- Я не знаю, - проговорила она испуганно. - Тетя Фатима, может, вы просто выбросите его, а? Или что там полагается делать с невостребованными письмами?
Работница почты удивилась, помрачнела.
- Значит, не интересуешься больше? - спросила она суховато, почти грозно.
- Нет, почему? - совсем потерялась Валя. - Интересно, конечно. Но, наверное, у него все хорошо, вернулся из армии, устроился где-нибудь…
- Гадать будешь или все-таки прочтешь?
- Ладно, - сдалась Валюшка. - Я зайду на почту.
- Не нужно тебе заходить.
Тетя Фатима сунула руку за ворот кацавейки, покопалась там и вытащила потрепанный и измятый пакет. Торопливо сунула его Валюшке в руки. Потом задала несколько невыразительных вопросов о семье, о ребенке, - и ушла, тяжело опираясь о палку.
Конверт Валя разорвала в парке, на берегу озера, под прикрытием лысых многолетних дубов. И сразу почувствовала неладное, - почерк у Ильи изменился, стал неровный, как будто писал человек, ослабленный болезнью.
"Здравствуй, Галя! Пишу без особой надежды, что это письмо когда-нибудь попадет тебе в руки. Но, может, ты зайдешь на почту по своим делам и по старой привычке спросишь, не пришло ли письмо до востребования. И работница почты вручит тебе этот конверт. В общем, надеюсь на чудо, потому что в последнее время я перестал полностью исключать такую возможность.
Я хорошо понимаю, что твоя жизнь, наверное, уже устроена или близка к этому. Не стану писать ничего, что может смутить твой покой. Прочти это письмо как послание от старого друга, который тебя помнит и которому ты всегда будешь дорога.
Прежде всего хочу объяснить, почему так неожиданно исчез и несколько лет не слал никаких вестей. Случилось так, что я побывал в плену. Два месяца назад мы с другом сумели освободиться. Сейчас я нахожусь в госпитале, в Грозном. Не могу сказать, что нуждаюсь в медицинской помощи. Меня бы, к примеру, куда быстрее исцелило возвращение в родной город. Но положение мое очень неопределенное, документов нет. Армейские власти привыкли считать нас мертвыми и пока не до конца верят в наше воскрешение. Очень надеюсь, что не заставят дослуживать в штрафбате. Лично я всем этим сыт по горло и мечтаю только о возвращении домой.
Дорогая Галя, у меня к тебе огромная просьба. Сразу после освобождения я написал матери, но ответа пока не получил. Молчание мамы меня чрезвычайно волнует, и некого спросить, как у нее дела. Главврач госпиталя советует мне обратиться за помощью в местный военкомат, но от людей в погонах я помощи ждать не привык. Может, ты зайдешь к ней хоть на минутку?
Буду рад, Галчонок, если получу от тебя коротенькое письмецо. Пусть не будет для тебя препятствием наличие мужа, жениха, может, и ребенка. Напиши мне просто как старому другу, который все понимает и не имеет ни малейших претензий. Просто хочется знать, что у тебя все в порядке. В конце письма указываю адрес матери. Если помнишь, это совсем рядом с тобой. Двухэтажный дом на улице Рощинской, наполовину каменный, наполовину деревянный. Мы много раз проходили мимо, когда я кругами через весь город провожал тебя до твоего дома. До сих пор этот маршрут часто снится мне по ночам.
Да, твое письмо с фотографиями я еще успел получить. К сожалению, потом оно пропало. Все эти годы я почему-то больше всего жалел о тех потерянных фотографиях. Ты такая красивая на них в том зеленом выходном платье! А как сложилась жизнь у твоей подружки, той, на свадьбе которой ты фотографировалась?
До свидания, Галя, желаю тебе большого счастья. Если время и обстоятельства позволяют, пиши.
Илья Громов".
Валюшка долго смотрела на воду. Как могло случиться, что мальчик, с которым они так недавно катались на лодке по озеру, стал пленником? А ведь о чеченских событиях в последнее время можно услышать все реже и реже…
"Пойду к его матери прямо сейчас! - решила Валя. - Это ведь важнее всего на свете. Он, может, и написал только ради этого".
