- Странно, да, Ник? Наши отношения. - Он поморщился и склонил голову набок, как будто он ждал, что я начну сокращать расстояние между нами. Когда я продолжала стоять совершенно неподвижно, он добавил, - Не борись с этим.
Умышленно я сложила ногу на ногу, пока сидела в своем кресле, сжимая поручни, чтобы остаться на месте. Я развернулась к нему спиной и оказалась снова перед своим столом. Я могла мыслить яснее, если не смотрела на него.
Меня так испугало, что я не заметила его. Если бы меня ждал кто-то другой, я была бы в состоянии ощутить какие-то дополнительные эмоции, но Коул выживал, крадя их у других. Их трудно учуять. Я слышала, как он подошел ближе.
- Ты теперь собираешься меня игнорировать? - он вздохнул.
Мои руки начали дрожать, но мне хватило духу, чтобы открыть свою книгу. Бежать бессмысленно. Если бы я смогла просто пройти через это, то, возможно, он оставил бы меня в покое.
Я оставалась совершенно неподвижной.
- Мифология, - заметил он, глядя через плечо и прочитывая название этой главы. - Я могу помочь тебе в этом, ты же знаешь. Если ты, конечно, позволишь мне.
- Я уверена, что ты бы мог, - пробормотала я. - Ты там был.
- Ах, она говорит.
Неохотно, я повернулась к нему, он переключился на гитару, которая висела у него на плече. Когда Коул Стоктон впервые приехал в Парк-Сити больше года назад, он играл на кинофестивале Сандэнс со своей группой - Мертвые Элвисы - вся школа гудела от возбуждения. Тем более что второй гитарист, Максвелл Бонс, встречался с организатором Мэредит Дженкинс. Я познакомилась с Коулом через Мэредит.
В то время я думала, что он таинственный и бунтарь. Теперь я знаю лучше. Все это было частью лжи. Концерты были питанием для Коула и его группы. Они могли перекусить повышенными эмоциями аудитории. Это был легкий способ украсть нужную ему энергию, чтобы выжить между насыщением.
- Как ты сюда попал? - спросила я.
- Через окно. Замок сломан.
Он достал гитару и стал наигрывать какую-то навязчивую мелодию, как будто добавив загадки сломанному замку.
- Ты не должен быть здесь.
Губы Коула остановились в той же усмешке, от которой в прошлом году падали в обморок все девушки-подростки.
- Она была особенным дыханием жизни, ты знаешь.
- Кто?
- Исида.
Он указал на открытую книгу позади меня.
- Я думала, что Персефона была первой.
- У нее было много разных имен. Я раньше рассказывал тебе об Исиде и Осирисе. Разве ты не помнишь? Или это все забылось?
Он выдохнул, его дыхание пахло пеплом, а затем он начал бренчать на гитаре фоновые аккорды.
- Осирис был первым человеком, который пытался преодолеть границу между смертным и бессмертным миром. Первый из Бессмертных. Поиски бессмертия чуть не убили его.
Он сыграл минорный аккорд.
- Затем появился Исида. - Он подошел к моей открытой книге и провел пальцем по картинке с изображением человека, который лежал голый и безжизненный на земле, и женщины с крыльями, парящей над ним. - Исида вдохнула жизнь обратно в Осириса. - Он сделал паузу и посмотрел на меня. - Так же как ты сделала это для меня.
Коул сыграл звук вечной жизни такой простой, как вдох, но я знала его лучше.
Я захлопнула книгу.
- Эта картина не показывает того, через что я прошла.
- Если ты думаешь, что насыщение было плохим, то подожди, пока туннели не пришли за тобой.
- Это не может быть намного хуже.
Он посмотрел на меня, его глаза словно впились в мои собственные.
- Да, может. Я пришел сюда, чтобы показать тебе то, что я должен был сделать ещё в пещерах.
Прежде чем я успела возразить, он обхватил мою голову, и я почувствовала, как что-то свистит внутри. Моя спальня сразу растаяла. Все вокруг потемнело. Моя грудь была раздавлена, словно она оказалась в тисках, а когда я попыталась дышать, то вдыхала лишь горсти земли.
