- Кое-что случились с тех пор, как вы присоединились к Восстанию несколько месяцев назад, - отвечает Лоцман. - Отравленные озера. Таинственные шифры. Галерея, в которой люди могли собираться и обмениваться своими поделками. Очевидно, что на твое имя стоило обратить более пристальное внимание. И мы, действительно, обнаружили интересные подробности. - Вот сейчас его голос просто ледяной.
- Кассия не сражается против Восстания, - возражает Ксандер. - Она на вашей стороне. Я могу ручаться за нее.
- И я, - подтверждает Кай.
- Это могло бы что-то значить для меня, - продолжает Лоцман, - если бы вокруг вас троих не вертелось столько информации. И ее достаточно, чтобы назвать подозреваемыми всех вас.
- Что вы имеете в виду? - интересуюсь я. - Мы делали все, что Восстание требовало от нас. Я переехала жить в Центр. Кай управлял вашими кораблями. Ксандер спасал жизни пациентов.
- Ваше послушание служило лишь маскировкой для тех членов Восстания, у кого было меньше власти и информации, - наседает Лоцман. - У них с самого начала не было причин сообщать о вас. Но после того как вы привлекли мое внимание, я увидел истинное положение вещей и сделал соответствующие выводы, недоступные остальным. По праву Лоцмана, у меня есть доступ ко многим данным. Когда я пригляделся, то обнаружил правду. Люди умирали, куда бы вы ни шли. Приманки в том лагере, например, большинство из которых были Отклоненными.
- Мы не убивали тех приманок, - возражает Кай. - Это сделали вы. Когда Общество отправило людей на смерть, вы бездельничали и наблюдали.
Лоцман остается непреклонен. - Река, протекающая у Каньона, была отравлена, когда вы находились неподалеку. Вы активировали взрывчатку в ущелье, разрушив при этом часть деревни, принадлежащей Аномалиям. Вы уничтожили пробирки в хранилище, которое принадлежало Восстанию. Вы сговорились получать и переносить синие таблетки. Вы даже убили мальчика с их помощью. Мы нашли его тело.
- Это неправда, - протестую я, но, в каком-то смысле, так оно и есть. Давая ему таблетку, я не предполагала, что убью его, но это случилось. А затем до меня доходит, почему архивист расспрашивала меня о местах, в которых могли храниться образцы тканей. - Это же вы хотели знать, как много мне известно о пробирках, - говорю я. - Вы и вправду торгуете ими?
- Вы торгуете пробирками? - удивляется Кай.
- Разумеется, - говорит Лоцман. - Я использую все, что потребуется, чтобы обеспечить лояльность и накопить средства, необходимые для поиска лекарства. Образцы - это валюта, которая срабатывает в тех случаях, когда не помогает ничто другое.
Кай с отвращением качает головой. Я благодарю небо за то, что мы смогли забрать пробирку дедушки из Каверны. Кто знает, как Лоцман распорядился бы ею.
- Есть еще кое-что, - говорит Лоцман. - Города, в которых вы жили, были из числа пострадавших от заражения воды.
Озеро. Я вспоминаю ту мертвую рыбу. Но я не понимаю, что он имеет в виду. Мы втроем переглядываемся друг с другом. Необходимо разобраться со всем этим.
- Чума распространяется слишком быстро, - замечает Ксандер, его глаза сверкают. - В Центре ее умудрялись сдерживать достаточно долго, а потом она внезапно расползлась. Эпидемия была еще до того, как вирус попал в воду,- люди заболевали, заражаясь друг от друга. А после отравления водных ресурсов заболели практически все.
И теперь я, Кай и Ксандер складываем кусочки мозаики в единое целое. - Это водяная чума, - произносит Кай. - Похожая на ту, что посылали на Врага.
Теперь мне стало понятно такое количество заболевших чумой. - Внезапная вспышка, которую мы наблюдали в начале Восстания, - широкое распространение болезни в некоторых городах и провинциях - означает, что кто-то добавил вирус в воду, чтобы ускорить процесс. - Я трясу головой. - Я должна была понять сразу, почему болезнь появилась внезапно и повсюду.
