– Это неправда. – Сабрина была шокирована. – Я никогда так не считала. Я отказалась выйти за тебя замуж, потому что видела, как несчастливы в браке мои родители. Мама как-то сказала мне, что единственная причина, по которой она вышла замуж за моего отца, заключалась в том, что она забеременела. Я не хотела, чтобы история повторилась.
– Спор насчет брака стал неактуальным после выкидыша, – ровным тоном произнес Круз.
Его замечание подтвердило то, о чем Сабрина догадывалась: он предложил ей выйти за него замуж только потому, что хотел ребенка.
– Я найду способ сохранить Эверслей без вынужденного секса с тобой, – с жаром сказала она.
– Если бы мне был нужен от тебя только секс, я добился бы этого за меньшую сумму.
Сабрина нахмурилась:
– Что еще ты хочешь получить?
– Класс, – лаконично ответил он.
– У тебя пунктик насчет класса. Значение имеет не место человека в обществе, а его качества.
– Так должно быть, – согласился Круз. – Но, увы, пока это имеет значение. Не важно, сколько у меня денег или сколько яхт и пентхаусов я могу купить. Лично мне все равно, какое у меня происхождение, но я честолюбив и хочу, чтобы меня приняли в свой круг аристократы, которые могут стать моими клиентами. Я не учился в престижной школе и ничего не могу рассказать о своих предках, не говоря уже о том, чтобы походя упомянуть о близости к королевской семье – как вы, леди Бэнкрофт. Значит, мне придется об этом забыть.
– В наши дни титул не играет никакой роли, – настаивала Сабрина.
– Я снова соглашусь с тобой, но для такого бизнеса, как "Бриллианты Дельгадо", его наличие – неоспоримое преимущество. Я собираюсь покорить рынок элитных драгоценностей. Мои бутики в Дубае, Париже и Риме получили признание, но только завоевание такой же популярности на Бонд-стрит будет означать, что я добился ошеломляющего успеха.
– Но какое отношение твои деловые планы имеют ко мне?
– "Бриллиантам Дельгадо" нужно привлечь к себе внимание со стороны определенного класса богатых клиентов – тех, которым требуется исключительное качество за любые деньги. Аристократы, чья история уходит в глубь веков, не станут покупать драгоценности, какими бы шикарными те ни были, в компании, владельцем которой является выходец из трущоб, – прямо заявил Круз. – Но если все будут считать, что я состою в отношениях с дочерью графа, чья семья является одной из самых старинных и известных в Англии, меня станут принимать в высшем обществе, особенно если я поселюсь в Эверслей-Холл. К тому же это даст мне возможность заняться поисками карты.
Сабрина молчала, пытаясь унять пронзившую ее сердце боль. Стоило сразу догадаться, что она для него – всего лишь пропуск в высшее общество.
Не дождавшись ответа, Круз поднял руку и медленно провел костяшками пальцев по щеке Сабрины и ниже, по белоснежной шее. Он испытал удовлетворение, почувствовав, как зачастил ее пульс. Круз не сомневался, что она будет принадлежать ему. Он испытывал соблазн заключить Сабрину в объятия, взять ее на руки и отнести в спальню, где их тела заговорят на древнем языке, который не требует слов.
Ее потемневшие глаза остановили Круза. Он сожалел, что они стали противниками. Но так безопаснее. Сабрина – единственная женщина, которая могла заставить его утратить контроль. Она обезоруживала его, обжигала, как огнем, сводя с ума. Но он больше не поддастся этой непростительной слабости.
– Кроме того, что ты принадлежишь к высшему обществу, ты также являешься специалистом по реставрации антикварной мебели. Если верить отчетам частного детектива, ты выполняла заказы для Собрания Уоллеса и для Музея Виктории и Альберта. Еще ты известный меценат, и тебя стремятся видеть в списке гостей на званых ужинах.
– Не могу поверить, что ты велел кому-то копаться в моей личной жизни.
Круз пожал плечами:
– Первое правило бизнеса заключается в собирании наиболее полной информации об интересующем предмете. В данном случае меня интересуешь ты.
