- Не может, - покачал головой Джесс. - Что она должна говорить? Что знает правду о случившемся тем вечером, потому что призраки жертв все ей рассказали? Думаешь, присяжные в это поверят?
Джош зло посмотрел на Джесса. А потом, опустив глаза, пробормотал:
- Ну и ладно. Тогда мы вернемся к первоначальному плану. Возьмем все в свои руки, да, ребята?
- Еще чего, - возразила я. - Ни за что. Злом зла не поправишь - и третьим злом делу уж точно не поможешь.
Кэрри перевела взгляд с меня на Джоша и обратно и поинтересовалась:
- О чем это она?
- Вы не отомстите за свою смерть, убив Майкла Медуччи. Извините. Но этого просто не будет.
Марк поднялся с песка впервые за вечер. Он поглядел на меня, потом на Джесса, а после на отца Дома.
- Так нечестно, чувак, - заявил Марк и, развернувшись, пошел с пляжа.
- То есть этот ботан просто останется безнаказанным? - Джош стиснул челюсти и угрожающе посмотрел на меня. - Он убил четверых людей и выйдет сухим из воды?
- Никто этого не говорит. - В отсветах костра Джесс выглядел как никогда неумолимо. - Но то, что случится с этим мальчиком, вас не касается.
- Да что ты? - Джош снова вернул насмешливый тон. - И кто же тогда им займется?
Джесс кивнул на нас с отцом Домиником и спокойно произнес:
- Они.
- Они? - Фелисия сорвалась на отвратительный визг. - А почему они?
- Потому что они медиаторы, - пояснил Джесс. В оранжевых бликах костра его глаза казались черными. - Это их работа.
Глава 14
Вот только была одна проблема: медиаторы не могли определиться, как именно разобраться с ситуацией.
- Слушайте, - прошептала я, когда отец Доминик бросил белую свечу в коробку, которую я держала, и выудил фиолетовую. - Давайте я просто анонимно позвоню в полицию. Скажу, что в ту ночь ехала вдоль Биг-Сюра, и что все видела, и что это был не несчастный случай.
Отец Дом вставил фиолетовую свечу на место, которое прежде занимала белая.
- И ты думаешь, в полиции проверяют все анонимные наводки, которые получают? - Он не потрудился понизить голос, потому что подслушивать нас было некому. Я шептала только потому, что базилика, со всеми ее золотыми листьями и величественными витражами, заставляла меня сильно нервничать.
- Ну, по крайней мере, они, может быть, что-то заподозрят. - Отец Доминик слез со стремянки, сложил ее и направился к следующей кальварии. Я последовала за ним. - В смысле, возможно, они займутся этим делом более серьезно, вызовут Майкла на допрос или еще что-нибудь. Клянусь, он расколется, если только они зададут правильные вопросы.
Отец Доминик приподнял подол черной сутаны и снова полез на лестницу.
- И какими же будут эти правильные вопросы? - спросил он, заменив еще одну белую свечу на фиолетовую из коробки.
- Не знаю.
У меня уже начали уставать руки. Коробка, которую я носила за падре, была в самом деле тяжелой. Как правило, свечи меняли послушницы. Однако отец Доминик не мог усидеть на месте после нашей вчерашней маленькой ночной экскурсии и предложил монсеньору свои услуги. Вернее сказать, наши услуги, потому что он вытащил меня с урока религии, чтобы я ему помогла. Не то чтобы я возражала. Будучи ярым агностиком, я все равно мало что выносила с этих уроков - сестра Эрнестина все еще надеялась исправить это до того, как я закончу школу.
- Мне кажется, полиция отлично может справиться и без нашей помощи, - заметил отец Дом, решительно сжав и скрутив свечу, которая, похоже, не хотела входить в подсвечник. - Если то, что сказала твоя мать, правда, то у них, похоже, уже достаточно подозрений по поводу Майкла, так что вряд ли пройдет много времени, прежде чем его вызовут на допрос.