- Поэтому-то мы и не справлялись в медицинском центре, - говорит Ксандер. - Повстанцы не ожидали такой диверсии. Мы справлялись с вирусом так или иначе, до того момента, пока не появилась мутация.
- Вы же не думаете, что мы втроем могли организовать все это, - говорит Кай.
- Нет, - соглашается Лоцман. - Но вы трое были частью заговора. И пришла пора признаться во всем, что вы знаете, - он делает паузу. - Кассия, для тебя есть еще кое-что на датаподе.
Я опускаю взгляд на экран и вижу еще один вложенный файл. Я нахожу в нем фотографию своей матери и еще одну - отца.
Обе картинки попеременно вспыхивают на экране.
- Нет! - восклицаю я. - нет. - Мои родители смотрят на экран остекленевшими глазами. Они оба неподвижны.
- Они подхватили мутацию, - говорит Лоцман. - Лекарства нет. Они оба находятся в медицинском центре в провинции Кейя. - Он опережает мой следующий вопрос. - Мы не смогли выяснить местоположение твоего брата.
Брэм. Неужели он лежит где-нибудь, и никто не может его найти? Неужели он умер, как тот мальчик из Каньона? Нет. Этого не может быть. Я не верю. Не могу представить Брэма неподвижным.
- Теперь, - говорит Лоцман, - вы должны рассказать все, что знаете. На кого вы работаете? Вы сочувствуете Обществу? Кому-то еще? Это ваша группа внедрила мутацию? У вас есть лекарство?
Впервые я слышу, что он теряет контроль над своим голосом. Я слышу последнее слово, лекарство, и уже понимаю, насколько сильно его отчаяние. Ему необходимо это лекарство. Ради него он пойдет на что угодно.
Но у нас нет лекарства. Он тратит время впустую. Что мы должны делать? Как ему объяснить?
- Я знаю, вы поступите правильно, - говорит Лоцман. В его голосе уже не звучит сталь, и сейчас он уговаривает. - Твой отец, Кассия, возможно, принимал сторону Общества и отказался присоединиться к Восстанию, но твой дедушка работал на нас. Ты, поистине, правнучка Лоцмана Рейес. И ты помогла нам однажды, хотя не помнишь этого.
Я слышу только последние его слова, потому что…
Моя прабабушка была Лоцманом.
Это она напевала дедушке свои стихи, даже когда Общество предписывало выбирать их из перечня Ста.
Это она сохранила страницу, которую я сожгла.
- Я никогда не встречал Лоцмана Рейес лично, - говорит Лоцман. - Она жила до моего предшественника. Но как Лоцман, я единственный знаю имена всех своих предшественников. Я узнал о ней из ее записей. Она была нужным Лоцманом в нужное время. Она сохранила отчеты и собрала нужные нам знания, чтобы знали, как правильно действовать. Но для всех Лоцманов одна вещь неизменна: Мы должны понимать, что значит быть Лоцманом. Твоя прабабушка понимала: не сберегая силы, мы терпим поражение. И она знала, что самый маленький мятежник, который просто делает свою работу, столь же велик, как и Лоцман, который ведет за собой. Она не просто верила в это. Она знала.
- Мы ничего не делали… - начинаю я, и внезапно корабль срывается вниз.
Кай теряет равновесие и врезается в ящики у противоположной стены. Мы с Ксандером спешим ему на помощь.
- Я в порядке, - говорит Кай. Я не могу услышать его из-за гула корабля, и затем мы ударяемся о землю. Все моё тело встряхивает при столкновении.
- Когда он откроет дверь, - шепчет Кай, - мы побежим. Мы уйдем от него.
- Кай, - отвечаю я, - подожди.
- Мы прорвемся, - настаивает Кай, - нас трое, а он один.
- Двое, - говорит Ксандер, - Я остаюсь.
Кай удивленно таращится на Ксандера. - Вы вообще слышали, что он говорил?
- Да, - кивает Ксандер, - Лоцману нужно лекарство. И мне тоже. Я помогу ему, чем смогу. - Ксандер смотрит на меня, и я понимаю, что он по-прежнему верит Лоцману. Он поставил его цели превыше всего остального.
