- Не буду касаться истории этого племени, среди жителей Ада ходил слух, что кошек создал сам изменчивый и склонный к юмору на грани идиотизма Хаос, для того чтобы противостоять вторжению тысячников Мрака. Возможно, это правда, если учесть, что племя практически полностью исчезло, ведь чисто физиологически любовь всадников Мрака была для них смертельна, но собственно нашествие Сумрака захлебнулось в собственной крови, и никто не знает причин. Возможно, Хаос был не настолько сумасшедшим богом, возможно даже у безумных бывают гениальные озарения, а своих созданий этот бог никогда не жалел… Не суть. Мифология Хаоса, несомненно, любопытна, но у меня есть сильные сомнения в ее достоверности. Неоспоримый факт лишь в том, что советник предпоследнего императора Хешисаи был женат на кошке, предавшей свой народ и ушедшей вслед за возлюбленным, чтобы едва родив дочь, отдать свою жизнь ради спасения империи, что была так важна для ее любимого. Да, снова лирика. Но итогом стало то, что у советника осталась дочь. Полукровка, с такими особенностями крови, что делали ее крайне… крайне опасной. И нет ничего удивительного в том, что с самого рождения Калиан, советнику открыто советовали придушить дочь. Или как минимум обезопасить, выдав замуж и заперев до того, как в ней проснется кровь, то есть наследие Хаоса.
- В смысле - проснется кровь? - тихо спросила я.
- В прямом, Риа, - так же тихо ответил Гаэр-аш. - В прямом…
Он тяжело вздохнул, и продолжил:
- Дети Хаоса взрослеют позднее. Они гораздо дольше остаются детьми, любознательными, жадными до знаний, склонными к экспериментам с собственными силами и возможностями… И их мало интересует противоположный пол во всех отношениях, кроме исключительно платонической дружбы. Даже привязанность, порой возникающая, не носит интимного оттенка. Тебе это никого не напоминает?
Я отрицательно покачала головой.
- Неужели? - с легкой насмешкой переспросил ректор. - К слову девушки в твоем возрасте, уже давно более чем интересуются отношениями с парнями.
Но Гаэр-аш не стал и далее тонко иронизировать надо мной, вернулся к рассказу:
- Интересен сам факт пробуждения крови, - резкий вдох и продолжение:- Я встречал источники, заверяющие, что кровь в женщине Хаоса просыпается с симпатии к мужчине. К достойному уважения мужчине. Но это определенно не твой случай…
Он вновь умолк на миг, и несколько отрешенно произнес:
- Сильное переживание, стресс, угроза жизни - так же один из возможных способов, для пробуждения крови в раннем, до двадцати пяти лет, возрасте. Возможно, все началось с Мертвых игр. В любом случае кровь Калиан в тебе есть. Пусть не в большом количестве, но определенно присутствует.
И ректор улыбнулся потрясенной мне.
Я же, несколько секунд просто приходила в себя, а затем спросила:
- Если домовая права, и…
- Домовая права, Риаллин, - перебил меня Гаэр-аш.
Хмуро взглянув на него, вновь попыталась изложить свой вопрос:
- Если домовая права, это важная информация?
Ректор ответил не сразу, несколько секунд просто улыбаясь, смотрел на меня, затем произнес:
- У принца Танаэша невеста, брак с которой сделает его сильнее. А у Норта в невестах недвусмысленно признание того, что он сильнейший из некромантов, лидер, достойный кандидат в короли. Это и важная и статусная информация, Риа.
Если честно, вопросов становилось все больше. И эти недомолвки парней и… А кстати:
- Почему Дан так расстроился, узнав? - выпалила я.
Не рассчитывала на прямой ответ, но Гаэр-аш удивил:
- Потому что ты не заинтересовала его как женщина, соответственно он слаб. Не как некромант, магии и энергетического резерва у него достаточно, как лидер. Как глава рода.
- Все сложно… - заметила я. Но любопытство заставило задать еще вопрос: - Неужели, сила влияния кошек настолько огромна? Нет, я не это хотела спросить… - Задумалась, и задала действительно интересующий вопрос: - Как от чар кошек можно защититься? Не быть сильным мужчиной?
