Теперь ему было пятьдесят пять лет, и при желании мог бы он купить себе роскошную квартиру в центре города или даже целый особняк. Но такого желания не возникало. Зачем перебираться в шумный центр, когда здесь имеются и камин, и ванна-джакузи, и сауна, не говоря уже о прочих удобствах. А кроме того - густой виноградник перед верандой. Летом Платон выйдет утром из дома в тренировочных штанах фирмы "Адидас", посмотрит, как сквозь густые виноградные листья пробиваются солнечные лучи, попрыгает на теплом асфальте - и будто бы моложе становится. Где еще такую красоту да уют почувствуешь? Ну, а когда холодно, как теперь, хорошо сидеть у камина и смотреть, как полыхает огонь. Береза в Прикубанске росла неохотно, лишь на центральных улицах меж сосен и голубых елей, а так, чтобы на поленья можно было использовать - не найдешь столько деревьев. Но для Платона это разве проблема? Послал человека на деревообрабатывающий комбинат, и аккуратная поленница из березовых чурок выстроилась под навесом за домом. Любил Платон именно березовые поленья.
Сегодня перед чугунной решеткой камина, украшенной затейливым орнаментом, сидели в глубоких креслах три человека. Помимо самого хозяина, присутствовали Фантомас и Лебеда.
Фантомас был тоже немолод, шестой десяток разменял. В отличие от Платона, кличку свою не любил, требовал, чтобы звали его, как положено: Ашот Коммунарович Гарибян. Оно и понятно, очень уж молодежная была кличка, не солидная для уважаемого человека. А когда-то звучала! И была как награда для неуловимого грабителя. Времена меняются, изменился и сам Фантомас, а вот изменить кличку уже невозможно.
Третьим был Лебеда, самый молодой из теневых авторитетов города. Он и срок-то мотал смехотворный - год за драку на танцплощадке, но "откинулся" вовремя, в самый разгар перестройки, и крутым стал до невозможности. Клички своей не стеснялся, хоть происходила она от названия сорняка, и о том, что он Василий Левицкий, вспоминал нечасто.
Пользуясь тем, что Платон и Фантомас еще коротали свои будни на нарах, сколотил мощную "бригаду" и быстренько прибрал к рукам выросшие, как грибы после дождя, ночные увеселительные заведения и все, что им сопутствует. Когда Платон и Фантомас вернулись в родной город и огляделись, им это очень не понравилось. Быть бы в Прикубанске крутым разборкам с большой кровью, но Бог миловал - договорились.
Платон прибрал к рукам приватизированные хлебо-, масло- и сахарный заводы, а также почти все частные торговые точки, Фантомас - табачную фабрику, винно-водочный бизнес и рынок, а Лебеде оставили то, что и было у него.
Сидели, посматривая на оранжевые языки пламени, попивали кто что уважал: Платон - водочку, Фантомас - армянский коньяк, а Лебеда - шампанское. Бутылки и закуски стояли на столике, до которого каждый мог дотянуться из своего кресла. Собрались не просто так, а по важному делу. Раньше на подобные дела им глубоко плевать было, западло считалось даже говорить о таком. Но теперь, в условиях демократии и рыночной экономики, стало просто необходимым если не контролировать, то участвовать в этом процессе, подправлять его так, чтобы потом легче жить стало.
Речь шла о предстоящих выборах.
Что ни говори, а теперь они уважаемые люди и кровно заинтересованы, чтобы в городе был порядок, чтобы люди почаще ходили в магазины и на рынок, в рестораны заглядывали. Кому ж охота делать бизнес в нищем городе?
- Ну, значитца так, - сказал Платон, глотнув "Прикубанской особой", которая изготовлялась на заводе Фантомаса (импортную водку не признавал). - На выборах в Думу поддерживаем нашу девочку, она вела себя правильно, много хорошего сделала для города, пущай в Москве позаседает. А мэром сделаем этого козла Вашурина. Он, понятное дело, дурак, любит пустить пыль в глаза, покутить за чужой счет, но зато в наши дела не будет лезть. Такой и нужен.
- Правильно говоришь, - поддержал его Фантомас. - Пусть радуется жизни, пока не старый, а мы помозгуем что да как устроить.
