Вздохнув, Сейди заставила себя откинуть простыни и вылезти из постели. Вчерашний день был превосходным, ночь стала воплощением чувственной фантазии. Но теперь, когда взошло солнце, Никоса нет рядом и он не зацелует ее до умопомрачения, чтобы она не терзалась предчувствиями и сомнениями. Следует посмотреть правде в глаза. Вчерашняя ночь может стать как пропуском в их совместное будущее, так и окончанием их отношений.
Направляясь в ванную комнату, Сейди решила довольствоваться тем, что имеет на данный момент. По правде говоря, она слишком слаба, чтобы думать о кардинальных вещах. Пусть в ее жизни будет еще один день и еще одна ночь…
Сейди продолжала размышлять над этим, входя в спальню после душа посвежевшей, обнаженной и с мокрыми волосами. Увидев темную фигуру у окна, она остановилась как вкопанная.
- Никос!
Солнце светило Никосу в спину, отчего его внушительная фигура казалась темным силуэтом, а лицо было в тени. На нем была мягкая голубая хлопчатобумажная рубашка и светлые брюки. Сейди насторожилась, увидев, как напряжены его плечи, а руки засунуты глубоко в карманы брюк. Он пришел к ней не за беспечной болтовней и, судя по всему, не для того, чтобы заняться любовью, которой они посвятили почти всю прошлую ночь.
- Что произошло? - резко спросила Сейди.
- Нам нужно поговорить.
Они заговорили одновременно, но Сейди расслышала его слова и приуныла. Подобными словами обычно начинались все неприятные и нелегкие разговоры. Фраза "Нам нужно поговорить" всегда предполагает наличие неприятностей или того, что они произойдут.
Но что было на уме у Никоса?
- Хорошо. - Она с трудом выдавила односложный ответ.
Ужасно глупо, но Сейди вдруг пожалела о том, что, выходя из ванной комнаты, не завернулась в полотенце. Впрочем, почему она беспокоится об этом после проведенной вместе ночи? Стоя перед Никосом обнаженной, она чувствовала себя словно выставленной напоказ в витрине и мечтала спрятаться. В любом случае сейчас она определенно не готова к серьезным разговорам.
- Не в таком виде. Сначала оденься.
Очевидно, у Никоса возникли такие же мысли по поводу ее внешнего вида. Это должно было принести ей облегчение, но в действительности лишь прибавило неловкости. Прошлой ночью Никосу как раз нравилось, что она обнажена. Он сполна воспользовался ее наготой. Теперь ее нагота - опасное препятствие в задуманном им деле.
- Конечно.
Но одежда Сейди находилась в ее собственной комнате, а не в спальне Никоса, где они провели ночь.
- Я… - начала она, но он уже направился к двери, будто торопясь изо всех сил.
- Жду у себя в кабинете, - бросил он ей через плечо.
- Я приду.
Так или иначе, Сейди удалось казаться жизнерадостной, хотя, по правде говоря, ей было совсем невесело. Она призналась себе, что ждала отставки от Никоса скорее раньше, чем позже, но не прямо сейчас. Она даже сомневалась, что Никос расслышал ее, поспешно закрывая за собой дверь.
"Что я за идиот!" - думал Никос, быстрым шагом направляясь к лестнице. Он только что доказал самому себе, что действует как законченный дурак.
Ему следовало знать. Черт побери, он отлично знал об этом! Сегодня утром он оставил совершенно голую Сейди спящей в его кровати. И потом, когда вошел в спальню и услышал в ванной комнате шум включенного душа, как последний идиот предположил, что Сейди выйдет оттуда одетой.
Но как Никос мог мыслить здраво? Его голова была переполнена утренними новостями, и он ни о чем ином и думать не мог. И вот, когда Сейди, наконец, вышла из ванной комнаты, красивая в своей наготе, с мягкой, розовой и глянцевой кожей после душа…
Прошедшая ночь обострила чувства Никоса. Теперь он желает ее намного сильнее, чем в те годы, когда они не виделись. Именно поэтому, прочитав статью в лондонской бульварной газете, Никос ужасно возмутился.