- Но что если мама просто приняла все это слишком близко к сердцу? - Я заметила неподалеку туриста в свободной рубашке и клетчатых шортах, который восхищался витражными окнами, и еще больше понизила голос. - Я имею в виду, она же мама. Она так делает. Что если полиция на самом деле ничего не подозревает?
- Сюзанна.
Свеча успешно встала на место, отец Доминик слез со стремянки и посмотрел на меня со смесью раздражения и теплоты во взгляде. Под глазами отца Дома я разглядела фиолетовые тени. Мы оба сильно вымотались после долгого спуска на пляж и обратного подъема - не говоря уж об эмоциональной встряске, которую мы испытали внизу.
Тем не менее отец Доминик, судя по всему, восстановился гораздо лучше, чем можно было ожидать от шестидесятилетнего мужчины. Я еле могла ходить, икры дико болели, и я была не в состоянии сдержать зевоту, поскольку наш маленький тет-а-тет с ангелами закончился далеко за полночь. Отец Дом же, не считая синяков под глазами, казался почти бодрячком, брызжа энергией.
- Сюзанна, - повторил он, на этот раз менее раздраженно и более ласково, - пообещай, что ты ничего подобного не сделаешь. Ты не будешь звонить в полицию с анонимными наводками.
Я поудобнее перехватила коробку со свечами. Идея точно казалась хорошей, когда пришла мне на ум в четыре утра. Я почти всю ночь не спала, размышляя, что нам все-таки делать с ангелами РЛС и Майклом Медуччи.
- Но…
Отец Доминик, очевидно, заметив мои проблемы с ящиком, с легкостью забрал его и поставил на верхнюю перекладину стремянки.
- И ты ни при каких обстоятельствах не попытаешься сама поговорить с Майклом обо всем этом.
Это, разумеется, был план Б. Если затея с анонимным звонком в полицию не выгорит, я собиралась загнать Майкла в угол и побеседовать с ним по душам, выудив - или выбив, смотря какой метод окажется более эффективным, - из него признание.
- Позволь мне с этим разобраться, - сказал отец Доминик достаточно громко, чтобы турист, который как раз хотел сделать фотографию алтаря, поспешно опустил камеру и поспешил к выходу. - Я намереваюсь пообщаться с молодым человеком и уверяю тебя, что если он действительно виновен в этом ужасном преступлении…
Я раскрыла рот, но отец Дом предупреждающе поднял палец.
- Ты меня слышала.
Он чуть понизил голос, но лишь потому, что заметил, как одна из послушниц зашла в церковь с черной тканью, чтобы задрапировать множество статуй Девы Марии, расположенных в базилике. Мне объяснили, что они останутся прикрытыми таким образом до Пасхи. Религия. В ней полно всякой идиотской ерунды, вот что я вам скажу.
- Если Майкл виновен в том, в чем его обвинили молодые люди, я смогу убедить его сознаться.
Отец Доминик говорил совершенно серьезно. На самом деле мне самой, хотя я ничего и не сделала, каким-то образом, посмотрев на его строгое лицо, захотелось сознаться. Как-то раз я взяла из маминого кошелька пять баксов, чтобы купить огромный пакет "Скитлз". Возможно, я могу признаться в этом.
- Ладно. - Отец Доминик оттянул рукав черной сутаны и опустил взгляд на запястье. М-да, священникам платят недостаточно, чтобы они смогли купить себе крутые часы. - Я ожидаю, что Майкл Медуччи присоединится ко мне с минуты на минуту, так что тебе лучше уйти. Думаю, лучше ему не видеть нас вместе.
- Почему нет? Он понятия не имеет, что мы провели полночи, беседуя с его жертвами.
Отец Доминик подтолкнул меня в спину.
- Беги, Сюзанна, - по-отечески приказал он.
Я ушла, но недалеко. Как только отец Ди развернулся ко мне спиной, я, согнувшись, нырнула в ряд между скамьями и затаилась. Не знаю, чего я ожидала. Ну ладно, хорошо, знаю: я ждала Майкла. Мне хотелось понимать, действительно ли отец Ди сможет заставить его сознаться.
