Ему не понадобилось повторного приглашения. Он лег на спину и, обхватив за талию, посадил ее к себе на бедра так, что его член проник в нее до самого основания. На мгновение она застыла, не в силах пошевелиться. Он был так глубоко внутри нее!
Держа Ив за талию, Талос слегка приподнял ее. Взгляд его темных глаз искал встречи с ее взглядом, пронзая ее насквозь.
- Двигайся, - потребовал он, и ей оставалось только подчиниться.
Она слышала его шумные вздохи, видела неистовое желание на его лице, когда он позволял - и побуждал ее - задавать темп. Она тесно, очень тесно прижималась к нему, блаженно выдыхая при каждом движении. Их потные тела сплелись, содрогаясь. Последнее движение - и она, сотрясаясь от оргазма, выкрикнула:
- Я люблю тебя. Я люблю тебя!
"Я люблю тебя".
Услышав ее слова, Талос остановился взглядом на ее лице. Он почувствовал - обвивая ее тело, находясь глубоко внутри нее, - что теперь неотделим и от ее души, что его жизнь отныне стала неотъемлемой частью ее жизни. И он не может больше этого отрицать.
"Я люблю тебя".
В Афинах секс с ней был взрывным, сумасшедшим. Но теперь это было нечто большее.
Наблюдать за тем, как она извивается от удовольствия. Смотреть в ее прекрасное сияющее лицо, когда она двигается на нем, доставляя им обоим неописуемое наслаждение, неизбежно заканчивающееся взрывом, агонией страсти. Услышав ее слова, он больше не мог сдерживаться и с хриплым стоном выплеснул себя в нее.
Сжимая ее в объятиях мгновение спустя, он понял, почему не ощущал такого раньше. Он не просто занимался с ней любовью.
Он был влюблен в нее.
Талос смотрел на свою прекрасную беременную жену, и сердце громко стучало в его груди. Он любит ее. Она вернула его к жизни, пробудила в нем неведомые доселе чувства и заставила видеть вещи в совсем ином свете.
Он любит ее.
И он умрет, если потеряет ее.
Талос молился, чтобы они остались здесь навсегда, счастливые, безмятежные, надежно спрятанные от всего мира, чтобы ему не пришлось бояться, что она вспомнит…
Внезапно Ив вскрикнула, и в ее возгласе явно не было ничего похожего на радость.
Закрыв лицо руками, она отстранилась от него.
- Ив! - Он притянул ее к груди, пытаясь заглянуть ей в глаза. Когда она наконец повернулась к нему, ее красивое лицо было залито слезами.
- Я вспомнила еще кое-что, - проговорила она. Его пронизал страх.
- Что?
- Я вспомнила, как выкрала бумаги из твоего сейфа. Я передала их Джейку Скиннеру в том ресторане, как ты и говорил. А потом сбежала из Афин и продолжала скрываться. Я не хотела, чтобы ты меня нашел. Я ненавидела тебя. - Ив была шокирована, сбита с толку, ее глаза были полны слез. Она спросила умоляющим тоном: - Почему? Почему я так тебя ненавидела?
Его сердце бешено билось где-то в горле. Он смотрел на нее и не мог вымолвить ни слова.
- Скажи мне, почему я ненавидела тебя, - кричала она, плача.
- Я… я не знаю, - солгал Талос, желая защитить жену.
Заслонив лицо, она опять отстранилась от него, сжавшись клубком в смятой постели.
- Это не важно. - Он заставил ее повернуться и взглянул на нее. - Прошлое не имеет значения. Теперь не имеет. Важно лишь наше будущее. Наш ребенок.
Ив посмотрела на него.
- Ты меня любишь, Талос? - прошептала она.
Он не ожидал этого вопроса.
"Да, - хотел он ответить. - Я люблю тебя".
Но слова будто застряли у него в горле. Он никогда и никому раньше не говорил их.
"Я люблю тебя. И я боюсь, что потеряю тебя".
Не дождавшись ответа, она глубоко вдохнула. На ее лице отобразилось страдание, и он понимал, что ранил ее тогда, когда ей больше всего нужна была поддержка.
