Нет. Просто слишком уж это похоже на приглашение на свидание. А это невозможно.
Поблагодарив его еще раз, она пошла по дорожке, радуясь неожиданному результату встречи. Теперь у нее есть прекрасная квартира. А когда она закончит работу, сможет сразу же улететь навстречу своим мечтам.
Глава 8
Деклану не хотелось встречаться с сестрой Шелли или с ее женихом. Встреча с родственниками означала бы некую связь, которую он совсем не хотел устанавливать. И все же он чувствовал непреодолимое желание понаблюдать за тем, как она въезжает. Возможно, чтобы убедиться, что с сегодняшнего дня Шелли действительно будет здесь жить.
Со свойственной расторопностью она приехала рано утром в сопровождении своей команды. Чтобы избежать неловкого ощущения, что он шпионит, Деклан наблюдал за ними из окна кабинета. Он увидел высокую и очень худенькую девушку с коротко стриженными каштановыми волосами, должно быть, сестру, и рыжеволосого парня.
Судя по тому, что они несли, ее пожитки уместились всего в нескольких коробках и чемоданах. Шелли несла сумку с ноутбуком и несколько вешалок с одеждой. Сегодня она надела узкие выцветшие джинсы, футболку с длинным рукавом и самые уродливые кроссовки, которые ему когда-либо приходилось видеть, несомненно, практичные, но так не похожие на сексуальные сапожки, поразившие его в прошлый раз.
Или высокие ботфорты принцессы Эстеллы.
Интересно, сможет ли итальянский сапожник, который шил ему обувь на заказ, изготовить пару зеленых замшевых ботфортов подходящего для Шелли размера?
Деклан отбросил эту безумную мысль. Вернее, обе: о зеленых ботфортах и как выглядела бы в них Шелли.
Ее помощники управились за час, а он гадал, почему у нее так мало вещей. Не хочет много или не может себе позволить?
Деклан понимал, что платит ей сверх всякой меры, но ему не жаль ни цента. Садоводство не относится к высокооплачиваемой работе, это кажется ему несправедливым, учитывая невероятную увлеченность и глубину знаний, которыми она обладает. Деклан в который раз поблагодарил счастливый случай, пославший ему эту женщину.
Он жалел лишь о том, что не может попросить ее позировать ему. Работа над Эстеллой затягивалась. По-прежнему ускользал финальный штрих, который вдохнул бы жизнь в центральный персонаж новой игры. Однако фантазии о Шелли, позирующей в уединенном кабинете, стоит забыть. Особенно если учесть, что он и без того слишком много думал об этой красивой женщине, привлекавшей его не только в качестве музы.
А теперь к его обязательствам нанимателя прибавились то, что он сдал ей жилье. Как только она устроится, ему надо будет спуститься – теперь уже в ее квартиру – и посмотреть, есть ли там все необходимое. И это не предлог увидеться, это его обязанность.
Но прежде, чем успел это сделать, он увидел, что Шелли уходит, и едва сдержал восхищенный возглас. Она явно собиралась кататься на лошади, потому что надела обтягивающие кремовые бриджи для верховой езды, подчеркивающие все линии ее впечатляющей фигуры, и трикотажную рубашку без воротника, красиво облегающую сильные плечи и руки. На ней были черные блестящие сапоги до колена, под мышкой она несла черный бархатный шлем и кожаный жокейский хлыст.
Шелли упоминала, что когда-то ездила верхом, перескакивая через змей, как настоящий воин. Похоже, она и сейчас этим увлекалась. Но где? Уж точно не здесь, всего в нескольких минутах езды от центра города.
Кто бы мог подумать, что костюм для верховой езды может выглядеть так возбуждающе?
Впрочем, она выглядела хорошо в любой одежде, даже в уродливых рабочих штанах. Однако не стоило позволять мыслям слишком увлекаться этой темой, иначе кончится тем, что он представит ее совсем без ничего.
