– Да, в Сиднее несколько очень хороших ресторанов. Но в этой профессии до сих пор очень сильно доминирование мужчин. Большинство шефов высшей категории – мужчины. Женщинам в лучшем случае доверяют быть шефами по выпечке и не дают продвигаться дальше. Мне надоели постоянные придирки на кухне. Надоел их сексизм. И когда подвернулась возможность стать помощником редактора раздела кулинарии в женском глянцевом журнале, я с радостью ухватилась за нее. Со временем стала редактором, и моя карьера пошла в гору.
– Но это по-прежнему не объясняет, как вы оказались в "Королевах вечеринок". Я чувствую, вы о чем-то умалчиваете. – Тристан имел диплом адвоката и привык замечать пробелы в аргументации.
– Вы что, меня допрашиваете?
– Конечно нет. Просто интересно. Вы очень успешный человек, и мне хотелось бы понять, как вам это удалось.
– Я много работала, можете не сомневаться. Но везение тоже сыграло свою роль.
– Оно всегда очень важно.
Как ему повезло встретить ее на кухне! Повезло, что родился в королевской семье! И все же бывали дни, когда он проклинал это везение. Как, например, сейчас с этой женщиной. Он не мог дать волю влечению, даже несмотря на то, что, к его огромной радости, оно казалось взаимным.
– Хотя без невезения не обошлось. Энди работала в том же журнале редактором раздела "Образ жизни". Она дипломированный дизайнер интерьера. Элиза занималась вопросами производства. Мы подружились. Потом журнал закрылся, и мы в одночасье остались без работы.
– Полагаю, это стало для вас ударом.
Тристан никогда в жизни не работал по найму, если не считать службы в армии.
– В издательском бизнесе такое не редкость. Но мы выкрутились.
– Я вижу.
С каждой минутой его все сильнее тянуло к ней.
– Пока мы подыскивали работу, нам стали предлагать организовывать вечеринки, поскольку мы обладали всеми необходимыми навыками. Число заказов росло, и мы стали понимать, что нашли свою нишу. Так появилась фирма "Королевы вечеринок". Мы и не мечтали, что она станет настолько успешной.
– Я впечатлен. И вами, и вашей фирмой. И вот всем этим. – Он указал на "Аргус".
– Наша цель – доставлять людям удовольствие.
Тристан слишком хорошо представил, сколько удовольствия она могла бы доставить ему. А он ей.
Но он здесь не для того, чтобы раздавать несбыточные обещания случайно встреченным девушкам, и не собирается соблазнять ее ложью ради минутного физического наслаждения.
И он не хочет рисковать собственным сердцем.
Это всего лишь один день.
Глава 6
Джемма не помнила, когда последний раз чувствовала себя с мужчиной так легко и спокойно. Да и было ли такое вообще? Ей хотелось просто наслаждаться обществом Тристана, пока есть возможность.
Они вернулись на палубу. Он почти ничего не съел, только маленький кусочек бисквита и манго. Создалось впечатление, что он строго соблюдает режим питания и, возможно, не только это. Однако попытка узнать его поближе так и осталась игрой в угадайку.
"Аргус" вышел из внутренней гавани и взял курс на Мэнли, чтобы ко времени ланча оказаться у Стор-Бич. Пока они сидели в каюте, солнце заметно переместилось, и команда передвинула два старомодных деревянных шезлонга в тень таким образом, чтобы обеспечить наилучший обзор.
Поправив подушки, Джемма уселась в один из них. Тристан расположился по другую сторону от маленького столика. Вскоре она снова встала:
– Моя шляпа – надо достать ее из сумки. Я могу сгореть, даже несмотря на то, что мы сидим в тени.
– Позвольте мне принести ее.
– Не стоит. Пожалуйста. Я сама.
– Я настаиваю.
Джемма снова попыталась протестовать, но быстро поняла, что это выглядит невежливо. Она просто не привыкла к тому, чтобы мужчина заботился о ней.
– Спасибо. Шляпа лежит прямо сверху.
– Рядом со скалками?
– Там нет деревянных ложек.
Алистеру и в голову бы не пришло пойти за ее шляпой. Напротив, увидев, что она встала, наверняка бы потребовал принести ему пива. Хорошие манеры в мужчине – очень привлекательная вещь.
Когда Тристан шел в каюту, Джемма наблюдала за ним сквозь солнечные очки и подметила, что он сочетает в себе прекрасную осанку и грацию спортсмена. Вид сзади не уступал виду спереди. Широкие плечи, мощная спина, стройные бедра. Несомненно, красивый зад тоже является достоинством мужчины.
Он классно выглядел в белых льняных брюках и свободной белой рубашке. Они сидели безупречно, и Джемма невольно задумалась, не сшиты ли они специально для него. Хотя разве кто-нибудь сейчас шьет на заказ повседневную одежду? Впрочем, при наличии денег возможно все.