Похоронена заживо.
Я боролась и вцепилась в эту грязь, которая всей тяжестью давила на меня, пока мои пальцы не почувствовали воздух. Я вырыла свой выход и упала в кучу на грязной земле. Но я не была на улице. Я была в длинном темном туннеле со стенами из угля, отовсюду торчали сотни бледных рук. Я попыталась отползти, но руки схватили меня за щиколотки, ноги, руки и потащили обратно в стену.
Я открыла рот, для того чтобы крикнуть Коулу, чтобы он остановил это, но черные камни начинают сыпаться в меня, охватывают мой язык и проталкиваются к горлу. Все это было слишком реальным. Камни во рту поранили мою щеку, и я почувствовала вкус крови. Это не было видение. Я оказалась в ловушке.
Я кричала, но я не могла услышать ни звука, пока кошмар полностью не исчез, и я не вернулась в свою комнату с Коулом. Он закрывал ладонью мой рот.
Я моргнула, пытаясь осознать то, что произошло в моей голове. Он посмотрел на меня, как будто спрашивая "Ты кричала?" Я кивнула, и он опустил руку. После видения моя голова кружилась, и я начала раскачиваться. Коул поймал меня и удержал рядом с ним, я положила голову ему на грудь. Где я раньше слышала его бьющееся сердце, ничего не было.
- Это Туннели, Ник. Это то, что ты выбрала, вместо меня.
Туннели. Окончательное требование Нижнего Мира за каждую последнюю каплю энергии Жертвы. Я, конечно, знала, что они ужасные, но когда Коул показал мне их, сомнений не оставалось.
- Почему ты здесь? - спросила я с придыханием.
Как будто это должно было быть очевидным, Коул сказал:
- Я пришел сюда, чтобы предложить тебе вечную жизнь. Снова.
Я оттолкнулась от него.
- Я уже сделала свой выбор.
- Да, но это, очевидно, неправильный выбор. Вернись со мной. Вернись в Нижний мир. И мы будем жить в Верховном суде. И ты не будешь заключена в Туннелях. Ты могла бы быть королевой.
- В Нижнем Мире есть Верховный суд?
- Конечно. Это место, где правили Осирис и Исида. Аид и Персефона. Везде есть люди, которые отдают приказы, и люди, которые исполняют приказы. А я устал исполнять приказы, Ник.
Я поморщилась.
- Это не имеет ничего общего со мной.
Он замолк, сделал маленький вдох и продолжил:
- Тогда я скажу, что ты неправа, потому что это связано с тобой. Я хочу то, что было у Аида и Персефоны, и я не получу этого без тебя. Единственный раз низвергли королеву Нижнего мира, когда Бессмертный нашел свою идеальную пару. Я провел всю жизнь - поверь, она не из коротких - ища свою идеальную пару, и это ты. Я знал, что ты другая, как только увидел тебя. Как только ты вложила свою руку в мою. Помнишь?
Я кивнула. Это была ночь нашей первой встречи.
- Твои щеки покраснели, когда я подошел к тебе. - Он наклонил голову, и его губы изогнулись в улыбке. - Знаю, ты тоже это чувствуешь. Связь между нами. Это началось еще до Насыщения.
Я отвернулась, потому что мои щеки загорелись лишь от одной мысли об этом, и не могла позволить ему видеть это. Воспоминания о той ночи были бессмысленны. Я теперь другая.
- Не важно, что я тогда чувствовала. Я же не знала, кто ты на самом деле.
Я посмотрела вверх. Он поднял брови и сказал:
- Это бы ничего не изменило.
Он посмотрел на меня таким выразительным взглядом, что я не могла отвернуться. Он абсолютно прав. С того момента, как мы встретились, я тянулась к нему. К тому времени, ничего не изменило моего решения идти с ним. Я только надеюсь, что сейчас я сильнее.
Я отвернулась, а потом он вытащил гитару и начал играть мягкую мелодию.
