– Да?! – вполне искренне удивилась я, усиленно наворачивая подношение, аж за ушами трещало. Покатала во рту остатки: – Не похоже. Чуть выше нормы содержание цикуты, переборщили с тарантулами и скорпионами… О-о-о… и эта медуза не была ядовитой. Да, и чуточку недоложили приправы из листьев и цветов наперстянки и семени дурмана… А варенье из тутовника придает пирожным несравненный привкус!
– Вы считаете, что это нормальные составляющие для сладостей? – спросил растерянный и присмиревший Саид, не веря своим глазам (это он смотрел, как я уплетаю лакомства за обе щеки).
– А разве нет? – откровенно изумилась я. Осмотрела опустевший поднос печальными глазами и облизала пальцы. – Вы меня разочаровали.
– Я даже представить себе не мог, что там такое разнообразие, – краснея, признался Саид. Он все чего-то от меня ждал. Чего, интересно? Что я свалюсь в конвульсиях? Разве что от смеха! – Мне казалось, что должно быть только два… ну максимум – три…
– Да не переживайте вы так, уважаемый, – подбодрила я его, вытирая липкие пальцы о салфетку. – Немного несбалансированно в смысле букета, но в остальном – вполне съедобно.
– Госпожа Амариллис, – наклонился ко мне и жарко зашептал Саид. – Я скажу, что вас вырвало и поэтому яд не успел подействовать.
– Вырвало? – передернула я в ужасе плечами. – Едой?! – Возмутилась: – Какое расточительство! Ничего другого придумать нельзя?
– Поверьте, госпожа, – в горячке сжимал мои руки евнух, – так будет лучше! Возможно, я сумею вас уберечь до возвращения господина Агилара. – Строго: – Но вы не должны ни есть, ни пить ничего незнакомого!
– А-а-а, – сразу успокоилась я. – Тогда все хорошо. Мне почему-то кажется, что для меня нет незнакомых ядов.
– Тут к нам из Европы завезли страшную вещь! – начал пугать меня Саид. – Мышьяк называется. Действует долго и не наверняка. Никогда не знаешь, когда умрешь. Но доставляет стра-ашные мучения.
– Это бесчеловечно, – разделила я его возмущение. – Нужно сразу сообщать дату смерти, чтобы человек успел приготовиться, попрощаться с семьей, написать завещание. Кстати, когда я должна умереть?
– Уже, – сообщил мне Саид, на всякий случай щипая меня, чтобы исключить все сомнения.
– Хорошо, что мне не нужно писать завещание! – подпрыгнула я, потирая руку. – Иначе я бы стала жаловаться!
Евнух еще пару раз убедился, что я жива и не собираюсь разбрасываться тапками или заворачиваться в саван. После чего убедил меня в своей преданности и ушел докладывать о вопиющем безобразии. В смысле о том, что я продолжаю топтать грешную землю.
– Что это было? – влезла ко мне Ширин.
– Завтрак, – призналась я. – С цикутой.
– Ой! – прижала ладошку ко рту рыженькая. – Куда ж вы его дели? Поднос-то был пустой. Неужто в себя?
– Да нет, – не стала я пугать девчонку раньше времени. – Мы сообща травили пауков и тараканов. Они долго сопротивлялись, но все же съели все и пошли рассказывать другим, как здесь вкусно кормят. Но не дошли… – взгрустнула я. – Так что набега не будет.
– Слава Творцу! – обрадовалась Ширин и притянула к себе бадейку с грецкими орехами. – Поколем?
– Запросто! – вытащила я заветный ларец с "господином".
Назавтра ко мне в гости пожаловали оранжевая с зеленой и принесли с собой чай, пирожные и кучу всяких изысканных сластей. Ситуация в вариантах повторилась.
Пока дамы развлекали меня ничего не значащими разговорами и внимательно, в четыре глаза, бдели, как я уплетаю пирожные, Ширин ставила ловушки за занавеской.
Не то чтобы мне сильно мешали битое в мелкую крошку стекло в пирожных, ядовитые экстракты редких трав в сладостях или экстракт двух ядов паука в чае, но все должно иметь свой предел. Они просто повадились испытывать на мне местную лабораторию!