- Ив… - прошептал он и склонился, чтобы поцеловать ее.
Но остановился.
Он думал, что, увезя ее на Митридос, в то место, где она никогда раньше не была, сможет защитить ее от воспоминаний.
Но оказалось, что не виды Венеции и Афин вызывали в ней эти воспоминания. Они начали появляться с тех пор, как он поцеловал ее на мосту Риалто. Такая счастливая после их страстной ночи в Афинах, она была просто раздавлена воспоминаниями о смерти отца. И вот теперь, после того, как они занялись любовью во второй раз, она вспомнила, как ненавидела его.
Воспоминания возвращались после того, как он целовал её. После того, как они любили друг друга. Ночью Ив долго плакала, пока не уснула, и Талос крепко сжимал ее в объятиях. Он мучился тем, что этого недостаточно, но не мог больше ничем помочь. Он хотел заниматься с ней любовью. Он хотел рассказать ей правду.
Но нельзя было делать ни того ни другого. Наконец, когда она заснула, он, не в силах справиться с эмоциями, встал с кровати и подошел к открытым дверям во французском стиле, выходившим на террасу. Теплый бриз колыхал занавески. Он смотрел на полную луну, отражавшуюся в темных волнах Эгейского моря, подобно заблудившемуся призраку, пойманному в черную невидимую паутину земли.
Он думал, что сможет защитить их здесь, спрятав от внешнего мира.
Но он ошибался.
Если он хочет сохранить семью, он больше не должен заниматься любовью со своей женой. Не должен даже целовать ее. Потому что иначе она вспомнит все - и он потеряет ее.
Боль пронзила тело Талоса, заставив его перестать дышать. Он в последний раз, сгорая от томительного желания, посмотрел на обнаженное тело жены. С гнетущей болью замечая следы слез на ее лице, он не мог тем не менее не наслаждаться ее безмятежной красотой. Розовые лучи солнца медленно пробирались в комнату.
Сжав руки в кулаки, он ушел спать в одиночестве.
Глава 11
Почему же все пошло не так?
Ив задавала себе этот вопрос спустя месяц после того дня и не могла ответить на него. Она жила в изумительной греческой вилле на частном острове. Она была замужем за прекраснейшим мужчиной на земле и ждала от него ребенка. Она была счастлива, здорова и наслаждалась роскошью под эгейским солнцем.
Но весь последний месяц Талос даже не прикасался к ней. У нее был муж, но она была одинока.
Никогда еще Ив не чувствовала себя такой несчастной. Они жили в одном доме, но абсолютно разными, не зависевшими друг от друга жизнями. Талос ночами работал в кабинете и ложился, когда она уже давно спала, или вообще спал на диване в кабинете. Ив целыми днями украшала детскую, следила за домом, летала на вертолете на соседний остров Кос к врачу.
Она делала все для того, чтобы вернуть его интерес. Надевала свои лучшие вещи: сегодня, например, на ней было розовое хлопчатобумажное платье. Она научилась готовить любимые блюда Талоса. Читала газеты, чтобы лучше разбираться в его увлечениях - баскетболе и бизнесе, пытаясь угодить ему интересной беседой. Старалась быть всегда доступной, если он захочет ее.
Но все впустую.
Просто потому, что он ее не хотел. С тех пор как в первый день, приехав на Митридос, они так страстно и красиво занимались любовью на балконе с видом на море, он не прикасался к ней. Не обнимал. Не подходил, как раньше, сзади и не заключал в объятия, целуя ее шею. Вообще не целовал ее, не прижимал к себе.
Да он почти не смотрел на нее! Целый месяц избегал и игнорировал ее, и сердце у Ив обливалось кровью. Несколько раз она напрямую спрашивала у Талоса, почему он не обращает на нее внимания, допытывалась, не разозлила ли его чем-то.
Сначала он только отговаривался и быстро ретировался. Теперь же просто избегал ее.
Что же она натворила, чем так разозлила его?
Ив уже побаивалась спрашивать снова, потому что ему просто некуда было прятаться - разве что уехать с острова. Пока они жили в одном доме, она могла, по крайней мере, притворяться, что у них все еще есть семья, что он просто не в настроении или переживает из-за сделки, что их отношения наладятся.