- Или же быть любящим мужчиной, - слегка иронично улыбнулся лорд Гаэр-аш. - Любовь удивительная сила, Риаллин, я бы даже сказал великая сила.
У меня было еще несколько вопросов… Да что там несколько - множество! Не каждый день узнаешь, что в твоих жилах течет кровь женщины, виновной в падении великой империи Хешисаи. Женщины, по отношению к которой и я и все жители семи королевств испытывали как минимум негодование, а как максимум… Да что говорить - сердце Некроса принадлежало ручному дракону Роана, последнего императора Хешисаи, и в его гибели тоже была виновна Калиан… Узнать, что ее кровь во мне - как гром среди ясного неба! И я действительно хотела еще о многом спросить ректора, но карета остановилась.
Гобби, торопливо открыл дверь, выскользнул, протянул мне руку, но… Но тут вдруг до меня дошло, что все это значит конкретно для меня! Кровь, фактически являющаяся сильнейшим артефактом неснимаемого приворота, я…
- Лорд Гаэр-аш, - я растерянно посмотрела на ректора, - а я… я…
Мне внезапно стало как-то совершенно не по себе. Я в целом не люблю привлекать к себе внимание, предпочитаю, чтобы меня просто не замечали, как впрочем и все артефакторы. А то, что рассказал ректор, это…
Гаэр-аш улыбнулся. Снисходительно и в то же время в его глазах словно плясал огонек насмешки. Казалось, мой невысказанный вопрос останется без ответа, но заметив, как поникли мои плечи, ректор обманчиво мягко спросил:
- Неужели ты действительно думаешь, что для тебя уже может что-либо перемениться? Ты находишься под моей защитой, Риа. Какая бы кровь не текла в тебе, это ничего не изменит. Никто и никогда не посмеет даже косо взглянуть на мою воспитанницу. Выходи, твой крайне любопытный и непредсказуемый Гобби так же крайне нетерпеливо тебя ждет. К слову, ты взяла деньги с собой?
Отрицательно покачала головой.
- Риа-Риа, - укоризненно произнес Гаэр-аш.
И достал мешочек с монетами, после чего молча передал мне. А едва попыталась отказаться, сообщил:
- Отдашь дома из тех, что я выдал для расходов на месяц. Ступай.
Гобби практически вытащил меня из кареты. И дверцу закрыл.
А вот после этого черное транспортное средство, запряженное четверкой вороных лошадей удивительной красоты и управляемое умертвием, пугающим жуткой улыбкой всех окружающих, неспешно нас покинуло, вскоре совершенно скрывшись из виду. На оживленной городской дороге остались я, Гобби, торопливо надевающий на свою лысую макушку щегольскую шляпу-цилиндр, и мешочек с монетами у меня в руках. Зомби, осознав что я так и стою, как громом пораженная, мешочек у меня отобрал, видимо опасаясь воришек, спрятал у себя в нагрудный карман, после чего предложил мне локоток, извлек из кармана раздвижную трость и с видом зажиточного дядюшки повел меня вперед к лавкам.
Но вместо того, чтобы зайти в первый попавшийся магазинчик, Гобби повел меня дальше, свернул в ближайшую подворотню, на удивление чистую, но мрачную и едва заметную, благодаря выкрашенным в черное стенам прилегающих домов, подвел к тупику, завершающему подворотню, и трижды постучал в глухую стену. Про глухую это я зря сказала, потому как стена оказалась очень даже слышащей, а еще говорящей и осведомившейся у нас:
- Кто?
Гобби жестом фокусника достал свой блокнот, написал "Свои", и ткнул костлявым пальцем, явно намекая, что мне нужно ответить стене. Несколько неуверенно и тихо я и прочла:
- Свои.
И мне уже даже интересно стало, что там будет дальше.
Дальше было язвительное от стены:
- Свои по подворотням не шастают.
Я лично понятия не имела, что на такое можно ответить. А вот Гобби знал, и потому неторопливо написал, то, что я и озвучила:
- Свои шастают везде, слава пронырам.
