Эмме удалось немного покемарить на топчане в каморке штаба рейнджеров, да и Грахам не поехал спать домой. Неужели она снова окажется неподалеку от Прентиса? Даже думать об этом ей не хотелось. Но если он завладеет смертоносной ракетой?
В семь вечера рейнджеры начали собираться в штабе. Грахам еще раз объяснил им, что надо делать. Эмма не столько его слушала, сколько смотрела на лица его друзей. Они доверяли капитану свои жизни и ловили каждое его слово, потому что уважали его и во всем на него полагались. И Эмма тоже в него верила.
Времени они не теряли. Надели бронежилеты, в том числе нашли один для Эммы, и она его напялила на себя, хотя и не без труда. Тяжелый шлем с козырьком гарантировал ей головную боль, но она не жаловалась. Когда Марко начал раздавать оружие, она хотела попросить что-нибудь себе, но прикусила язык. Даже если ее научат стрелять, она все равно не попадет и в стену сарая. Вместо этого она попросила привычное для себя орудие – блокнот и ручку.
– Неужели ты там сможешь еще что-то записывать? – Эта идея явно пришлась Грахаму не по душе.
– Да. Если дело дойдет до суда, там записки свидетеля – гражданского человека будут особенно ценными.
– Майкл, у меня на столе лежат блокнот и ручки.
Вооруженная таким образом, она вместе со всеми прошла к машинам. Пока они ехали по шоссе к зоне отдыха Куреканти, Грахам не проронил ни слова. Эмма, по его примеру, тоже помалкивала и старалась не думать о ждущих их опасностях. Вместо этого она сосредоточилась на Ричарде Прентисе. Правда ли он стоит за всем этим? Неужели такой лощеный господин готов взять в руки оружие? Наверняка он никогда в жизни сам не нажимал на спусковой крючок и только платит другим за грязную работу.
Спустя полчаса они свернули с асфальтированного шоссе на грунтовую дорогу, которая шла через зону отдыха Куреканти к шахте. Машину сильно трясло, но Эмма терпела и молчала. Иначе вдруг Грахам пожалеет, что взял ее с собой? Около шахты они разделились. Майкл и Марко свернули в сторону, а Грахам, немного покружив, остановил свой джип за горами валунов, чтобы его не было видно от входа в шахту.
Он отстегнул ремень, и Эмма тоже. Они сидели в тишине, слыша только легкие щелчки остывающего двигателя. Несмотря на ночную прохладу, Эмма скоро вспотела под своим бронежилетом. Шлем давил ей на голову, и у нее болели ноги. Грахам наверняка чувствовал себя еще хуже, но не подавал виду.
– Чем мы сейчас занимаемся? – спросила она.
– Ждем.
Снова воцарилось молчание. Она повернулась и посмотрела на Грахама, который с невозмутимым видом вглядывался в горизонт. Не забыл ли он, что она рядом? Ведь им было о чем поговорить. Как будут дальше развиваться их отношения? Поладят ли они?
Настоящий молчун. Это она уже поняла. В критическую минуту признался, что любит ее. И на том спасибо.
Рация защелкала.
– Мы на месте, – сказал Круз. – Но возникла одна проблема.
Грахам включил микрофон:
– В чем дело?
– Мы в тоннеле между главным входом и вентиляционной шахтой. Все как ты описал, и ответвление со складом ящиков и канистр. Но ракеты там нет. Они нас опередили.
Глава 16
Грахам готов был всю ночь прочесывать тоннели и окрестности шахты, лишь бы найти следы ракеты. Но Эмма настояла, чтобы он отвез ее домой. Сам он не признавался в усталости, но ей возражать не хотел.
Джейни встретила их у дверей дома и недовольным мяуканьем дала понять, что пустые миски ее совсем не радуют.
– Да, совсем мы тебя забыли. – Эмма обняла кошку и улыбнулась Грахаму поверх ее головки. – Сейчас ее покормим, а потом больше всего на свете хочу принять горячую ванну, выпить бокал вина и съесть тарелку супа.
– Начни с ванны. А я открою бутылку.