Дом она, конечно, узнала бы и без точного адреса. Помнила его из детства, когда с ватагой соседских мальчишек и девчонок жадно осваивала соседние улицы, дворы, сараи. Когда-то рядом с этим домом обитала огромная собака. Она охраняла огород за домом, но Валю всегда подпускала и пропускала. А на остальных рычала и кидалась. Это чрезвычайно повышало Валюшкин авторитет в глазах сверстников.
Мать Ильи жила в каменной части дома. На весь подъезд было здесь только две квартиры. Валя сверилась с номером и позвонила в дверь.
Приплясывая от нетерпения, ждала минуты четыре. Время от времени снова нажимала на звонок. Прислушивалась - исправен ли. Увы, звонок был единственным звуком, который она смогла услышать в недрах квартиры.
Впрочем, был будний день, и мать Ильи могла находиться на работе. Валя вышла из дома и вдруг у самой двери заметила ящик для писем. Жадно прильнула к дырочкам в железном, изрядно проржавевшем коробе. Ящик был набит бумажками, похожими на счета. Видно было, что почту не забирали уже давно. Валя сунула в дырку палец и немного поворошила бумаги. На первый план выплыло письмо, были видны погашенные марки в верхнем правом углу. Она еще немного потолкала письмо, - и отчетливо разглядела адрес, написанный знакомым почерком!
Значит, Елена Захаровна не получила письмо от сына и не знает о том, что он жив. Но это означает… это может означать только самое худшее. От ужаса Валя покрылась липким потом. Потом снова бросилась наверх и стала трезвонить в соседнюю дверь.
Очень скоро дверь отворила женщина в байковом халате.
- Скажите, здесь проживает Елена Захаровна Громова? - буквально набросилась на нее Валя. - Или, может быть, она куда-то переехала?
- Проживает, да, - нараспев произнесла женщина, и у Вали немного отлегло от сердца. Проживает - значит, жива! - Только она сейчас в больнице, - тут же добавила соседка.
- Давно? А когда вернется домой?
- Ой, боюсь, не скоро она вернется, - мелко закачала головой женщина. - Не слишком хороши у Лены дела. Сердце. Вы, может, не знаете: у нее сын погиб в Чечне. Какая мать такое вынесет?
- Да не погиб он! - вскрикнула Валюшка. - Он живой! Там, в почтовом ящике, письмо от него лежит!
Женщина всплеснула руками:
- Да не может быть! Да как же это! Ой, надо к Лене в больницу бежать, а у меня внучок на руках!
- Я пойду, только скажите куда.
- Ой, да наша городская больница, отделение кардиологии, четвертая палата. Подожди, миленькая, я пирог для нее заверну.
- Не надо. - Валя от нетерпения не могла устоять на месте. - Хотя нет, давайте: вдруг у нее на радостях аппетит проснется.
В больнице она была через десять минут. Но дальше холла ее не пустила бабка-вахтерша. Валя устроила такой шум, что той пришлось-таки позвонить в отделение. Через пять минут вниз спустилась медсестра, посмотрела на Валю холодно и равнодушно:
- К больной Громовой? Нет, исключено.
- Почему это? - так и взвилась Валя.
- У нее ночью был очередной приступ. Больная лежит под капельницей, пускать посетителей к ней строго запрещено.
- Послушайте, но я принесла ей очень хорошее известие, - уже спокойнее заговорила Валя. Она была уверена, что, узнав о случившемся, медсестра растает, как Снегурочка на солнце. - Елена Захаровна думает, что ее сын погиб. Она из-за этого и заболела. А я знаю точно, что он жив и здоров. У меня в сумочке письмо от него, хотите, покажу?
- Девушка, - все так же холодно спросила медсестра, - вы что, хотите, чтобы больная умерла прямо на ваших глазах?
- Да вы что?! - отпрянула Валюшка.
- Вы понимаете, что она нестабильна? А вы хотите сообщить ей такое?!
- Так она поправится?
Медсестра на мгновение отвела взгляд.