- Пропади ты пропадом!
Он не мог сидеть и ждать, когда появится Сейди. Он был вне себя от ярости при мысли о том, что уже начал доверять ей, а в действительности она продолжала водить его за нос.
Сейди спустилась в его кабинет быстрее, чем он предполагал. Никос думал, что, заподозрив нечто неприятное, она оденется тщательно, чтобы произвести на него наилучшее впечатление. Размечтался, что это будет красное платье, но оказалось, он сильно заблуждался.
- Что это такое?
Итак, она решила изображать невинность, широко раскрыв глаза. В ее взгляде промелькнуло едва заметное неповиновение. Именно такое выражение лица было у Сейди пять лет назад, когда он в последний раз видел ее перед расставанием. Но Никосу не хотелось сейчас предаваться воспоминаниям…
Газета все еще лежала на столе, на том месте, где он оставил ее, когда решил подняться в спальню. Подняв газету, он бросил ее Сейди:
- Прочти это.
Никос отчетливо видел, как Сейди, заметив фотографию, изменилась в лице и с силой прикусила белыми зубами мягкую розовую нижнюю губу. Никос с трудом сдержал желание подойти к ней и провести большим пальцем по нижней губе с оставленными на ней следами от зубов.
- Ну? - рявкнул он, когда Сейди явно прочла все, что требовалось, положила газету на стол и приготовилась отвечать.
- Что - ну?
- Мне ничего об этом не известно. - Она махнула рукой на фотографию, ставшую причиной разговора. Сейди должна была признать, что слишком хорошо понимает, почему Никос так разозлился.
Спускаясь по лестнице, она волновалась и пребывала в нетерпении, опасливо гадая, что ей предстоит на этот раз. Судя по настроению Никоса, произошло нечто ужасное и неприятное, хотя Сейди и не догадывалась, что именно. Она лишь предположила, что Никос еще раз подумал о страсти, соединившей их ночью, и собирается сообщить, что между ними все кончено. А оказалось, все дело в газете… Ситуация, конечно, не из приятных, и Сейди совсем к ней не готова.
- Ничего! - повторила она, увидев его откровенно скептический взгляд. Он определенно не поверил ни единому ее слову.
- Я не понимаю, почему ты так сердишься на то, что нас видели вместе? Я имею в виду… - Желая разрядить атмосферу, Сейди легкомысленно повела плечом. - Слушай, ведь у тебя нет невесты, которая будет обеспокоена или обижена.
- Ты считаешь, что я должен на все наплевать?
Сейди не знала, что ответить. Она мучительно пыталась понять, как их могли сфотографировать.
- Шторм… - медленно произнесла она, когда ее осенило. - В тот вечер был шторм! То, что я приняла за вспышку молнии…
- Было вспышкой фотоаппарата папарацци, которому ты сообщила, где мы будем, - мрачно подытожил Никос.
- Что? Нет, совсем нет! Как ты можешь подозревать меня в этом? Зачем мне лишние скандалы?
- Ответ заключен в одном слове, - заявил Никос с убийственной язвительностью. - "Терновники".
Не веря тому, что слышит, она нахмурилась и потерла виски - у нее начинала болеть голова. Резкий переход от атмосферы счастливого пробуждения и чувственного удовлетворения к этой чреватой последствиями напряженной обстановке был сильнейшим шоком для нервной системы Сейди. Сейчас, когда Никос держится так агрессивно, ей еще труднее собраться с мыслями.
- Я не понимаю, какое это имеет отношение к "Терновникам".
- Перестань разыгрывать меня, дорогая моя, - презрительно процедил Никос. - Ты думаешь, я не знаю, сколько будет два плюс два?
- Разве это не очевидно?
- Не для меня. Тебе придется объясниться самому.
Никос всплеснул руками с преувеличенной сердитостью и крайне озлобленно выдохнул сквозь стиснутые зубы.
- "Я этого не допущу, мам, - внезапно сказал он. - Я позабочусь об этом. Я все держу под контролем".