Из ванной она вышла через полчаса, со свежевымытыми и высушенными феном волосами, еще влажная и пахнущая ванилью и лавандой. Грахам сидел на краю кровати с бокалом вина в руке, который протянул ей.
– Ты просто волшебник. – Она взяла бокал вина. – Назвала бы тебя первым волшебником на земле. Но все-таки отдам пальму первенства тому, кто изобрел водопровод с горячей водой. Я снова почувствовала себя человеком. – Она села рядом с ним на кровать и глотнула холодного искрящегося вина.
– Надо и мне помыться, – сказал он. – И так, чтобы не намочить бинты.
Она погладила его по здоровому плечу:
– Тебе помочь?
– Не надо со мной нянчиться.
– При чем тут нянчиться? – Ее рука скользнула под воротник его форменной рубашки. – Просто решила потереть тебе спину.
– Пожалуй, я слишком устал для чего-то еще.
– И я тоже. Просто примешь теплую расслабляющую ванну.
Он погладил ее волосы на затылке:
– В твоей компании? Что ж, не могу отказаться от такого предложения.
В ванной Эмма открыла кран и помогла Грахаму снять косыночную повязку и раздеться. Грудь и плечо у него были забинтованы.
– Сильно болит? – спросила она и поцеловала белую перевязь у его сердца.
– Жить буду.
Она закрыла кран, когда вода достигла его талии, потом забралась в джакузи, а затем взяла мочалку и мыло.
– Нет, правда, – взмолился он. – Я же не догадался тебя помыть.
– Может, в следующий раз. А сейчас закрой глаза и расслабься.
Он подчинился ей, но глаза не закрыл и ласкал взглядом ее обнаженную грудь и плечи. Она помыла его шею, руки и спину, бедра и живот, затем ее мокрые ладони заскользили по его телу, млеющему от теплой воды и бархатистого мыла. В ней все сильнее разгорался огонь желания.
Он взял ее руку и подвел к своей эрегированной плоти.
– Ты кое-что забыла, – сказал он.
Она прислушалась к этому совету, и после нескольких движений ее руки в его глазах загорелся огонек страсти.
– Мне показалось, что ты устал, – поддразнила она его.
– Да. Устал. А ты меня заводишь.
Он притянул ее ближе, прижался к ее груди и поцеловал жадными губами. Его пыл заставил и ее забыть об усталости, желание нарастало в ней, становилось неодолимым. Они расплескивали воду, а мыло уплыло куда-то под них.
Он поднялся и помог встать ей. Она завернулась в полотенце, а второе дала ему и прошла за ним в спальню. Всего пятнадцать минут назад у нее глаза слипались. Провалилась бы в сон, едва коснувшись головой подушки! А теперь рядом с ней лежал настоящий горячий мужчина. Разве тут заснешь? Ни в коем случае, если только злой кудесник не заколдует.
Они занимались любовью очень осторожно, чтобы не причинить боль его забинтованной груди и раненому плечу. И эта замедленность только добавляла сладости и жара. Грахам лежал на спине, а она оседлала его. Он гладил свободной рукой ее спину и бедра, целовал сначала одну, а потом другую грудь. Она выгибалась и прижималась к нему плотнее…
Вскоре она утратила способность говорить. На пике наслаждения она выкрикнула его имя, по ее телу прокатилась горячая волна непередаваемой радости. Не успела она прийти в себя, как он вошел в нее, заполнил своей горячей плотью, и ее снова охватил огонь желания.
Она не помнила, сколько раз ее захлестывала эта волна страсти, лишая сил и снова вознося на вершины наслаждения. Когда наконец Грахам вскрикнул на пике экстаза, она была полностью измождена и наполнена блаженством. Она соскользнула с него, положила голову на его здоровое плечо, а он обнял ее рукой.
– Тебе наверняка было больно, – сказала она. – Я беспокоилась. Всю жизнь думала только о себе и Джейни, а вдруг оказалось, что не могу не думать о тебе. А это опаснее, чем попасть под обстрел. Я не сошла с ума? Как по-твоему?