Деклан увидел, что она остановилась у фонтана, который уже начали ремонтировать, завернула за угол дома, где оставила свой старый-престарый внедорожник. Его гараж был забит коллекцией дорогих спорткаров, стоявших теперь почти без движения.
Деклан по-прежнему восхищался, как хорошо выглядит Шелли в костюме наездницы. Его притихшее вдохновение снова встрепенулось. Теперь он точно знал, чего не хватает принцессе Эстелле.
Коня.
Голова мгновенно наполнилась идеями. Вернувшись к чертежной доске, он схватил уголь. Рука едва поспевала за мыслями. Как всегда в приливе вдохновения, ему казалось, что время остановилось, пока он блуждал по воображаемым мирам.
Деклан нарисовал принцессу Эстеллу верхом на великолепном белом скакуне с развевающейся гривой и хвостом, которые повторяли движение ее роскошных волос.
Но и этого оказалось недостаточно.
Он принялся ходить взад-вперед, снова и снова подходя к доске. Как вдруг его осенило. Шелли жила в реальном мире. Принцесса Эстелла в мире фантазий. Шелли ездила на лошади. Эстеллу не связывали границы земной жизни. Значит, принцесса будет ездить на единороге.
Деклан вернулся к столу. Переделать коня в единорога не составляло труда, лишь добавить серебристый рог в центре лба и придать глазам мистическую мудрость и знание. Они помогут принцессе-воительнице в ее битвах со злом.
На этот раз, отступив назад, чтобы посмотреть на свою работу, он ощутил, как все его чувства подали сигнал победы.
Прекрасная принцесса с роскошной фигурой и длинными ногами станет мечтой любого молодого парня. Деклан не сомневался, что Эстелла и ее волшебный единорог вызовут интерес и у игроков женского пола. Ведь даже Шелли при всей ее любви к прогулкам признавалась, что в детстве играла в девчачью игру про дракона.
Деклану захотелось разделить с кем-нибудь свое торжество. Но он отдалился от всех друзей, только мать не бросала его, что не переставало удивлять, поскольку в детстве он ее почти не видел.
Его теперешние коллеги по Сети сотрудничали с ним в разработке игр, относившихся к процессу обучения, а не к развлечениям. Их совершенно не заинтересовала бы какая-то принцесса Эстелла со своим единорогом.
Лишь одного человека он хотел познакомить с Эстеллой. Шелли. И дать понять, что это она вдохновила его. Но он не мог. Не сейчас. Он зашел так далеко, не поведав, что она для него значит.
Деклан вернулся к работе, но уже на компьютере. Создание главной героини лишь первый шаг в длительном процессе разработки игры.
Глава 9
Утро субботы и воскресенья Шелли каталась верхом. Она полюбила это с раннего детства, когда в двухлетнем возрасте ее впервые посадили на пони.
Она жила в восточном пригороде недалеко от Центрального парка, занимавшего четыреста пятьдесят акров земли. Настоящий рай для конных прогулок.
Шелли повезло, она заключила договор с владельцем чистокровного гнедого красавца по кличке Флинн. Хозяин очень любил его, но не мог обеспечить необходимую нагрузку, так что Шелли восполняла этот недостаток.
В один прекрасный день она обзаведется домиком на природе, где будет достаточно места для лошади. И для собаки. А пока лучше кататься на Флинне.
Правда, она пообещала, что будет работать по субботам, и не знала, сможет ли покататься в следующий раз. Скорее всего, придется приезжать сюда до начала работы. С удовольствием глядя вокруг, она задумалась над тем, что в связи с новым жильем придется пересмотреть расписание. Вчера она закончила распаковывать вещи. Следуя приоритетам, первым делом разобрала кухонные принадлежности. Хотя на самом деле в этом не было необходимости, потому что на кухне и без того имелось все необходимое и даже больше. Она решила вечером обновить варочную панель и духовку новейшего образца. Одним из любимых занятий Шелли в свободное от работы время была выпечка. На обратном пути из Центрального парка она заехала в магазин и запаслась всем необходимым для своего кулинарного праздника.