– Вам, наверное, уже пора, – торжественно допила я чай. – У вас там стекольщик, по идее, уже должен закончить свою работу.
Оранжевая побледнела. Зеленая приготовилась упасть в обморок.
– Для вас это новость? – сощурилась я, поднимаясь на ноги. – Или не новость?
– Да! – выпалила оранжевая, тоже вскакивая и таща за собой зеленую.
– Нет!..
Бабах! – Это они познакомились с тазиками.
– Шайтан! – Это они выяснили: в тазиках скорлупа от грецких орехов.
Упс! – Это их счастливо отоварила по головам "господином" местная юродивая.
– Спасите! – Это уже вопль из глубины души.
– Вы еще здесь? – вышла я из-за занавески и грозно воззрилась на перепуганных дам, лежащих личиками в тазиках. Потому что как только они их поднимали, тут же вступал в действие "господин", заставляя испытывать экстаз оттого, что иногда юродивая промахивалась и попадала по почкам.
– Отпусти! – взмолилась оранжевая. – Мы подневольные.
– Только поэтому и живые, – милостиво кивнула я, отбирая "господина" у юродивой и поглаживая ее по уже расчесанным совместными усилиями волосам. – Марш отсюда! Запомните и передайте: я предпочитаю что-то более экзотичное, чем вы можете мне предложить!
Три дня меня не трогали. За это время Саид наладил подпольную доставку продуктов. Я щедро делилась с девочками. И мы кололи орехи больше для развлечения.
Саид поставил на входе двоих стражников, с которыми я играла в кости, бессовестно мухлюя. Выигрыш брала исключительно продуктами и предметами гигиены. Жизнь налаживалась… пока не пришла госпожа Сирейла.
Глава 13
В слове "независимость" мужчины обычно пропускают "не". Им так лучше слышно.
Эля
Утро воскресенья началось со звонков по телефону. Сотовый Максима Александровича орал не переставая. Мужчина переключался с линии на линию, не успевая отвечать, темнея лицом и следя за мной злющим взглядом дракона, пока я металась по кухне, готовя завтрак.
– Хорошо, – коротко кидал он в трубку. – Да, завтра могу. Да, в офисе. Нет, ее там не будет. Нет, я не знаю номера ее телефона. – И так до бесконечности.
– Кофе, – поставила я на стол кофейник и развернулась на выход.
– Стоять! – проорал он, отключая телефон.
– Кинологом заделались? – воззрилась я на босса. – Хорошо у вас получается. Наверное, всю ночь тренировались?
– Скажи мне, – не обратил внимания на мой выпад Максим Александрович, – какого черта ты снова влезла в этот балахон?
Я оглядела свое безразмерное платье, потуже затянула косынку и поправила очки:
– И что вас не устраивает?
– Меня не устраивает, – рявкнул Максим Александрович, проливая кофе мимо чашки, – что ты выглядишь как чучело!
– Это с какой стороны посмотреть, – не согласилась я. – Например, я считаю, что выглядела бы чучелом в вечернем платье и на каблуках около плиты или моя посуду. Кстати, купленные вами вещи сложены в гостевой комнате.
– И что мне с ними делать? – нахмурился он, пытаясь оценить, не издеваюсь ли я над ним.
– Носить? – внесла предложение на рассмотрение.
Босс зарычал странным набором звуков, не классифицирующимся в слова.
– Была неправа! – подняла я ладони в примиряющем жесте. – Каюсь, посыпаю голову пеплом и удаляюсь использовать свой законный выходной.
– Дома сиди! – заорал он, обвариваясь горячим напитком. – Нечего по улицам шляться в таком виде!
– Это НЕ мой дом! – отрезала я, начиная злиться. – У нас договор! Сегодня мой выходной, и я собираюсь отдыхать! Что-то не устраивает? Ищите себе другую экономку! – И сделала шаг на выход.
– Конечно, – язвительно сообщили мне вслед. – После вчерашнего триумфа у тебя появилось много вариантов трудоустройства… в постели!
Я вздрогнула, резко развернулась и влепила боссу пощечину.