Он не ответил, а она повернула голову и увидела его застывшее лицо, закрытые глаза и чуть раздвинутые губы. Он ровно и тихо дышал, утратив связь с миром и с ней, просто спал. Может быть, она сошла с ума. Или впервые за долгое время или даже за всю свою жизнь глубоко полюбила.
Наверное, так себя чувствует человек, когда по нему проехал грузовик, думал Грахам. Он лежал в кровати с закрытыми глазами, и везде у него болело. Голова, ребра, плечо, ноги – все у него ныло, кололо и горело.
До него долетел аромат ванили и лаванды, и он улыбнулся, несмотря на боль. Не все так плохо. День увенчался чудным празднеством. Накануне Эмма покорила его своей стойкостью и мужеством, а затем нежностью и страстью. Он не встречал подобной женщины, и у него в голове не укладывалось, что он может ее потерять. Ему хотелось все время, каждое мгновение показывать ей, как много она для него значит.
Он открыл глаза и повернулся к ней, но обнаружил лишь, что ее на кровати нет. Он посмотрел на часы – было половина десятого. Он давно не спал так долго, но и не помнил столь насыщенного дня, как вчерашний. Он встал и надел халат, а затем пошел искать Эмму.
Аромат кофе и стук клавиш привели его в кабинет. Эмма сидела перед ноутбуком, улыбаясь ему.
На ней был голубой шелковый топ и джинсы, волосы падали волнами на плечи, она выглядела умиротворенной и спокойной, а отнюдь не как женщина, которую накануне лишили сознания, похитили, заточили в шахте и потом едва не застрелили.
– Доброе утро. – Он обнял ее и поцеловал, надеясь тем самым склонить ее вернуться в спальню.
Она мягко, но решительно отстранилась и сказала:
– Посмотри, что я нашла.
Ее глаза азартно блеснули. Она погрузилась в работу, и ничто не могло ее отвлечь. С таким же успехом он мог бы переключать передачи в машине с выключенным двигателем.
– Позволь мне одеться и глотнуть кофе, а затем я посмотрю на твои открытия.
– Хорошо, только скорее. Нестерпимо хочется поделиться с тобой этой новостью.
Через десять минут он вернулся к ней, одетый, взбодренный кофе и почти забывший о своих ранах. Он сел на стул рядом с ней.
– Что ты откопала?
– Изучала женщин, с которыми общался хоть когда-то Ричард Прентис.
– Искала хозяйку косметики в его ванной для гостей?
Она кивнула:
– Меня всерьез зацепила эта спрятанная в шкафчике косметика. Ведь о личной жизни Прентис ничего рассказывать не хотел.
– Понимаю, что ты удивилась. Но как это связано с нашими вчерашними приключениями?
– Например, так. Он обнаружил открытый шкафчик в ванной, а после этого я едва не погибла на дне той вентиляционной шахты. Есть и другой вариант. Взгляни сюда. – Она показала на документ на дисплее компьютера. – Эту статью в конце мая напечатали в "Денвер пост". Обрати внимание на фотографию.
На снимке их миллиардер, в черном смокинге, стоял рядом со стройной темноволосой красавицей в бордовом платье от-кутюр, почти скрывавшем ее фигуру.
– Кто она? – спросил Грахам.
– Валентина Феррари. В светской хронике намекали, что она и Прентис после того вечера расстались не сразу.
– Хорошо. Но что в этом интересного?
– Ее отец – Хорхе Феррари, посол Венесуэлы в Соединенных Штатах, назначенный на эту должность всего несколько месяцев назад. До этого у США с Венесуэлой не было дипломатических отношений. Приезд Феррари, как считается, означает сближение Штатов со страной, которая симпатизирует террористам. В другой статье сказано, что Феррари пообещал усиление в его стране борьбы с пособниками террористов.
Грахам похолодел.
– Террористов ракета "Хелфаер" вполне могла заинтересовать. – Он внимательно посмотрел на фотографию. Прентис обнимал Валентину, привлекая ее к себе. – Валентина или ее отец могут быть как-то связаны с этой ракетой. Не исключено, что Прентис тоже в этом замешан, а может быть, он и ни при чем.
– Она могла искренне им заинтересоваться, а могла использовать лишь для прикрытия каких-то делишек. Или все наши догадки так и останутся догадками.
