– Не глупи, Эндрю. Печки ломаются. Почему бы тебе не позвонить Сэмми и не спросить, можешь ли ты провести у него остаток дня? За это время печку должны починить.
– Хорошо.
Когда сын вернулся в свою комнату, Лиз положила голову на подлокотник. В такие минуты желания, которые она постоянно подавляла, вырывались наружу. Подлокотник дивана не может заменить твердое плечо и сильные руки. Дело не в том, что она не может самостоятельно решить свои проблемы. Она делает это со школьных лет. Но иметь рядом кого-то, кто может тебя обнять и взять твои заботы на себя, совсем не плохо.
Закрыв глаза, она представила себе, что подлокотник дивана пахнет цитрусовым одеколоном.
Беда не приходит одна. Эндрю плохо написал две последние контрольные по матанализу. Именно об этом и хотел с ней поговорить мистер Рюбен.
– Ваш сын может посещать мои дополнительные занятия, но, думаю, пользы будет больше, если вы наймете для него репетитора, – посоветовал ей учитель. – Человека, который будет заниматься с ним несколько часов в неделю и помогать ему делать домашнее задание. У Эндрю недостаточно знаний, чтобы перейти в следующий класс.
"И поступить в школу Трентона, – подумала Лиз. – И научиться играть в хоккей на более высоком уровне".
Поблагодарив мистера Рюбена, Лиз положила трубку и стала думать, где можно найти хорошего репетитора. Эндрю предложил бы Сэмми. Тот, конечно, хороший ученик, но Эндрю нужен взрослый человек, который не позволит ему отвлекаться. Во время перерыва на ланч она позвонит в школу и спросит, кто из учителей математики дает частные уроки. Сразу после того, как позвонит в банк и договорится о встрече со специалистом по займам. Ей в ближайшее время понадобятся деньги, чтобы заплатить за печку, которую она заказала.
Неудивительно, что у нее с субботы болит голова. Вздохнув, Лиз опустила ее на стол. Она давно подозревала, что у Эндрю проблемы с матанализом. Почему она раньше не связалась с мистером Рюбеном?
Ей вдруг больше обычного захотелось, чтобы кто-то ее обнял, прижал к себе…
– Аспирин нужен?
Подняв голову, Лиз увидела Чарльза, стоящего в дверях его кабинета. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, но ее поразил не вид его мускулистых загорелых рук, а беспокойство, с которым он на нее смотрел.
– Я пришел узнать, вели ли вы записи во время пятничных встреч в Конкорде, и увидел, что вы положили голову на стол, – пояснил он. – Полагаю, она у вас болит?
– Да, и я думаю, что аспирин вряд ли поможет.
– Что случилось?
– Ничего такого, с чем бы я не справилась. – Выпрямившись, Лиз откинула с лица волосы. – Вы, кажется, сказали, что вам что-то нужно. Ах да, мои записи.
– Записи могут подождать. Расскажите мне, что у вас случилось.
– Я же сказала, что ничего.
– Элизабет. – Подойдя к ней, он наклонился, положил руки на подлокотники ее кресла и повернул ее лицом к себе. – Когда вы наконец признаете тот факт, что совершенно не умеете притворяться? По вашему лицу заметно, что вы очень расстроены. Что-то с Эндрю?
– Я…
Лиз не знала, что сказать. Она не привыкла, чтобы кто-то за нее переживал и предлагал ей свою поддержку. До сих пор люди отворачивались от нее в трудную минуту.
Она слишком долго справлялась с проблемами в одиночку.
Желание, которое мучило ее с субботы, вырвалось наружу вместе со слезами.
– Эй… – Чарльз придвинулся ближе, и она ощутила его тепло. – Все хорошо.
– Простите, – сказала она, вытирая глаза. – Я расчувствовалась без причины. Это глупо.
– Почему бы вам не позволить мне определить, есть у вас причины для слез или нет? – мягко произнес он. – Расскажите мне, что у вас случилось.
Лиз фыркнула:
– С чего мне начать? С того, что печка сломалась и я вынуждена заложить дом, чтобы купить новую? Что я в любом случае собиралась это сделать, потому что мне придется оплачивать обучение Эндрю в частной подготовительной школе?