Долго мне ждать не пришлось. Прошло не больше пяти минут, и я услышала, как неподалеку от места, где я спряталась, Майкл произнес:
- Отец Доминик? Сестра Эрнестина сказала, вы хотели поговорить со мной.
- А, Майкл. - В голосе отца Доминика не было слышно ни капли того ужаса, который, как я знала, он испытывал перед перспективой того, что один из его учеников окажется потенциальным убийцей. Он казался спокойным и даже веселым.
До меня донеслось тарахтение коробки со свечами.
- Вот, подержи, хорошо? - попросил отец Дом.
Я поняла, что он передал Майклу коробку, которую держала я.
- А! Конечно, отец Доминик, - ответил Майкл.
Раздался скрежет складываемой стремянки. Отец Дом поднял и понес ее к очередной кальварии. Я все еще его слышала, вот только… с трудом.
- Я беспокоился о тебе, Майкл, - начал отец Доминик. - Насколько я понимаю, у твоей сестры нет особых улучшений.
- Нет, святой отец, - ответил Майкл. Он говорил так тихо, что я еле его расслышала.
- Ужасно жаль это слышать. Лайла весьма милая девушка. Думаю, ты очень ее любишь.
- Да, святой отец.
- Понимаешь, Майкл, когда с людьми, которых мы любим, происходит что-то плохое, мы часто… ну, иногда мы отворачиваемся от Господа.
Вот блин, подумала я. Так ничего не получится. Только не с Майклом.
- Иногда мы так возмущены, что ужасные вещи случились с кем-то, кто этого не заслуживает, что мы не только отворачиваемся от Господа, но начинаем думать… ну, о вещах, о которых зачастую никогда и не помыслили бы, если бы не трагедия. Ну например, о мести.
Отлично, обрадовалась я. Уже гораздо лучше, отец Ди.
- Мисс Саймон.
Я испуганно оглянулась. Послушница, которая пришла прикрывать статуи, уставилась на меня с другой стороны ряда.
- О! - Я поднялась с колен и села на скамью. Отец Доминик с Майклом, насколько я видела, стояли ко мне спиной. Они были слишком далеко, чтобы нас услышать. - Привет. Я просто, м-м, искала сережку.
Судя по всему, послушница мне не поверила.
- Разве у вас сейчас не идет урок религии с сестрой Эрнестиной? - поинтересовалась она.
- Да, сестра, - кивнула я. - Идет.
- Так может, вам стоит отправиться в класс?
Я медленно поднялась на ноги. Даже если бы меня не поймали, все равно толку не было. Отец Доминик и Майкл ушли слишком далеко, чтобы я могла что-нибудь расслышать.
Со всем возможным достоинством я направилась к противоположному краю ряда, остановившись около послушницы, прежде чем уйти.
- Извините, сестра, - сказала я. И чтобы нарушить затянувшуюся неловкую паузу, во время которой послушница пялилась на меня с немым неодобрением, добавила: - Мне нравится ваша, э-э…
Но поскольку я не смогла вспомнить, как называется их одежда, комплимент вышел немного скомканным, хотя мне казалось, что я вроде как спасла положение, указав на нее и продолжив:
- Ну знаете, ваша штука. Она очень хорошо подчеркивает достоинства фигуры.
Но наверное, этого не стоило говорить женщине, которая готовилась стать монахиней, поскольку послушница вдруг сильно покраснела и произнесла:
- Не заставляйте меня снова о вас докладывать, мисс Саймон.
По-моему, это было слегка грубовато, учитывая, что я, как бы то ни было, пыталась быть милой. Ну, неважно. Я вышла из церкви и отправилась в класс, выбрав длинный путь через залитый ярким солнцем внутренний двор, чтобы успокоить расшалившиеся нервы журчанием фонтана.
Однако через пару шагов я снова заволновалась, обнаружив еще одну послушницу, рассказывающую небольшой группе туристов, стоящих у статуи отца Серра, о благочестивых делах миссии. Побоявшись, что меня поймают и решат, что я прогуливаю уроки без пропуска (ну почему я не подумала о том, чтобы взять его у отца Ди? Вся эта ерунда со свечами выбила меня из колеи), я нырнула в туалет, где меня тут же окутало облако серого дыма.