А почему нет? Мы с Каем бросили Ксандера; я не научила его писать. И я никогда не расспрашивала Ксандера о его жизни, потому что думала, что знаю все. Смотря на него теперь, я понимаю, что не знала его тогда, и не знаю его сейчас. Он в одиночку прошел через ущелья, и это изменило его.
Он прав. Все, что сейчас важно - это лекарство. Именно за него мы должны вести битву.
Мой голос окажется решающим, и все ждут только меня. И на этот раз, я выбираю Ксандера, вернее, его позицию.
- Давай поговорим с Лоцманом, - предлагаю я Каю. - Еще чуть-чуть.
- Уверена? - спрашивает он.
- Да, - отвечаю я, и Лоцман открывает дверь трюма. Я поднимаюсь по лестнице вслед за Каем, Ксандер замыкает нашу цепочку, и я вручаю Лоцману датапод с фотографиями моих родителей.
- Галерея была местом встреч и поэзии, - рассказываю я ему. - Синие таблетки оказались опасными. Мы не знали, что они убивают. В Каньоне мы воспользовались взрывчаткой и завалили вход в пещеру, чтобы Общество не добралось до запасов фермеров. Отравленные реки и воды - это почерк Общества, а мы не из них, и даже не из сочувствующих им.
На мгновение воцаряется такая тишина, которая только может быть на воздушном корабле посреди гор. За бортом в деревьях шумит ветер, и слышно тяжелое дыхание тех из нас, кто еще не стал неподвижным.
- Мы не пытаемся свергнуть Восстание, - говорю я. - Мы верим в него. Все, чего мы хотим - это лекарство. - И тут до меня доходит, кем может быть другой человек, которому доверяет Лоцман, - пилот, которого он попросил собрать нас вместе, чтобы не рисковать самому, либо ему просто не хватало на это времени. - Вы должны выслушать Инди, - говорю я. - Мы можем помочь вам.
Лоцман, кажется, не удивлен, что я догадалась.
- Инди, - произносит Кай. - У нее есть метка?
- Нет, - говорит Лоцман, - но мы сделаем все от нас зависящее, чтобы она продолжила летать.
- Вы обманывали ее, - восклицает Кай. - Вы использовали ее, чтобы поймать нас в ловушку.
- Я и горы готов свернуть, чтобы найти это лекарство, - отвечает Лоцман.
- Мы можем помочь вам, - повторяю я. - Я могу сортировать данные. Ксандер работал с больными и наблюдал мутацию из первых рук, Кай…
- Может быть самым полезным из всех, - заканчивает Лоцман.
- Я буду всего лишь расходным материалом, - говорит Кай. - Точно так же, как и в Отдаленных провинциях. - Кай пятится к двери. Он движется медленнее, чем обычно, но с тем же изяществом, всегда присущим ему. Его тело подчиняется ему лучше, чем это бывает у большинства людей, и мне становится больно при мысли, что когда-нибудь оно остановится, станет неподвижным.
- Ты не знаешь этого точно, - говорю я с упавшим сердцем. - Может, ты совсем не болен. - Но на его лице отражается покорность. Он знает больше, чем говорит? Чувствует ли он присутствие болезни, бегущей по его венам, лишающей сил?
- В любом случае, Кай подвергся заражению, - говорит Ксандер. - И вы не должны рисковать тем, чтобы он заразил и других людей, работающих над поисками лекарства.
- Нет никакого риска, - отвечает Лоцман. - Фермеры - иммуны.
- Так вот почему вы ищете лекарство именно здесь, - улыбается Ксандер. Его голос наполняется надеждой. - Тогда у нас есть шанс найти его.
- Но если вам было известно о красной метке, почему вы раньше не вывезли сюда некоторых из тех, у кого она была? - интересуюсь я у Лоцмана. - Наши данные могли быть полезны в этом случае. - Если у меня есть иммунитет, они могли бы сопоставить мои данные с данными фермеров, живущих в горах.
В тот момент, как эти слова слетают с моих губ, я трясу головой.
- Это бы не сработало, - говорю я, отвечая на собственный вопрос, - потому что наши данные испорчены: все эти вакцинации, контакты с больными - для поисков лекарства вам нужна группа с чистыми данными.