– Подождите-ка. Я думал, что Эндрю берут в школу Трентона, потому что он хорошо играет в хоккей.
– Все наоборот. Школа не дает стипендий за спортивные достижения. В любом случае Эндрю в нее не попасть, если он не сдаст матанализ.
– У него проблемы с математикой?
– Пять минут назад я разговаривала с его учителем. Он мне сказал, что Эндрю нужен репетитор. А еще я сегодня утром выяснила, что моему сыну нужны новые коньки. За последнее время он раздался в плечах, и я думаю, что скоро ему понадобится новая куртка, а также рубашки и свитера. – Она вяло улыбнулась. – Жалеете, что спросили?
– Вижу, у вас действительно целая куча проблем.
– К счастью, я к этому привыкла. Если в ближайшее время еще что-нибудь не сломается, я справлюсь. – Лиз фыркнула и сглотнула. – Наверное, мне все же следует принять аспирин, – сказала она, потянувшись к ручке верхнего ящика.
– Позвольте мне. – Открыв ящик, Чарльз достал оттуда пузырек с аспирином, вытряхнул ей на ладонь две капсулы, затем протянул ей кружку с кофе, которая стояла рядом с клавиатурой. Опустившись на корточки, он подождал, пока она примет лекарство, прежде чем продолжить: – В четверг вы просили меня повысить вам зарплату. Деньги вам нужны, чтобы оплачивать учебу Эндрю?
– Дополнительные средства помогли бы мне быстрее выкупить дом.
– А я вам отказал.
– Идя к вам, я знала, что у меня мало шансов.
– Но вы все же обратились ко мне.
– Либо пан, либо пропал.
– Я сам живу под этим девизом. – Он опустил взгляд, но прежде она успела прочитать в его глазах сожаление. – Простите. Я не знал, для чего вам нужны деньги.
– Ваше решение было бы другим, если бы вы сразу обо всем узнали?
Чарльз промолчал. Они оба прекрасно знали, что ответ был бы отрицательным. Чарльз руководствуется здравым смыслом, а не эмоциями. Он ей сам об этом сказал.
Однако сейчас он предлагает ей свое сочувствие. Это означает, что он не такой бессердечный, каким все его считают.
– Я понимаю, что у меня приличная зарплата, и мне грех жаловаться, что вопрос поступления Эндрю в школу Трентона – это не вопрос жизни и смерти.
– Вы хотите для вашего сына лучшего, и в этом нет ничего плохого. Вам следует об этом помнить.
Уголки ее губ поднялись.
– Эндрю был многого лишен, когда рос. У него не было ни отца, ни бабушек с дедушками, ни дорогих игрушек, и сейчас я намерена ему все это возместить.
Чарльз понимающе кивнул:
– Что было бы, если бы я повысил вам зарплату?
Лиз напряглась, запрещая себе на что-либо надеяться.
– Что вы имеете в виду?
– То, что я повышаю вам зарплату. Я сегодня же подпишу приказ.
Она, должно быть, спит. Чарльз Бишоп не может изменить свое решение и выполнить ее просьбу.
– А как насчет вашего правила не делать исключений ни для кого?
– Один раз я могу себе позволить его нарушить. Меня восхищает все то, что вы делаете для Эндрю. Кроме того, – он поднялся, – я смотрю на это как на вложение средств. Не каждый может похвастаться тем, что у него в долгу потенциальная звезда НХЛ.
– Не знаю, что и сказать.
На глаза Лиз снова навернулись слезы, к горлу подкатил комок, поэтому она смогла только улыбнуться.
– Вам не нужно ничего говорить. Вы заработали эти деньги честным трудом.
– Спасибо. – Ей показалось, что с ее плеч свалился груз весом в несколько тонн. – Теперь нужно сделать так, чтобы Эндрю сдал математику. Я позвоню в его школу и узнаю, какие учителя дают частные уроки по предмету. Не сомневаюсь, что Эндрю будет критиковать каждого из них. Когда его загоняют в угол, он становится невыносимым.