- Слава и честь, - гордо ответила стена.
И расступилась.
То есть вот тут сверху была деревянная стена выбеленная известью и обшитая крест на крест деревянными планками, внизу, почти на человеческий рост каменная кладка - расступилось все. Словно трещина прошла по кладке, а деревянные доски разошлись неровно, но на проход достаточный для нас. Мы и вошли, точнее Гобби втянул меня.
Внутри самым неожиданным образом оказалась по-домашнему уютная таверна, со столиками у слепых окон, отдельными кабинками, отгороженными расшитыми рюшами занавесочками у настоящих квадратных с закругленными краями окошек, снующими между столиками гномами, стоящим за невысоким прилавком румянощеким домовым, и двумя десятками громадных плечистых гоблинов…
И вот стоило нам войти, все гоблины разом поднесли два пальца к левому плечу и два раза постучали. Мой Гобби взял и в точности повторил. И выглядело это так важно и так значимо, что я даже растерялась.
И тут за нами стена разошлась снова и вошла бабушка. Очень миленькая такая румяная бабушка, сгорбленная грузом прожитых лет, в цветастом платке, темной кофте, юбке неопределенного цвета. Вошла, оглядела всех и… и двумя пальцами правой руки дважды постучала по левому плечу! А затем каким-то неуловимым движением бабка стянула с себя… себя… и распрямилась уже знакомым мне гоблином, который сложил оболочку с вещами в корзинку, а затем, повернувшись к нам, весело подмигнул и пробасил:
- Хороший бой, ледя.
Тихо икнув с перепугу, все же не каждый день на моих глазах бабки превращаются в гоблинов, и выдохнула:
- Трупов, Ыгрх.
Он величественно кивнул, поднял свободную руку вверх, привлекая внимание протирающего стойку домового, и распорядился:
- Мне как всегда, для этой бледной чегось изысканного и согреться, мастеру суп Некроса, все за лучший столик.
И вот после этого, вежливо обратился к Гобби на совершенно непонятном мне языке. Гобби, торопливо кивнув, повел меня вглубь этой странной таверны, и вскоре мы сидели в кабинке, отделенной от всех плотной тканью, которая не пропускала ни единого звука. Гобби усадил меня возле окна, которое выходило на оживленную городскую площадь, и даже вход в парк под королевским дворцом был виден, сел рядом со мной, Ыгрх устроился напротив, скалясь во весь клыкастый рот и глядя на меня.
- Хорроший бой, - повторил, едва вопросительно взглянула.
- Спасибо, - мне действительно было приятно.
- И целитель у вас годный, небось хребет местами был сломан? - продолжил гоблин.
- Только ребра, - я тоже невольно заулыбалась. - А вы как?
- А, продал три десятка яблочков за ваш бой суровый, походил, потерся меж людей, нелюдей заприметил.
Гобби тут же включился в разговор, и написал в блокноте: "Каких?"
- Кровососы из клана Блаэд, за наследничками приглядывают, - начал загибать пальцы гоблин, - демон-хранитель, небось за Таим Алва наблюдает, демоны то своих не отпускают без защиты, пусть даже и ведьм, эльфы тут, потерся между ними, прислушался - эти просто поглазеть явились.
Тут занавесь отодвинулась, пропуская двух гномочек… Действительно гномочек, причем не из горных, те больше, в кости шире, и в целом массивнее, а эти были с зеленых холмов некогда существовавшей Тамеры, которая пала под ударами завоевателей, как и империя Хешисаи. Причем если люди переселились и основали новые королевства, то гномам с холмов места не нашлось, и маленький народ рассеялся и начал исчезать, практически исчез.
И потому я с интересом и откровенно говоря с грустью смотрела на двух симпатичных громочек, которые, прикатив наш заказ на тележке, начали сноровисто накрывать на стол. Гномочки были крохотные, могли спокойно и не сгибаясь пройти под столом, поэтому накрывали, приставив к нашему столику небольшую стремянку, а тарелки двигали специальным ухватом на длинной ручке. И так они споро управились, за минутку не больше.