На секунду Сейди растерялась, не понимая, о чем он говорит. Потом осознала, что Никос цитирует ее собственный телефонный разговор с матерью, состоявшийся днем ранее.
- Я говорила маме о том, что работаю над свадебной церемонией. Ведь я думала, что организую ее для тебя. - Сейди едва держалась на ногах. Отодвинув от стола стул, она оперлась руками на его спинку, чтобы удержать равновесие. - Я не знаю, о чем ты подумал.
- В "Камбрелли" мы ужинали после того, как ты явилась в мой офис, чтобы попросить, вернее, умолить позволить остаться в "Терновниках".
- Знаю. И это произошло после того, как ты отказался мне помочь.
- Верно. В ответ ты заявила, что сделаешь все возможное, чтобы остаться в особняке.
Поняв ход его мыслей, Сейди почувствовала себя так, будто получила пощечину. Какое счастье, что она имеет возможность опереться о спинку стула! От такой несправедливости у Сейди закружилась голова, ее затошнило.
- Ты действительно веришь в то, что я, добиваясь желаемого, сообщила журналистам о нашей встрече и дала возможность сфотографировать нас?
Быстро и резко наклонив темноволосую голову набок, Никос молчаливо подтвердил, что она мыслит в правильном направлении.
- Но я не понимаю, как это может помочь мне заставить тебя отдать мне "Терновники".
- Нас видели вместе. Предполагалось или подразумевалось, что наши отношения закончены.
- Но это… Это не было… - Сейди остановилась на полуслове, не зная, что сказать.
- О встрече знали только мы. А теперь представь, что о нашей встрече узнают другие, а потом становится известно и о моем присвоении "Терновников". Начинают говорить, что я выбрасываю на улицу мать своей невесты и ее младшего брата. Возникает предположение, что я поступаю так после того, как ты отказалась возобновить со мной отношения.
- Ты думаешь, что я стала бы шантажировать тебя этой фотографией, использовать ее как средство ведения переговоров?!
- Почему нет? Твой отец успешно добивался своего именно таким способом. Дорогая моя Сейди, он гордился бы тобой. Ты определенно многому у него научилась.
- Я ничему не училась!
Вероятно, ей не следовало повышать голос, но, по правде говоря, Сейди было наплевать. Ей надо было как можно убедительнее все объяснить.
- Я ничему не научилась у своего отца и не стала бы учиться! Меня всегда потрясало хладнокровие, с которым он вел дела. Мне это было ненавистно. Мой отец считал, что может управлять чужими судьбами, кстати, как и ты. Я страдала от этого, как и моя мать, а также все, кто оказывался рядом с нами!
- Ты ждешь, что я поверю тебе?
- Ты права. - Внезапно Никос пошел на попятный. Он так повел широкими плечами, что от удивления и неверия она чуть приоткрыла рот. - Сейчас это в самом деле не важно. Кроме того, это упрощает ситуацию.
Услышать подобное Сейди рассчитывала меньше всего. Она так изумилась, что шагнула назад и настороженно посмотрела на Никоса, будто ожидая, что он прямо сейчас изменит облик и превратится в некоего незнакомца.
- Упрощает? Каким образом?
Он взглянул на нее в упор сверкающими золотистыми глазами. А потом улыбнулся. Однако его улыбка нисколько не вдохновила Сейди и не снизила напряжения, которое она ощущала. Наоборот, от ожидания того, что произойдет далее, у нее по спине пробежал холодок.
- Когда мы поженимся, эта газетная статья потеряет актуальность. К тому времени желтая пресса уже получит возможность посмаковать очередную сенсацию.
Сейди озадаченно тряхнула головой, считая, что ослышалась:
- Мы не женимся…
- О, мы женимся! - С силой упершись рукой в стол, Никос наклонился к ней. - Разве это не очевидное решение?
- Не для меня. Ты даже не сделал мне предложения!
"И Никос действительно полагает, что все идет отлично? - растерянно размышляла Сейди. - Да. Похоже, что так".
- Да, но для того, чтобы сделать меня постоянной любовницей!