- "Наша девочка"! - презрительно хмыкнул Лебеда. - Я б эту сучку пришил за все ее дела. Достала уже! Мы же решили на переговорах: не будет мешать бизнесу! Да ни хрена подобного! С лета семерых моих людей загнала в зону за бизнес.
- Плохо работаешь, дорогой, - сказал Фантомас. - Хочешь легально "толкать" наркоту - такого не бывает. Головой думай лучше, а не злись на мэра.
- А ты не учи меня, Фантомас, - зло сказал Лебеда. - Я на эту стерву очень даже сильно обижен, понял?
- Ну вот и расстанешься с нею тихо-мирно, - сказал Платон. - Она уедет в Москву и не будет тебе мешать. Для этого нужно помочь ей победить на выборах. А с Вашуриным ты договоришься. Правильно я сказал?
- Ты уверен, что Вашурин станет мэром? Я знаю, Стригунов уже понял, что нехрена ему хавать на этих выборах и вовсю засобирался в мэры. А с ним никто не договорится. Этот коммуняка даст волю Гене Бугаеву, посмотрю я, как вы тогда взвоете!
- Почему так думаешь? - прищурился Фантомас. - Гена - человек Агеевой, Стригунов его задвинет.
Платон задумался. Гена Бугаев, командир созданного Агеевой спецотряда по борьбе с организованной преступностью, который местные острословы называли "мушкетеры королевы", мог сильно навредить их бизнесу. Но потом, когда мэром станет Вашурин, можно и на Гену найти управу. Главное, не спешить. Платон усмехнулся и лениво сказал:
- Всем ясно, что Агееву нужно убирать из города. Она баба крутая, уже крепко стоит на ногах. Если не уедет, выберут ее на новый срок, прищучит не только Лебеду, но и всех нас. Но убирать по-хорошему. Поэтому - пусть будет депутатом и едет в Москву. А со Стригуновым мы как-нибудь разберемся.
- Может, проще с Агеевой разобраться? - не унимался Лебеда.
Платон опять задумался. Горячий этот Лебеда и дурной. Приключений на свою жопу ищет. Забыл, как было дело три года назад?
А он, Платон, отлично помнит. Сложное тогда время было. И он, и Фантомас не могли мириться с тем, что Лебеда не уважал их мнение. Да и между собой не могли договориться. И у него были решительные люди, и у Фантомаса, и у Лебеды. Крупная разборка назревала в городе. И тогда в дело вмешалась Агеева. Приглашала в свой кабинет, переговоры устраивала. Поначалу смешно было: эта телка пытается решить их сложные вопросы? Да в своем ли она уме? Оказалось - в своем. Отлично знает ситуацию, и решения предлагает неглупые. Более того, уважает их, надеется на сотрудничество, готова помочь, но и сама рассчитывает на помощь в городских социальных программах.
Платон с Фантомасом быстренько смекнули, что им чуть ли не официально отдаются на откуп самые прибыльные сферы городского бизнеса, только нужно порядок навести, и сделать это должны они сами. Чего ж не сотрудничать в таком разе?
Лебеда поначалу ерепенился: мол, да кто ты такая, чтоб указывать мне, что делать… С ним поговорил Гена Бугаев, и разговор был коротким: "Я знаю твой бизнес, знаю твоих людей, знаю, кто при стволах. Если в городе возникнет буза, или, упаси Бог, кто-то из руководства пострадает, я начну отстреливать твоих людей, как зайцев, по пять штук в день. За попытки изнасилования, за разбойные нападения, за покушение на милиционера. Свидетели и результаты экспертизы подтвердят это. Понял? Ты будешь самым последним. Никаких засад или поимок с поличным. Как зайцев!" Агеева никак не объяснила это наглое заявление, просто попросила подумать несколько дней, а потом снова вернуться к разговору.
Пока думали, двое дружков Лебеды выволокли из ресторана пьяную женщину и изнасиловали ее. Свидетелей, конечно, не было - поди найди виноватых! Но на следующий день обоих убили в перестрелке люди Бугаева.
