Первое, что бросилось ему в глаза при встрече, – ее смелость. Она вторглась на его территорию вместе со своей подругой. Едва они пересекли границу, как прозвучал сигнал тревоги. К счастью или, наоборот, к несчастью – смотря как взглянуть, – Лука объезжал поместье вместе с Паоло и первым прибыл на поляну. Девушки сидели на расстеленном пледе с самым беззаботным видом.
Он спросил, что они тут делают, одновременно вытаскивая пистолет из кобуры. Лука не почувствовал никакой угрозы со стороны этих иностранок, но рисковать не мог. Тогда еще здравствовал Сальваторе Кальветти, и семье Мастранджело грозила опасность.
Одна из девушек, с кудрявыми рыжими волосами, при виде оружия испуганно вскочила, а вторая – худощавая блондинка – сидела и спокойно рассматривала Луку. Потом она миролюбиво помахала рукой и, покопавшись в рюкзаке, достала потрепанный блокнот. Полистав его, она на ломаном итальянском извинилась за плохое знание языка и лучезарно улыбнулась.
Лука окинул взглядом ее высокую, стройную фигуру, длинные светло-медовые волосы, босые грязные ноги, пеструю футболку и поношенные джинсовые шорты. Несмотря на такой вид, она сияла ярче, чем полуденное солнце.
– Вы англичанки? – спросил он, убирая пистолет в кобуру. Девушка кивнула. – Это частные владения. Вы должны уйти.
– Извините, – сказала она, – мы не знали. Но мы нашли пролом в заборе и решили, что здесь есть тропинка.
– Пусть все немедленно заделают, – приказал он Паоло, который держался позади, потом обратился к удивительной девушке: – Вам лучше уйти прямо сейчас.
– Дайте нам минуту, чтобы собрать вещи. – Она повернулась к напуганной подружке, которая пряталась за ее спиной: – Ты так и будешь стоять, как истукан, или все же пошевелишь пальцем?
– У него пистолет, – пискнула подружка.
– Он уже спрятал его, – терпеливо объяснила она и незаметно подмигнула Луке. От этого подмигивания у него дрогнуло сердце. – Мы вторглись в частные владения на Сицилии, а не в Суррее, Кара.
Только когда они принялись собирать рисовальные принадлежности, Лука понял, чем они здесь занимались.
– Вы художницы?
– Мы на это надеемся, – ответила храбрая девушка, которая при виде пистолета даже не поежилась. – Мы окончили художественную школу, путешествуем по Европе и стараемся насладиться искусством прежде, чем реальный мир опутает нас своими щупальцами. Потому мы здесь и расположились. Кара пейзажистка, а вид отсюда открывается потрясающий. Нет, честно, ваша земля прекрасна.
– А вы тоже рисуете? – спросил он.
– Да. Портреты. Обычно я пишу маслом, но в дорогу беру с собой альбом.
– Можно взглянуть?
– Конечно. – Она присела у рюкзака, беспечно позволяя ему полюбоваться ее ягодицами.
Лука внезапно пронзило желание такой силы, что он ошеломленно заморгал. Обычно растрепанные замарашки не привлекали его внимания, но эта девушка…
Она выудила большой альбом. Лука пролистал его. В основном там были портреты ее подруги, превосходно выполненные. Он впервые внимательно посмотрел ей в глаза. Небывалое тепло растеклось по телу.
– Вы пишете на заказ? – поинтересовался он.
Она прищурила большие глаза цвета лесного ореха:
– Только не для тех, чьего имени я не знаю.
Он протянул руку:
– Лука Мастранджело.
– А я Грейс Холден.
Прежде чем подать руку, она вытерла ладонь о шорты. И снова жаркая волна пробежала по его телу.
– Рад с вами познакомиться, Грейс Холден.
От ее ответной улыбки у Луки перехватило дыхание. Позже, во время романтического ужина в ресторане, он спросил, почему она не испугалась пистолета.
Грейс одарила его озорной улыбкой:
– Ты же в нас не целился. Ты выглядел рассерженным, но не кровожадным.