Если Сейди ожидала увидеть его униженным или даже недовольным, то она сильно заблуждалась.
- А какая причина может быть лучше для того, чтобы быть вместе? - категорично спросил он.
Любовь и забота друг о друге…
Но Сейди не решилась об этом сказать. Не нашла сил, чтобы открыть рот и произнести эти слова. Очевидно, о таких понятиях Никос никогда не задумывался и, вероятно, никогда не задумается в будущем.
- Нам очень хорошо в постели, - продолжал он, подтверждая ее страхи. - Лучше не бывает. С этим ты не должна спорить. Прошлая ночь тому доказательство. Я хочу ее повторения.
- А что получу я? - хрипло выдавила Сейди, ее горло сильно саднило.
Казалось, Никос опять удивился:
- Разве это нужно объяснять? Ты станешь моей женой, будешь купаться в роскоши, иметь все, о чем мечтала. Пока мы вместе, я не посмотрю ни на одну женщину. Я отдам тебе "Терновники" в качестве свадебного подарка. Перепишу этот особняк на твое имя в день нашей свадьбы.
Никос думал, что таким образом рассчитается с ней? Вероятно, он считал, что предлагает ей все, о чем женщина может только грезить. И, конечно, не понимал, отчего она медлит с ответом. Он предлагал ей все, о чем она, по его мнению, мечтала, но ничего из того, чего она действительно хотела.
Сейди больше не могла этого выносить. Худший из ее кошмаров воплощался в реальность. Пять лет назад она, по крайней мере, верила, что Никос любит ее. Теперь у нее не было и такого утешительного заблуждения.
- Нет, - односложно ответила она.
Не было смысла ничего объяснять. Они с Никосом стоят на противоположных краях огромной, зияющей пропасти, и невозможно протянуть между ними нить.
Сейчас Никос привел Сейди в чувство быстрее, чем если бы плеснул ей в лицо ледяной водой.
- Что изменилось? Все. Все, черт побери! Но тебе этого не понять.
- Попытайся объяснить.
- Ты даже не понимаешь, что проблема в том, как ты мне сделал предложение. Если ты считаешь, что любая женщина согласится выйти замуж после такого предложения руки и сердца, то ты свихнулся. - Затем, убедившись, что все мосты сожжены, а душевные силы еще остались, Сейди заставила себя подойти к двери, не удостаивая Никоса даже мимолетным взглядом. - Я иду к себе, чтобы уложить вещи, а потом уеду отсюда. Но не беспокойся. Не нужно вызывать для меня роскошный самолет. Я доберусь в аэропорт на такси, если ты его мне закажешь.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Никос никак не ответил на вспышку гнева Сейди. Он даже не удосужился пойти за ней следом и попытаться ее остановить. Он продолжал стоять на прежнем месте и в абсолютной тишине смотрел, как она удаляется от него по коридору и поднимается по лестнице.
И, странное дело, Сейди была ему за это даже благодарна. Если бы он хотя бы остановил ее или заговорил, она наверняка потеряла бы голову. Но Никос молча отпустил ее. Поднявшись по лестнице, она не сдержалась - слезы потекли по ее щекам. Остановившись на мгновение, Сейди прерывисто вздохнула, стараясь успокоиться.
Никос даже не счел нужным побороться за нее! Она отвергла его своеобразное предложение о свадьбе, и на этом все закончилось. Более ничего не поделаешь и не скажешь. Сейди заявила, что уезжает, иной альтернативы для нее не существует. Она не решалась подумать о том, как вернется домой и скажет матери, что им следует покинуть дом. Впрочем, ей придется сказать об этом, когда придет время. А сейчас следует уложить вещи.
Чемодан Сейди собирала недолго. Она привезла с собой не слишком много одежды и не утруждала себя тем, чтобы аккуратно складывать ее в багаж. Сейчас самое главное - собраться и уехать отсюда. Вряд ли ей удастся увидеться с Никосом снова.