– Из-за моей так называемой родословной, – съязвила она.
– Ты принадлежишь к сливкам английской аристократии. Найти женщину для секса для меня не проблема, – холодно проговорил Круз. – От тебя требуется только то, о чем я сказал. Когда все будут считать тебя моей любовницей, передо мной распахнутся двери, которые пока закрыты.
Сабрина задержала дыхание, когда он провел костяшками пальцев по округлости ее груди, и почувствовала, как затвердели соски в ожидании ласки. Она отпрянула. В этот раз Круз не стал препятствовать ей.
– Сначала ад заледенеет, – отчетливо произнесла она.
Уже в холле Сабрина услышала его насмешливый голос:
– Даю тебе три дня на то, чтобы передумать, querida. Если я не услышу ответ к семи часам вечера во вторник, то откажусь от своих слов, а ты упустишь возможность сохранить Эверслей-Холл.
Глава 6
"Возмутительное предложение! Я ни за что не приму его", – сердито размышляла Сабрина, возвращаясь в Эверслей-Холл. Но когда она добралась домой, пылавший в ней гнев погас. Безжалостная правда заключалась в том, что она больше не может содержать поместье.
Пожар и неизбежные расходы на ликвидацию ущерба только осложнили дело. Самое лучшее, что она может сделать, – это продать Эверслей сети отелей "Экцельсиор". Но ведь она еще не обсуждала это с Тристаном. Сабрина надеялась, что брат успеет сдать экзамены до того, как она обрушит на него новость о возможной потере родового гнезда. Ей следовало объяснить ситуацию несколько месяцев назад, но она столько лет заботилась о Трисе после развода родителей, что инстинктивно продолжала его защищать.
Десять лет назад Круз не понимал, как сильно переживала Сабрина из-за того, что брат остался в Англии один. Он обвинил ее в том, что она стремится вернуться к комфортабельной жизни.
Вся во власти горя, считая, что выкидыш произошел по ее вине, она мечтала найти успокоение в Эверслей-Холл, снова став матерью для брата. Сабрина надеялась, что это поможет ей облегчить боль.
Она ждала, что Круз приедет и они вместе смогут оплакать их ребенка, которого Сабрина назвала Луисом. Но время шло, а он даже не позвонил.
Наверное, он потерял к ней интерес. А сейчас он хочет ее не ради нее самой. Он посмел сделать ей оскорбительное предложение. Но еще оскорбительнее было его откровение по поводу того, что он выбрал ее в качестве своей любовницы из-за происхождения. Словно она призовая телка!
Проходя мимо картин, которыми были увешаны стены холла, Сабрина остановилась возле портрета дочери одного из Бэнкрофтов, которая жила во времена известного волокиты короля Карла II. Если верить семейному преданию, леди Генриетта стала любовницей короля в обмен на то, что он оплатил огромные долги, которые оставил ее отец. Таким образом она предотвратила продажу Эверслей-Холл, а ее младший брат унаследовал графский титул и поместье.
"Боже, помоги! Неужели продажность у меня в крови?" – мрачно подумала Сабрина.
Она вновь и вновь продолжала мысленно возвращаться к последнему разговору с Крузом, и салат из курицы, который приготовила Мэри, не вызвал у нее аппетита. Телевизор также не заинтересовал Сабрину. Она выключила его и отправилась в свою студию, где занималась реставрацией антикварной мебели. Однако нанесение сусального золота на шкаф в георгианском стиле, чем Сабрина занималась уже несколько недель, похоже, было напрасной тратой времени и сил. Шкаф придется продать вместе с домом.
В библиотеке, которой ее отец пользовался как кабинетом, Сабрина в поисках карты Круза начала выдвигать ящики в столе. Вряд ли отец оставил что-то представляющее ценность на виду, но ей пришло в голову, что, найдя карту, она сможет заключить сделку с Крузом.
