Тут Чудику очень повезло, помещение оказалось проходным залом, служившим постояльцам гостиной, и он очень удобно устроился над входной аркой, в густой пыли пышного ламбрекена. Сверху зрителям были плохо видны лица расположившихся в гостиной людей, но их ауры просматривались прекрасно. Самая яркая и тревожная была у дамы с высоко подобранными в строгую, "бабушкину" загогулину, светлыми волосами. Одета она была тоже очень строго, но темно-зеленая ткань платья не портила, а подчеркивала стройность, и какую-то болезненную хрупкость гордо выпрямленной фигурки.
-Королева Лиокания, - шепнул Васт едва слышно, словно изображение могло его услышать.
Она старательно изучала книгу, эта странная королева, но в ее ауре не просматривалось ни малейшего интереса к толстым, затейливо украшенным виньетками листам, которые время от времени переворачивала бледная ручка. Душой Лиокании полностью завладели отчаяние, тревога и горькая, как дым пепелищ, безнадежность.
-Приказать принести свечей? Или разжечь очаг? - в голосе дамы, сидевшей у окна с каким-то рукоделием в руках, не прозвучало ни заботы, ни почтительности, просто ей самой стало зябко и захотелось тепла.
-Да, пожалуй, - безучастно откликнулась королева, и дама немедленно взялась за колокольчик.
Через несколько минут в очаге весело пылали аккуратные чурочки, а в подсвечниках подрагивало пламя двух десятков свечей.
-Пойду, посмотрю... как там, у Геба, - откинув плед, в который куталась все это время, из глубокого кресла решительно поднялась третья фигура, оказавшаяся стройным пареньком в слегка бесформенном камзоле, щедро расшитом золотыми узорами.
Обе женщины немедленно забыли про свои занятия, и синхронно повернули к нему головы.
-Я вызову Книру, пусть проводит, - обеспокоенно засуетилась дама с рукодельем, - на лестницах темно.
-Не нужно, у меня прекрасное зрение, - грубовато отказался парнишка, направляясь к выходу.
Проходя мимо сидевшей на диване королевы, он на миг склонился к ней, поцеловать милостиво протянутую руку, и никто, кроме унса, не смог бы заметить, как они обменялись многозначительным рукопожатием, и в ладонь парня скользнула крохотная записка.
- Это принц Дагеберт, - хмуро сообщил Васт... - но я не понимаю...
Тсс, - резко остановил его Стан, - про это потом. Сначала отправим Барри за хотомаром.
-Да куда же мы... - неверяще оглянулась Тина на темный проем и вдруг, словно услышав нечто, понятное только ей, посерьезнела... - Ты прав, Кость.
-Барри, сможешь привести сейчас хотомар и отправить нас в приют? Только нам нужно не ко входу, а с другой стороны, в сад...
-А сколько человек полетит? - с присущей хумили деловитостью подошел к заданию полукровка, - тут напрямик недалеко, чтоб не греть лишние пузыри.
-Все, - жестко объявила Тина, вызвав этим категоричным заявлением возмущенную гримасу на физиономии мужа, но спорить квартерон не решился, десятым чувством предвидя, что его мнение сейчас не поддержит никто.
Просто постановил про себя, что не отойдет от нее ни на секунду... хоть гори все вокруг огнем.
Барри не успел еще отъехать по мокрой тропе и десятка шагов, как проводившие его беглецы напрочь забыли про маленького посланца, увлеченные продолжением отчета Чудика.
Унс не счел нужным запоминать свое путешествие по коридорам и лестницам, и новая картинка началась сразу с вида помещения, в которое вошел Дагеберт. Необычное убранство этой комнаты поразило даже видавших виды анлезийцев.
Точнее сказать - не убранство, а обустройство. И начиналось оно прямо от двери. Она. Веревочная сетка, чем-то похожая на те, что вешают на парусниках для команды, чтоб легче было добраться до любого узла на парусах. Плетеная из самых толстых веревок лучшего качества, сетка простерлась под потолком чуть выше головы вошедшего принца, туго растянутая за вбитые в стены крючья.