Поэтому она крайне удивилась, когда, отрывисто постучав в дверь, Никос вошел в ее комнату. У Сейди екнуло сердце - на секунду она подумала, что…
Однако он определенно поднялся к ней не за тем, чтобы отговорить от поездки или побеседовать. Выражение его лица было непроницаемее и отстраненнее, чем прежде, глаза полуоткрыты. Он махнул рукой в сторону чемодана, лежащего на кровати:
- Готово?
- Да.
- Тогда я отнесу его вниз.
Итак, он тем не менее пришел ей помочь. Чтобы убедиться, что Сейди действительно покидает виллу. За такую предупредительность ей совсем не хочется благодарить его.
Схватив сумочку и жакет, она последовала за Никосом в коридор. Сейди с сожалением заметила, что такси пока не было. Каждая секунда в этом доме теперь представлялась ей вечностью.
Ее компьютер и мобильный телефон! Едва Сейди собралась положить компьютер и телефон в сумку, как воскликнула:
- Моя мама!
Отдавшись головокружительной страсти, она на сутки забыла о матери, не позвонив ей. И теперь, проверяя список вызовов на мобильном телефоне, она поняла, что забыла зарядить телефон.
- Позвони из моего кабинета.
Услышав голос Никоса, Сейди вздрогнула:
- А можно?
- Конечно можно. Думаешь, меня беспокоят счета на оплату телефонных разговоров?
* * *
Чувствуя, как густо краснеют ее щеки, она схватила телефон. И тут Никос коснулся ладонью ее руки. Она вздрогнула от его обжигающего прикосновения.
- Одно уточнение, - резко и хрипло сказал он. - Отныне наследственная вражда окончена.
Она понимала, что выглядит враждебно, резко уклоняясь от прикосновения Никоса. Но казалось, что ее пальцы словно опалило и, если она не высвободит их, на них останется клеймо.
К счастью, Сара снова пребывала в хорошем настроении, поэтому телефонный разговор занял всего несколько минут. Успокоившись, Сейди осторожно положила телефонную трубку, взглянула на часы:
- В котором часу приедет такси?
- Оно не приедет, - сказал Никос. - По крайней мере, пока. Нам есть о чем поговорить.
- Разве ты не все сказал?
К ее удивлению, он покачал темноволосой головой. Но затем она догадалась, куда он клонит. Он имеет в виду ее разговор с матерью.
- Да, я ни о чем ей не сказала. Я не могу сообщать ей обо всем по телефону. Но мы обязательно освободим дом, и так скоро, что ты и глазом моргнуть не успеешь. Мы…
Сейди умолкла, заметив, как изменилось выражение его лица. Никос хотел поговорить совсем об ином. Он вовсе не злился на нее за то, что она не сказала Саре о необходимости покинуть "Терновники".
- Никос?..
- Расскажи мне о своей матери.
Услышать такое Сейди ожидала меньше всего. Она испуганно уставилась на него.
- Расскажи мне о своей матери, - повторил Никос. - Мне кажется, что у тебя с ней проблемы. Я заметил…
- Что заметил?
- Расскажи мне о своей матери.
Он явно не собирался отступать. Но что Сейди теряет, если расскажет ему? Он заявил, что вражда окончена, и Сейди уповала на то, что ради ее матери он не откажется от данного слова.
- Она больна? - произнес Никос.
- Как ты… Ну да. Она… эмоционально неустойчива. Если хочешь знать, она страдает боязнью пространства, и очень сильно. После рождения Джорджа мама ни разу не выходила из дому. - Сейди беспокойно взглянула на Никоса, ожидая его реакции.
Сохраняя внешнее спокойствие и внимательно смотря на нее, он кивнул. Присев на край стола, упираясь ногой в пол, Никос ждал.
- После рождения Джорджа у нее была ужасная послеродовая депрессия, к которой прибавилось.
- Понимание того, что ребенок рожден не от Эдвина, - вставил Никос, и Сейди моргнула.
- Откуда ты узнал?
- Это единственный логический вывод. Таинственность вокруг рождения ребенка, поведение твоего отца. Он действовал, как обманутый человек, жаждущий заставить весь мир отплатить за случившееся с ним.