Разумеется, это означало лишь одно.
- Джина, ты с ума сошла? - спросила я, согнувшись и начав заглядывать под дверцы, чтобы определить, в какой она кабинке.
Голос подруги раздался из кабинки в конце ряда, около окна, которое Джина стратегически открыла.
- По-моему, нет, - заявила она, толкнув дверцу, и, опершись на нее, выпустила струю дыма.
- Я думала, ты бросила курить.
- Я и бросила.
Я забралась на подоконник, Джина пристроилась рядышком. Миссию построили где-то в тысяча шестисотом году или около того и использовали при этом очень толстый саман, так что все окна вдавались в стену на пятьдесят сантиметров. И хотя подоконники располагались немного высоковато, они, по крайней мере, были очень прохладными и удобными.
- Теперь я курю только в крайних случаях, - пояснила Джина. - Например, во время урока религии. Ты же знаешь, что, с философской точки зрения, я противница организованной религии. А ты?
Я подняла брови.
- Не знаю. Буддизм всегда казался мне вроде как крутым. Вся эта ерунда с реинкарнациями весьма привлекательна.
- Это индуизм, дурочка. И я имела в виду курение.
- О. Ладно. Нет, у меня никогда особо не получалось. А что? - Я усмехнулась подруге. - Разве Соня не рассказал тебе о том, как поймал меня с сигаретой?
Джина мило нахмурилась.
- Не рассказывал он. И мне не хотелось бы, чтобы ты его так называла.
Я скорчила рожицу.
- Ну Джейк. Он тогда довольно сильно разозлился. Лучше бы тебе ему не попадаться, а то он сбежит от тебя, как от чумы.
- Глубоко в этом сомневаюсь, - с загадочной улыбкой ответила Джина.
Вероятно, она была права. Я задумалась, каково это - быть Джиной, когда каждый встречный парень от тебя без ума. В меня безумно влюблялись только такие парни, как Майкл Медуччи. А ведь он технически даже не был влюблен в меня. Он влюбился в идею, что я влюбилась в него. О чем я, кстати, до сих пор не могла думать без содрогания.
Я удрученно вздохнула и посмотрела в окно. В паре километров вниз по склону, поросшему кипарисами, открывался вид на лазурный океан, сверкающий под ярким полуденным солнцем.
- Не представляю, как ты это выдерживаешь. - Джина выдохнула облако серого дыма. По ее тону я поняла, что она вернулась к обсуждению уроков религии. - В смысле, тебе все это должно казаться полной ерундой, учитывая твое медиаторство.
Я пожала плечами. Прошлой ночью я вернулась домой слишком поздно, чтобы "поговорить" с Джиной. Когда я прокралась в дом, она крепко спала. И слава богу, потому что я вымоталась до предела.
Однако не настолько, чтобы заснуть.
- Не знаю, - отозвалась я. - То есть я же понятия не имею, куда эти привидения отправляются, когда я от них избавляюсь. Они просто… уходят. Может, на небеса. Может, в следующую жизнь. Сомневаюсь, что я когда-нибудь узнаю, прежде чем умру сама.
Следующее облако дыма Джина выпустила в окно.
- Ты так говоришь, будто это путешествие. Словно, когда мы умираем, то просто переезжаем по другому адресу.
- Ну, лично я считаю, что так все и работает. Только не проси меня назвать точный адрес. Потому что этого я не знаю.
- Ну так… - Джина докурила, затушила окурок о стену под нами и мастерски послала его через закрытую дверцу ближайшей кабинки прямиком в унитаз. До меня донесся всплеск, а потом шипение. - Так в чем там вообще было дело вчера вечером?
Я ей рассказала. Об ангелах РЛС и о том, что они думали, будто Майкл их убил. О сестре Майкла и аварии на прибрежном шоссе. О том, как Джош и его друзья хотели отомстить за свою смерть и как мы с отцом Домиником всю ночь с ними спорили, пока наконец не убедили их дать нам возможность предать Майкла в руки правосудия по старинке - ну знаете, с помощью правоохранительных органов, а не паранормального заказного убийства.