– Я прозондирую, нет ли в ФБР какой-либо информации о Валентине и ее папаше.
– Есть какие-то сведения, что Прентис связан с террористами? – Она нахмурилась. – Мне он не показался человеком, который имеет дело с экстремистами. Он ни под чью дудку плясать не станет и, несмотря на пикировку с властями, считает себя патриотом.
– Некоторые джихадисты о себе тоже так думают. Что еще ты знаешь о Валентине? Ничего в ее прошлом не говорит об экстремистских взглядах?
– Вроде ничего. Ее мать умерла несколько лет назад, и она сама вела хозяйство в доме отца. Подрабатывала манекенщицей и получила ученую степень по политологии в Нью-Йоркском университете.
Он кивнул на дисплей:
– Распечатай мне эту страницу. Может, ерунда, но надо проверить.
– Здесь есть и еще кое-что интересное. – Она пролистала изображение на дисплее и увеличила фрагмент текста. – Лорен Старлинг тоже была на том вечере. Ее имя есть в списке гостей, в самом низу этой статьи. Выходит, Прентис мог быть знаком и с ней.
– Мог. Но они могли оба быть на этом вечере и ни разу там не встретиться.
– Лорен тоже журналистка. И ей наверняка жутко хотелось пообщаться с миллиардером, который в любую минуту может что-нибудь выкинуть. Как бы равнодушно он к ней ни отнесся. Ну и согласись: пренебречь Лорен смог бы далеко не каждый мужчина.
Голубоглазая светловолосая телеведущая везде привлекала восхищенные взгляды, и потому ее исчезновение еще сильнее озадачивало. Не могла она так просто затеряться где-то или слиться с толпой.
– Мне и в голову не пришло поискать информацию о знакомых Прентису женщинах. А мысль неплохая. Им может быть известно о нем то, что неизвестно нам. Есть у тебя еще кто-нибудь на примете?
– После того как на сцену вышла Валентина, ни о каких других женщинах в связи с ним нигде не говорилось, хотя я еще поищу. – Она свернула статью о званом вечере в посольстве и открыла небольшую заметку из местной газеты. – Хорхе Феррари сегодня приезжает в Колорадо – и даже не в Денвер, а сюда, в Монтроз.
– Что здесь делать послу Венесуэлы? – В их городке не было ни развитой промышленности, ни университета, ни органов власти.
– В газете сказано о его "деловом" визите. Думаю, какая-то местная компания торгует с Венесуэлой.
Грахам нахмурился:
– А его дочь приезжает вместе с ним?
– В газете ничего об этом не говорится. Я распечатала тебе и эту заметку. – Она протянула ему пачку бумаг, а затем отодвинула стул. – Пожалуй, надо мне поехать в аэропорт и задать послу несколько вопросов.
– Плохая идея. Пока мы не узнаем, кто на тебя нападал и почему, тебе лучше оставаться здесь. – Его заботила прежде всего ее безопасность.
– Буду осторожной. – Она взяла свою сумку и перекинула ремешок через плечо. – Мне сегодня должны дать новую машину в аренду. В городе куплю новый телефон и буду во всеоружии.
Он тоже поднялся:
– Эмма, не делай глупостей. Мы по-прежнему твоих похитителей не знаем. Тебе все еще угрожает опасность.
Она, как и часто до этого, упрямо сжала губы.
– Они хотели нагнать на меня страху. Кто бы это вчера ни был. Чтобы я сидела здесь тише мыши. Но меня не запугаешь. Дудки!
– Эмма, пожалуйста. – Он хотел убедить ее, но скрывал раздражение. – Я не смогу работать, если буду о тебе тревожиться. Делай что хочешь, но только после того, как мы раскроем это дело и ты будешь вне опасности.
– И долго мне здесь мариноваться? Пока вы там не решите, что мне ничего не угрожает?
– Но я не могу позволить тебе рисковать жизнью. – Он тоже повысил голос.
– Все равно ты меня не остановишь. – Она шагнула к двери.
– Эмма, подожди!
– Нет, Грахам. Не подожду. И ты не вправе этого требовать. – Она вышла, хлопнув дверью.