Сетка была главным, что царило в этом помещении, и протянута она была не только под потолком. Ниже крючьев и до самого пола такой сеткой были обтянуты все стены не оставляя ни одного свободного от нее промежутка даже для окон. Кроме того сетка делила просторную комнату на несколько зон, свисая с толстых перекладин и канатов, почти полностью отгораживала постель, диваны и кресло, стоящее возле среднего, самого широкого окна.
Укутанный в плед хозяин комнаты устроился в кресле точно так же, как сидел недавно принц, и точно так же его задумчиво опущенное лицо скрывалось за волной свободно рассыпавшихся светлых волос.
-Черт, - нетерпеливо выдохнула за плечом клона Тина, - а это еще кто такой?
-А ты разве не догадалась? - Стан смотрел на видимые только ему разноцветные щупальца чувств, яростно свивающиеся в ауре обитателя странной комнаты в противоречивой и дикой пляске, и все яснее понимал, что отгадка не понравится никому.
-Это и есть настоящий принц Дагеберт, - с тяжелым вздохом произнес за него Ливастаэр, - и хотел бы я знать, почему он тут.
-Ты что-то путаешь... - Тина настойчиво потеребила клона за плечо и заглянула ему в глаза с таким выражением, с каким всегда смотрел Чудик, - Кость! Ну, скажи уже! Ты же видишь, да? Кто это?!
-Если Васт опознал в пациенте принца, то он прав, - Стан почему-то чувствовал себя виноватым за то, что должен сейчас объяснять, - потому что из этих двоих - парень только он.
-Что? - Не поверила Тина, - ты не путаешь?
Но, уже произнося эти слова, Костик знал, что клон не путает, и понимал - нет больше девушки с золотистыми локонами и искрящимися смехом глазами, есть вот этот стоящий в нерешительности подросток, с короткой, по плечи, мужской стрижкой, немного более темного и тусклого оттенка.
-Геб, - наконец осмелился позвать вошедший, - тебе не холодно? Может, приказать отнести тебя в гостиную? И подать горячего чая со свежими булками?
-Не хочу, - не поднимая глаз, процедил тот, кого анлезиец опознал как принца.
-Не хочешь чаю, принесут сладости и фрукты... мы привезли самые лучшие, что были в кондитерской...
-Отстань от меня, Ади, пока я не сказал что-нибудь очень грубое, - глуховатый голос говорившего стал громче и в нем прорвались истерично-злые нотки.
Но вот той звонкости, что слышали днем наблюдающие, Стан не заметил, и слегка засомневался, а этот ли парень стрелял днем по Чудику?
И тут же, словно специально чтоб рассеять его колебания, в комнате появилось пятнистое чудовище. По-хозяйски прошло у ног гостя, вспрыгнуло на колени Геба и начало вылизывать голую лапу.
-Но ведь так нельзя... - в голосе гостя, или вернее, гостьи, прорвалось отчаяние, и она, сделав несколько быстрых шагов, оказалась прямо перед креслом, - так нельзя с ней обращаться! Что такого она тебе сделала, что ты не хочешь ее видеть?
-А что она сделала хорошего? - зло усмехнулся Геб, - расскажи? Может, я узнаю что-то новенькое? Хотя... скорее всего, она снова соврет. Она же все время врет... как ты не понимаешь! Врет уже двадцать лет... врала всегда. Ты думаешь... мы когда-нибудь встретились бы, если... если я был бы прежним? Ты полагаешь, тебя пустили бы во дворец, стали возить по кондитерским? Впрочем... ты же у нас добрая дурочка. А сюда пришла, потому что считаешь себя виноватой. Когда же ты, наконец, поумнеешь и поймешь, что виновата во всем она?!
-Ты не прав... - гостья села прямо на пол, и заглянула под занавешивающие лицо волосы, - она не такая... и ей очень плохо... а сегодня приехал адмирал... и что-то такое сказал... она совсем расстроилась.
-Она дала для меня инструкции? - внезапно догадался Геб, и желчно ухмыльнулся, - давай сюда... как я сразу не сообразил.