– Не думали, от кого он унаследовал эту привычку? – лукаво улыбнулся Чарльз, и ей захотелось показать ему язык.
Веселье длилось одно мгновение. Затем она снова посерьезнела:
– Думаю, в неуспеваемости Эндрю частично виновата я. В последнее время он часто жалуется на учителя математики. Говорит, что тот непонятно объясняет материал. Мне следовало забить тревогу, когда я узнала, что Эндрю не может самостоятельно выполнить домашнее задание. Но он убедил меня в том, что ему помогает его друг Сэмми.
– Вам нужно немного расслабиться. Вы делаете все, что в ваших силах.
– Спасибо за понимание. Не хотите заехать к нам и сказать это Эндрю, когда он начнет спорить со мной из-за репетитора?
– У меня есть предложение получше. Как вы смотрите на то, чтобы его репетитором стал я?
Лиз раскрыла рот от удивления:
– Вы?
– Да. Цифры – это моя стихия. Напоминаю вам, что я учился в Калифорнийском технологическом институте. Эндрю не сможет сказать, что я один из скучных старых учителей.
Это точно. Но почему Чарльз так хочет ей помочь, хотя два дня назад едва ее замечал? Это необъяснимо.
– Потому что я хочу вам помочь, – ответил он, когда она спросила его об этом.
Он приподнял ее подбородок и встретился с ней взглядом. Лиз заглянула в его глаза, чтобы узнать его мотив, но не смогла ничего прочитать в их синеве. Благодарность боролась в ней с подозрением.
Словно чувствуя ее неуверенность, он погладил большим пальцем ее подбородок:
– Потому что я этого хочу.
Только закрыв дверь своего кабинета, Чарльз понял, что не взял у Элизабет ее записи. Ничего. Он сходит за ними позже. Сейчас у него голова идет кругом из-за того, что он сделал. Неужели он действительно предложил заниматься математикой с ее сыном и повысил ей зарплату? Это все из-за того, что она рассказала ему о своих проблемах?
Да, из-за этого. Судя по всему, для нее очень важно, чтобы Эндрю попал в подготовительную школу Трентона. Ее голос дрожал, когда она об этом говорила. Эта женщина старается быть своему сыну и отцом, и матерью. Она не пренебрегает своим ребенком в угоду другим интересам. Он для нее на первом месте. Она хочет дать своему сыну как можно больше, а он пытался ей помешать.
Впервые в жизни им руководил не трезвый расчет. Ему хотелось доказать ей, что он не бесчувственный делец. И все из-за того, что у него сдавило грудь, когда он заглянул в ее карие глаза. Он хотел видеть в этих глазах радость, а не усталость и грусть.
Тяжело вздохнув, Чарльз провел ладонью по лицу и заставил себя сосредоточиться на делах. Переговоры с "Синхуа Пейпер" проходят хорошо. Хуан Бину понравилось то, что он увидел. Прибыль за последний квартал увеличилась на одну треть. Как отец Рон Бишоп имел недостатки, но он умел управлять компанией. Ее финансовые дела идут гораздо лучше, чем думал Чарльз. Если "Бишоп Пейпер" осуществит свою программу по улучшению экологической обстановки и перейдет на использование гидроэлектроэнергии, компания упрочит свои позиции.
"Но ты этого не увидишь", – напомнил он себе. Это Хуан Бин будет решать, нужно ли переходить на гидроэлектроэнергию и экологически чистые отбеливатели. Его, Чарльза, к тому времени здесь уже не будет.
Почему-то эта мысль впервые не доставила ему удовольствия.
Наверное, все дело в усталости. Он каждый день засиживается допоздна, проверяя финансовую документацию. Кроме того, что здесь еще делать? Ходить на школьные матчи и благотворительные завтраки?
Опустившись в кресло, Чарльз повернулся к окну и в который раз поразился невероятной красоте заснеженных гор.
Он осчастливил Элизабет своими спонтанными решениями, и это доставило ему больше радости, чем удачные переговоры.
Глава 7
– Эндрю, выключи приставку, достань учебник по матанализу и читай.