Когда сработал таймер духовки, она вынула два пирога. Процесс готовки доставлял особенное удовольствие. Ей нравилось разбивать яйца, месить тесто и лепить листики для украшения пирогов. Шелли поставила пироги остывать, критически осмотрев каждый.
Стоит, не стоит? Второй пирог с расчетом на Деклана. Но она обещала не нарушать его уединения. Не сочтет ли он нарушением обещания эсэмэску с предложением передать ему пирог в знак благодарности?
Пока пироги остывали, Шелли приняла душ, смывая запах лошади – после прогулки она всегда чистила Флинна. Ей безумно нравился теплый земной запах этих крупных животных. Но Деклан мог оказаться несколько привередливым.
Натянув розовые джинсы и светло-розовую блузку, она набросила на плечи кремовый джемпер – все вещи были подарены Линн, постоянно пытавшейся заставить ее одеваться более женственно, – и отправила Деклану сообщение:
"Могу я вас увидеть?"
Ответ пришел уже через несколько минут:
"Конечно, подходите к задней двери".
Шелли завернула пирог с золотистой корочкой в одно из красивых французских кухонных полотенец. И только уже стоя у задней двери, всерьез задалась вопросом, не сошла ли она с ума, решив угостить работодателя своей выпечкой.
Деклана удивило желание Шелли увидеться в воскресенье. Он недавно проснулся после длительного марафона работы над Эстеллой и только что приступил к занятиям в тренажерном зале, которые обычно не прерывал ни при каких обстоятельствах.
Однако имя Шелли, вспыхнувшее на смартфоне, не позволило сильно разозлиться. Набросив фуфайку на голое тело, он оправдал отступление от правил возможным ЧП в ее квартире, требовавшим его вмешательства. Однако, увидев ее на пороге с домашней выпечкой невероятной красоты, очень удивился. "Яблочный", – догадался он по манящему аромату.
– Я хотела поблагодарить вас за то, что позволили мне жить в такой замечательной квартире. До сих пор не могу поверить, что мне так повезло.
– Вы не обязаны мне готовить. – Он тут же пожалел о сказанном, увидев ее расстроенное лицо.
– Я догадывалась, что это может оказаться неуместным. Вы говорили, что любите шелковицу, но сейчас не сезон. Вот и подумала, не подойдет ли яблоко с малиной. Пришлось взять замороженную малину, для свежей тоже не сезон, но она очень хорошая и…
– Шелли, хватит. Я очень рад, что вы испекли мне пирог. Просто это несколько неожиданно. Спасибо.
– Он прямо из духовки. Кстати, это очень хорошая духовка.
– Заходите, – пригласил он.
– О, нет, я не должна. Я…
– Пожалуйста. – Осознание того, что ему не с кем поделиться собственными успехами, заставляло Деклана чувствовать себя одиноким.
Странно видеть Шелли во всем розовом. В таком милом девичьем розовом. Она даже надела цепочку с серебряной подковой, лежавшей низко у нее на груди. Счастливая подкова. Откуда он взял, что она всегда носит одежду мужского типа? Возможно, слишком увлекся, видя в ней женщину-воина, вместо того чтобы обратить свое внимание на ее женскую привлекательность.
– Ладно, – согласилась она, входя следом за ним.
Во время ремонтных работ архитектор переделал интерьер в задней части дома, устроив там то, что он упорно называл "кухней мечты".
– Вау! – воскликнула Шелли, бесцеремонно озираясь вокруг. – Это просто потрясающе.
– Она почти не используется.
– Какая жалость. Это настоящая кухня мечты для того, кто любит готовить.
Похоже, архитектор прав.
Большая часть дома не использовалась. Там царила тишина, и даже сам воздух казался неподвижным. Деклан не мог заставить себя войти в комнаты, где жил с Лизой. Уже два года они стояли закрытыми. Он никогда не заходил в детскую, которую они обставляли с такой любовью. Даже не разрешал делать там уборку. Его жизнь в этом доме ограничивалась кабинетом, спальней и тренажерным залом. В кухню он заходил очень редко. И вот теперь вместе с Шелли в этот слишком большой, слишком пустой и слишком печальный дом вошло ощущение солнечного света, которое она несла с собой повсюду, где появлялась.
