Ральф, накачанный лекарствами и подключенный к аппаратам, мирно спал в палате. Спала и Татьяна - убедившись, что жизнь мужа вне опасности, она пожаловалась на усталость и охотно приняла предложенное врачами снотворное. Джаспер, который выпил достаточно шампанского, чтобы утопить половину Британского Королевского флота, ни в каких успокоительных не нуждался - отключился самостоятельно и теперь тихонько храпел в кресле у постели отца.
Кит привык бодрствовать, когда все вокруг спят. Он успел познакомиться с неподвижной тишиной предрассветных часов в мельчайших подробностях, пока не пришел к выводу, что лучший способ обуздать бессонницу - смириться с ней. Научиться при необходимости расслабляться и отдыхать без сна.
Кит мысленно застонал. Сейчас даже это было ему недоступно.
Он смотрел через стекло на отца, кожа которого потеряла синюшный оттенок, а перед глазами настойчиво всплывало лицо Софи. Она опускала голову и прижималась губами ко рту Ральфа, наполняя его легкие кислородом, еще и еще. Стоило Киту закрыть глаза, сцена обрастала новыми маленькими деталями. Он вспоминал рисунок позвонков под бледной кожей на ее шее и доверчивый взгляд зеленых глаз, сосредоточенный на нем в ожидании подсказки.
С учетом всего, что произошло между ними за вчерашний день, доверие в ее глазах стало для Кита неожиданностью. С другой стороны, Софи Гринэм была полна сюрпризов. Она удивляла его тем, что смогла превратить дешевое платье в шедевр высокой моды, просто надев его. И тем, что не позволяла запугивать или смущать себя, давала отпор. А теперь оказалось, что ее поцелуй способен заставить одного мертвого мужчину снова дышать, а другого - снова чувствовать…
На ходу разминая плечи, Кит снова зашагал по коридору вдоль ряда окон в надежде подавить возбуждение. Несколько часов, прошедших с инцидента в винном погребе, теперь воспринимались как несколько дней. А Киту так и не удалось убедить себя, что он почти соблазнил подругу Джаспера ради его же пользы.
С глубоким вздохом Кит все-таки признал неприятной правдой то, что сказала ему Софи. Он заботился только о собственных интересах, хотел доказать свою правоту, мелко отомстить отцу и одержать победу над девушкой, которая лишила его покоя. Джаспер тут совершенно ни при чем.
Кит заставил себя взглянуть на брата, который скукожился в кресле, подложив ладонь под щеку. Закрытые веки покраснели и опухли от слез. Джаспер выглядел таким юным и хрупким, что Кита скрутило от чувства вины. "Ты должен особенно тщательно присматривать за слабейшим бойцом своего отряда. - Со временем армейские правила стали для Кита важнее принципов, выкованных семейными обстоятельствами. - Не играй на его слабостях и не рассчитывай, что он сможет преодолеть их в боевых условиях".
Джасперу не хватало стального стержня, который Кит привык чувствовать в сослуживцах, но это не значило, что старший брат мог позволить себе целовать его подругу в целях доказательства собственного превосходства. И тем более, получать столько удовольствия, чтобы на весь день утратить способность думать о чем-либо, кроме желания поцеловать ее еще раз. По крайней мере, именно такие эмоции обуревали Кита вплоть до того момента, когда он велел Софи убираться из замка.
Ощущение, что он совершил непоправимую ошибку, встряхнуло Кита. Нащупывая в кармане ключи от машины, он устремился к дверям. Потребность в кофеине померкла в сравнении с новой первоочередной задачей - добраться до Элнбурга и убедиться, что Софи еще там. И останется так долго, как будет нужно Джасперу.
Красные задние фары последнего из грузовичков компании по обслуживанию торжеств исчезли под аркой. Дрожа от холода и страха, Софи вернулась в помещение, закрыла за собой скрипучую - как в сериале "Байки из склепа" - дверь, задвинула засовы непослушными замерзшими пальцами.