– Зависть – плохое чувство, Максим Александрович! Я ухожу! – И заперлась у себя в комнате, складывая вещи.
Так и знала, что все этим кончится! Стоит только побыть собой, как сразу запихивают в жесткие рамки стандарта!
– Эля, – поскребся в дверь босс. Бывший. – Прости. Не знаю, что на меня нашло…
Я распахнула створку и сообщила недогадливому мужчине:
– Взыграл пещерный инстинкт – "мне, мое, хочу, дай". Бамц по маковке дубиной – и за волосы в пещеру, пока еще шевелится. Некоторых и отсутствие у дамы жизнедеятельности не смущает.
Максим Александрович покаянно кивнул, признавая свою вину, и даже постарался не выдать своего раздражения при виде моего любимого маскировочного пуховика и берета с махрушками.
– Пропустите меня, пожалуйста, – повесила я на плечо сумку с вещами. – Скоро отходит автобус, и я не хочу опоздать.
– Куда ты пойдешь? – растерялся он, не ожидая от меня подобной решительности. – Где ты будешь жить?
– Собственно, это не ваше дело, – спокойно сообщила я ему. Хотя уже начинала нервничать. Этот мужчина никак не поддавался моему гипнозу. Вообще не реагировал. Как будто у него иммунитет.
– Собственно, мое, – загородил он мне проход. – Твой паспорт у меня.
– И что? – фыркнула я. – Подам заявление об утере.
– Но ты не снимешь квартиру, – приводил он новые доводы.
– Поживу на вокзале или в хостеле, общежитии для приезжих, – опровергла я его аргумент. – Там не очень дорого.
– Где?!! – взорвался мужчина. – В этом гадючнике?
– Там тоже люди, – сжала я зубы. – И они гораздо порядочнее вас! Если уж им приспичит девушку трахнуть, то прямо сообщат ей об этом, не прибегая к оскорблениям и шантажу.
Максим Александрович болезненно поморщился от моей прямоты и выбора слов.
– Голова болит? – заботливо поинтересовалась я. – Топор для рубки мяса в нижнем ящике слева. Надеюсь, поможет. – И постаралась просочиться наружу.
– Заботливая ты, Эля, – вздохнул Максим Александрович, блокируя мои маневры. – Мне действительно очень жаль, что я сорвался на тебе. – Он потер пострадавшую щеку. – Приношу свои искренние извинения и прошу тебя остаться. Честное слово, постараюсь держать себя в руках.
– Вам бы лучше в руках подержать конкретную часть вашего тела, – посоветовала я, оттаивая. Все же гордость – это хорошо, но иногда опасно для жизни. Особенно если гордость плавно трансформируется в гордыню.
– Сейчас пойду и подержу, – легко согласился босс, протягивая руку. – Мир?
– Мир, – вздохнула я, протягивая свою в ответ и скидывая с плеча сумку.
Зря я расслабилась. Совсем нюх потеряла.
Он мгновенно дернул меня к себе, сорвал милый моему сердцу беретик и растрепал волосы, зарываясь в них ладонью.
– Это уже нечестная игра, – уныло сообщила я, понимая, что горбатого только могила исправит.
– А я и не обещал играть честно, Эля, – хмыкнул Максим Александрович, стягивая с меня очки. – Я лишь обещал не применять к тебе насилия.
– Может, пересмотрим наши договоренности? – наивно поинтересовалась я, чувствуя себя полнейшей дурочкой.
– Поздно, – обрадовал меня Максим Александрович, поднимая мой подбородок. – Я не привык идти на уступки, так же, как и ты. – И коснулся моих губ своими.
Легко, как перышко, скользнул и отпустил, отстраняясь.
– Хочешь в город – возьми машину, – бросил и поспешно ушел.
Я обалдело смотрела ему вслед, пока наверху не зашумела вода. Понятливо хмыкнув, нацепила беретик, сгребла ключи и пошла шляться по улицам.
Слякоть и грязь скрылись под первым снежком, припорошившим улицы. Пронизывающий ветер забирался под одежду, щипая кожу и заставляя дрожать прохожих. Небо, затянутое свинцовыми тучами, грозило разродиться то ли снегом, то ли дождем.