Но как они могли наладиться, если он даже не разговаривал с ней? Не прикасался к ней?
Он что-то скрывает. Наказывает ее за что-то. Но за что? Чего такого он не может рассказать ей?
Ив помассировала веки подушечками пальцев. Лучи жаркого ноябрьского солнца пробирались сквозь распахнутые окна, теплый бриз освежал столовую, принося с собой соленый запах моря - а она задыхалась от отчаяния.
- Доброе утро, миссис Ксенакис.
Ив подпрыгнула, услышав за спиной голос экономки.
- Доброе утро.
Полная пожилая женщина поставила поднос с фруктами, яйцами, тостами и чайничком мятного чая на каменный стол.
- Приятного аппетита.
Ив вдруг вспомнился их первый завтрак на этой террасе, когда они только приехали на остров. Когда же все успело так испортиться? И что такое она должна вспомнить?
- Где мистер Ксенакис? - спросила она.
- Наверное, в кабинете, мадам. Передать ему что-нибудь?
Еще одно сообщение, которое он, как обычно, проигнорирует? Ив покачала головой. Посмотрев на море из окна, она глубоко вздохнула. Ее последнее воспоминание было не из приятных. Она боялась того, что может последовать за ним. Что может быть еще хуже?
Талос не говорил ей. Но его молчание длиною в месяц было красноречивее всяких слов. Она натворила что-то еще. Что-то, чего он никогда не сможет ей простить.
Она обязана вспомнить! Должна заставить себя! Иначе потеряет его еще до того, как родится ребенок.
Ив обернулась к экономке:
- В доме есть компьютер? С подключением к Интернету?
- В офисе, миссис Ксенакис.
Ив прикусила губу.
- Но мне не хотелось бы беспокоить мужа. А где-нибудь еще есть?
Экономка дружелюбно кивнула:
- Есть еще один у меня в комнате, мадам. Пользуйтесь на здоровье.
- Спасибо, - поблагодарила она с облегчением. Взяв тарелку с завтраком, поднялась из-за стола.
- Не возражаете, если я воспользуюсь им прямо сейчас?
Сидя в уютной комнате экономки десятью минутами позже с надкусанным яблоком в руке и глядя в монитор, Ив только начала поиск, как тут же услышала сердитый голос у себя за спиной.
- Какого черта ты делаешь?
В изумлении Ив повернулась на стуле и увидела Талоса.
- Привет, - сказала она, пытаясь придать равнодушие голосу, в то время как ее сердце бешено забилось в груди. Он выглядел еще прекраснее, чем обычно, в черной обтягивающей футболке и темных джинсах. Она неловко улыбнулась ему. - Рада тебя видеть.
- Миссис Пападакис сказала, что ты здесь. Ты не ответила на вопрос. Что ты делаешь?
Улыбка исчезла с ее губ.
- Пока моя память не вернулась, я решила подтолкнуть ее, набрав свое имя в поисковике и попробовать узнать…
- Меня не устраивает, что ты тайком пробираешься сюда.
- Я не хотела мешать тебе в кабинете, - объяснила Ив спокойно. - Экономка была так добра, что позволила мне пользоваться ее компьютером. - Талос все еще сердито смотрел на нее, и Ив отвернулась. - Как ты можешь обвинять меня в том, что я куда-то пробираюсь, когда я у себя дома?
Она повернулась было к монитору, но он схватил ее за плечо. Его взгляд был холоден и жесток, когда он сказал:
- Не надо.
- Почему? - откликнулась она.
Он скрипнул зубами.
- Ты должна отдыхать, а не копошиться в прошлом, которое не имеет значения. Тебе нужно украшать детскую, сосредоточившись на нашем совместном будущем, заботиться о своем здоровье ради ребенка.
- Да ты что?! - воскликнула она возмущенно. - Если бы ты хоть раз за этот месяц проявил ко мне или к ребенку малейший интерес, ты бы знал о том, что я закончила детскую уже неделю назад. Но тебе плевать. Ты избегаешь меня, так же как после нашей свадьбы. - Она указала большим пальцем на компьютер. - И поскольку ты не разговариваешь со мной, единственное, что мне остается, - выяснить почему!