Она еще не оправилась от шока. В мозгу снова и снова крутились события вчерашнего вечера с момента, когда Ральф упал. Софи обнаружила, что воспоминания о силе и компетентной уверенности Кита приносят ей облегчение.
Он назвал ее "умницей".
"Вчера он еще много как меня назвал, - напомнила она себе, шмыгнув носом. - Глупо цепляться за одно слово в океане куда менее лестных вещей". Но Кит относился к тем безупречно правильным людям, чья похвала ценится на вес золота, поэтому она и произвела такое впечатление. Ирония заключалась в том, что никакие обстоятельства не могли заставить подобных застегнутых на все пуговицы праведников признать право на существование за такими, как она.
Проблема состояла даже не в том, кем считал ее Кит - постельной карьеристкой, наставляющей рога его брату. А в том, кем она была на самом деле. Девочкой, которая выросла в автобусе в окружении хиппи и всевозможных недоучек. И сама стала недоучкой, потеряв единственный шанс получить образование, когда ее исключили из школы. Ее родословная не простиралась в прошлое даже до родного отца, а фамилию она унаследовала не от одного из соратников Вильгельма Завоевателя, а от коммуны пацифистов, где ее мать открыла для себя феминизм и духовное самосовершенствование.
Королевский зал выглядел как театральная сцена после окончания спектакля. Софи пришлось сделать над собой усилие, чтобы взглянуть на место, где несколько часов назад лежал Ральф, но уборщики стерли все следы недавней драмы. Она собралась было выключить свет, как вдруг заметила что-то черное на ступеньках.
Пиджак Кита.
Подняв его с пола, Софи застыла в нерешительности. В замке становилось все холоднее, а она даже под страхом смерти не собиралась идти за свитером наверх, в лабиринт темных коридоров, облюбованных для прогулок призраком графини. Зажмурившись, Софи набросила пиджак на плечи, позволив запаху Кита окутать себя и напомнить о его поцелуе…
- Поцелуе, который нельзя было допускать, - проворчала она, открывая глаза. Ей нужно положить решительный конец своему увлечению Китом. И почему ей всегда хочется того, что по определению недоступно?
Камин в гостиной почти погас. Софи торопливо подложила еще дров, надеясь, что жара в углях осталось достаточно, чтобы огонь снова разгорелся. Пиджак она решила не снимать. Ей предстояла очень длинная и холодная ночь.
Расположенный на скалах замок прекрасно просматривался с дороги. Кит знал, что он полностью погружен в темноту, задолго до того, как въехал во двор.
Втягивая голову в плечи под колючим ветром, Кит добрался до входа для прислуги и прошел через кухню, как делал в юности, когда приезжал на каникулы из интерната. Ему часто доводилось заставать дом безлюдным, потому что Ральф с Татьяной оказывались в гостях или в отъезде, и раньше это никогда его особенно не беспокоило. Но сейчас…
"Господи, сделай так, чтобы она все еще была здесь".
Его шаги гулко отозвались по пустым комнатам. Взгляд на старинные часы у подножия лестницы пробудил надежду. В полчетвертого утра Софи наверняка спит наверху, как же иначе?
Кит побежал наверх, перепрыгивая через ступеньки. Перед дверью в ее комнату на секунду замер с воздетым кулаком, сделал глубокий вдох и постучал очень мягко. Не дождавшись ответа, заглянул внутрь и сразу увидел, что комната пуста. "Она действительно сейчас может быть в постели, - ядовито подумал Кит. - Вопрос только, в чьей".
Он снова спустился вниз, чувствуя накатывающее адреналиновое похмелье. Как, во имя всего святого, теперь признаться Джасперу, что это по его вине Софи исчезла из замка в неизвестном направлении?
Внезапная острая нужда в глотке крепкого алкоголя привела Кита в гостиную. С удивлением отметив догорающий в камине огонь, он подошел к столику с напитками, повернулся, чтобы зажечь над ним свет, и застыл.
