозу, и гром, и даже ром!" – Внутри меня все кипело.
– Три Попугая еще и других споил, – донеслось уже в спину. – Им скоро на вахту, а у нас и без того нехватка людей. "Не беспокойтесь, парни, если что, я вас прикрою. Вы, главное, рядом со мной держитесь!" – вновь процитировал он Головешку.
Когда сбегал вниз по трапу в матросский кубрик, внутри у меня все клокотало от ярости. У нас все сложно, и мне нужна поддержка близких людей, а он устраивает такое, за что ему мало голову оторвать!
Тед вальяжно развалился на лавке за расположенным посередине кубрика столом, который был установлен прямо под световым люком. "Отдыхал" он в компании еще четырех таких же любителей крепких напитков, которые при моем появлении вздрогнули, усиленно делая вид, будто оказались рядом с ним случайно.
На столе стояла початая посудина, а под ним, позвякивая при столкновениях, перекатывались от качки еще несколько порожних.
– А, Лео! – Головешка встретил меня так, будто я являюсь постоянным его собутыльником. – Присаживайся, рад тебя видеть. Ты, – ткнул он пальцем в матроса, что сидел напротив него, – быстро принес стакан нашему капитану!
Тот стремительно вскочил на ноги. Вскочил неудачно, ударившись коленом о стол так, что я всерьез заопасался, что мебель развалится. Едва сдержав стон и подволакивая ногу, он метнулся куда-то в темный угол, откуда вскоре вернулся со стаканом. Большим таким, из цветного стекла, вместимостью в два раза больше, чем те, которые стояли на столе, и, на удивление, чистым.
– Наливать? – Головешка потянулся за бутылкой.
– Наливай.
Перед тем как налить, Тед многозначительно на всех посмотрел. Он даже специально оглянулся назад, на тех, кто в пьянке не участвовал и лежал в гамаках. Мол, что я вам всем говорил!
– Больше лей, до самых краев.
Когда стакан наполнился, на что ушло все содержимое бутылки, я поставил его перед Головешкой.
– Пей. Как ты там говоришь? "Пират без рома, что гроза без грома"?
Теодора я знал много лет. Случалось, он спасал мне жизнь, впрочем, как и я ему. Но, как бы там ни было, мне необходимо расставить все по своим местам. Так сказать, фигуры по клеткам.
– Ты что, Лео?! – возмутился он, отлично понимая, что такая доза свалит его с ног. Это сообразили даже попугаи на его плечах, которые дружно принялись кивать. – Я не буду столько пить!
– Будешь.
– Не буду, я сказал!
– А я сказал: будешь! И это последняя пьянка на корабле как для тебя самого, так и для всех остальных.
– Ах вот даже как! Никто не посмеет мною командовать! – Судя по побагровевшему лицу, Головешка закусил удила.
– Никто, говоришь? Тогда слушай: сейчас ты выпьешь и ляжешь спать. А затем, когда проснешься, отправишься работать туда, куда тебя пошлет Алавир. В палубную ли команду, в марсовую ли, пусть даже помощником к коку мыть котлы. Как шкипер посчитает нужным.
– Или?..
– Или сядешь в шлюпку и погребешь в ней к берегу. Благо до него недолго грести, у тебя и полдня не уйдет.
Я плохо себе представлял, чем отличается контрфорс от гитова. Но с географией у меня всегда все было в полном порядке. И тот скалистый берег на горизонте не может быть не чем иным, как берегом Каблиона. Нейтральной Виргусу страны, где у Головешки никаких проблем не возникнет.
– Еще чего! Не буду я пить!
– Алавир, – окликнул я шкипера, который давно уже спустился в кубрик и теперь внимательно прислушивался к нашему разговору, – ложитесь в дрейф.
– Есть, капитан! Припасы в шлюпку класть?
– Обязательно. И воды не пожалейте.
Неизвестно, в каком именно месте Головешка причалит к берегам Каблиона. Вполне возможно, поблизости не окажется ни поселений, ни источников пресной воды: настолько мои познания в географии сильны не были. Так что без припасов не обойтись.
– Понял, капитан.
– Лео, ты чего?! – Сообразив, что дело – серьезней некуда, Тед забеспокоился. – Ты собираешься высадить меня посреди океана?
– Собираюсь, – кивнул я. – Только не посреди океана, а практически у берега. Или ты выпьешь.
– Ну и выпью! Какой же дурак будет отказываться от того, чтобы выпить? – Головешка пошел на попятный. – А может, и ты со мною? Тут и на двоих хватит.
– Пей.
И Головешка выпил. Чтобы тут же уткнуться лбом в стол с таким грохотом, что от испуга взлетели оба его попугая.
– Закиньте в гамак, – уже покидая кубрик, сказал я.
Может, мой поступок и не был правильным, но кто бы меня научил, правильно – это как? Есть категория людей, которая понимает только силу, и совершенно не важно, в чем именно она заключается. И еще. Нисколько не сомневаюсь: присутствующие при разговоре люди передадут его содержание остальным, и те сделают вывод – поблажек не будет никому.
Когда я вернулся, Мэри уже не было.