- У тебя была куча жертв - ответила я. - Что именно делает меня не похожей на них?
- Если бы я только знал. Правда. - Он сделал глубокий вдох и встал, будто собрался уходить. - Подумай об этом. Я предлагаю бессмертие. Ты будешь как я.
- Скажи мне одно. Если я пойду с тобой и стану бессмертной, должна ли я насыщаться другими, как ты мною?
На мгновение он заколебался, а потом кивнул.
- Я так и думала. Я никогда не буду делать с кем-то то, что ты делал со мной. Я бы предпочла питать энергию от туннелей, - я пыталась звучать с ноткой власти, но мой голос сломался.
Он улыбнулся.
- Здесь тебе не место. И не в туннелях, - он наклонился ниже, размахивая гитарой за спиной. - Ты видела то, что я показал тебе, - я задрожала, вспомнив увиденное. - Мы могли бы пойти сейчас, и оставить все это. Взгляни на себя. Этот мир убьет тебя.
Коул прав. Возвращение было тяжелее, чем я себе представляла, но я не позволю ему это узнать. Его глаза замерли на мне.
- Пожалуйста, Ник, - он провел пальцем по моей щеке.
Я моргнула, чтобы сломать напряжение между нами, и вернулась к книге.
- Я уже мертва. Это твой мир убил меня. Уходи.
Он положил руку на мое плечо, его пальцы скользили по моей ключице, вытягивая черный шрам на плече в линию. Метка приняла форму колотой раны, узкий овал с заостренными концами, и она была в том самом месте, где в Нижнем мире Тень превратилась в нож и порезала меня. Рана никогда полностью не заживет.
- Ты должна была... - он остановился, а когда снова заговорил, его голос стал грубым. - Ты должна была позабыть свою жизнь здесь.
Я кивнула, морщась от его прикосновения к моему плечу.
- Я забыла многое. - Я почти все забыла, и если бы я не вспомнила лицо Джека, я бы, вероятнее всего, ушла с Коулом.
- Зачем ты вообще решила вернуться? Ты могла бы просто пойти в туннели. Зачем, Ник?
Я перевернула страницу книги.
- Я не обязана тебе отвечать. Я ничего тебе не обязана.
- Хм. - Его взгляд затвердел. - Знаешь, я заинтересовался твоим братом, Тимми.
Я посмотрел на него с опаской.
- Томми. Что с ним?
Он пожал плечами.
- Ничего особенного. Это просто, что я никогда не насыщался ребенком до этого, в основном, потому что детские эмоции не созрели до их полного потенциала. Я всегда думал о них, как о незрелом плоде. Но теперь мне интересно, не будет ли это похоже на телятину.
Я встала и схватила его за руку и потянула в сторону от двери спальни.
- Не делай этого.
- Не делать чего?
- Ты знаешь. Оставь Томми в покое,- мой голос стал сильнее, чем был, когда я вернулась. - Я отвечу на твой вопрос, если пообещаешь не трогать мою семью.
- Ответишь на мой вопрос?
"Ты пройдешь через это", - подумала я.
- Да.
Он склонил голову, словно рассматривал предложение. Наконец, он сел на кровать.
- Идет. Почему ты вернулась? И помни, не будет считаться, если ты соврешь. И, Ник, - он сделал паузу, его взгляд сверлил меня. - Я узнаю, если ты солжешь.
Я перевела дыхание.
- Я вернулась, чтобы увидеть снова свою семью.- Джек - тоже моя семья. - И попрощаться... получше. В тот раз я ушла без всяких объяснений. По крайней мере, на этот раз я могу оставить им записку, чтобы они не тратили время впустую, думая, что меня похитили или что похуже.
Коул продвинулся немного вперед.
- Будь серьезной. Ты же не взаправду веришь, что это хороший способ попрощаться навсегда, не так ли?
Я не ответила. Его голос звучал в моих мыслях, которые я старалась похоронить, потому что знала, насколько эгоистичной стала после возвращения.
Он вздохнул.