- Послушайте, - заговорила Валя с неожиданным для нее напором. - Если этой женщине суждено умереть, пусть уж лучше она умрет от моего известия, чем от тоски и горя.
- Ну, в любом случае это случится не сегодня, - отрезала медсестра. - В отделении карантин. Приходите на следующей неделе.
Повернулась и растворилась в темном коридоре.
По пути домой Валя зашла на почту. Вытащила из сумки тетрадку в клеточку, которую держала там для всяких хозяйственных записей. Вырвала лист и принялась писать так торопливо, будто счет шел на минуты:
"Дорогой Илья! Я счастлива, что ты жив, что ты не сгинул в этой проклятой Чечне! Прости, что не сразу получила твое письмо, - это действительно произошло случайно. Я сразу побежала выполнять твое поручение.
Илья, я должна тебе честно написать, что твоя мать серьезно больна. Она лежит в нашей городской больнице, а твое письмо так и осталось в почтовом ящике. Меня к ней не пустили, потому что в отделении сейчас карантин. Но клянусь тебе: я пробьюсь к твоей маме хоть через крышу больницы, и она обязательно узнает, что ты жив и скоро будешь дома. Я уверена, что эта новость ее возродит, что она вернется домой и станет готовиться к твоему приезду. Ты уж не подведи, возвращайся как можно скорей!
Илья, я должна тебе сказать, что моя жизнь изменилась. Теперь у меня есть муж и ребенок. Прости меня за это. Я очень надеюсь, что мы с тобой сможем остаться друзьями. Не знаю, что еще сказать.
Илья, я напишу тебе сразу, как только сумею добраться до твоей матери. Может, это будет завтра или послезавтра. В общем, надейся на меня. И пиши, конечно. Желаю тебе скорейшего выздоровления.
Галина".
Валя отправила письмо и побежала домой. К ее удивлению и легкому испугу, дверь отворил Степан.
- Где была? - ровным голосом спросил супруг.
- Я? - вздрогнула Валя. - Гуляла.
- Что, в такую метель?
- А разве там метет?…
Валя опустила глаза и обнаружила, что ее шубка залеплена мокрым снегом. А по лицу уже побежали противные потоки с оттаявшей челки.
- Даже этого не заметила? - печально улыбнулся Степа.
- Послушай. - Валюшка даже вспыхнула от внезапной догадки. - Ты что, меня в чем-то подозреваешь? Просто я очень выматываюсь в последнее время, вот мама и предложила мне немного погулять.
- Ну что ты, в чем я могу тебя подозревать? Ты слишком устаешь для всего на свете. Я выбиваюсь из сил, чтобы по возможности облегчить твою жизнь, но из этого, вижу, ничего не выходит, - проговорил Степан голосом грустным и невыразительным.
Тут уж Валя совсем потерялась. Если бы муж ругал ее, она, наверное, нашла бы что ответить. Но когда он вот так говорил с ней, у нее просто разрывалось сердце от осознания собственной вины. Были времена, когда она немедленно бросалась обнимать мужа. Но потом он пару раз отвел ее руки, как будто эти прикосновения были ему неприятны. И она больше не смела прикасаться к нему в такие минуты. Просто стояла, опустив руки, и желала провалиться на месте. Хорошо еще, что выглянула мать и позвала их обедать.
Ночью Валя не могла уснуть, лежала и думала о том, как ей попасть в палату к Елене Захаровне. А под утро, в полусне, ее вдруг озарило: ведь где-то в кладовке валяется совершенно новый белый халат. В институте их предупредили, что весной у девочек начнется медицинская практика. Всем раздали халаты, но к весне Валя оказалась беременной и покинула институт.
На рассвете уехал на работу муж. Валя позволила себе подремать часок, потом вскочила и начала вытаскивать из кладовки дорожные сумки и чемоданы. На шум пришла мать, поинтересовалась, что это творится в ее квартире.
- У меня подружка в больницу попала, - легко соврала Валюшка. - А в отделение не пускают. Я хочу найти белый халат и прикинуться медсестрой.
- Смотри, поймают, под зад коленкой выкинут, - предупредила мать. И, как заправский фокусник, вытащила тщательно сложенный халатик из одной из многочисленных сумок. Валя на радостях бросилась ей на шею.