Софи спала на ковре перед камином - на боку, спиной к нему. Голова покоилась на вытянутой руке. Распущенные волосы обтекали бледное лицо и запястье, как застывшая волна теплого искристого сиропа. Мужской пиджак, служивший ей одеялом, был слишком велик для нее, но даже он не смог до конца замаскировать соблазнительные контуры бедра и талии.
Кит медленно выдохнул, только сейчас осознав, что все это время не дышал. Чтобы оторвать взгляд от Софи, потребовалось почти физическое усилие. Он дотянулся до стакана, плеснул себе бренди и только потом приблизился к девушке.
Лицо Софи разрумянилось от тепла, пляшущие тени огня подчеркнули длину ресниц и чувственный изгиб верхней губы. Кит окинул ее долгим, неторопливым взглядом, пытаясь совместить свое нелестное представление об этой девушке с озаренным пламенем видением.
Софи выглядела… Кит глотнул бренди, надеясь, что оно вымоет из его головы некоторые не слишком благородные прилагательные - побочный эффект многих месяцев, проведенных в компании изголодавшихся по сексу мужчин. Уязвимой - вот слово, которое он искал и нашел с болезненным ударом сердца.
Кит вздрогнул, поняв, что смотрит в открытые глаза. Одним кошачьим движением Софи села, потянулась и встряхнула рукой, на которой спала.
- Ты вернулся, - констатировала она хрипловатым спросонья голосом.
Кит еще раз приложился к стакану, только сейчас осознав, какое облегчение испытал, увидев ее. Впрочем, оно уже тонуло под наплывом куда менее целомудренных эмоций.
- Я думал, ты уехала.
Он мог бы с тем же успехом уронить ей за шиворот кубик льда. Не глядя на него, Софи поднялась и расправила платье на бедрах. В этот момент Кит понял, что пиджак на ее плечах его собственный, и вожделение запульсировало в нем с новой силой.
- Прости. Я бы так и сделала, если бы поезда ходили по ночам. И потом, мне хотелось дождаться новостей о Ральфе. Как он?
- По-прежнему. Состояние стабильное.
- Ох. - Она все-таки повернулась к Киту с выражением робкой надежды. - Это же хорошо?
Кит тяжело вздохнул, вспомнив, с какой настойчивостью Софи боролась за жизнь его отца. Он не хотел отнимать у нее эту надежду.
- Я не знаю. Может быть.
- А как себя чувствует Татьяна? И Джаспер?
- Спали, когда я уехал. Врачи дали Татьяне снотворное. - Кит не смог воздержаться от сарказма. - Джасперу оно не понадобилось.
- Боже мой. - Смех Софи показался ему чуть надтреснутым. - Он пробудет в отключке до полудня. Надеюсь, у медсестер найдется мегафон и ведро ледяной воды.
Кит не улыбнулся. Он стоял у дивана, задумчиво покачивая стакан с остатками бренди. Софи наблюдала за ним, едва дыша. Свет пламени заключил их двоих в интимный круг, непроницаемый для темноты остальной комнаты, замка и промороженного насквозь внешнего мира.
- Он совершенно раскис. Я знаю, что он много выпил, но…
- Узнаю брата Джаспера. - Софи присела на ручку кресла. - Он не умеет ничего скрывать и держать в себе. Это одна из черт, которые мне в нем нравятся больше всего.
- А меня такие черты раздражают, - жестко сказал Кит. - Он бился в истерике всю дорогу до больницы. Обливался слезами, как ребенок, и повторял, что не успел рассказать нам что-то очень важное.
"Черт бы тебя побрал, Джаспер!" - подумала Софи в отчаянии. Одно дело признаться семье в своей сексуальной ориентации, совсем другое - сыпать пьяными намеками, провоцируя родных отправиться за разъяснениями к ней.
- Он был очень расстроен, вот и все, - поторопилась она оправдать Джаспера. - Нет ничего стыдного в том, чтобы давать выход эмоциям. Я бы даже сказала, многие люди считают это естественным. Джаспер видел, как его отец упал и перестал дышать…
- Даже если так, это только начало. Если мой брат не способен держать себя в руках уже сейчас…
- Что ты имеешь в виду?