Народ был доволен, по "ящику" показали убитых с "пушками" в руках, перевязанного спецотрядовца. Все по правилам. И мало кто знал, что дружки Лебеды в тот вечер были вообще без оружия. Даже Лебеда понял, что лучше не связываться с Агеевой.
Умная женщина, хитрая. Вначале дала волю новоявленным предпринимателям, встречалась с ними, советовалась, а потом потихоньку стала прижимать. Деньги на нужды города требовать (хоть бы раз что-то себе попросила, легче б разговаривать было - но нет!), спонсировать различные мероприятия заставляла, а уж про налоги и говорить нечего. Лебеду больше всех прижала, вот он и взвыл. Сегодня на совещании вежливо убеждала раскошелиться на новогодние праздники, подумать о детях, стариках, инвалидах и в двухнедельный срок представить свои соображения. Дураку понятно, что будет с тем, кто пойдет против. Тяжело с нею стало. Но трогать нельзя. Гена слов на ветер не бросает. Пущай едет в Москву - вот и выход.
Фантомас будто угадал мысли Платона.
- Приключений хочешь? - спросил он Лебеду, хищно щурясь. - Плохо живешь, да? Бабок не хватает, телки не дают?
- Клево живу, - нагло ответил тот. - Но могу и еще лучше, если эту сучку уберем.
- Можешь лучше, - согласился Фантомас. Наполнил свою рюмку коньяком, отхлебнул глоток, вытер губы шелковым платком. - А можешь и совсем никак не жить. Это с какой стороны позырить. Хочешь беспредел устроить? Думаешь целым остаться? Может, и останешься. А может, и нет. Так, Платон?
- Так, дорогой, так. Я одного понять не могу: Лебеде Агеева на хвост наступила…
- А тебе нет? - крикнул Лебеда.
- Немножко, это ей по должности полагается. Ну, так вопрос ясен: пусть уезжает. Чего тебе не нравится, дорогой? - на сей раз он повернулся к Лебеде.
- Сучка эта и не нравится, сказал же - достала она меня! Можно сделать так, что и в Москву не поедет, и мэром не будет. Трудно, что ли, подлянку ей кинуть?
- Зачем, слушай, если сама уедет? - вспылил Фантомас.
- Думаешь, дураки вокруг нее? Не понял, с кем дело имеешь? - Платон тоже занервничал. - Думай головой. Лебеда. Заговорились мы тут… Пора бы выпить за наше общее решение. Я про него уже сказал. Ну, как?
Лебеда зыркнул в одну сторону - Платон, в другую - Фантомас, оба глаз не сводят с него. Покачал головой, зло усмехнулся:
- Давите?
- А, слушай, Лебеда, это мы давим? - взмахнул рукой Фантомас. - Мы тебя любим, такой молодой, а уже - люди уважают! Далеко пойдешь. А вот Гена Бутаев, да и Чупров не уважают тебя, уркой считают. Если разозлятся, не знаю, как поможем тебе? Невозможно это…
- Лады, - все так же усмехаясь, пробормотал Лебеда. - Я ее потом трахну, когда опять сюда приедет после Москвы.
- Если она тебя раньше не трахнет, - ласково сказал Платон, поднимая рюмку.
10
Чтобы продлить жизнь, выйти на новый уровень, получить дополнительные силы и стимулы, нужно было добраться до точки в нижней части лабиринта. Но шустрые, смертельно опасные преследователи хищно кружили возле нее, пресекая любую попытку приблизиться. И он уходил - вверх, вправо, вверх, вправо, влево до самого угла, а потом вниз, вправо, снова вниз, влево…
Борис Агеев сидел за столом в своем домашнем кабинете, играл в любимую компьютерную игру "Пакмэн". Суть ее была проста: пройти все коридоры лабиринта, съедая точки, набирая очки и уклоняясь от смертельной встречи с четырьмя преследователями, которые алчно рыскали по лабиринту. Если же съедалась одна из четырех крупных мерцающих точек в углах, преследователи, оглушенные, теряли скорость и медленно расползались в разные стороны. В это время их можно было временно уничтожать за солидное очковое вознаграждение: за первого 200 очков, за второго 400, за третьего 800, а если успел догнать четвертого до того, как он ожил и обрел убийственную силу, - 1600 очков. Когда во всем лабиринте не оставалось ни одной несъеденной точки, игра переходила на новый уровень с большими скоростями.