Пожалуй, именно это задело Луку сильнее всего: как могла женщина, которая с первой встречи раскусила его, вообразить, что он способен на убийство? Грейс не интересовало, почему того человека все-таки оставили в живых. А ведь на этом настоял именно он. Этого типа уже ловили за руку в их казино на Сардинии. Люди Франческо уже готовы были бросить его с грузом на ногах в море.
Неужели она действительно думает, что ему нравится истязать людей? Или отдавать подобные приказы? Его отец, Пьетро Мастранджело, был замечательным, благородным человеком, который считал человеческую жизнь священной. И он всегда выбирал путь, причиняющий наименьший вред. Этот урок Лука хорошо усвоил.
Но Грейс искренне считает его чудовищем. Она не оценила того, что он спас жизнь проходимцу. Она поспешила бросить его, решив, что он недостоин быть ни мужем, ни отцом.
Горькое чувство охватило Луку, когда он припомнил, как она пыталась оправдать свой поступок, обвинив во всем его. Он не жалел, что ограничивал свободу жены и держал ее в неведении относительно многих вещей. Он старался защитить ее. Лука не хотел делиться с ней проблемами, в которых она не разбиралась…
Плач Лили разнесся по коридору. Снова ему вспомнились обвинения жены: "Ты хоть как-то пытался пообщаться с Лили?"
До встречи с Грейс он вообще не помышлял о женитьбе. Но с ней Луке хотелось наслаждаться каждым проведенным вместе мгновением, а потом, разумеется, произвести на свет множество шустрых bambini. Дети должны были стать плодами их с Грейс любви и никогда ни в чем не знать отказа – ни у отца, ни у матери.
Грейс украла у него эти мечты. И, будь ее воля, украла бы их снова. Он потер глаза. Плач Лили надрывал ему сердце.
Пожалуй, Грейс права. Он вел себя по отношению к собственной плоти и крови так, словно ее боялся. Но разве ребенок может пугаться отца?
Лука вышел из комнаты и крадучись двинулся к детской. Грейс ходила по комнате, покачивая Лили. Его появление удивило ее.
– Что случилось?
У Луки перехватило дыхание.
Его жена и дочь. Вместе. Освещенные луной, чей свет пробивается сквозь щель в плотных портьерах. Кашлянув, Лука впервые заметил темные круги под глазами Грейс.
– Когда ты в последний раз как следует высыпалась?
– Одиннадцать месяцев назад.
Как раз тогда, когда она ушла от него.
И он вдруг ясно представил все терзания, через которые ей пришлось пройти. Что бы она ни говорила, какой бы яд ни изливала на него, разрыв с ним дорого ей обошелся.
Она ушла не потому, что перестала его любить.
Она ушла вопреки всему.
Но Лука не знал, как отнестись к этому открытию.
– Можно мне ее подержать?
Честно говоря, он не собирался спрашивать разрешения, хотел просто взять у нее ребенка. Ведь он отец и имеет право.
Грейс помолчала, настороженно глядя на него усталыми глазами. Затем медленно кивнула.
– Может, проинструктируешь меня, как лучше поддерживать ей головку? – не удержался Лука.
На ее губах мелькнул призрак улыбки.
– Ты ей не навредишь.
Она передала ему ребенка. У Луки сжалось горло, затем тугой комок опустился в солнечное сплетение. Прикосновение Грейс и ее свежий аромат соединились с незнакомым младенческим запахом.
Он на миг перестал дышать. Не испытанные ранее чувства потрясли его до глубины души.
Лили успокоилась и с любопытством посмотрела на него. Она словно пыталась понять, кто этот незнакомец, в чьих руках она чувствует себя защищенной.
– Тебе нужно поспать, – сказал Лука, усаживаясь с Лили в кресло-качалку. – Ложись, а я убаюкаю ее. Если что-то будет не так, я тебя разбужу.
После некоторого колебания Грейс кивнула:
– Хорошо. Если ты так хочешь.
– Да, хочу.
Она наклонилась и поцеловала дочь в щечку. Волосы Грейс защекотали его шею.
– Сладких снов, мой ангелочек.
Выпрямляясь, Грейс покачнулась и, чтобы не упасть, неловко оперлась ладонью о его обнаженное бедро.