- На врачебном языке "стабильность" отнюдь не означает, что Ральф находится на пути к выздоровлению. - Кит отошел к камину и уставился на пламя. - Его мозг долго оставался без кислорода. Я думаю, что в ближайшие несколько дней Джасперу придется пережить его смерть.
- Так скоро?
Невыразительный тон Кита запустил тревожные сирены где-то в глубинах ее мозга. "Сейчас он прикажет мне сматывать удочки поскорее, - подумала Софи. - До того, как Джаспер вернется".
- Думаю, да. Если я прав, у него будет достаточно поводов для переживаний и без разрыва с любимой девушкой.
Софи, приготовившаяся принять удар с гордо поднятой головой, озадаченно заморгала.
- Я не понимаю. Ты же сам велел мне уехать…
Кит повернулся посмотреть на нее. Отблески огня позолотили его скулы и создали видимость тепла в серебристых глазах.
- А теперь я прошу тебя остаться, - промурлыкал он с ироничной улыбкой. - Боюсь, в связи с изменением сценария твой ангажемент в роли заботливой подружки Джаспера несколько затянется.
Глава 9
Старший из братьев Фицрой был человеком действия. Он привык отдавать приказы и видеть, что они исполняются, решать, что должно быть сделано, и делать это. Поэтому несколько дней, проведенные в попытках продраться через бюрократический лес вокруг Элнбурга, истощили его терпение до предела.
Большую часть времени Кит проводил в библиотеке. Огромное окно эркера выходило на пляж - в такую погоду море, небо и песок смотрелись как упражнение в оттенках серого кисти художника Марка Ротко. В сравнении с этим пейзажем комната казалась теплой и уютной.
Закончив очередной сеанс телефонных препирательств с налоговой службой, Кит скользнул взглядом вдоль пляжа в подсознательной надежде снова увидеть маленькую фигурку с растрепанными ветром яркими волосами, из-за которой ему было так трудно сосредоточиться на делах вчера. Но сегодня широкий полумесяц песка мог предложить ему только парочку незнакомцев, гуляющих с собаками. Кит отвернулся, испытывая одновременно облегчение и досаду.
За три дня, прошедшие с момента, когда у Ральфа случился инфаркт, жизнь в Элнбурге вошла в определенного рода колею. Каждое утро Кит отвозил Джаспера и Татьяну в частную клинику в Ньюкасле, куда перевели старого графа. Они целыми днями просиживали у его постели, хотя Ральф оставался без сознания и не замечал их присутствия. Кит в больнице не задерживался. Выслушивал отчет врачей и возвращался в Элнбург, чтобы всеми силами избегать встреч с Софи, с головой закопавшись в горы просроченных счетов, жалоб арендаторов и смет необходимых замку ремонтных работ.
Он был почти уверен, что его хлопоты напрасны. Натыкаясь на очередное напоминание о задолженности от поставщика вин Ральфа или дизайнера интерьеров Татьяны, Кит часто вспоминал слова отца: "Я не намерен умирать". Теперь он был при смерти, и его необъяснимое нежелание признавать существование британского налогового законодательства, скорее всего, будет стоить семье фамильного гнезда.
Кит постоял у стола, опершись на него руками и наклонив голову. Как будто действительно готовился противостоять лавине злости, горечи и обиды на нелепость всего происходящего, которая грозила похоронить его под собой.
"Нет ничего стыдного в том, чтобы давать выход эмоциям. Многие люди считают это естественным".
Вспомнив голос и слова Софи, Кит выпрямился с прерывистым вздохом. В последние дни это происходило с ним с пугающей регулярностью: он снова и снова проигрывал в голове разговоры с ней, думал над тем, что она сказала, гадал, что она могла бы сказать на другие темы.
Кита смущало осознание, что во многих случаях Софи рассуждала весьма разумно. Ему было бы легче списать ее со счетов как пустышку - приятную глазу похотливую актриску с примитивными эмоциями и ветром в голове. Но вместо этого он ловил себя на том, что ему все сильнее хочется снова поговорить с ней.