- Вот что я скажу, Ник, ты, возможно, и пережила век в Нижнем Мире, но не выдержишь шести месяцев на поверхности. Ты будешь умолять меня снова забрать тебя. Я обещаю. Здесь слишком много боли для тебя.
Я зажмурилась, когда я услышала, как открылось окно в спальне. Коул остановился.
- Твоя метка.
Моя рука взлетела на черный кинжал, шрам на ключице. Она была все еще теплой.
- Что с ней?
- Это отпечаток Тени. Теперь внутри тебя есть Тень, - увидев выражение моего лица, он быстро добавил - Не волнуйся. Это не повредит тебе. Но в конечном итоге, Тень захочет воссоединиться с туннелями. Для них это как магнит.
А я думала, что это всего лишь шрам. Мне вдруг захотелось сорвать кожу на плече. Разорвать её, извлечь оттуда тень. Это не может быть правдой.
- Почему ты говоришь мне это?
- Если ты вдруг подумываешь скрыться, туннели найдут тебя. От них не убежать. Их нельзя подавить. И пока метка есть на тебе, они найдут тебя.
- Почему тебя беспокоит, что я могу попытаться убежать?
Когда он заговорил, его голос был мягок.
- Туннели могут отследить тебя, а я не могу.
Я не могла больше слушать это. Была ли это правда или нет.
- Уходи. Просто уходи.
Он кивнул.
- Я ушел. Но наблюдай за своей меткой. Она будет становиться тем больше, чем у тебя остается меньше времени на поверхности.
Он выскользнул в окно и пропал.
Я бросилась к зеркалу, висящему на обратной стороне двери шкафа, и оттянула ворот футболки в сторону.
Коул был прав насчет метки. Я не замечала до этого, но она становилась больше. Что если это не просто шрам? Что если это настоящая Тень внутри меня? Следящее устройство, растущее, отсчитывающее время, оставшееся мне.
И нет такого места, где я могла бы спрятаться.
Глава 4
Сейчас.
Столовая для бедных.
Пять месяцев и одна неделя до моего возвращения в Нижний мир.
Я пыталась забыть о визите Коула. Он не возвращался до конца недели, и я подумала, что он сдастся. По крайней мере, я надеялась на это.
Моя смена в столовой для бедных началась в эту субботу. Я с облегчением погрузилась в работу. Конечно, невозможно было смягчить боль, на которую я обрекла свою семью, но служение другим было началом - моим последним шансом на какое-либо искупление, если оно вообще существует.
Когда я попала в приют, управляющий столовой для бедных встретил меня снаружи в сопровождении с другим мужчиной с хорошим фотоаппаратом. Мне хотелось развернуться и уйти, но я не могла больше расстраивать отца. Мне придется пройти через это.
Управляющий подошел ко мне, протягивая руку.
- Никки, да? Твой отец сказал мне, что ты придешь. Я Кристофер.
Улыбка. Щелчок. Как только Кристофер взял мою руку, сработала вспышка.
- Приятно познакомиться,- сказала я.
Кристофер наклонился и тихо сказал:
- Просто не замечай этого парня. Что такого в том, что ты здесь, чтобы сделать что-то хорошее.
Мне сразу понравился Кристофер. Его дыхание пахло мятой и табаком, а татуировки лианы и проволоки выползали из-под воротника футболки, извивались вдоль его шеи. Он не обратил внимания на фотографа и повел меня в обеденный зал, в котором пахло как в закусочной вперемешку с дешевым магазином.
Было несложно освоиться в столовой, после разливки первых нескольких мисок, я уже вошла в ритм.
Когда очередь выросла, я больше не могла разглядывать лица и удивляться, как они докатились до ожидания раздач в столовой для бедных. Я просто наливала чили и старалась, чтобы рука с ковшом не тряслась.
Большинство людей тихо плелись вперед, поэтому я удивилась, когда пожилая женщина сказала мне:
- Ты совершенна.
Я подняла глаза от чана с супом.
- Я?