– Извини, – пробормотала она, пятясь назад.
– Не извиняйся. – Бедро мужчины словно опалило огнем, и он с силой втянул в себя воздух, выжидая, пока схлынут неуместные эмоции.
– Тогда спокойной ночи.
– Спокойной ночи, bella.
Оставшись наедине с дочерью, Лука закрыл глаза и вдохнул ее сладкий запах. Тяжесть внутри превратилась в пульсирующий стальной шарик, и он не сразу решился рассмотреть малышку как следует. Он осторожно опустил Лили на колени и принялся изучать маленькие пальчики, пухлые щечки, курносый носик, ручки, ножки… И чем дольше Лука смотрел, тем труднее становилось ему дышать.
Его родная дочь. Его плоть и кровь.
Глава 8
Проснувшись, Грейс машинально взглянула на часы и едва не упала с кровати. Откинув одеяло, она вскочила и бросилась в детскую.
Кроватка была пуста.
Молодая женщина закусила нижнюю губу и заставила себя успокоиться и рассуждать здраво.
Грейс заглянула в маленький холодильник. Вместо двух бутылочек молочной смеси, которые она приготовила вчера вечером, там стояла лишь одна.
Она быстрым шагом двинулась по коридору. Неужели Лука услышал, что Лили требует свой завтрак, а она не услышала? Не может быть! Плач дочки всегда будил ее.
Дверь в супружескую спальню была приоткрыта. Грейс постучала и, не получив ответа, толкнула ее. И застыла в изумлении.
Лука спал на краешке королевских размеров кровати. А Лили спала рядышком, на спинке, не в том комбинезончике, который надела на нее Грейс накануне. На другом краю кровати были разложены подушки, не позволяющие малышке скатиться на пол. На тумбочке стояла пустая бутылочка из-под молочной смеси.
Кровь гулко запульсировала в ее висках. Она с трудом подавила желание нырнуть к ним в постель.
Наверное, Лука почувствовал ее присутствие. Он приподнял голову:
– Который час?
Грейс прокашлялась.
– Уже девять.
Он сел, и она невольно отметила, как осторожно он двигается, боясь разбудить Лили. Но малышка все равно шевельнулась и задрыгала ножками. Лука потянулся, взял ее и прижал к своей обнаженной груди. Грейс увидела у него на плече темно-красный шрам – ее рук дело.
Во рту у нее пересохло от ревности. Она и сама любила прижаться к его широкой груди…
– В котором часу она захотела есть? – спросила Грейс, подавляя желание погрузить пальцы в черные шелковистые волоски на его груди и легонько сжать зубами сосок…
– Часа два назад. – Лука широко зевнул.
– Я не слышала.
– Она заснула вскоре после того, как ты ушла, но, когда я положил ее в кроватку, снова начала плакать. Я не хотел, чтобы она тебя разбудила, и решил, что лучший способ – это положить ее с собой. – Он бесстрастно пожал плечами. – Места здесь предостаточно.
Что верно, то верно.
– Что ж, спасибо.
– Мне не нужна твоя благодарность, – заметил Лука с холодком. – Я тоже хочу о ней заботиться. Да и ты наконец отоспишься.
Грейс изумленно смотрела на него. Неужели он подумал и о ней?
– Наша поездка во Флоренцию будет как нельзя кстати, – продолжал Лука. – Ты сможешь немного развеяться. После рождения Лили ты не разлучалась с ней?
– Разумеется, нет.
Это была правда. И ее потрясло, что она заснула ночью так крепко. Не потому ли, что знала: Лили осталась под присмотром Луки?
Он в самом деле отлично о ней позаботился. Волей-неволей Грейс пришлось это признать.
Нужно было отнести Лили в детскую и проделать обычные утренние процедуры. Это означало, что, забирая у Луки дочь, она увидит вблизи его нагой торс. Господи, пожалуйста, пусть он хотя бы окажется в трусах!
Она подошла к кровати, с трудом волоча ноги. Затаив дыхание, наклонилась и взяла у него Лили.
– Какие у тебя планы на сегодня? – спросил он, когда Грейс отступила назад.