Деклан поставил пирог на мраморную столешницу.
– Возьму себе кусок, пока он еще теплый. А вы?
– Для себя я испекла другой. Съем его с сестрой и ее женихом. Сегодня я обедаю с ними.
Всякая мысль о том, чтобы предложить Шелли пообедать с ним, заказать еду из любимого ресторана, куда он не заходил уже два года, мгновенно исчезла. В любом случае глупая идея. Деклан напомнил себе, что сейчас, когда она живет здесь, как никогда важно установить границу в их отношениях. Он отрезал себе огромный кусок пирога, подвинул стул к барной стойке. Шелли села чуть поодаль.
– Значит, я могу съесть его целиком. – Он с преувеличенной жадностью вертел тарелку руками.
– Половину можете поставить в холодильник.
– Никакой половины не останется, можете мне поверить. Это самый лучший пирог в моей жизни.
– Я вам не верю.
– Серьезно, он потрясающе вкусный.
– Это бабушка меня научила. Теперь моя единственная проблема в том, что специализируюсь на старомодных угощениях.
– Зато это настоящее угощение. Мне уже давно никто ничего не печет.
– А кто пользуется этой кухней?
– Я пользуюсь. Но только для самых простых блюд. Сложности не для меня.
– Лиза хорошо готовила?
Его так поразило упоминание о Лизе, что он чуть не подавился пирогом. Хотя почему бы и нет? Вопрос прозвучал совершенно невинно. Шелли ничего не знала о том, что он чувствовал себя виноватым в смерти жены и дочери, и о его решимости наказать себя.
– Она очень старалась, но результат в большинстве случаев оказывался плачевным. Мы редко ели дома. Я думаю, она надеялась, что эта кухня превратит ее в кулинарного гуру. Она часто говорила, что пойдет на курсы, но так и не пошла.
– Она, наверное, была очень хорошая. – Он видел, как старательно Шелли подбирала слова.
– Да. Она…. Вам бы она понравилась, и вы ей тоже.
Он вдруг понял, что так и есть. Внешне эти две женщины были полной противоположностью друг друга, но где-то в глубине таилось нечто общее. Деклан не знал, можно ли охарактеризовать это невыразительным словом "милая", но в каком-то смысле оно выражало то, что он не умел определить.
– Я рада.
Он видел в ее глазах сочувствие. Не жалость. Жалости он бы не потерпел. Даже спустя два года он с трудом говорил о Лизе. Казалось, у него вырвали сердце, когда она умерла.
Но в Шелли было что-то вызывавшее доверие, позволявшее верить, что перед ней он может опустить забрало. И не только это.
– Лиза была жизнерадостной. Во всяком случае, так о ней говорили другие. А я в молодости был тихим, зажатым парнем. Терялся в присутствии девушек. Увидев, какой я урод, они бежали от меня без оглядки.
– Не верю ни секунды. Вы очень симпатичный парень. Думаю, вам приходилось от них палкой отбиваться.
Что это? Признание объективного факта или свидетельство ее восхищения? В любом случае приятно слышать.
– Вовсе нет. Наверное, я слишком много времени проводил перед экраном компьютера.
– Но Лиза вас разглядела?
– Она росла с братьями и знала, как обращаться с мальчишками, а я единственный ребенок очень занятых родителей, которым не хватало времени обращать на меня внимание. С Лизой я стал самим собой.
– Мне очень жаль.
– Они не хотели заводить детей, и мое появление стало настоящим шоком. – Несмотря на старание говорить шутливо, в словах сквозила горечь. – Не знаю, сколько раз в детстве я слышал: "Деклан наша маленькая оплошность".
– Но ведь они наверняка говорили это с любовью.