Я не рассказала ей только об одном - о Джессе. По какой-то причине я просто не могла заставить себя упомянуть о нем. Может, из-за того, что сказала та медиум. Может, потому что боялась, что мадам Зара была права, и я действительно супернеудачница, которой было суждено полюбить на всю жизнь одного-единственного человека, который:
а) не любил меня;
б) даже маме моей не мог быть представлен, так как вообще-то был мертв.
Или, может, просто потому что… ну, может, потому что Джесс был тайной, которую я хотела сохранить только для себя, как какая-нибудь дурочка, повернутая на Карсоне Дэйли или ком-то подобном. Возможно, однажды я встану под окном моей спальни с большим плакатом с надписью: "Джесс, ты пойдешь со мной на выпускной?", как все те девчонки, которые стоят вокруг телестудий MTV, хотя я искренне надеялась, что, прежде чем до этого дойдет, кто-нибудь меня пристрелит.
Когда я закончила, Джина вздохнула и сказала:
- Ну, это доказывает то, что я тебе говорила. Милашки всегда оказываются убийцами-психопатами.
Это она о Майкле.
- Ага, - согласилась я. - Но он даже не такой уж и милашка. Разве что когда снимает рубашку.
- Ты поняла, о чем я. - Джина покачала головой. - Что ты собираешься делать, если он не признается отцу Доминику?
- Не знаю. - Именно это и вызвало у меня вчера бессонницу. - Наверное, нам потребуется добыть какие-то доказательства.
- Да ну? И где же вы их раздобудете? В универмаге доказательств? - Джина зевнула, посмотрела на часы и спрыгнула с окна. - Две минуты до ланча. Как думаешь, что сегодня будет? Снова корн-доги?
- Всегда корн-доги.
Академия при миссии особо не отличалась разнообразием меню кафетерия. Потому что его попросту не было. Мы ели ланч на улице, покупая еду в торговых автоматах. Это казалось странным даже для парочки цыпочек из Бруклина, которые многое успели повидать… что и продемонстрировала Джина, не выказав ни капли удивления по поводу всего, рассказанного мной.
- Что мне действительно интересно, - заметила Джина, когда мы вышли из туалета в крытый переход, который скоро должен был заполниться детьми, - так это почему ты раньше ничего такого мне не рассказывала. Ну понимаешь, обо всей этой медиаторской ерунде. Не то чтобы я ничего не знала.
Ты и не знаешь, подумала я. Во всяком случае, не знаешь худшего.
- Я боялась, что ты проболтаешься своей маме, - вслух произнесла я. - А она доложит моей. И мама упрячет меня в психушку. Само собой, для моего собственного блага.
- Само собой, - кивнула Джина. Она удивленно посмотрела на меня. - Ты идиотка. Ты это понимаешь? Я бы никогда не проболталась маме. Я никогда ни о чем ей не говорю, если могу этого избежать. И уж точно я бы никогда не рассказала ей - или, если уж на то пошло, кому-нибудь другому - об этом медиаторстве.
Я смущенно пожала плечами.
- Знаю. Наверное… ну, я тогда довольно сильно нервничала. Думаю, с тех пор я слегка успокоилась.
- Говорят, Калифорния делает подобное с людьми, - заметила Джина.
Тут часы миссии пробили двенадцать. Все двери открылись, и на нас хлынули толпы людей.
Майклу хватило тридцати секунд, чтобы найти меня и пристроиться рядом.
- Привет. - Он совершенно не походил на того, кто только что признался в убийстве четырех человек. - А я тебя искал. Что ты сегодня делаешь после школы?
- Ничего, - быстро ответила я, прежде чем Джина успела раскрыть рот.
- Ну, страховая компания наконец выдала мне машину на замену, и я подумал, ну знаешь, может, ты захочешь поехать на пляж или еще чем-нибудь заняться…
Поехать на пляж? У этого парня амнезия, что ли? Казалось бы, после того, что с ним там произошло в прошлый раз, он должен был предлагать ехать куда угодно, только не на пляж.