Тристан вернулся с ее любимой белой панамой. Джемма попыталась взять ее, но он наклонился, чтобы надеть шляпу ей на голову. Его лицо оказалось совсем близко. Она почти верила, что он наклонился ее поцеловать. Если бы он это сделал, она не стала бы его останавливать, могла даже сама поцеловать его. К счастью, благодаря темным очкам, скрывавшим глаза, ее лицо не выдавало мыслей.
– Красивая шляпа, – оценил Тристан. Его руки скользнули по ее волосам. Всего одно едва заметное прикосновение, но его оказалось достаточно, чтобы по ее телу побежала дрожь.
Джемма постаралась не выдать волнения, охватившего ее от этой близости.
– Эта шляпа у меня уже сто лет, и я бы очень расстроилась, если бы лишилась ее.
Она снова ощутила его запах. Невольно вспомнилось, что в университете она встречалась с очень симпатичным парнем, в котором ей нравилось все, кроме запаха. И дело не в том, что он не мылся или не стирал одежду, просто его естественный природный запах был неприятен. Аромат свежести, исходивший от Тристана, действовал возбуждающе.
Есть ли в нем хоть что-нибудь непривлекательное?
Его подчеркнутая таинственность по-прежнему настораживала. Но, возможно, эта загадочность только увеличивает его притягательность. Правда, кое-что она все же могла выяснить.
Просто спроси его, Джемма.
Она знала много мест по дороге в Мэнли, на которые могла бы обратить его внимание. Но решила не тратить время на очередную туристическую лекцию. "Есть только одно, на что я хотел бы смотреть, – это вы", – сказал Тристан.
Если бы он только знал, как хорошо сделалось у нее на душе от этих слов.
История с Алистером стала страшным ударом по самооценке Джеммы, и шести месяцев оказалось недостаточно, чтобы полностью восстановить ее. Всего несколько часов, проведенных в обществе Тристана, улучшили ее отношение к себе гораздо больше, чем все эти месяцы. Правда, настойчивые сигналы внутренней антенны предупреждали, что за этим может таиться намерение обезоружить и соблазнить. Но интуиция подсказывала, что он искренен, хотя она по-прежнему терялась в догадках относительно его побуждений.
"Наслаждайся моментом – и все!"
Когда Тристан сел в кресло, она повернулась к нему и сняла солнечные очки.
– Вы хорошо умеете расспрашивать и уже знаете обо мне почти все. Теперь моя очередь узнать, кто такой Тристан.
– Я мало что могу рассказать вам о себе.
Неужели!
Несмотря на ощущение внезапной близости, Джемма чувствовала, что он многое скрывает, и напомнила себе, сколько раз мужчины оказывались совсем не такими, какими казались.
– Спрашивайте, а я посмотрю, смогу ли ответить на ваши вопросы.
Джемма решила не упускать шанса узнать о нем побольше.
– На каком языке говорят у вас в Монтовии? На французском или немецком? Никак не могу определить ваш акцент.
– Мы говорим на монтовианском. Есть такой язык. У нас маленькая страна, на которую оказало сильное влияние соседство других европейских стран.
– Скажите что-нибудь по-монтовиански. Меня всегда интересовали языки.
– Мне говорили, что у нас некрасивый язык, так что предупреждаю, даже для моего уха он звучит достаточно резко.
Тристан повернулся к Джемме и, глядя ей в глаза, произнес несколько фраз. Джемма старалась не замечать, как застучало сердце от его близости.
– Не поняла ни слова, но не скажу, чтобы ваш язык показался мне некрасивым. (Как, впрочем, и голос, низкий, мужественный, завораживающий.) А что вы сейчас сказали?
– Вы, правда, хотите знать?
– Да.
– Я сказал, что красота этой великолепной гавани не идет ни в какое сравнение с красотой женщины, сидящей рядом со мной.
Сказанные кем-нибудь другим, эти слова могли бы показаться банальными в высшей степени. Но сказанные этим голосом, с этим акцентом, они звучали так, что просто сводили с ума.
– О!.. – Джемма снова лишилась дара речи и почувствовала, что краснеет – вечная проблема рыжих со светлой кожей. – Вы серьезно?
Тристан улыбнулся:
– Вам никогда этого не узнать, верно? Разве что выучите монтовианский. А за пределами Монтовии его никто не учит.
– Почему?
– На нем говорят только у нас. А еще я говорю на немецком, французском, итальянском и испанском.
– Вы меня действительно впечатлили. В школе я изучала французский и итальянский, перед поездкой в Европу учила немецкий на курсах. Но здесь никогда не пользуюсь этими языками и боюсь, что почти все забыла.