В общем, достаточно мерзкая погода. А я шла по улицам и улыбалась. Потому что сегодня в первый раз за много-много лет моя сущность ответила на прикосновение мужчины правильно. И мужчина не стал этим пользоваться.
В сердце пробуждались робкие лучики надежды, что я сумею пережить это время, пока смысл моей жизни не придет в этот мир и снова не подарит мне маленький кусочек жгучего счастья, чтобы снова уйти и заставить меня искать его. Где же ты, любовь моя?
– Эля! – раздался позади крик. – Подожди!
Я замерла. Дмитрий. В своем отчаянном, страстном желании спрятаться и закопаться поглубже я дошла до такого абсурда, что выбрала себе для поддержания жизни вот это жвачное, вечно валяющееся на диване животное, отдающее предпочтение пиву, телевизору и компьютеру. Ничтожество, мечтающее о манне небесной, падающей с неба в громадных количествах. А также о даме, обязанной непременно его обслуживать, обстирывать, ублажать. Да. И, само собой, обязательно его содержать, раз уж все остальное и так на женских плечах.
Медленно повернувшись за звук голоса, я сквозь темные очки рассматривала спешащего ко мне со всех ног бывшего любовника и размышляла, как же я дошла до жизни такой. Разница между мужчиной и особью, считающей себя таковым, особенно явно была видна в свете последних событий.
– Эля! – подбежал ко мне Дмитрий. – Как хорошо, что я тебя нашел!
Честное слово, я чуть очки от удивления не потеряла.
– А с чего бы ты меня искал? – фыркнула я, обретя дар речи. – Вроде бы как я тебе надоела. И перспективы нужны другие вместе с тачкой, опять же таки…
Он стоял передо мной, переминаясь с ноги на ногу. Высокий, видный и никчемный. Без стержня, без воли, без стремлений. Ничего в душе и за душой. Как же низко я пала…
– Я подумал: ты, наверное, скучаешь, – выпалил Дмитрий с видом героя-освободителя.
Точно! Освободителя от материальных оков. "Возьму все ваши деньги на себя и облегчу вам жизнь! По ней нужно идти налегке!" Это как раз про него.
– Зря подумал, – убила я его надежды на корню и отвернулась, собираясь уйти.
– Конечно! – обозлился он, хватая меня за плечо. – Нашла себе богатого папика, а меня побоку? А кто тебя три года содержал?!!
О как! То есть пока он мне рассказывал, как тяжело найти хорошую, высокооплачиваемую работу для такого незаменимого и квалифицированного охранника парковки, – он работал? Ну, если только языком. И челюстями. Когда подъедал наши скромные запасы продуктов.
– Ты?!! – остро засомневалась я в услышанном. – И что же ты теперь за свое содержание хочешь, благодетель?
– Вернись ко мне!!! – потребовал (не предложил, не попросил – потребовал!) Дмитрий, еще сильнее сжимая мое плечо. – Тебе же он наверняка хорошо башляет, так что проживем вместе.
– А если он со мной спит за это? – хмыкнула я, внутренне ежась от брезгливости. Оказывается, затяжная депрессия ощутимо сказывается на органах чувств. Чтобы не заметить такую мразь рядом столько времени, нужно быть абсолютно слепой и глухой. Ага. А также скорбной на голову.
– А я не жадный, – хохотнул подонок. – С твоим темпераментом тебя и на двоих хватит, и на троих. В самый раз будет! У меня тут знакомый появился, с большими бабками. Думаю, он ими с нами поделится.
– Сутенером решил заделаться? – полюбопытствовала я, осторожно высвобождая свое плечо. – Нашел способ сделать карьеру и купить тачку? Да уж, вполне достойное приложение твоих скудных способностей!
– Ах ты, сучка! – поднял он руку, замахиваясь для удара. – Чего выкобениваешься? На что еще способна?
Но поскольку моя депрессия испарилась, у меня зачесались руки и на полном серьезе стали посещать мысли о лишении человека достоинства, а мужчины – гендерного отличия. Не успела я обдумать все до конца и выработать план действий, как…
– Отпусти девушку, – послышался ледяной голос Максима Александровича.