- Да, - ответила старая женщина. Глубокие морщины покрывали каждый дюйм ее лица. Кожа вокруг глаз сморщилась в уголках, словно она щурилась годами. Вопреки этому ее глаза были ясными и свежими. Ее иссохшие руки потянулись за супом, они выглядели такими хрупкими, что я начала беспокоиться, не будет ли миска достаточно тяжелой, чтобы сломать их. - Ты не старая, - сказала она.
- Ох,- сказала я, немного озадаченно. - Я полагаю, нет. Мне семнадцать.
- Мне восемнадцать, - сказала старуха. Она выпрямилась, пока говорила, сделав себя повыше.
Кристофер, который стоял рядом со мной, раздавая хлеб, усмехнулся:
- Привет, Мэри. Как дела сегодня?
Эта женщина, Мэри, удерживая взгляд на мне, ответила:
- Прекрасно. Только посмотри, как молодо она выглядит, ты можешь в это поверить?
Я повернулась к Кристоферу, он успокаивающе подмигнул.
- Да, она выглядит на семнадцать.
Громкий шум заставил нас обоих мгновенно повернуться к Мэри, которая бросила свою миску с супом на линолеум.
- Мне восемнадцать. - Ее нижняя губа дрожала. - Мне восемнадцать, мне восемнадцать... или может быть девятнадцать. Постойте-ка, а кто президент?
Ее слова слились с рыданиями, казалось, она забыла, где находится.
- Кто президент? - рыдала она. После она резко подняла голову и взглянула на меня ясными, мокрыми от слез глазами, и ни с того, ни с сего сказала:
- Ты разбила сердце.
Мое дыхание перехватило. Она сказала это так убедительно, на мгновение мне было трудно поверить, что это просто случайный комментарий. Казалось, будто она видела это во мне, вину за то, что произошло. Но она не могла знать. Это было невозможно.
Кристофер обошел вокруг прилавка и положил руку ей на плечо.
- Давай, Мэри, - сказал он. - Пойдем, сядем и пообедаем. Вместе.
Один из других добровольцев - девушка, которая, может, была на несколько лет старше меня, с двумя французскими косами на голове, протянула мне тряпку, и мы вытерли пол.
- Не беспокойся за неё, - сказала девочка с косичками.
- С ней что-то не так?
- Слабоумие или что-то в этом роде. В первый раз, когда я встретила ее, она повторяла, что была потеряна. Просила меня снова и снова, чтобы я помогла найти ей чью-то дочь. Я понятия не имела, о чем она говорит.
- Чью-то дочь?
- Да... Пенелопы или Присциллы или кого-то там еще. - Она сделала один последний удар по полу, а затем в своих руках скатала из тряпок большой шар. - Она не перестает говорить об этом.
- Кто дочь Пенелопы?
Она пожала плечами.
- Она никогда не говорила. Может быть, это подруга, которую она знала. Бедная женщина.
Дочь Пенелопы. Странно. Может быть, девочка с косичками была права, что это был старый друг. А может, это и вовсе вздор.
Когда обед был окончен и все стулья убраны, Кристофер рассказал мне, что Мэри появлялась в приюте уже на протяжении месяца и, по всей видимости, страдала слабоумием.
Думаю, я знала, как она себя чувствовала. Но я решила, что спрошу про дочь Пенелопы, если увижу ее снова. Возможно, я смогу помочь ей понять, что она ищет.
Нет ничего, чем я могла бы заслужить прощение за то, что сделала. Но если бы я могла помочь человеку окончить эти шесть месяцев лучше, чем он их начал, это было бы уже что-то.
Раньше мама пекла блины каждое воскресное утро. После ее смерти отец стал избегать кухни каждую неделю в этот день. Теперь, когда я вернулась, я решила возродить воскресную традицию.
Я поставила чайник на плиту, а затем выглянула в окно. Томми, держа удочку, сидел на каштановом дереве.
Томми. Я думала о том, через что ему пришлось пройти за его короткую жизнь, и обо всех лишениях, что он претерпел. Он не понимал, куда я пропала и почему внезапно вернулась. Я не могла дать ему все, что было нужно. Наверное, это не оправдание, поэтому я должна попытаться исправить это.