Он поднял голову и привычным жестом откинул назад волосы, открывая Чудику и наблюдающим свое лицо. Вот теперь, когда двое принцев сидели рядом, клонам стало предельно понятно, что удивительное внешнее сходство этих двоих не прирожденное. Оно возведено в почти идентичность кропотливым трудом опытного визажиста. Или как тут они называются, такие искусники?
При ближайшем рассмотрении этой странной парочки зрители приходили во все большее смятение. С одной стороны, теперь ни у кого из отряда больше не осталось никаких сомнений в том, что парень, стреляющий от скуки по летучим мышам, и есть принц Дагеберт, с другой - можно было с такой же твердой уверенностью считать, что сидящий на полу гость - это его сестра-двойняшка.
И эта невозможная рокировка отталкивала своей изначальной неправильностью, дурно пахла чудовищной интригой, чьими-то коварными подлыми планами и неимоверно наглой ложью. Кому и для чего понадобилось скрывать принца в приюте, посадив на его место загримированную и постриженную под мальчика сестру? Почему с этим мирится королева, и какие планы связывает с ее детьми адмирал? Отчего держит строгий нейтралитет консорт? И еще не менее десятка злободневных вопросов волновали разноплеменную кучку беглецов.
-Как всегда, - небрежно откинув доставленную с такими предосторожностями записку, презрительно фыркнул Геб, - если к ужину приедет дядюшка, нужно помалкивать и ничего ему не рассказывать. А она хоть подумала своей птичьей головой, что именно я могу рассказать дядюшке из того, чего он не знает сам? Ты думаешь, зря за вами всюду мотается эта грымза Бетрисса, и ни на шаг не отпускает тебя без своих помощниц? Ади, ну когда ты научишься думать? Неужели ты считаешь, что из этой ловушки, куда она нас добровольно сунула еще до нашего рождения, есть какой-то выход? Не разочаровывай меня так, Ади... а то я решу... что ты и в самом деле просто красивая куколка...
В его более резко очерченном, чем у сестры, лице проступила некрасивая жестокость, какую можно заметить только на лицах очень избалованных и капризных детей.
-А ведь ты наверняка знаешь, Ади, что я подумал, когда увидел тебя в первый раз? - нехорошо усмехнувшись, наклонился он к девушке, - ну? Ты же, небось, не раз встречала страсть в устремленных на тебя взглядах мужчин?
-Прекрати... ты не такой, - Ади пыталась отвернуть в сторону смущенно покрасневшее личико, но крепкие, мозолистые пальцы цепко держали ее за подбородок.
-Конечно, теперь я не такой... и ты можешь безбоязненно прижиматься к моим ногам, - злоба в голосе Геба закипала, росла и матерела, - но тогда я этого не знал... я многого, оказывается, не знал. Зато теперь научился кое-что угадывать... Например, что мужчины на тебя больше не смотрят... с восторгом и вожделением. Не могу только понять, как ты это терпишь? А как ты себя ведешь, когда к тебе приходят мои друзья?! Серент, помню, обожал рассказывать, что он делал с пойманной в темном коридоре фрейлиной... тебе он тоже рассказывает?
-Серент женился уже больше года назад, и теперь он живет в своем имении, - старательно пряча от мучителя взгляд, кротко сообщила Ади, - и твоих друзей в замке нет... они заняты делами.
-Точнее, виновата она, а женили Серента? И разогнали по углам всех остальных? Как ловко... и жестоко.
-Ты несправедлив к ней... это дядюшка подготовил указы...
-Ты все-таки непроходимо глупа, - жестоко засмеялся Геб, - или это последствия провинциального воспитания? Чему только учили тебя в этом южном приюте? Простых вещей не знаешь, если бы она не захотела - эти указы остались бы кучей бумаги. Впрочем, хорошо, что они все далеко от дворца... Серент умел угадывать девчонок под любой одеждой... а ты такая дурочка, что постесняешься звать прислугу... если с тебя начнут снимать мои штаны.