– Наверное, пойдем на прогулку…
Лука с подозрением прищурился. Она всего один раз отправилась на прогулку по своей инициативе и именно тогда сбежала.
– Опять?
Грейс пожала плечами:
– Это нужно не мне, а Лили. Ей необходимо бывать на воздухе, и я не желаю, чтобы нас сопровождала команда спецназа, если мы выйдем за пределы поместья. Нам вчерашнего дня достаточно.
Вчера она отправилась с Лили в Палермо купить кое-что к Рождеству. Грейс пошла не в маленький бутик, куда привел ее Лука за жутким платьем, а в большой торговый центр и на рынок. Там было так многолюдно, что телохранители с ног сбились, чтобы не упустить их из виду, и практически наступали Грейс на пятки.
– Я велел ребятам не привлекать внимания.
– Они так же не привлекали внимания, как стадо коров в розовых пачках.
– Извини, если они доставляют неудобства, – произнес он без малейшего сожаления, – но я повторял бессчетное число раз: это ради твоей безопасности.
– Ну, разумеется! – Она кивнула с притворной благодарностью. – Было гораздо труднее их терпеть, когда я считала тебя чрезмерно заботливым мужем. Но теперь-то мне известно, в чем дело. Ты боишься, как бы одна из твоих жертв не захотела отплатить, напав на меня и Лили, и потому твоя забота вызывает больше понимания.
Лука спрыгнул с кровати и шагнул к ней, сдвинув брови. На нем не было ничего, кроме черных трусов.
Грейс резко выдохнула. Полуодетый Лука был не менее красив, чем обнаженный. В свое время она даже жалела, что не стала скульптором. Его тело следовало увековечить в материале более долговечном, чем холст.
– Мой бизнес не имеет никакого отношения к мерам предосторожности, а с подонками мне поневоле приходится сталкиваться. И они далеко не жертвы.
Она с трудом оторвала взгляд от чуда, коим являлось его тело, и заставила себя посмотреть ему в глаза. Но и в них смотреть было небезопасно. Лука удерживал ее взгляд, словно магнитом.
Эта злополучная слабость доводила Грейс до бешенства. Она почувствовала, как на ее щеках запылали красные пятна.
– Ты можешь повторять это до посинения, но ничто не убедит меня в том, что ты не преступник.
– Тебе повезло, что ты можешь прикрыться Лили, – прошипел он, – иначе я заткнул бы твой ядовитый рот.
– Это угроза?
– Нисколько, bella. Тебе пора бы знать, что я никогда не угрожаю попусту, а предупреждаю. Если ты не прекратишь меня провоцировать, я заставлю тебя замолчать способом, который точно сработает.
– Вот как? Это каким же, синьор Бандит?
Лука молча смотрел на жену, и гнев в его глазах сменился блеском, который напугал Грейс сильнее, чем откровенная злость. Она вдруг вспомнила, что на ней надета только коротенькая ночная рубашка: испуганная исчезновением Лили, она в спешке забыла накинуть халат.
Его великолепная грудь поднялась и опустилась. Грейс слышала свое тяжелое дыхание и понимала, что Лука тоже его слышит. Он стоял слишком близко. Она вдыхала мускусный запах его кожи…
– Поцеловав тебя.
– Не смеши.
Он подошел еще ближе и теперь едва не касался ее. Но и этого было достаточно. Женщину обдало жаром его кожи, и вероломное тело зажило своей жизнью.
– Тебе смешно? – прошептал Лука. – Неужели ты забыла, как хорошо это срабатывало?
Грейс невольно задрожала, в голове пронеслись яркие воспоминания о том, как чудесно им было вместе.
– Я считала, что ты подыскиваешь себе любовницу.
– Я сам так считал. – Знакомый блеск в его глазах красноречиво говорил о желании. – Но ты – единственная женщина, способная возбудить меня одним только взглядом. Ты и сама меня хочешь. Я вижу по твоим глазам. Если бы ты не держала сейчас Лили, мы уже были бы в постели и трахались напропалую…
Воздух вокруг них сгустился. Судорожно вздохнув, Грейс заставила голосовые связки повиноваться.