Дмитрий отшатнулся от меня и трусливо закрутил головой.
Мой босс стоял от нас буквально в двух шагах, засунув руки в карманы любимой кожаной куртки, и играл желваками на щеках.
– А то что будет? – попробовал поломаться для виду храбрый "лыцарь" дивана и подушки. – Бить будете?
– Нет, – чуть качнул головой Максим. Спокойно и невозмутимо: – Просто убью.
– Это угроза?! – оскалился Дмитрий. – За нее и схлопотать можно. Полиции очень понравится. И Элька вон подтвердит.
– Я ничего не слышала, – сухо сказала ему я, методично выламывая чужие пальцы один за одним, под громкие стоны боли. Ласково и почти нежно: – Это тебе, гаденыш, маленький сувенир на память. "О длинном языке и короткой памяти" называется. Видит Всевышний, ты и десятой доли моего терпения не заслужил!
– Эля, – позвал меня Максим Александрович. – Оставь его. Ему все объяснят более подробно во-он те ребята из охраны. – И кивком показал на пару дюжих парней, выходящих из неприметной черной машины.
– Наслаждайся приятной мужской беседой, – пожелала я занимательного времяпрепровождения скрючившемуся Дмитрию и пошла к боссу.
Максим внимательно осмотрел мое лицо, потом приобнял за плечи и повел к машине:
– Поехали домой, Эля.
– Поехали, – не стала я спорить, чувствуя согревающее тепло единственного человека, который не относился ко мне наплевательски, словно к вещи.
Глава 14
Слово "надыбать" пришло к нам из глубины веков…
Амариллис
– Как ты смеешь, ошибка Творца! – задохнулась от возмущения смотрительница гарема, нависая надо мной и Ширин в момент колки орехов. Ее ноздри широко раздувались, а пальцы крючились. – Ты перешла все границы!
– Да? – изумилась я, раскалывая очередной орех. – А в какую сторону?
– В недопустимую! – заверила госпожа Сирейла, подавая знак страже схватить меня. – Ты смертельно оскорбила достоинство своего господина!
– Когда? – вытаращила я глаза, спокойно сдаваясь в плен плечистым стражникам и игриво им подмигивая. – Не было такого!
– А это?!! – Госпожа Сирейла бережно подняла двумя пальцами немного побитый инструмент для колки орехов. – Это олицетворяет достоинство твоего господина.
– Все же это мужской орган, – тихо пробормотала Ширин, уползая за занавеску. Возмущенно: – Вот так и знала, что тот, кто делает, оригинала в глаза не видел!
– Это?!! – опешила я. – Достоинство?!! Я бы сказала, это недостаток…
– Дрянь! – дала мне пощечину госпожа Сирейла. – Как ты смеешь!
– Недостаток воображения, – невозмутимо ответила я, стряхивая повисших на мне стражников и возвращая пощечину. – Я предупреждала! – проводила я взглядом улетевшую в стену смотрительницу гарема. – Не надо меня трогать!
– Дочь шакала, – кряхтя, поднялась с пола толстуха. Злобно сверкнула подведенными глазами и приказала: – На дыбу ее! И пальцем трогать не буду, сама сдохнешь!
– "Господина" оставь! – влезла юродивая. – Хоть один на всех будет!
– Уймись, нечестивая! – потребовала госпожа Сирейла, в то время как меня скручивал и утаскивал усиленный наряд стражников.
Впрочем, им и мне эта борьба очень даже понравилась. Мы ласково потрогали друг друга за все возможные места и удовлетворились нащупанным.
– Сама такая! – окрысилась юродивая и укусила толстуху за икру, шустро упав на колени. – Вкусно, но жирно! – объявила во всеуслышание.
– Выплюнь, – посоветовала я, покачиваясь под мышками у стражников. – Никогда не знаешь, какую дрянь можно от нее подцепить.
Юродивая подумала, если можно было так назвать передышку в мгновение и гримасу, исказившую лицо, и плюнула в физиономию смотрительницы гарема.
– Молодец! – похвалила я, оценивая результат. – Меткий выстрел! А теперь беги!