– Если понадобится, вы снова все вспомните. Я совсем отвык говорить по-английски, но сейчас чувствую, что с каждым днем говорю все лучше. – Тристан, слегка прищурившись, вглядывался в ее глаза, будто искал там ответы на какие-то неведомые вопросы. – Особенно когда беседую с вами, Джемма.
– Ваш пример вдохновляет меня подучить их, чтобы…
Она едва успела спохватиться и не сказать "…чтобы в следующий раз поразить вас моим беглым французским", с удивлением почувствовала, каким болезненным стало напоминание о том, что следующего раза не будет.
Она поспешила закончить фразу в надежде, что он не заметит паузы.
– Просто чтобы мои прежние усилия не пропали даром. А английский вы учили в школе?
– Да. И еще занимался с преподавателем. Родители считали исключительно важным, чтобы мы хорошо говорили по-английски.
– Мы? У вас есть братья и сестры?
Тристан перевел взгляд на море:
– У меня есть младшая сестра. Был старший брат, но год назад он погиб при крушении вертолета в горах.
Джемма не знала, что сказать, чтобы это не звучало избито.
– Я… мне очень жаль.
Его губы сжались крепче.
– Это было ужасно. Его жена и маленький сын разбились вместе с ним. Наша семья никогда не сможет это пережить.
От потрясения Джемма не могла говорить. Хотелось положить руку ему на плечо, успокоить, но она не решалась, не зная, как он к этому отнесется. В сущности, они по-прежнему совершенно чужие люди.
– Мне так жаль, – повторила она.
Тристан глубоко вздохнул:
– Хватит о грустном. Джемма, я не хочу говорить о трагических вещах.
Он нахмурился, его глаза сделались непроницаемыми. Джемма была единственным ребенком и не представляла, что чувствовала бы, если бы потеряла брата и его семью.
– Хорошо.
Как повезло, что в ее жизни обошлось без трагедий. Потеря родного отца ее не коснулась, хотя Джемма подозревала, что мать до сих пор втайне горевала о нем. Тем не менее она получила свою долю сердечной боли. То, как закончились их отношения с Алистером, испугало ее и, возможно, необратимо. Теперь ей трудно снова доверять кому-нибудь.
Наступила тишина, она не знала чем ее заполнить.
– Расскажите мне о Монтовии. Там есть какие-нибудь красивые старинные здания? Любите ли вы зимние виды спорта? Есть ли у вас национальный костюм? – поинтересовалась Джемма.
– Отвечаю да на все ваши вопросы. Монтовия очень красивая страна с богатыми традициями. У нас много средневековых зданий. Но наша столица – современный административный центр, где можно получить все финансовые услуги.
– А шоколад?
– Да-да, конечно, куда же без него. Его делают на прелестной старинной фабрике, расположенной на берегу озера, которое примечательно само по себе.
Мне бы хотелось побывать там.
Несказанные слова повисли в воздухе. Джемма никогда не произнесла бы их вслух. Тристан всего лишь турист, заехавший сюда на несколько дней, чтобы потом вернуться в свой мир. А она старалась беречь свое сердце от любого риска увлечься несбыточным.
– Это замечательно.
– Недалеко от моего дома чудесный магазинчик шоколада и чайная. Когда я был маленьким, мне очень нравилось туда заходить. И брату с сестрой тоже.
Джемма подумала о его сестре, но спрашивать не стала.
– Где вы живете?
Он снова глубоко вздохнул. Ей показалось, что он пытался отогнать неприятные мысли. Наверняка брат присутствовал во всех его детских воспоминаниях.
– Я живу в старой столице Монтовии, она так и называется – Монтовия.
– Но из-за этого может возникнуть путаница, разве нет?
– Все это знают. Город Монтовия вырос на берегу озера вокруг средневекового замка и кафедрального собора.
Джемма приподнялась в шезлонге.
– Замок? Вы живете рядом с замком?
– Ну конечно. Монтовия управляется наследственным монархом.
– Вы хотите сказать, там есть король и королева?
– Да.
– Надо же, не ожидала. Я думала, в Монтовии – республика, демократия.
– Так и есть. У нас есть король и выборный парламент. И независимая судебная система, конечно.
– Значит, король с королевой правят только номинально?
– Король – глава государства, обладающий правом роспуска парламента. Правда, надо сказать, такого никогда не случалось.
– Замки, короли, королевы… Звучит как-то сказочно. – Джемма была слишком вежлива, чтобы сказать "феодально". Он слишком страстно защищал их жизненный уклад, казавшийся ей допотопным.
– Ничего подобного, все очень даже реально. У нас процветающая страна. Монтовианцы – большие патриоты. Каждый из наших подданных… Я, м-м-м… я имею в виду – граждан, готов ценой жизни защищать наш уклад. Мы служим в армии по призыву, чтобы быть готовым ко всему.
– Хотите сказать, у вас всеобщая воинская повинность?