– Каюта у нее как тюрьма, – сказала Рейчел. – Сплошные решетки.
– Но ты же сама не захотела, чтобы мы спали втроем.
– Еще чего! – Она зачем-то потрогала на груди элекит. – Хотя не так уж и долго Мэри в ней жить.
Это как сказать: до Терессы – три недели плавания.
– К тому же по пути нам обязательно подвернется корабль побольше, – продолжила рассуждать Рейчел. – Мы его возьмем на абордаж, и тогда проблема решится совсем.
– Это как повезет, – чтобы не расстраивать Рейчел раньше времени, ответил я. Захватывать корабли на абордаж в мои планы совершенно не входило.
– Обязательно повезет: ты же у меня Счастливчик! – И она вздохнула. – Бедная Мэри!
– Из-за каюты?
– При чем здесь каюта! Каюта здесь совершенно ни при чем. Тут другое. Вообще это не моя тайна, но ты, Лео, не чужой мне человек, и потому я скажу: ее угораздило влюбиться в Головешку.
– В Головешку?!
– И чему ты так поражаешься?
Еще бы тут не поразиться. В кого можно влюбиться в нашей компании? Конечно, в меня. На худой конец – в Блеза. Но чтобы в Головешку!..
– Как в него можно влюбиться? А сам он во-о-от таких женщин предпочитает. – И я широко раскинул руки.
– Эх, Лео, Лео! – снова вздохнула Рейчел. – Просто тебе недоступно понимание женской натуры. Иной раз мы умудряемся влюбляться вообще непонятно во что. А потом и сами себе не можем ничего толком объяснить. Но тебя это нисколько не касается, – поспешила она успокоить, завидя, что я напрягся. – Ты лучший! Что же до "таких"… Ты обратил внимание, сколько Мэри в последнее время ест? Специально, чтобы поправиться.
– Обратил.
Еще бы тут не обратить, если она съедает не меньше, чем грузчик после тяжелого рабочего дня. Я думал, у нее болезнь какая-нибудь, а тут вон оно что.
– Думаешь, у нее получится? – Вообще-то меня интересовало, сможет ли Мэри обратить на себя внимание Головешки, но Рейчел меня не поняла.
– Нисколько не сомневаюсь. Для любой женщины стать такой, как ты показывал, куда проще, чем из такой стать как прежде. Как будто ты сам этого не знаешь. Что молчишь-то? Надеюсь, твои-то вкусы не изменились?
Не изменились. А молчу, потому что думаю. Мэри утверждает, что без памяти влюблена в Головешку. Но способна ли она сесть вместе с ним в шлюпку? Тед мог выбрать и такой вариант.
Как села со мной Рейчел, когда из-за предательства Гаспара мы вынуждены были покинуть пиратский галеас? У нее был выбор: остаться на корабле и стать очень богатой, выйдя замуж за Гаспара. Или уплыть на утлой посудине с оставшимся практически без медяка в кармане мною. Уплыть в неизвестность, когда до берега – много дней пути и надвигается буря.
– Думаю, не стоит ложиться спать до обеда. Он уже скоро, ну а затем можно и отдохнуть.
Неприятности начались на третий день нашего плавания, когда меня разбудил вестовой. Он, рывком распахнув дверь, едва ли не криком сообщил:
– Капитан, за нами погоня!
Мне как раз снился чудесный сон, в котором поверженный мною Гаспар, уже умирая, из последних сил прошептал:
– Лео, я был не прав, прости меня, если сможешь!
И в тот самый миг, когда я собирался благородно его простить, а заодно узнать, куда он спрятал наши сокровища, дверь-то и распахнулась.
– Точно погоня? – лихорадочно натягивая на себя одежду, спросил я.
– Точно! – ответил он, чтобы сразу же с громким топотом умчаться обратно.
– Ну вот, на ловца и зверь бежит, – сказала тоже проснувшаяся Рейчел.
– На какого еще ловца и какой-такой зверь? – не понял ее я, опоясываясь широким ремнем, накидывая на себя перевязь с саблей и хватая в руки арбалет.
– На обычного. Нам давно бы уже следовало поменять корабль, а тут предоставляется такая возможность!
Вообще-то я плохо представлял "Морского орла" в качестве ловца. Скорее, в роли зайца, которому удается избежать неприятностей только с помощью резвых ног. К тому же выяснилось, что ноги у нас совсем не такие резвые, как предполагалось.
Поначалу мы все считали, что корабль не может развить тот ход, которым и отличаются пакетботы, из-за слабого ветра. Затем ветер значительно посвежел, но "Морской орел" продолжал плестись так, будто был не одним из самых быстрых кораблей, что бороздят моря и океаны, а под завязку груженной баркой. Вскоре выяснилась и причина такого его поведения. Лично осмотрев подводную часть корпуса, для чего пришлось лечь в дрейф, Алавир стал мрачен, как сама смерть.
– Кораблю необходимо кренгование, – заявил он. – Это надо же до такого состояния его довести!
– Лео, что надо нашему кораблю? – шепотом спросила Рейчел.
– Очистить днище от ракушек и водорослей, – с видом бывалого морехода важно пояснил я. – Когда оно обрастает, это здорово тормозит ход.