Он посмотрел ей вслед. Его подмывало броситься за ней и вернуть, но он понимал, что разозлит ее сильнее. Может, он и не вправе был ее задерживать у себя дома, в безопасности. Но ведь они любят друг друга? Разве это не имеет значения? Неужели она настолько независима, что не принимает в расчет его чувств к ней? И независимость важнее ее чувств к нему?
Глава 17
После перепалки с Грахамом у Эммы было скверно на душе. Сам он никогда от опасности не прятался, так почему ждал этого от нее? Если он хотел только ее защитить, то им вместе надо было продолжать расследование и найти того, кто ее похитил. Ей начали угрожать во время работы над статьями о гибели Бобби Пейса и исчезновении Лорен Старлинг. И если раскрыть эти тайны, они получат ответы на все вопросы.
Она ненадолго остановилась купить сотовый телефон и восстановить все контакты, а затем поехала в аэропорт, поглядывая в зеркало заднего вида – не следят ли за ней. Не заметив ничего подозрительного, на подъезде к аэропорту она уже обрела прежнюю уверенность. Эмма нарочно приехала пораньше, чтобы занять удобную позицию и кое-что предварительно разузнать. Она направилась в Службу управления полетами и там поздоровалась с группой мужчин в летной форме:
– Надеюсь, джентльмены, вы мне поможете.
– Конечно, мэм. – Коренастый пожилой мужчина встал из-за стола и протянул ей руку: – Эдди Силвада, диспетчер. Чем могу помочь?
– Она уже с нами говорила, Эдди, – напомнил сухощавый мужчина.
– Уверена, вы все мне поможете. – Она достала фотографию Валентины. – Кто-нибудь из вас видел в аэропорту эту женщину в последние две недели? Или вообще когда-нибудь?
Они стали рассматривать фотографию, но отрицательно качали головой.
– Я бы ее запомнил, – сказал сухощавый.
– Не встречал такой, – добавил Эдди.
Мужчина с завязанными в хвост на затылке седыми волосами вытащил из кармана рубашки очки и надел их. Внимательно посмотрел на фотографию.
– Когда я ее видел, она была одета по-другому, но это именно та женщина. Приезжала сюда пару недель назад. Хотела нанять пилота.
У Эммы заколотилось сердце.
– А она сказала, как ее зовут?
– Назвала себя Вал. Говорила с акцентом, может, испанским или мексиканским. Предлагала рассчитаться наличными, поэтому я не задавал лишних вопросов.
– А почему вы не рассказали об этом полицейским, когда они сюда приезжали?
– Они интересовались Бобби Пейсом. И никто не спрашивал об эффектной женщине, которая хотела нанять пилота.
– А где я был в это время? – спросил Эдди.
– Не знаю, – ответил седой пилот. – Может, отлучился по нужде.
– И она наняла Бобби Пейса? – спросила Эмма.
– Нет, – ответил седой, – Фреда Гаскина.
Эмма почувствовала, что вот-вот получит ответы на все вопросы.
– А кто из вас Фред Гаскин?
– Он только что был здесь. – Эдди осмотрелся, словно Фред мог стоять за автоматом по продаже кофе.
– Наверное, он у своего самолета. – Молодой пилот повернулся на стуле и показал на летное поле за окном. – Видите красно-белый "Бичкрафт" на западной стоянке? У Фреда рыжие волосы – ни с кем его не спутаете.
Она всех поблагодарила, вышла и поспешила на стоянку у взлетной полосы. Там выстроились в ряд небольшие самолеты. Красно-белый "Бичкрафт" был третьим в ряду. При ее приближении из-за капота выглянул рыжеватый долговязый мужчина.
– Могу чем-нибудь помочь? – спросил он.
– Вы Фред? – Она протянула руку. – А я Эмма.
Перед рукопожатием он вытер ладонь о джинсы.
– Что я могу для вас сделать?
– Мне сказали, что две недели назад эта женщина нанимала вас для полета. – Она показала ему фотографию Валентины.
Он посмотрел на снимок и покачал головой:
– Нет, мэм. Похоже, вас неверно информировали. Никогда раньше ее не видел.