– Да. Для всех мужчин в возрасте от восемнадцати лет. Женщины могут служить добровольно, многие так и поступают.
Джемма поежилась:
– Сомневаюсь, что мне хотелось бы служить…
– В вашем случае вас с удовольствием взяли бы поваром.
Тристан улыбнулся. Может, просто дразнил ее?
– Но мне все равно пришлось бы проходить военную подготовку. Я видела, что приходится выполнять солдатам: бегать с большим рюкзаком на плечах, преодолевать препятствия, стрелять. Это не для меня!
– Если вы поступите в армию – даже поваром, – придется тренироваться. И никаких деревянных ложек в качестве оружия.
– Вы постоянно будете мне это припоминать?
– Конечно. – Его улыбка стала еще шире.
Почему они вообще заговорили об этом? Едва ли Джемма когда-нибудь поедет в Монтовию, не говоря уже о том, чтобы записаться там в армию.
– А вы служили?
– Конечно. Служба в армии один из самых лучших периодов в моей жизни.
О да. Она с легкостью могла представить его в форме. С его-то широкими плечами и атлетическим телосложением. Вот откуда у него такая осанка. В военной форме Тристан выглядел бы даже лучше, чем в повседневной одежде. Или без…
Джемма, прекрати это!
Однако интерес к Монтовии возрос невероятно. Джемма решила, что, придя домой, непременно прочитает про нее в Интернете.
– И вам приходилось участвовать в сражениях?
– Я служил в миротворческих силах в Восточной Европе, а мой брат – в Африке. Это пошло нам на пользу. Мы увидели, что происходит за пределами нашего благополучного мира.
– А я и не знала, что в мире до сих пор существуют такие королевства, как Монтовия.
– Наша королевская семья насчитывает несколько веков, – произнес Тристан немного высокопарно, как ей показалось. – Наш народ любит своих монархов.
– А вы? Вы не скрываете тайных республиканских наклонностей?
Брови Тристана взлетели вверх, будто он оскорбился.
– Ничего подобного. Я абсолютно предан королю и королеве. Без них и наших традиций Монтовия не была бы Монтовией.
Джемма долго молчала.
– Все это так далеко от меня. В детстве я жила в пригороде Сиднея и вела обычную жизнь ребенка из среднего класса. А вы выросли в городе рядом со средневековым замком, где живут король с королевой. Какая, должно быть, непохожая жизнь ждет нас впереди.
Он пожал плечами:
– Да. Совсем разная.
Тристан обрадовался, когда официант прервал их беседу, поставив на стол поднос с прохладительными напитками. Надо быть более осторожным. Разговор с Джеммой держал его в жутком напряжении из страха нечаянно проболтаться о том, кто он такой и что у него за семья. Он уже допустил несколько мелких оплошностей, которые с натяжкой удалось списать на плохой английский.
Тристан пил холодный чай, Джемма потягивала диетическую колу. Для чего-то более крепкого было еще слишком рано.
Чем дольше длился этот обман, тем труднее становилось признаться. Впрочем, это не имеет значения. После приема в пятницу у него отпадет нужда контактировать с "Королевами вечеринок". А значит, и с Джеммой.
Можно отложить разоблачение до тех пор, пока она не узнает все сама. А это непременно случится на приеме, когда он появится в парадном облачении. Несомненно, она будет шокирована, возможно, станет презирать его за ложь. Но ее мнение уже не будет значить ровным счетом ничего. После приема он больше никогда ее не увидит.
И все же ее мнение для него важно. Очень важно.
Сейчас как раз подходящая возможность объяснить, какова его роль в семье монтовианского монарха. Но Тристан не мог заставить себя сделать это. Слишком уж нравилось новое ощущение, которое он испытывал, будучи в глазах Джеммы простым парнем.
– Я еще не закончила свой допрос, – с игривой улыбкой заметила она.
Тристану нравилось, что она не имеет представления ни о его богатстве, ни о статусе. Впрочем, то, что он богат, достаточно очевидно. Но ему казалось, что ее больше интересует он сам, а не то, что у него есть, ему это нравилось.
– Так вы говорите, что оканчивали университет в Англии?
– В Кембридже. Я изучал европейское право.
Ее брови взлетели вверх.
– Значит, вы адвокат?
– На самом деле я никогда не занимался адвокатской практикой, работал в семейном бизнесе. Но знание европейского права мне совершенно необходимо.
Чтобы торговать, заключать договоры, вести тонкую дипломатическую игру, так необходимую для маленькой страны, во многом зависящей от доброй воли окружавших ее соседей, которую никак нельзя воспринимать как должное.
– Это бизнес вашего отца?
– Да. До него им занимался мой дед.
А за ним длинная непрерывная цепь монтовианских монархов. Стать очередным звеном в этой цепи предназначалось его брату, а не ему.