Хуже всего было то, что процедура требует подходящих условий: укромной бухточки и небольшой глубины. Ну и где это все было взять? И потому я приказал нашему навигатору:
– Господин виконт Антуан, проложите наш курс так, чтобы мы все время держались в стороне от оживленных морских путей.
Как выяснилось, не помогло.
– Рейчел, ты вот что… Приготовься срочно покинуть корабль. Собери вещи и будь наготове. И постоянно держи Мэри рядом с собой, чтобы не разыскивать ее в тот самый момент, когда времени не будет.
– Хорошо, Лео. – И Рейчел, вместо того чтобы немедленно вскочить из постели и начать собираться, сладко потянулась. – Все так и сделаю, – добавила она, закрывая глаза.
– Ну и что там у нас? – поинтересовался я, оказавшись на мостике.
Должен признаться, все время плавания я находился на мостике практически неотлучно, прерываясь лишь на сон и еду, настолько желал овладеть хотя бы азами кораблевождения, коль скоро стал капитаном.
– Погоня, – коротко ответил шкипер.
– Почему вы в этом уверены?
Я действительно разглядел два идущих нашим курсом корабля. Но ведь это могли быть и просто попутчики.
– Три раза я менял курс, и все три раза они ложились на тот же. Совпадением это быть не может.
– А если они обычные пираты?
И в таком случае ситуация не предвещала ничего хорошего, но все же больше следовало опасаться королевского флота Виргуса. Желая отомстить, военные корабли будут преследовать нас неотступно.
– Может, и они, – кивнул Алавир. – Но определить пока невозможно.
– Когда вы заметили преследование?
– Через час после того, как заступил на вахту.
– Насколько быстро они приближаются?
– К вечеру догонят точно.
Мы с ним оба взглянули на нашу единственную мачту, на которой было выставлено все что можно. И это означало, что нам не оторваться.
– Может, снова из гибмета стрельнуть? Как тогда, в случае с "Нетопырем"? – предложил один из матросов, в котором я признал собутыльника Головешки, и все дружно посмотрели на меня. – Не сейчас, а когда они приблизятся.
И я в очередной раз смог убедиться, что все имеет обратную сторону. Сжегший "Нетопыря" чудесный выстрел поднял мой авторитет выше некуда, пусть даже все было нелепой случайностью. Обратная же сторона заключалась в том, что, если мне удалось сделать один раз, значит, могу и повторить. Если бы! Но тем не менее я напустил на себя весьма важный вид, показывая: если дело действительно дойдет до этого – сожгу все в округе, причем даже глазом не моргну! Все мы рабы своего положения, и в тот момент другого выхода у меня не было.
– Рано еще их жечь. Сейчас, когда ситуация ясна не до конца, – правильно заметил Блез. – Так, по-моему, они семафорят. Понять бы еще, что именно. Далековато.
И снова все посмотрели на капитана "Морского орла". Ну да, чудесное зрение, до которого любой зрительной трубе – как до луны, только у меня единственного. Все так, и мне прекрасно видно, как то на одном, то на другом корабле начинают махать флажками, но толку-то? Откуда в списке моих умений знание семафора?
– Не разобрать, пускай приблизятся.
Причем настолько, чтобы все эти махания мог рассмотреть тот, кто в этом понимает. Вслух я, конечно, это не сказал, а продолжил:
– Одно могу сказать – это не королевский флот. Иначе над каждым кораблем развевался бы государственный флаг Виргуса. На них же вообще никаких флагов нет.
– Корсары, что ли? Тоже мне, проблема! – Головешка держался и выглядел так, будто всю жизнь только тем и занимался, что топил превосходящие числом пиратские корабли.
– Алавир, спускайте паруса и ложитесь в дрейф, – приказал я.
На некоторое время на мостике воцарилось молчание, в течение которого все недоуменно на меня поглядывали. Первым открыл рот все тот же Головешка:
– Лео, то есть я хотел сказать – капитан, мы что, даже не попытаемся им сопротивляться? Не ожидал от тебя такого!
И столько в его голосе было возмущения, что левый из его попугаев, перестав дремать, гневно щелкнул клювом, после чего выдал:
– Презрение к опасности – первая обязанность всякой возвышенной души!
Правый попугай, о котором у меня сложилось стойкое впечатление, что он циник, презрительно фыркнув, произнес нечто вроде: "Рыбу убивает открытый рот". Что он этим хотел сказать, было понятно не до конца. То ли намекнуть Головешке, чтобы тот хотя бы изредка следил за своим языком. То ли то, что храбрость хороша в меру и лишь тогда, когда она обходится без последствий.
Все находящиеся на мостике перевели взгляд с одного попугая на другого, после чего снова воззрились на меня. И я повторил:
– Спустить паруса!
Морской семафор мне недоступен, но от этого ни зрение, ни память нисколько не стали хуже. Так вот, на обоих кораблях мне удалось разглядеть множество знакомых лиц. Их я видел и в садике возле своего дома, и у развалин храма Гарсии. И все они приходили в надежде наняться на службу к Черному Корсару.