- Спасибо, - искренне поблагодарила я.
- Приятного аппетиточка, - ответили гномочки, ловко собирая свои приспособления, чтобы погрузив на тачку, двинуться обратно на кухню.
Ыгрх поднялся, задернул занавесь обратно, отрезая нас от неясного гула голосов и разговоров в этой секретной таверне, сел, придвинул к себе ближе здоровущее блюдо со внушительным окороком дикого кабана, коронующим горку хорошо разваренной каши, залитой мясной подливкой, взял ложку, ломоть хлеба, в половину этого хлеба величиной, но прежде чем приступить к еде, нехотя выговорил:
- Говорят, одна домовая кровь проклятой кошки ощутила…
И принялся есть.
Но Гобби, тут же написал в блокноте:
"Кто говорит?"
- Домовые, - прожевав, ответил Ыгрх. - Не уверены точно, но говорят. Ты же знаешь, эти порождения Хаоса нутром чуют. Уже дал нашим команду рыть землю носом.
Гобби взглянул на меня, и написал Ыгрху: "Не нужно искать, это Риа, в ней капелька крови проклятой".
Гоблин, как раз засунувший очередную порцию каши в рот, жуя, уставился на меня. Моргнул, головой дернул и проглотив, ответил:
- Быть не может.
Я просто потрясенно молчала, не зная даже как на все это реагировать, а Гобби написал то, что было вообще тайной: "Кровь измененная".
Едва мазнув взглядом по надписи Ыгрх застыл. Гулко сглотнул все, что у него во рту было, посмотрел на меня, расширившимися от ужаса глазами, потом на блокнот с записью, снова на меня, на Гобби вопросительно. Гобби ему и написал: "Не пугай Рию".
- Да я не буду, - с рыком в голосе ответил Ыгрх, - только мне ли тебе говорить, как вечные поступают с бывшими учениками. А она бывшая, настоящей никак не выглядит.
"Я знаю", - спокойно ответил Гобби.
- А я нет, - тихо ответила, впервые глянув на еду, которую гномочки принесли мне.
Что ж, это действительно было изысканно - молочно-шоколадный напиток в высоком хрустальном стакане, венчаемый темно-синими ягодами на сливочной пенке, мясо какой-то некрупной птицы в дольках карамелизированных яблока и крыжовника, салат из лесных трав, с мелко растертыми лесными орешками. А вот Гобби подали суп, удивительно напоминающий ночной супчик в Некросе.
Гобби пододвинул блокнот ближе ко мне и начал стремительно писать:
"Я знаю, что тебе страшно. Знаю, как пугают тебя эти изменения в крови, что были сделаны для твоей защиты, но приносят одни неприятности. Ты только не забывай, что Тадор Шерарн любил тебя как собственную дочь, вот и защитить попытался от всего. От всего, что только мог. Он не хотел причинить тебе вред, он хотел, чтобы ты была счастлива".
Я с трудом дочитала все до конца, слезы, навернувшиеся на глаза, размывали строки…
А он продолжал писать:
"Не плачь. Что бы ни случилось, шанс, что все будет хорошо, остается до тех пор, пока ты не опускаешь руки. Посмотри на меня, ведь я был мертв, Риа. И пусть я мертв и сейчас, но у меня есть надежда, и есть мое сознание, которое вернулось благодаря тебе. И да, я мертвый, но я мертвый Габриэль, а не просто безмозглое умертвие. У нас все будет хорошо, мы справимся."
Я с благодарностью посмотрела на Гобби, вытерла слезы, начала ложечкой есть сливочную пенку, глядя на городскую площадь за окном. Гоблины между собой заговорили на своем языке, видимо обмениваясь новостями, точнее делился Ыгрх, а Гобби отдавал распоряжения, выводя их твердым решительным почерком в своем блокноте.