На экране монитора горели цифры 23800, а рекорд равнялся 26200 очкам, и Агееву очень хотелось побить его. Для этого нужно было съесть одну-единственную точку и перейти на следующий уровень, с мерцающими возможностями уничтожать преследователей. Одну точку, всего одну! Но как же трудно до нее добраться! Агеев не отрывал напряженного взгляда от экрана, указательные пальцы обеих рук остервенело гуляли по клавиатуре. Вверх, вправо, вниз, вправо, вверх… Только бы оторваться, выманить преследователей наверх, обмануть, нырнуть вниз и добраться наконец до злополучной последней точки! Но они, преследователи, метались по лабиринту не просто так, а с вполне определенной целью: не допустить! Уничтожить его!
- Какого черта вы себе позволяете, господа?! - сердито рычал Агеев. - Мало того, что в половине десятого вечера жены дома нет, так еще и вы достаете меня!
В это время преследователи заблокировали вертикальный коридор, в котором пульсировала последняя жизнь. Они сближались неотвратимо, и некуда было уйти, и ничего нельзя было поделать. Раздался звук, похожий на сигнал банкротства в телевизионной игре "Поле чудес", и последняя жизнь кончилась. В левом углу ярко-голубого поля застыл окончательный результат: 23800. Побить рекорд не удалось.
Агеев мрачным взглядом уставился на экран монитора.
Он уже давно вернулся домой, принял ванну, вздремнул пару часов, потом приготовил себе на ужин яичницу и в одиночестве съел ее прямо со сковородки. Выпил две рюмки коньяка… А жены все не было. И в который уж раз за последнее время зажужжала в голове отвратительная мысль: а зачем нужна такая жена? Что за радость от нее, или, хотя бы, польза ему, Борису Агееву? Настроение сразу - ни к черту, вон, даже поиграть не получается. Хоть бы позвонила, где задерживается, когда вернется…
Как хорошо было у Анжелы! Пришел он, мужчина, принес шампанское. Она тут же соорудила бутерброды и входит в комнату с серебряным подносом в руках. А потом… Так и должно быть! И ведь было же когда-то у них с Лерой что-то похожее. Да скоро кончилось. С тех пор, как она стала мэром, даже представить себе невозможно, что она принесет в спальню серебряный поднос с апельсинами и закружит мужа в вихре собственной неистовой страсти. Теперь ей попросту не нужен муж. Выборы, злые происки конкурентов, общественный транспорт, порядок, пенсионеры, общественные туалеты - черт побери, вот что ей нужно! Не муж!
А она? Зачем она ему нужна?
Агеев снова начал игру, но не успел пройти первый уровень, как хлопнула дверь, и в прихожей зашуршала одеждой Лера. Он демонстративно продолжал нажимать на клавиши - пусть хотя бы задумается, можно ли так жить дальше?
- Ты дома, Боря? - Агеева заглянула в кабинет.
- А где я должен быть по-твоему? - огрызнулся Агеев.
- Где-то ты ведь был после работы, Стригунов сказал, ты ушел сегодня в два, я звонила около четырех - дома никого не было.
Агеев оторвал взгляд от экрана, внимательно посмотрел на жену, лихорадочно соображая, как бы поубедительнее соврать. Ничего не придумал, поэтому сам ринулся в атаку:
- А ты где была? Который час, не помнишь?
- На концерте. Хотела пораньше уйти, но не получилось. Между прочим, неплохой концерт был. Я звонила, думала, мы могли бы вместе пойти… Но не нашла тебя.
- А почему я должен торопиться в дом, где самому приходится ужин готовить, самому съедать его в одиночестве? Ты считаешь, если я раньше освободился, то обязан сидеть здесь и думать, когда вернется жена? - раздраженно сказал Агеев.
- Ох, не сердись, пожалуйста, я так не считаю, - она бросила сумочку на диван, тяжело плюхнулась рядом с ней, широко расставив ноги и продавив ладонями юбку между ними. - Сегодня ко мне приходил Вашурин, предлагал сделку. Я снимаю свою кандидатуру, он организует материальную помощь городу и… мне тоже. Представляешь? Открыто предлагал взятку.