- Да, - Лоцман окидывает меня оценивающим взглядом. - Мы можем использовать лишь тех, кто с рождения жил за пределами Общества. А остальные могут помочь в работе над лекарством, но данные их бесполезны.
- И более ценными данными должны обладать те, кто дольше всех жил за пределами Общества, - продолжаю я. - Это второе и третье поколение фермеров. Их знания будут иметь наибольшее значение.
- Совсем недавно мы получили дополнительные сведения, - говорит Лоцман. - Еще одна группа людей оказалась с иммунитетом, хотя они не так давно поселились в горах.
Фермеры с Каньона, это должно быть они. Я помню маленький черный домик, значок поселения, который был отмечен на их карте в районе гор. Они не знали, как называлась эта деревня, и жил ли там кто-нибудь, но именно туда они направились, когда в Каньоне стало небезопасно.
Кай смотрит на меня. У него промелькнула та же мысль. А что, если мы снова увидим Элая? Или Хантера?
- Когда прибыли беженцы из Каньона, фермеры Эндстоуна позволили им построить свое поселение по соседству, - поясняет Лоцман. - Вначале мы не были уверены, что люди с Каньона тоже невосприимчивы к мутации. Они жили в других климатических условиях и долгие годы не имели контактов с эндстоунцами. Но они оказались иммунами. И это стало для нас огромным облегчением, потому что…
- …тогда вы могли сравнивать их данные, - я с лету подхватываю ход его мыслей. - Вы могли искать общее между этими двумя группами. Это сэкономило бы вам время.
- Как далеко вы продвинулись? - спрашивает Ксандер.
- Не так, как хотелось бы, - отвечает Лоцман. - В их привычках и рационе питания очень много общего. Мы стараемся как можно скорее исключать любую вероятность и совпадение, чтобы найти лекарство, но для этого требуется время и люди.
Теперь он смотрит на нас. Мы убедили его?
Ксандер тоже наблюдает за мной. Когда наши глаза встречаются, он улыбается, и я снова вижу в нем старого Ксандера, того, кто раньше улыбался мне точно так же, пытаясь заставить меня прыгнуть в бассейн, поучаствовать в играх. Когда я оборачиваюсь к Каю, я замечаю, что его руки дрожат, его прекрасные руки, которые учили меня рисовать, поддерживали меня, когда мы пробирались через ущелья.
Давно на Холме, Кай предупреждал меня о подобной ситуации, когда мы могли быть пойманы. Он рассказал мне о дилемме заключенного, и о том, что нам нужно оберегать друг друга. Он когда-нибудь думал о том, что нас может быть трое, а не двое?
И вот, зажатая между улыбкой Ксандера и руками Кая, я прихожу к собственному пониманию, что единственный способ уберечь друг друга, это найти лекарство.
- Мы поможем вам, - повторяю я, надеясь, что на этот раз Лоцман поверит мне.
Дедушка верил в меня. В ладони я сжимаю микрокарту. Она обернута в бумагу моей матери, покрытую словами моего отца, написанными рукой моего брата.
Часть пятая: Дилемма заключенного
Глава 24. Ксандер
Кай вышагивает взад-вперед по поляне, пока мы ждем фермеров, которые должны спуститься и встретить нас. - Тебе нужно передохнуть, - уговариваю его. - Нет никаких доказательств, что продолжительные прогулки тормозят развитие болезни.
- Ты говоришь, как чиновник, - отвечает Кай.
- Я и был им.
- Знаешь, почему у вас нет никаких доказательств, что это работает? - говорит Кай, - потому что вы никогда ни на ком не пробовали этот метод.
Мы болтаем и шутим, как в прежние времена, когда сидели за игровыми столами. В который раз Кай собирается проиграть, и это несправедливо. Он не должен стать неподвижным.
Но он не потерял Кассию. Они смотрят друг на друга так, будто ласкают. И меня поймали за подглядыванием.
Но нет времени думать об этом сейчас. Из-за деревьев появляется группа людей. Девять человек. Пятеро несут оружие, у остальных носилки.