- Ты, мама, пригляди за Ванечкой. Он до обеда бывает сонный, так что хлопот тебе не доставит. А я через час уже вернусь.
Мать пожала плечами. По ее напряженному виду Валя догадалась, что мать тоже в чем-то ее подозревает.
- Это не Галя? - уже в спину спросила мать.
Валя от неожиданности сильно вздрогнула всем телом, застыла на месте:
- Что - не Галя?
- Ну, в больнице-то не Галка твоя?
- Нет, мама, что ты, это совсем другая подружка! - ненатуральным голосом воскликнула Валюшка. - А про Галю я давно уже ничего не знаю.
По пути в больницу Валя пыталась нужным образом настроиться.
"Только бы не струсить, - внушала она сама себе. - Нужно идти уверенным шагом и сделать лицо чайником, как эта, вчерашняя!"
Халат она несла в пакете под мышкой. Сперва зашла в поликлинику, которая примыкала к больнице. Там у кабинетов в бесконечных очередях сидели люди с кислыми лицами. Было очень жарко, некоторые повесили пальто и куртки на металлическую вешалку в конце коридора, другие умостили одежду на сиденьях рядом с собой. Валя сняла шубу и с трудом пристроила ее на вешалку. Потом спокойно открыла дверь в коридорчик, который соединял поликлинику с больничным зданием. Здесь она вытащила халат и накинула поверх свитера. В таком виде вышла в холл и быстрым шагом проследовала мимо вахтерши.
Дальше все пошло как по маслу. Никем не замеченная, Валя поднялась по лестнице на третий этаж, где находилось кардиологическое отделение. Дошла до четвертой палаты, дернула дверь, молясь, чтобы там не оказалось какой-нибудь медсестры. С шести коек на нее уставились пациенты.
Одна старуха тут же спросила хриплым голосом:
- Мне, что ли, на процедуры идти?
- Нет-нет! - затрясла головой Валюшка. - А скажите, кто из вас Громова?
Старуха мотнула головой в сторону кровати, на которой под одеялом с трудом угадывались очертания человеческого тела. Валя на цыпочках приблизилась и увидела бледное лицо, закрытые глаза, разметавшиеся по подушке темные волосы.
- Ты буди ее, - прохрипела все та же старуха.
- Я могу подождать.
- Буди, буди! Она все время спит, не дождешься.
Сердце у Вали колотилось так, что даже хотелось прижать его ладонью. Она наклонилась, легонько тронула женщину за руку. Рука была прохладной и пугающе безжизненной.
- Елена Захаровна, - шепотом позвала девушка. - Проснитесь, пожалуйста.
Рука легонько дернулась. Женщина открыла глаза и посмотрела на Валю бесконечно усталым и равнодушным взглядом.
- Снова капельница? Помогите мне перелечь, на этой руке уже места живого не осталось.
- Нет-нет, я по другому поводу пришла, - наклоняясь почти к самому уху женщины, зашептала Валя. - Я вообще не медсестра. Елена Захаровна, дорогая, я принесла вам хорошие вести.
- Хорошие? - переспросила женщина, словно не вполне доверяя собственным ушам.
- Очень хорошие. Просто отличные!
- Говорите, - с усилием приподнимаясь на локтях, потребовала Елена Захаровна.
Валя замерла, вспомнив, что хотела зайти издалека, сперва подготовить женщину. Но все заготовки, как на грех, выскочили у нее из головы. Совершенно потерявшись, она сказала:
- Ваш сын жив и здоров.
Женщина не вскрикнула и даже не изменилась в лице. Только взгляд стал еще более требовательным.
- Вы точно знаете? Или просто… предполагаете?
- Абсолютно точно! - едва не забожилась Валя. - Елена Захаровна, он прислал вам письмо. Оно лежит в почтовом ящике. Я сама его там видела… через дырочки.
- Так нужно было сломать этот ящик! - почти выкрикнула женщина. За считаные секунды она совершенно переменилась. Валя вдруг испугалась, что Елена Захаровна сейчас, пожалуй, встанет на ноги и рванет прочь из палаты.