А за окошком город жил полной жизнью - играли в снежки дети в стороне от проезжей части, торопливо сновали между лавками хозяйки, закупаясь провиантом, стайка девушек в красных мантиях переговариваясь, спешила к городскому парку, за ними, так же в красных мантиях, недвусмысленно указывающих на то, что это студенты боевого факультета академии Визериуса Молниеностного, шли парни, тоже что-то заинтересованно обсуждая. Один из них обрисовал руками девичью фигуру, потом продемонстрировал, как ее кружит и ударяет об стену… Кажется, обсуждали меня и сегодняшний бой.
И вдруг внимание привлекло знакомое лицо. Невысокий старик легко шел через площадь, повернул голову, улыбнулся, глядя на играющих детей и вдруг замер, глядя куда-то в сторону парка. А на свету сверкнул крупный интересной огранки голубой топаз… И я могла бы поклясться, что у этого камня иногда красноватый отцвет, а с правой стороны, впаянный в кольцо и перехватывающий петлей трещину, поблескивает вставленный мной дополнительный топаз…
- А, торговец Литке, - проследив за моим взглядом, пробасил Ыгрх, - один из тех немногих, кто сохранил верность нашему делу после убийства Габриэля.
Я задумчиво кивнула, а в следующий миг ощутила всплеск…
Глаза закрыла как-то спонтанно, не задумываясь, но стоило только смежить веки, как все вмиг изменилось! Мир стал черно-белым, все, что было темным, виделось светлым, все светлое - обсидиановым. И в этом аспидно-темном мире неожиданная вспышка цвета гнилой зелени. Вспышка, словно выплеснувшаяся из стоящего у входа в королевский парк невысокого человека, щупальцем спрута метнувшаяся к торговцу Литке, овившая его с головы до ног и…
Гобби положил свою хладную ладонь на мою руку и я вздрогнув, открыла глаза, всматриваясь уже в реальный цветастый мир. Мое умертвие, стремительно написало что-то на блокноте, подтолкнуло ко мне, но так как я не глянула даже, поднял его, едва не ткнув мне в нос. Мельком прочла:
"Что с тобой, Риа? Что происходит?"
- Там человек, - заговорила быстро, всматриваясь в пухлое добродушное лицо мужчины в яркой одежде, демонстрирующего сбежавшимся детям фокусы с леденцами, - тот человек…
Я закрыла глаза, глядя иным… как его назвал ректор "мертвым зрением" и да, зеленое щупальце тянулось именно от того, кто выглядел добродушнее некуда.
- Этот человек только что проклял господина Литке.
- Торговца? - переспросил Ыгрх.
Я кивнула, напряженно вглядываясь в окно. Литке ничего не почувствовал и в нем в принципе ничего не изменилось. И я единственная знала почему - второй топаз преломлял любое воздействие на своего хозяина. Не не до конца понимаю, точнее есть предположение, почему именно такой эффект возник в процессе починки мною артефакта Таш-акка-хад, и мне бы изучить эту запрещенную во всех человеческих королевствах вещицу, вот только никто же не даст. Зато я искренне порадовалась за господина Литке, которому на этот раз никто не смог причинить вред. Торговец несколько секунд еще поглядел на фокусника, покачал головой, словно досадуя на себя или жалея, что обознался, и направился к ближайшей лавке… А фокусник от потрясения обронил все леденцы, которыми до того он так ловко жонглировал и это окончательно утвердило меня в подозрениях на его счет.
- Ледя? - позвал Ыгрх.
- Вот этот человек, - я повторно указала на фокусника, который как-то раздраженно дораздал ребятишкам леденцы, повернулся и зашагал в сторону королевского дворца, - этот человек только что проклял господина Литке. Определенно он. И если вспомнить рассказ торговца, то первый раз проклятие, повредившее его артефакт он получил, прогуливаясь в парке близ королевского дворца. И проклятие, поверьте мне, сильнейшее, раз повредило сам Таш-акка-хад и этот человек уходит!
Я подскочила, и тут же рухнула обратно на стул. Растерянно посмотрела на Гобби, затем на Ыгрха. И именно Ыгрх сказал:
- Этот человек - мэнэр Укоме, королевский шут. Главный королевский шут. Весомая фигура в королевстве и неприкосновенная. Если ты решила его догнать, то зря - в окно посмотри.
Я посмотрела.