- Сегодня у меня нет пациентов, - говорит Лоцман. - И образцов, боюсь, что нет. Только эти трое.
- Меня зовут Ксандер, - представляюсь я, стараясь создать атмосферу непринужденности.
- Лейна, - говорит одна из женщин. Ее волосы заплетены в длинные светлые косы, и она выглядит такой же юной, как и мы. Больше никто не подходит, чтобы представиться, но все они выглядят сильными. Я не вижу среди них никаких признаков болезни.
- Я Кассия.
- Кай.
- Мы Аномалии, - говорит Лейна. - Вероятно, первые, которых вы когда-либо видели. Она ожидает нашей реакции.
- В Каньоне мы встречали и других Аномалий, - отвечает Кассия.
- Серьезно? - заинтересованно спрашивает Лейна. - Когда это было?
- Сразу перед тем, как они пришли сюда, - отвечает Кассия.
- Так вы знаете Анну, - встревает один из мужчин. - Их лидера.
- Нет, - Кассия качает головой. - Мы пришли после ее ухода. Мы познакомились только с Хантером.
- Мы были удивлены, когда фермеры пришли в Эндстоун, - говорит Лейна. - Мы думали, что в пещерах все давно умерли. И верили, что между Обществом и остальным миром остались только жители каменных деревень.
Она умело рассказывает. Ее голос мягкий, но уверенный, и она привлекает наше внимание, когда смотрит на нас. Она могла бы стать хорошим медиком. - Чем они могут помочь нам? - спрашивает она Лоцмана, обращаясь к нему не как к лидеру, а как к равному.
- Считайте, что я подопытный кролик, - говорит Кай. - Я подхватил мутацию, но пока еще не слег.
Лейна поднимает брови. - Мы еще не встречали больного, держащегося на ногах, - говорит она Лоцману. - Все остальные прибывали уже неподвижными.
- Кай - пилот, - отвечает Кассия. Я уверен, что ей не понравилось, как Лейна говорит о Кае. - Один из лучших.
Лейна кивает, но продолжает смотреть на Кая своим проницательным взглядом.
- Ксандер медик, - говорит Кассия, - а я умею сортировать.
- Медик и сортировщик, - кивает Лейна. - Замечательно.
- Вообще-то я уже не медик, - уточняю я. - Сначала я был в составе управляющего персонала. Но затем на нас свалилось так много больных, что я стал помогать в уходе за ними.
- Это может пригодиться, - кивает Лейна. - Всегда полезно пообщаться с кем-то, кто видел вирус и картину его распространения по городам.
- Я вернусь, как только получится, - сообщает Лоцман. - Есть какие-нибудь новости?
- Нет, но скоро будут. - Она жестом указывает на носильщиков. - Если нужно, мы можем перенести тебя, - говорит она Каю.
- Нет, - отвечает он. - Я буду идти сам, пока не свалюсь.
***
- Вы очень сильно доверяете Лоцману, - говорю я Лейне, пока мы взбираемся по тропе, ведущей в деревню.
Кассия с Каем идут впереди, сохраняя неспешный, но размеренный темп. Я знаю, что мы оба, Лейна и я, следим за ними.
Также и другие члены группы наблюдают за Каем. Каждый ожидает того момента, когда он станет неподвижным.
- Лоцман не является нашим лидером, - отвечает женщина, - но мы достаточно доверяем ему, чтобы сотрудничать, и он так же доверяет нам.
- А у вас действительно есть иммунитет? - спрашиваю я. - Даже к мутациям?
- Да, - подтверждает она. - Но у нас нет никаких меток. Лоцман говорил, что у некоторых из вас они есть.
Я киваю. - Хотелось бы мне знать, из-за чего такое различие. - Несмотря на то, что чума делает с людьми, меня очаровывает и сама болезнь и ее мутации.
- Мы не знаем этого точно. Наш специалист из деревни говорит, что вирусы и иммунитет образуют невероятно сложный комплекс. Наилучшее его объяснение состоит в том, что, независимо от причин, наш иммунитет просто препятствует проникновению любой, когда-либо созданной инфекции, поэтому у нас не появляются метки.