– Можешь не продолжать. И не прекращай поиски, потому что я никогда больше не лягу с тобой в постель. Я тебя ненавижу!
Она развернулась и бросилась назад, в противную Голубую комнату, которую ненавидела так же сильно, как мужа. И с грохотом захлопнула за собой дверь.
Прижав к себе Лили, Грейс села на кровать, выжидая, когда сердце замедлит свой бешеный ритм, и отчаянно ругала себя за глупость. Слава богу, что она держала Лили! У нее руки чесались залепить Луке пощечину, а губы дрожали от желания поцеловать его. И не только поцеловать.
Почему она не сразу унесла Лили к себе? Грейс знала ответ на этот вопрос. Когда она увидела Луку вместе с малышкой, ее взволновала эта картина.
Отец и дочь смотрелись вместе… идеально.
Грейс и в первый раз было трудно уйти от Луки. А если Лили полюбит его?
Необходимо постоянно напоминать себе, в кого он превратился.
Она вспомнила о дешевом мобильнике, который прятала в туфле на дне гардероба. Если Лука его найдет, ее выставят на улицу. И не важно, что он по-прежнему испытывает желание. Это всего лишь химия. Он не любит ее. Он выбросит ее без сожаления.
Грейс все еще не верилось, что она ухитрилась купить телефон. Отправляясь за покупками, она думала только о том, чтобы купить маме и Каре рождественские подарки. Загладить вину.
Но Билли не считала, что дочь в чем-то виновата перед ней. Они поговорили так, словно расстались вчера. Билли издала несколько соответствующих моменту вздохов облегчения, а затем – несколько восхищенных восклицаний, узнав, что стала бабушкой, после чего принялась детально обсуждать свой последний заказ. Отец Грейс находился где-то в Африке и не планировал вернуться в ближайшее время. Неизвестно, был ли он в курсе того, что она пропадала.
Кара отреагировала на звонок Грейс иначе. Подруга довольно сухо общалась с ней.
Три телохранителя всю дорогу не отходили от Грейс, пока она не отправилась на многолюдный рынок. На одном из прилавков продавали шарфы. Краешком глаза Грейс заметила за прилавком дешевые телефоны. Торговля шла бойко. Она выбрала шарф, передала коляску с Лили охранникам и нырнула в толпу у прилавка. Она пробилась к продавцу, быстро завернула телефон в шарф и спрятала покупки в большую сумку с вещами Лили.
Теперь оставалось молиться, чтобы Лука не обнаружил телефон.
Лука постучал в дверь Голубой комнаты. Никто не отозвался, и он вошел. Ни Грейс, ни Лили в комнате не оказалось. На кровати лежал небольшой чемодан, рядом – платье, которое они купили, брошенное кое-как. Красивая коробка, в которую его аккуратно упаковали в магазине, смятая, торчала из корзинки для бумаг.
Грейс ненавидела это платье, и Луке доставило особое удовольствие купить его. Он не сомневался: она вынуждена будет подчиниться и надеть его. Жестокое наказание для женщины, обожающей все светлое и яркое. Одно из многих наказаний.
Лука бросил взгляд в напольное зеркало и замер как вкопанный. Ему внезапно показалось, что он увидел какое-то незнакомое существо. Мужчина заморгал.
Может, в нем действительно есть что-то дьявольское? Перед глазами возникла беззащитная крошечная дочурка. Она вырастет. Неужели она, как и мать, будет видеть в нем чудовище?
А что сказал бы отец?
Отец… Человек, который шел на все, чтобы жить, как жил всегда, – последние шаги к этому он предпринял незадолго до того, как его щедрое сердце остановилось.
Неужели и отец увидел бы в нем чудовище? Или одобрил бы путь, которым пошел его сын? Понял его потребность проложить свою дорогу, выйти из тени Пьетро Мастранджело и сделать что-то самостоятельно?
Когда отец умер, мечты Луки о собственном бизнесе умерли вместе с ним. Ему пришлось закрывать собой брешь. Ничего другого не оставалось. Мама была безутешна, Пепе собирался поступать в университет. На долговременную помощь братьев отца рассчитывать не приходилось.