Через полчаса Сабрина не нашла ничего интересного, за исключением парочки неоплаченных счетов. В последнем ящике на самом дне лежала фотография ее родителей в день свадьбы. Счастья не было ни на лице отца, ни на лице матери, но старый граф, дедушка Сабрины, настоял на том, что его внук должен родиться в браке.
Должно быть, ее родители все же познали короткий период семейной гармонии, результатом которого стало рождение Тристана, но отцу быстро наскучила семейная жизнь. Оставаясь без мужа продолжительное время, Лорна Бэнкрофт закрутила интрижку с конюхом.
Кладя фотографию в ящик, Сабрина размышляла о том, что вынужденный брак ее родителей нельзя назвать примером семейного счастья. Вот почему она отказала Крузу. А сейчас выяснилось, что, по его мнению, она считала его недостойным себя.
Мог ли ее отказ десятилетней давности быть истинной причиной унизительного предложения продаться ему за цену красного бриллианта? Тогда Круз не захотел переехать в Эверслей-Холл, так как не желал, чтобы его назвали альфонсом. Теперь финансовое положение их обоих кардинально изменилось. Теперь именно о ней можно сказать, что она охотится за его деньгами. Сабрина стала лучше понимать, как должен был чувствовать себя бедный горняк, ставший любовником графской дочери.
Она до сих пор не позвонила! Круз проверил поступившие сообщения и ощутил досаду. В списке принятых сообщений он не нашел имя Сабрины.
Он положил телефон на стол и заставил себя сконцентрироваться на деталях предстоящего банкета, посвященного открытию магазина на Бонд-стрит. С ними его знакомила женщина, организующая это мероприятие. Открыть магазин "Бриллианты Дельгадо" в самом центре Лондона – значит поставить на кон все. Успех его ювелирной компании зависел от того, сможет ли новый магазин вызвать интерес у баснословно богатых клиентов, которые могут позволить себе жить и делать покупки в фешенебельном районе.
Ради этого он трудился столько лет, почти не отвлекался ни на что другое. Однако последние три дня Круз не думал о бизнесе. В его мыслях царила Сабрина. И не только в мыслях, но и в эротических фантазиях, за что он презирал себя.
Он был уверен, что в конце концов она примет его предложение. Она разъярилась, но он дал ей несколько дней на то, чтобы эмоции улеглись, а голова прояснилась. Круз знал, как сильно Сабрина хочет сохранить Эверслей-Холл, и недоумевал, почему она оттягивает неизбежную капитуляцию.
Он снова взглянул на часы. До истечения срока оставалось пять часов. Приедет ли она? Мышцы в животе сплелись в тугой узел, когда Круз предположил, что она может послать его к черту. Он нервно забарабанил пальцами по столу. Ни в коем случае нельзя допустить продажу Эверслей-Холл сети отелей. Тогда он не сможет найти заветную карту.
– Мистер Дельгадо, не хотите ли поехать со мной в магазин, чтобы удостовериться, что вы довольны приготовлениями?
– Я убежден, что вы и ваша команда проделали отличную работу, мисс Симмс. – Он встал и положил телефон в карман. – У меня срочное дело, но к восьми вечера я вернусь.
Сегодня третий день! Сабрина не могла отмахнуться от мысли, которая мешала ей сконцентрироваться на требующей внимания и сосредоточенности реставрации шкафа. Она поняла, почему Круз установил срок ультиматума семь вечера. В нескольких газетах были размещены объявления во всю страницу об открытии флагманского магазина "Бриллиантов Дельгадо" на Бонд-стрит. Круз стал гостем утренней телевизионной программы, в которой шла речь о шикарном банкете в честь этого события.
Телеведущая откровенно с ним флиртовала, несомненно придя в восторг от гостя, с раздражением вспомнила Сабрина. Впрочем, какая женщина откажется от романа с миллионером? Но она не могла заставить себя пожертвовать самоуважением и стать его любовницей ради сохранения Эверслей-Холл.
А как же мечты брата?
Телефонный звонок прервал ее мысли. Торговец лошадьми сообщил, что нашел покупателя для Монти. Сердце женщины упало от этой новости, хотя ей совсем не помешали бы деньги от продажи.