- Это не важно! - сказал он сурово. - Забудь об этом, и все!
- Не могу! - возразила Ив. - Ты не общаешься со мной, не прикасаешься ко мне, ты даже не смотришь на меня!
- Я дал тебе все, о чем мечтает любая женщина! - Он испепелял ее яростным взглядом. - Тебе этого мало?
Ив покачала головой, и слезы отчаяния выступили у нее на глазах.
- Да, я живу в красивой вилле, жду ребенка - но все это без тебя! Ты бросил меня здесь одну! - Она заплакала. - Почему? Почему ты не можешь объяснить мне это?
Он хотел что-то сказать, но сдержался. Она увидела, как напряглись мышцы его шеи, прежде чем он отвернулся.
- Ты выдумываешь себе проблемы. Я просто занят работой.
- Ты больше не считаешь меня привлекательной? - Униженная и отчаявшаяся, Ив тряхнула головой. Испугавшись собственной мысли, она проговорила дрожащим голосом: - У тебя другая женщина?
Сощурившись, Талос воззрился на нее.
- Ты так думаешь? - сказал он тихо и зло. - Думаешь, я мог бы вот так предать тебя?
- А что еще мне думать, если ты…
- Ты единственная, в ком я нуждаюсь, - процедил он. - Единственная, в ком всегда буду нуждаться!
- Тогда почему? - Ив горестно покачала головой. - Я не понимаю.
- Этот месяц чуть не убил меня, - признался Талос. - С каждым днем все тяжелее и тяжелее - видеть тебя рядом и знать, что мне нельзя дотронуться до тебя. Как будто постоянно проваливаться в ад, снова и снова!
- Но я же здесь, - прошептала Ив, - почему ты не прикасаешься ко мне?
- Если я это сделаю, - проговорил он так тихо, что она еле различила слова, - то потеряю тебя.
Это была какая-то бессмыслица. Слезы потекли по щекам Ив.
- Прошу, Талос, - смотрела она на него снизу вверх. - Ты мне нужен.
Их взгляды встретились. Она видела, как вздымается и опускается его грудь, слышала его хриплое неровное дыхание.
И он сдался, проклиная себя.
Подняв ее на руки, стал целовать ее лицо, шепча слова на греческом. Его объятия были горячими и страстными, полными болезненной истомы и печали.
- Ив, о Ив, я не могу больше отталкивать тебя, - шептал он, глядя в ее глаза с выражением боли и неистового желания, которое он так долго и мучительно сдерживал внутри. - Чего бы это ни стоило, что бы ни случилось, я не могу больше причинять тебе боль.
Весь этот месяц Талос страдал от невыносимой боли.
Желая Ив, но не смея обладать ею. Любя ее, но не имея возможности сказать ей об этом.
Он мог еще так жить, если бы он мучился только сам. Мог бы терпеть это хоть до конца своих дней. И, лишь видя по прекрасному лицу жены, как страдает она, он наконец нарушил свой обет.
Талос пронизал ужас, когда он увидел ее у компьютера, ведь он знал, что со временем она обязательно что-нибудь там отыщет. Ее слезы умоляли его о том, что она должна была получить по праву, - о любви и внимании.
На свете не было настолько изолированного места, чтобы оградить ее от всего мира. Они не могли бы спрятаться. И ему никак не удастся сберечь ее, а тем более принося ей такие страдания!
И Талос наконец не выдержал.
Схватив ее, он понес вверх по лестнице в спальню. Он нежно положил ее на кровать, которую они должны были делить весь этот месяц. Ив смотрела на него блестящими от слез глазами. Он ощущал сладкий аромат ванили от ее волос, мягкость ее кожи. Ее рука дрожала, касаясь его резко очерченного подбородка.
- Талос…
Закрыв глаза, он накрыл рукой ее маленькую ладонь, прижимаясь к ней лицом. Он так долго жаждал этого. Последние четыре недели ему приходилось заглушать свои эмоции - тяжелыми упражнениями, ликером узо, но в основном работой, - чтобы побороть свою постоянную страсть к женщине, находившейся в соседней комнате, побороть это нереализованное желание, с каждым днем становившееся все сильнее и сильнее и грозившее разорвать его в клочья.