– Мистер Бишоп еще не пришел. Зачем мне читать то, чего я не понимаю?
– А как насчет того, чтобы попытаться понять?
Лиз посмотрела на часы. Чарльз приедет с минуты на минуту. У нее почти не осталось времени на то, чтобы привести себя в порядок. Ее сын мог бы, по крайней мере, перестать валяться на диване.
– Выброси банку из-под газировки в мусорное ведро, – сказала она, легонько ударив его по ноге. – Немедленно, – добавила она, поскольку он на это не отреагировал.
– Хорошо. Перестань сходить с ума.
– Я не схожу с ума. Чарльз оказал нам любезность, предложив свою помощь.
– Чарльз?
Она сердито посмотрела на Эндрю:
– Меньшее, что мы можем сделать, – это позаботиться о том, чтобы наш дом не был похож на свинарник. Поправь подушки на диване и сверни плед.
– Хорошо, что ты не сходишь с ума, – пробормотал Эндрю.
Возможно, ее сын прав, и она действительно нервничает. После сегодняшнего неожиданного поворота событий у нее до сих пор голова идет кругом. Еще утром она ощущала на своих плечах тяжелый груз, а сейчас радуется тому, что Чарльз повысил ей зарплату и предложил стать репетитором для ее сына.
Она подозревала, что он повысил ей жалованье, так как почувствовал угрызения совести при виде слез его сотрудницы, которая слишком много работает. Но почему он предложил заниматься с Эндрю? Он сказал, что так захотел, и она изо всех сил старается поверить ему на слово. Ей сложно это сделать из-за ее негативного опыта. Сколько обещаний нарушил Билл?
"Клянусь любить тебя вечно, малышка".
Это не одно и то же. Чарльз не обещал ее любить. Он даже не обещал быть рядом. Он просто предложил подтянуть ее сына по математике.
Раздался звонок в дверь. Вздрогнув, Лиз окинула взглядом гостиную. Неужели диван всегда выглядел таким убогим? А эти шторы? Разве они вписываются в общую картину? А как насчет пятна на ковролине? Она могла себе представить, что подумает обо всем этом Чарльз. Наверное, отнесет интерьер ее дома к той же категории, что и кофе, который готовят в местных заведениях. Все это гораздо ниже его привычных стандартов.
– Вы выглядите так, будто находитесь далеко отсюда.
Она снова вздрогнула. Рядом с ней стоял Чарльз и снимал пальто, которое наверняка стоит дороже, чем вся мебель в этой комнате.
– Все в порядке?
– Да. Я не слышала, как вы вошли.
– Эндрю крикнул, что дверь открыта.
– Мы все еще работаем над его манерами.
– Не беспокойтесь, – сказал он, повесив пальто на спинку кресла. – Через несколько минут я на нем отыграюсь.
Должно быть, он приехал прямо из офиса, потому что на нем по-прежнему был темно-серый деловой костюм. Он, как обычно, выглядел элегантно и, похоже, чувствовал себя непринужденно в непривычной для него обстановке.
– Я велела Эндрю убрать все со стола. Подумала, что там вам будет удобнее. – Она указала Чарльзу на стол в противоположной части комнаты. Эндрю стоял рядом с ним и вертел головой по сторонам.
– Мам, ты не знаешь, куда я дел свой рюкзак?
– Он в прихожей, рядом с полкой для обуви. Над памятью мы тоже работаем, – добавила она, посмотрев на Чарльза.
– Я все слышал! – крикнул Эндрю.
Лиз и Чарльз обменялись улыбками. Чарльз редко улыбается, но, когда он это делает, у нее подкашиваются ноги.
– Вы даже представить себе не можете, как я благодарна вам за то, что вы предложили с ним позаниматься.
Его улыбка стала еще более теплой. На какую-то секунду ей показалось, что он хочет еще что-то ей сказать, но вместо этого он ослабил узел галстука и крикнул Эндрю:
– Над чем мы будем сегодня работать?!
– Над производными первого порядка, – ответил юноша, вернувшийся в комнату с учебником. – Жду не дождусь.
– Эндрю!
– Я заставлю тебя их полюбить, – рассмеялся Чарльз.