Борис мельком взглянул на жену и еще больше разозлился. Черт возьми, красивая женщина, а даже сесть элегантно не может! Совсем заработалась, забыла, что она не только мэр! Дребезжащий звук компьютера заставил его поморщиться - снова игра не удалась, но на сей раз потому, что жена отвлекает. Он яростно застучал пальцами по клавишам, выключая компьютер.
- Много предлагал? Ну и соглашайся. Поедем в какую-нибудь Анталию, хоть отдохнем.
- Не надо так шутить, Боря, - резко сказала Агеева. - Я вполне серьезно говорю, хочу узнать твое мнение.
- Мое мнение? Я тебе его сказал.
- Это не мнение!
- Да? А что же по-твоему?
- Неуместное остроумие, которое именуется ослоумием. Пожалуйста, успокойся и послушай. Я ведь еще не все тебе рассказала.
- Надо же! - покачал головой Борис. - Он что, предложил себя в качестве бесценного аванса?
- До этого дело не дошло, - терпеливо сказала Агеева. - Он вспомнил о видеокассете с репортажем о том, как я сжигала книги три года назад. Намекнул, что это был странный поступок.
- Намекнул? - Борис усмехнулся, покачал головой. - Большим дипломатом стал Володя! Чего ж тут намекать, если я тебе тогда еще сказал: это идиотизм, Лера! Но у тебя же свои непоколебимые убеждения на сей счет. Железобетонно-революционные! Бедный Вашурин, надеялся испугать тебя таким жалким намеком!
- Ты что, пьян? Или, может быть, в последнее время почитываешь книги прежних партбоссов, ума-разума набираешься?
- Мог бы и почитывать, - неожиданно согласился Агеев. - Они же в твоем кабинете за детективами стоят. Вот удивительно, книги из кабинета Стригунова сожгла, а свои собственные, такие же, сохранила. Ты - самая загадочная личность перестройки.
- А ты - самый большой дурак!
- Конечно. Я книги руководителей партии и правительства не читал, не сжигал и не храню за детективами. Дурак и совершенно индифферентная личность. Но ты какая умница у нас! Прочла, законспектировала, всех комсомольцев убедила в том, что лучших книг попросту нет, а потом взяла - и сожгла их!
- Я же не все книги сжигала, не устраивала охоту на ведьм! - воскликнула Агеева. - Это был символический акт. Символ освобождения от рабской психологии! А те, что за детективами, пусть будут как свидетельства того времени… справочные экземпляры. И вообще, кто хочет - может ставить их на самом видном месте, хоть вместо икон вешать, я не возражаю. Почему же ты все время пытаешься из меня инквизиторшу сделать?!
- Потому что ты и была в тот момент инквизиторшей. Вот покажут эту сцену по телевидению, и все. Народ ужаснется и не выберет тебя депутатом Государственной Думы, - язвительно сказал Борис. - Лучше бери взятку, пока не поздно.
- В том-то и дело, что кассета с этим материалом исчезла. Когда Вашурин ушел, я позвонила на телестудию, попросила Осетрова немедленно найти и привезти мне эту кассету. А ее на месте не оказалось.
- Ну и что?
- Как это? Не понимаешь? Кто-то передал кассету Вашурину, и он теперь собирается использовать ее против меня. Боря, перестань издеваться, ты можешь хоть одну умную мысль высказать? - раздраженно воскликнула Агеева.
- Могу. Если ты уверена, что поступила правильно, сжигая книги, почему исчезновение кассеты тебя так волнует? Ну, спер ее кто-то. И что?
- Ты остолоп, Боря! Тупой обыватель, вот ты кто! Не видишь, какое время, какие страсти вокруг выборов развернулись? И вдруг исчезает кассета! Я знаю, она у Вашурина, но зачем? Что он задумал? Кто ее передал ему?! Ты не можешь пошевелить своими мозгами, или там коньяк плещется в извилинах?
Чем больше она злилась, тем спокойнее становилось на душе у Агеева.