Если она продаст себя Крузу, продавать лошадь не придется.
Круз предложил ей полтора миллиона. Этих денег хватит только на восстановление флигеля и на то, чтобы оплачивать счета, пока не вернется отец. Или пока он не будет официально признан умершим. Ей все равно придется укладываться в рамки скромного бюджета и содержать лошадь будет не на что. Какая ирония! Если она продаст Эверслей сети отелей, то сможет позволить себе содержать Монти, но у него, как и у нее самой, не будет дома. Когда будущее настолько туманно, гуманнее продать Монти новому владельцу, который о нем позаботится.
Поняв, что заняться работой ей не удастся, Сабрина решила прогуляться верхом. Монти, как всегда, приветствовал ее шумным фырканьем, а выходя из конюшни, он ноздрями мягко тыкался ей в плечо. Сабрина надеялась, что он быстро привыкнет к новому хозяину. Конь радостно заржал, когда она повела его к кругу с барьерами. Монти любил прыгать, а она хотела в последний раз получить удовольствие от езды на нем.
– Ну, давай, мальчик! – прошептала Сабрина, наклоняясь к шее коня.
Они легким галопом приблизились к первому барьеру. Сабрина задержала дыхание, ощущая силу и мощь скакуна. Без всякого усилия Монти сделал рывок – и вот они уже летят в воздухе.
* * *
Выйдя из машины, Круз отметил, что ярко-красный "феррари" выглядит слишком кричащим и неуместным на подъездной дорожке Эверслей-Холл. "Роллс-ройс" или "бентли" лучше подошли бы величественному элегантному особняку, чем вызывающий спортивный автомобиль. Лицо Круза исказила гримаса, когда он снова вспомнил реплику лорда Порчестера, хотя тот был не против воспользоваться его деньгами. Если у Сабрины есть хоть капля здравого смысла, если она сумеет переступить через свою гордость, то примет его предложение.
Круз видел, что она скачет верхом, когда он ехал по дороге, ведущей к поместью. Поэтому он направился к конюшне.
Сабрина – великолепная наездница, признал он, прислонившись к изгороди и восхищаясь мастерством, с каким она направила коня к шестифутовой стене, выложенной из полистироловых кирпичей, и взмыла вместе с ним в воздух.
– Впечатляет, – прокомментировал Круз, когда она подъехала к нему и спешилась.
Сабрина подняла руки, укорачивая стремя, и эластичный материал бриджей обтянул ее упругую попку. Круз немедленно ощутил отклик своего тела.
Святая Мадонна! Как можно так сильно желать женщину? Какими чарами она опутала его? Он не мог думать ни о чем, кроме нее, и хотел только одного: почувствовать ее мягкое тело под собой.
Сабрина расстегнула ремешок под подбородком, сняла каску, и волосы светлым водопадом упали ей на спину. Круз едва не застонал. Когда они были вместе, он обожал ее волосы. Она, бывало, седлала его и подавалась вперед, так что ее золотистые локоны ласкали его грудь.
Он стиснул зубы. Когда-то он любил Сабрину, и ему удавалось обманывать себя, что она тоже его любит. Каким же он был глупцом, если верил, что Сабрина, с ее положением в обществе и воспитанием, променяет обеспеченную жизнь на убогое существование, которое мог ей предложить бедный необразованный горняк!
– Что ты здесь делаешь? – Голос ее вырвал Круза из прошлого. – Ты сказал, что у меня есть время до семи часов вечера.
Сабрина вела Монти к конюшне, всем своим существом ощущая близость шедшего рядом Круза. Сердце ее пропустило удар, как только она заметила его. Он был в черном: черные брюки, черная рубашка, глаза скрыты темными дизайнерскими очками. Он был непередаваемо хорош.
– Ты держишь только одну лошадь? – спросил Круз, заметив пять пустых денников.
Сабрина кивнула:
– Когда я была маленькой, конюшня была заполнена. Мы с братом учились верховой езде на пони. – Ее голос дрогнул. – Скоро конюшня опустеет. Монти придется продать.