"Удачи вам, босс", – подумала Лиз. Она подозревала, что ничто не заставит ее сына изменить его отношение к матанализу.
К счастью, нотации, которые она прочитала ему до этого, подействовали на него. Испугавшись, что он может не попасть в хоккейную команду престижной школы, Эндрю внимательно слушал объяснения Чарльза.
– Затем ты берешь показатель степени, умножаешь его на первое число и вычитаешь единицу из показателя степени.
– И все?
– И все. Главное, не заучить наизусть решение уравнения, а запомнить последовательность шагов, необходимых для его решения. Твоя проблема состоит в том, что ты пытаешься пропустить некоторые шаги. Это не работает. Суть матанализа состоит в том, чтобы разделить большие куски информации на маленькие. Не нужно стараться держать все в голове, иначе можно запутаться.
– Я твержу ему об этом с восьмилетнего возраста, – заметила Лиз, готовящая ужин за кухонной стойкой.
– Мам!
– По-твоему, мама не может торжествовать, когда она права?
Чарльз одарил ее ослепительной улыбкой поверх склоненной над тетрадью головы Эндрю, и у нее снова задрожали колени. Так непривычно иметь в доме мужчину. Подростком она считала счастливыми такие семьи, в которых родители и дети вместе проводят время и принимают участие в жизни друг друга. Никакого отчима с похотливым взглядом и никакой матери, вечно жалующейся на то, что ей приходится кормить слишком много ртов. Картина, которую она сейчас наблюдает, напоминает эпизод из жизни нормальной семьи, в которой отец помогает ребенку делать уроки, а жена может положиться на мужа в трудную минуту. Это фантазия, но разве иногда нельзя себе позволить немного помечтать?
Вернувшись к реальности, Лиз продолжила резать морковь. Чарльз что-то объяснил Эндрю, и тот сказал, что понял. Она едва удержалась от того, чтобы не бросить взгляд в их сторону. Ей было так трудно сконцентрироваться.
С каких это пор она снова начала мечтать? С тех пор, как Эндрю повзрослел? Или после того, как увидела сочувствие в синих глазах ее босса?
Вспомнив, как пальцы Чарльза коснулись ее подбородка, она улыбнулась.
– Мам? – Эндрю уставился на нее в замешательстве. – Я спросил, когда мы будем ужинать.
– Э-э… через двадцать минут. – Если она снова не начнет витать в облаках и ужин не сгорит.
– Пахнет вкусно, – сказал Чарльз. – Мне трудно сконцентрироваться, когда у меня урчит в желудке.
– Вы останетесь на ужин? – спросил Эндрю.
– Почему нет? – ответила Лиз, удивившись не меньше своего сына. Она собиралась пригласить Чарльза на ужин, но думала, что он не захочет. – Боюсь, у нас только жареная куриная грудка и тушеные овощи.
– Звучит заманчиво, поскольку вы готовите это сами. Я уже давно не ел приличной пищи.
– Разве для вас никто не готовит?
– Кулинарные способности моей домработницы оставляют желать лучшего.
– Боюсь, то же самое вы скажете о моих, когда попробуете мою стряпню. Я готовлю только самые простые блюда.
– Что-то мне подсказывает, что мне понравится все, что вы сделаете.
Она знала, что он просто проявляет учтивость, но даже несмотря на это, сердце подпрыгнуло у нее в груди.
Ужин прошел отлично. Еда, конечно, была не как в дорогом ресторане, но, сидя за столом вместе с Элизабет и ее сыном и болтая с ними о том о сем, Чарльз решил, что давно уже не ел такой вкусной курицы. Именно это он и сказал хозяйке дома, после того как ужин закончился и Эндрю отправился к себе в комнату.
Улыбнувшись, Элизабет поднялась из-за стола.
– Эндрю нас уже не слышит, – сказала она, собирая тарелки. – Вы можете перестать быть любезным.
То, что она не поверила ему на слово, задело его.
– Вы мне не верите?
– Человеку, который сказал про шеф-повара из "Махоуни", что ему неведомо искусство приготовления пищи? Нет.