Ади в это время, совершенно не обращая внимания на грубые слова, приподняла нижний край пледа и ловко переобула на ногах принца сбившиеся носки, подвязав их шелковыми бантами.
Изловчившись при этом незаметно подхватить валявшуюся на полу бумажку и сунуть в карман. Как оказалось, вовремя, дверь распахнулась без стука и на пороге появилась крепко сложенная служанка, с именно таким лицом, что забываются сразу, как исчезают из поля зрения. Она быстро окинула комнату цепким взглядом бесцеремонных глаз, и, убедившись, что ничего крамольного не происходит, важно объявила, что ужин готов.
-Я не хочу... - начал было Геб, но сидевшая у его ног сестра смотрела так умоляюще, что он вдруг сдался, - ладно, несите.
Двое безразличных ко всему санитаров внесли из коридора кресло с ручками, умело пересадили на него пациента и молча двинулись в поход по лестницам. Ади шла следом, за ней плелось сброшенное санитарами на пол пятнистое недоразумение. Последней комнату покидала служанка, не забывшая бдительно заглянуть под мебель и проверить подушечки на кресле. Ничего не найдя, шпионка разочарованно вздохнула, загасила свечи, оставив только светящийся холодным голубоватым светом цилиндр у постели и поспешила вслед за церемонией.
Чудик подождал несколько секунд, потом тяжело перепорхнул на окно и выскользнул в щель приоткрытой створки навстречу ожидавшему его в укрытии за ставнями Шайо.
Картинка погасла, но все молчали еще с минуту, пока очнувшийся от своих мыслей Стан не объявил, что пора готовиться.
-А что нам собирать... всё и так при нас, - красноречиво поправил Тарос свой лук, повешенный на ближайший сучок.
-Многое... я не хочу, чтоб погиб хоть один из самых лучших и преданных воинов адмирала. Их друзья потом этого не простят... ни нам, ни принцу, - очень веско и серьезно объявил землянин, - Тина какие у тебя там есть снадобья... помазать стрелы? Конс, придумай, чем бы ты мог их ошеломить настолько, чтоб мы выиграли хоть несколько секунд? Анлезийцам предстоит самая главная задача, вырубить дозоры со всей возможной скоростью... не оглядываясь на свои правила. Ну а найти каждого засадиста поможет Чудик... он будет со мной.
-Как это вырубать? - вовремя засомневался Зайл, - ты же сначала сказал - никого не убивать?
-Вырубить - это значит, на время выключить, ну должны же вы знать такие приемы? - Слегка смешавшись, объяснил Стан, - а тебе объявляю благодарность за внимательность. Я иногда говорю, не подумав... что вам неизвестны такие выражения.
-Вот у меня два зелья, - с сомнением рассматривала Тина найденные флаконы, - одно сильное снотворное, другое галлюциноген. Из тех, что применяют моряны, когда к ним приходит нежеланный гость. Оно тоже со снотворным эффектом, но еще и приводит пациента в очень благодушное настроение... даже самые агрессивные и подозрительные мгновенно становятся легкомысленными, как мотыльки.
-Интересно, сколько раз я такое пробовал? - желчно процедил сквозь зубы Тарос, с ненавистью глянув на пузырьки.
И вроде тихо сказал, но услышали все.
-А если оно случайно попадет в царапину... там все-таки может случиться всякое? - засомневался Зайл, напрасно пытаясь поймать взгляд упорно молчавшего Васта, - мы не пойдем плясать мотыльками?
-Не волнуйтесь, у меня есть противоядие, - заулыбалась Тина, - Я сейчас разведу и дам вам выпить перед посадкой. Кстати... ты сегодня задаешь очень хорошие вопросы, Зайчик, это противоядие мы будем пить все, оно тонизирующее, как кофе.
-У меня есть кое-что из наших, анлезийских зелий, - нарушил, наконец, молчанку Васт, - я давно хотел их тебе отдать, Тина... просто случая не было. Давай объясню, что к чему...