– Слезы, gatinha?
Круз ухватил ее за подбородок, не позволяя отвернуться, и в самом деле заметил блеснувшие на ресницах слезы. Он смахнул их подушечкой большого пальца и обратил внимание на тени под глазами Сабрины, которые казались синяками на фоне фарфоровой кожи. Ее нижняя губа почти незаметно дрожала. Исходившая от женщины аура уязвимости полоснула его по сердцу, как нож.
Круз засунул руки в карманы.
– Ты плачешь о лошади, но не уронила ни одной слезинки, потеряв нашего ребенка, – жестко проговорил он. – Его потеря не стала для тебя трагедией.
Сабрина в оцепенении смотрела на его застывшее лицо. И вдруг в ней вспыхнула ярость.
– Не стала трагедией? – прошипела она. – Тот день, когда я потеряла ребенка, стал самым черным днем в моей жизни. Мне казалось, что я умерла вместе с Луисом. – Заметив удивление Круза, она объяснила, чеканя каждое слово: – Он так и не родился, но жил во мне семнадцать недель, и я хотела, чтобы у него было имя.
Сабрина ощутила на лице капли дождя, подняла голову и увидела нависшие над ними зловещие темные тучи. Но что значит надвигающийся шторм по сравнению со штормом, бушующим в ней?
– Как ты смеешь говоришь, что меня не тронула потеря нашего ребенка? Я была убита горем.
– Если и так, ты отлично это скрывала, – парировал Круз. – Ты не казалась расстроенной. Я сужу об этом по своей матери. После моего рождения родители несколько лет безуспешно пытались завести еще одного ребенка. У мамы было несколько выкидышей, и каждый раз она тяжело это переживала. Мое самое яркое воспоминание детства – рыдания матери, – горько закончил он. – Через несколько месяцев, узнав, что снова беременна, она начинала радоваться, а потом снова плакала. Что бы мы с отцом ни делали, не могли ее утешить. Моя мама считала, что случилось чудо, когда она наконец родила моих сестер-близняшек – через четырнадцать лет после того, как родился я.
Сабрина молча смотрела на Круза. Десять лет назад он ничего подобного ей не рассказывал. Теперь она поняла, почему Круз излишне, как ей казалось, опекал ее во время беременности.
– Каждый по-своему реагирует на горе. Потеряв Луиса, я не могла плакать. Я впала в отупение. Но мне было далеко не все равно. – Ее затрясло от гнева. – Как ты смеешь осуждать меня только потому, что моя реакция отличалась от реакции твоей матери?! Если ты так считаешь, значит, ты меня совсем не знал, и, уж точно, я была тебе безразлична. Все, что тебе от меня было нужно, – это наш ребенок.
Слова лились стремительным потоком.
– Ничего не изменилось. Ты не хотел меня тогда и не хочешь сейчас. Ты готов заплатить мне, чтобы я стала твоей любовницей, только потому, что я обладаю необходимыми манерами и имею связи в аристократических кругах. Это должно помочь тебе увеличить продажи твоих драгоценных камешков. Ну так вот, раз уж ты взял на себя труд приехать ко мне, говорю тебе в лицо: я не продаюсь!
Сабрина повернулась и торопливо зашагала прочь. Дождь полил сплошным потоком. К тому времени, когда она дошла до сарая, где хранилось сено, ее костюм насквозь промок.
Шум дождя заглушил шаги следовавшего за ней Круза, поэтому для Сабрины стало полной неожиданностью его рычание:
– Это я тебя не хочу? Ты смеешься надо мной, да?
Сабрина резко развернулась и выдохнула, когда он обхватил ее за талию и привлек к своему мускулистому и возбужденному телу. Она подняла глаза и не нашла на его твердом, словно вычеканенном лице следов смеха. Оно дышало такой силой и страстью, что у нее кольнуло в сердце.
– Ну как? Тебе по-прежнему кажется, что я не хочу тебя, gatinha? – поинтересовался он.
Однако он не дал Сабрине ответить, накрыв ее губы своими, ломая ее сопротивление силой своего желания.