- Нет, зачем же ломать? - заговорила она торопливо. - Вы вернетесь из больницы и сами его достанете. А у меня есть другое письмо. Оно написано мне, но это не имеет значения, вы можете прочитать…
Валя поспешно достала письмо и вложила его женщине в руки. Та впилась глазами в листок. И вдруг почти сразу опустила руку с письмом на грудь.
- Что с вами?! - подскочила Валя, решив, что той стало плохо.
- Со мной все в порядке, - вполне спокойным голосом отозвалась Елена Захаровна. - Просто это личное письмо. Я видела его почерк. Мне этого вполне достаточно. Хотя нет, посмотрю еще подпись и дату.
Она на секунду вновь приблизила бумагу к своим глазам. Потом положила на грудь и прикрыла листок ладонями, словно оттягивая момент отдачи.
- Господи, ну какая вы! - просто задыхалась от волнения Валюшка. - Хорошо, если не хотите читать, я вам все сейчас расскажу. В общем, они с другом были в плену, но сумели освободиться. Сейчас он в госпитале. Со здоровьем все в порядке, просто нужны какие-то документы, чтобы вернуться в Россию. Письма пришли несколько недель назад. Может быть, в эту самую минуту Илья уже едет домой!
Женщина оперлась руками о борта кровати и села. Ее лицо больше не было белым и безжизненным.
- Спасибо вам… Галя, - проговорила она. - Теперь я совершенно спокойна. Если можете, исполните одну мою просьбу.
- Конечно!
- Я дам вам ключи от нашей квартиры. Адрес знаете? Так вот, там в прихожей лежат ключи от почтового ящика. Принесите мне письмо, хорошо? Или отдайте его моей соседке. Только попросите, чтобы она завтра же ко мне пришла.
- Ну что вы, я сама вам его принесу, прямо сегодня! - воскликнула Валя, совсем позабыв, как непросто попасть в отделение.
Затаив дыхание, Валюшка стояла на пороге чужой комнаты. Это была комната Ильи. Валя и сама не знала, что ее сюда понесло, ведь ключи от ящика уже лежали у нее в кармане. Но вдруг ей захотелось хоть раз в жизни побывать в комнате этого человека, такого чужого и близкого одновременно. Она рассматривала модели гоночных машинок за стеклом книжного шкафа, двухкассетный магнитофон в изголовье кровати, гитару на стене. Потом увидела фотографию Галины, - она была наклеена на толстый кусок картона и прислонена к магнитофону. Других фотографий в комнате не было.
Фотографию самого Ильи Валя нашла в комнате его матери. Посмотрела - и поразилась. Она запомнила его совсем другим. Не лучше и не хуже, - просто образ в ее памяти сильно трансформировался за эти годы. Впрочем, неизвестно, как он выглядит сейчас, похож ли на свои старые фотографии… Узнает ли она Илью, случайно встретив на улице?…
Вечером того же дня она написала еще одно письмо:
"Илья! Я не знаю, застанет ли тебя это письмо в госпитале, или ты уже где-нибудь в пути. Но хочу сообщить тебе, что я выполнила обещание: теперь твоя мама знает, что ты жив и скоро вернешься домой!
Я пробралась к ней сегодня под видом медсестры. Очень боялась, что такая новость чересчур поразит ее и без того больное сердце. Но, слава богу, этого не случилось! Наверное, твоя мама в глубине души знала, что ты не погиб, и каждую секунду ждала твоего возвращения. А тебя все не было, и это убивало ее. Когда же я показала ей твое письмо, она не разволновалась, а, наоборот, успокоилась, собралась и стала думать, как поскорее выйти из больницы, чтобы достойно подготовиться к твоему возвращению.
Мы сидели и разговаривали о том, что приготовить и какую одежду купить. Потом меня обнаружили в ее палате настоящие медсестры, был большой скандал, но это не имеет никакого значения! Кстати, главврач, которого они вызвали на подмогу, оказался очень хорошим человеком и стал на мою сторону. А главное, что дело-то сделано. Так что - ни о чем не беспокойся.