Что бы ни произошло, он не в силах больше противиться ее красоте. Он хотел свою жену. Нуждался в ней. Любил ее.
Талос снял с нее мягкое розовое платьице, расшнуровав его невинные тонкие завязки в петельках. Сняв с себя футболку и джинсы и кинув их на пол, он жадно впился взглядом в Ив, лежавшую на кровати в белом бюстгальтере и трусиках.
Глядя в ее глаза, он наконец произнес те слова, которые так давно держал в себе:
- Я люблю тебя, Ив.
Затаив дыхание, она смотрела на него. Желая поверить ему. Нуждаясь в том, чтобы поверить.
Он поцеловал ее.
Ее губы обожгли его. Каждой частичкой своего тела он любил ее. И все, чего он хотел, - это выполнить обещание, данное ей месяц назад: провести остаток жизни целуя ее.
Она лежала на белом одеяле, обвивая руками его тело. Он слышал мягкое жужжание вентилятора под потолком, пение утренних птиц за окнами, ощущал, как нежный ветерок ласкает его обнаженное тело.
Он прикасался к ее коже, бронзовой от долгих дней, проведенных под солнцем, обнимал ее стан, с благоговением касаясь ее подушечками пальцев, ладонями, губами. Его тело тяжелело от истомы.
- Ты любишь меня, - повторяла она радостно и удивленно. - Ты любишь меня?
- Так сильно, - выдыхал он. - Мое сердце принадлежит тебе навеки.
Он целовал ее лоб, веки, скулы, губы. Постанывая, ласкал ее тело, прижав ноги к ее бедрам.
Войдя в нее, он чуть не закричал, захлестнутый волной внезапного наслаждения.
Он двигался внутри нее медленно, смакуя каждую секунду, каждый дюйм обладания ею. Хотя - обладал ли он ею? Или это она обладала им?
Ив сжимала его плечи, запрокидывая голову и выгибая изящную лебединую шею.
- Я люблю тебя, - шептал он, входя в нее снова и снова. Он видел огоньки радости в ее глазах и в изумлении почувствовал вкус соленых слез - своих собственных слез.
Он нежно обнимал Ив, глубоко и медленно погружаясь в нее, пока не ощутил ее пыл. Ее возбуждение.
Что бы ни случилось, он уже не остановится. Что бы ни случилось, он молил только о том, чтобы любить ее вечно.
Закрыв глаза, Талос в последний раз погрузился в нее: Он ощутил, как она обхватила руками его тело, судорожно выдохнув.
- Я люблю тебя, - простонал он. Его собственные слова эхом отозвались в нем, наполняя его душу, и он, запрокинув голову, кончил в нее с блаженным стоном.
Откинувшись на кровать, он крепко ее обнял. Ив была любовью всей его жизни. Он поцеловал ее в макушку, гладя ее прекрасное лицо. Прося Бога о том, чтобы каким-то образом они были счастливы.
И на секунду Талос даже поверил в то, что так и будет.
Но внезапно он почувствовал, как ее тело напряглось в его объятиях.
Ив уперлась руками в грудь Талоса, пытаясь оттолкнуть его.
- Отпусти меня! - Едва ли не отпрыгнув от него на кровати, она стремительно вскочила. - Боже мой!
Он смотрел на свою жену - женщину, которая так радостно ласкала его тело минутами раньше. По ее злобе, свирепому, ненавидящему взгляду на внезапно ставшем гордым лице он понял, что его худший кошмар стал явью.
К Ив вернулась память.
Она стояла обнаженная возле него, и ее загорелое тело дрожало от гнева. Налитая грудь колыхалась над выпуклым животом при каждом вздохе. Взгляд ее синих глаз вонзился в него, и он удивился, что не скончался тут же от ледяного кинжала ее ненависти.
Ив была изумительна и навсегда недоступна для него.
Он потерял любимую женщину. Потерял ее навечно.
Когда Талос сказал, что любит ее, Ив чуть не умерла от радости.