– Возможно. Тем не менее я видел их нечасто. Мать постоянно участвовала в судебных процессах, защищая преступников, или вела бесплатную работу в неблагополучных семьях, где всегда находился кто-нибудь требовавший ее пристального внимания. К счастью, на каникулы она отправляла меня к своей матери.
– Это та, у которой шелковица?
– Она самая. Она была художницей, и ей доставляло огромное удовольствие заниматься со мной, передавая свое мастерство. Иногда мне кажется, что она делала это назло родителям.
– А ваш отец?
– Назовем его просто "типичным отсутствующим отцом", этим все сказано.
– Какая-то печальная картина получается.
– Не стоит меня жалеть. Все давно в прошлом. Как знать, смог бы я стать тем, кем стал, если бы рос счастливым ребенком в окружении братьев и сестер.
– Да, это мысль. – Судя по всему, он ее не убедил.
– Во всяком случае, у них хватило ума взять мне замечательную няньку. Это компенсировало многие вещи. – Дженни никогда не оставляла его, навсегда став важной частью жизни.
– Дженни должна была жить в этой квартире, чтобы… помогать вам с…
Он понял, что пора сменить тему.
– Да. А вы? Похоже, ваше детство тоже нельзя назвать безоблачным.
– Оно было безоблачным, пока отец не решил завести другую семью. – У Деклана сжалось сердце, когда он увидел ее лицо, исказившееся при мысли о пережитом несчастье.
– Вы с сестрой его не устраивали?
– И мама тоже. Он встретил молодую женщину с маленьким сыном. Она в него вцепилась, и все было кончено. Во всяком случае, для нас.
– Вам пришлось уехать из своего дома?
– Отец был агентом по недвижимости. Он сказал, что нашу маленькую ферму надо продать. А потом провернул какую-то хитрую сделку и снова въехал туда с той женщиной.
На языке вертелось несколько слов по поводу ее отца, но он не решился их произнести.
– Это ужасно.
– Он делал попытки помириться со мной и Линн. Хотел продолжать видеться с нами. Мне разрешили кататься на моем пони. Его звали Тоби. Отец сказал, что это хороший способ заставить меня приезжать.
Судя по суровому выражению лица Шелли, Деклан сомневался, что история закончилась хорошо.
– Это умно.
– Пока в один прекрасный день не выяснилось, что его жена продала моего прекрасного Тоби. И отец ничего не сделал, чтобы помешать ей.
На этот раз Деклан не стал сдерживаться и выругался.
– Это жестоко. Сколько вам было?
– Только что исполнилось четырнадцать. Прошло уже много времени, но я до сих пор помню, что почувствовала.
– Вам удалось вернуть пони?
– Мы нашли его нового хозяина. Но… но… – В ее глазах стояли слезы. – Когда Тоби выгружали из трейлера, он испугался. Мой дорогой мальчик, должно быть, понял, что с ним происходит что-то плохое. Видимо, начал метаться, вставать на дыбы и сломал ногу. Новые хозяева не виноваты. Они не знали, что Тоби украли. Но его пришлось усыпить.
– А ваш отец?
– Он сделал все, чтобы я его возненавидела. С тех пор ничего не изменилось.
Глядя в ее печальное лицо, Деклан почувствовал, как где-то в глубине души ожили давно умолкнувшие струны. Желание успокоить ее стало важнее запретов.
Он взял руки Шелли в свои. У нее были красивые теплые руки, но на ладонях и пальцах он нащупал мозоли. Мозоли воина.
– Я вам сочувствую. И с пони, и с отцом.
Шелли пожала ему руки в ответ, даже не понимая, каким невероятно важным поступком было для него то, что он решился до нее дотронуться. Их взгляды встретились, устанавливая молчаливую связь. То, что он почувствовал в этот момент, выходило далеко за пределы физического влечения.
Внезапно показалось, что кухня, тишину которой нарушало лишь тиканье часов да редкое жужжание холодильника, стала самой уютной среди множества других комнат в огромном пустом доме. Потому что здесь находилась она.