А с кем еще? Джаспер либо пил, либо страдал от похмелья. Татьяна была… как бы сказать помягче, Татьяной. Софи оставалась единственным человеком, который еще не упустил нить событий. Потому что смотрела на них со стороны, как и он сам.
Софи снилось, что какие-то люди рвут ее на части. Она свернулась клубком, прижала колени к груди, стараясь удержать зарождающуюся где-то глубоко внутри боль и призывая на помощь Кита. Только его большие, сильные руки могли спасти ее и остановить кровопролитие.
Проснувшись, она увидела тонкий луч света, пробравшийся в комнату через зазор между занавесками. Все тело затекло от холода и неудобной позы, в которой она спала, но, как только Софи вытянула ноги, спазм знакомой боли в животе заставил ее застонать от досады.
С тринадцати лет месячные были ее проклятием. Мучительные спазмы означали, что ей нужно добраться до аптеки чем раньше, тем лучше. Софи не планировала задержаться в Элнбурге, приехала неподготовленной, а Татьяна и миссис Дэниелс не производили впечатления женщин, к которым можно обратиться с подобной проблемой. Софи покрылась холодным потом при одной мысли о том, чтобы произнести слова "тампон" или "прокладка" вслух в присутствии любой из них.
Сутулясь от боли, она выбралась из постели и застыла у комода в размышлениях, что надеть.
Самая суровая зима за последние сорок лет, из-за которой замок существовал при температуре замерзания воды, вынудила Софи сразу после приезда отказаться от каких-либо претензий выглядеть стильно в пользу более насущной задачи избежать смерти от переохлаждения. Она дополнила гардероб несколькими вещами Джаспера и спала в его школьном регбийном свитере.
Софи не смогла заставить себя переодеться, открыв обнаженное тело жутким сквознякам: оставила свитер, натянула под него джинсы, с трудом застегнув их на напряженном животе, схватила сумочку и поковыляла вниз. Часы в холле, куда девушка сползла, цепляясь за перила, подсказали, что она проспала отъезд Джаспера в больницу. Вот незадача.
"Наверное, он опять с похмелья", - подумала Софи с беспокойством за друга. Сержио все сильнее давил на него, требуя разрешения приехать и быть с ним в трудный час, и Джаспер жестоко страдал. Софи больше не могла обвинять его в нерешительности. Если Кит доставлял столько неприятностей ей, оставалось только гадать, что он сделает с эксцентричным истериком Сержио.
Вряд ли поцелует, это можно было предположить почти наверняка.
- Доброе утро.
"Помянешь дьявола, он тут как тут", - подумала Софи, у которой внезапно пересохло во рту и ускорился пульс.
- Доброе.
Кит, похожий в синем кашемировом свитере на героя-любовника из старого голливудского фильма, осмотрел ее с ног до головы и иронично поднял бровь:
- Торопишься на тренировку по регби?
Софи потребовалась добрая секунда, прежде чем она вспомнила, что одета в регбийный свитер Джаспера. Она изобразила улыбку, стараясь держаться прямо, несмотря на ощущение, что лошадь лягнула ее в живот.
- Я собираюсь сегодня прогулять ее, чтобы спокойно покурить на парковке перед стадионом. Вообще-то я собиралась в деревню. Мне нужно купить кое-что.
- Кое-что?
- Мне кажется, я простудилась. Мне нужны носовые платки, аспирин и все остальное в этом роде.
- Уверен, все это можно найти у миссис Дэниелс. Хочешь, я спрошу?
- Нет, спасибо, - резко сказала Софи, снова хватаясь за перила в поисках опоры. Боль от удара воображаемым копытом усиливалась, к горлу подступала тошнота. - Я схожу в деревню сама, с твоего позволения. Или я под домашним арестом?
- Нет, конечно.
- Тогда почему ты обращаешься со мной как с преступницей?
Он помедлил, прежде чем ответить, разглядывая ее холодными глазами из-под тяжелых век.
- Мне трудно поверить, что желание пойти за покупками может выгнать полуодетую женщину на улицу, когда на термометре минус пять.