-Не нужно сейчас, - неожиданно для всех запротестовал Стан, - в таком бою - чем больше хилов - тем лучше. В смысле - лекарей. И еще, Тина знает, где место хила, да и Конс в курсе. Говорю для тебя, Васт, не суйся вперед всех. Лучник - тоже не танк, чтоб лезть напролом.
-А мне куда? - робко заинтересовалась Майка.
-А ты - вообще в обоз, - дружно обернулись к таджерке клоны, - твое дело - раненых считать и трофеи.
-Ладно... - отступила сраженная таким единодушием таджерка, и Конс, углядевший в этом движении обиду, поторопился утешить жену.
Разумеется, методом, который считал единственно верным в таком случае, крепко обнял и нежно поцеловал в висок, шепча что-то ласковое.
-Да я не обиделись, - слабо протестовала польщенная таким вниманием Майка, - я понимаю, что мне рядом с вами делать нечего. Просто подумала... может, как-то отвлечь нужно будет...
-Майя, ты гений, - объявила Тина с такой шальной ухмылкой, словно нашла россыпь бриллиантов, и все мужчины разом насторожились, - Стан, план меняется в корне!
-Уверена? - Впервые за эти дни засомневался в решении девушки двойник, но она уже с лихорадочной поспешностью копалась в своем мешке, разбрасывая тряпки.
-Ага. Где же оно... вот! Майка, ты тоже стирай с себя краску и приводись в товарный вид... Кость, не смотри на меня зверем, ничего такого... Я все объясню по дороге, а, нашел!
Тина выхватила из мешка когда-то подаренную Таросом юбку и довольно легкую блузу, и принялась мокрой тряпкой стирать с лица и рук нарисованный загар. Майка, воспринявшая ее распоряжения как приказ, делала то же самое, и получалось у нее не в пример лучше.
Тарос расстроенно следил за этими сборами, осознавая, что слишком рано обрадовался словам Стана о месте целителя в отряде. Васт с Зайлом тоже переглянулись очень многозначительно, но спорить не решился ни один, понимая бесполезность такого шага. Все равно упрямая девчонка сделает все по-своему, и раз даже тот из ее двойников, что выглядит старше и опытнее всех, задумчиво вертит в руках свою бандану, план нападения поменялся кардинально.
-Кстати, всем лучше переодеться в черное, - объявил результат своих размышлений Стан и, ни грамма не смущаясь, стянул с себя рыбацкую рубаху, - да поторопитесь.
-У меня было несколько черных рубашек, рабыни в доме Югнелиуса нашили... - встрепенулся Конс, - Майка, они сохранились?
-Сейчас достану... - следуя примеру Тины, таджерка уже натянула юбку прямо поверх штанов, и шнуровала легкие сапожки, - вот... выбирайте...
Прибывший на хотомаре Барри поначалу онемел, обнаружив вместо толпы рыбаков группу очень прилично одетых господ и двух хорошеньких девушек, но знакомый голос командира быстро развеял его сомнения.
-Вот по этой лесенке, - расстроенно поглядывая на шикарную юбку высокой девушки, бормотал полукровка, не представлявший, как она взберется в таком наряде.
Поскольку на скале не было посадочной башни, хотомар закрепили канатом за росшее у края обрыва кривое дерево, и протянули к корзинке веревочную лесенку. Однако, к изумлению проводника, обе девушки решительно скрутили на талии развевающиеся подолы и вслед за одним из парней легко впорхнули в корзинку. Последним взбирался сам Барри, развязал узел, сбрасывая канат, и, закрыв дверцу, подергал шнурок, давая пилоту команду к отправлению.
-А кто на месте погонщика? - просто ради поддержания разговора спросил Стан, первым делом проверивший ауры прибывших.
С каждым днем такая процедура постепенно превращалась у него во все более устойчивую привычку.
-Мой брат, Уттис. Он надежный, не волнуйся.
-Я и не волнуюсь, как только мы покинем корзину, вы отправитесь назад и забудете про это путешествие. Если все пройдет хорошо... я сам вас найду. И никакой самодеятельности... иначе Витти очень разочаруется.