- Ну и что здесь такого? У меня несколько друзей живут за городом, около поймы...
- Нет, Саншайн. Ты не поняла. Не около поймы, а в пойме.
Он что, серьезно?
Кто в здравом уме согласится жить в пойме? В страшном болоте, полном ядовитых змей, аллигаторов, пожирающих неопознанные трупы, брошенных туда мафиози, и прочих ужасов, о которых даже думать не хочется?
- В пойме?!
Он кивнул.
- Там тихо и спокойно. Никакого шума, никаких звуков цивилизации. Ни соседей, ни машин. Все так же, как много сотен лет назад.
Эти слова он проговорил как-то необычно мягко и задумчиво.
- Для тебя это важно?
- Да, очень важно.
Саншайн улыбнулась. Да, она хорошо представляла себе Тейлона в полном одиночестве, среди первобытных болот, где все осталось таким же, как сотни лет назад. Тейлон во многом напоминал ее отца, - а отец частенько уезжал за город и пропадал там на целый день, а то и на несколько дней, объясняя, что ему нужно пообщаться с природой.
- И давно ты там живешь?
- Очень давно, - ответил он, не глядя на нее.
Саншайн кивнула.
Они направились к двери. Но вдруг Саншайн остановилась, поставила плетеную сумку и вернулась за рюкзаком, стоящим в углу. Этот рюкзак с мольбертом, кистями и красками она всегда держала собранным - на случай, если вдруг представится возможность посетить какие-нибудь живописные места.
- Что у тебя там? - спросил он.
Она подмигнула:
- Все для живописи. Художник не выезжает на пленер без своих орудий труда.
Он с улыбкой взял у нее рюкзак.
- Тогда - вперед, навстречу приключениям?
- Точно. Главное, захвати спрей от аллигаторов - и я вся твоя!
Тейлон смотрел на нее во все глаза, и рот его сам собой растягивался в дурацкой широченной улыбке. Губы уже ныли от стараний не показывать клыки. Что за чудесная женщина! Как же с ней хорошо!
Хотя порой ход ее мысли просто убивает.
Ее предположение, что Тейлон живет с парнем, он так и не переварил. Да как ей такое только в голову пришло?..
Но, с другой стороны, ему и это в ней нравилось. Нравилось, что она честна и откровенна, что не играет с ним, а прямо высказывает все, что у нее на уме, - не опасаясь этим его разозлить или обидеть.
Саншайн заперла дверь, начала спускаться по лестнице... и вдруг хлопнула себя по лбу:
- О, боже мой! Я забыла сумку! - Бросилась наверх, снова скрылась на чердаке, через несколько секунд появилась с плетеной сумкой через плечо, заперла дверь...
И тут сообразила, что она без пальто.
Снова сбегала наверх... снова вернулась...
- Извини. Похоже, у меня на плечах тыква.
Тейлон, стоя на ступеньках, поднял к ней смеющееся лицо.
- Не смею спорить. Кстати, я действительно похож на гея?
Саншайн окинула его с ног до головы жарким и жадным взглядом:
- О нет, милый!Совсем не похож!
Он усмехнулся, взял ее за руку, и они вышли из клуба.
"Ты еще не знаешь,насколько не похож! - думал Тейлон. - Тебе еще предстоит это узнать!
Как только доберемся до дома - будь уверена, моя прелесть, я тебе за это отплачу!"
Когда Саншайн покинет его скромную хижину, ей и в голову не придет сомневаться в его ориентации!
Или в собственной привлекательности.
- Ты не скажешь брату, куда едешь? - спросил он, кивнув в сторону толпы перед клубом.
Саншайн помотала головой:
- Позвоню ему попозже. Знаешь, я как-то не готова объясняться с ним лицом к лицу.
- Суровый у тебя брат?
- Еще какой!
Тейлон подвел ее к мотоциклу, протянул запасной шлем.
- Давай привяжем рюкзак к седлу.
- Не надо. - Саншайн взяла у него рюкзак и легко закинула за спину. - Он легкий и удобный - специально для прогулок и поездок на мотоцикле.
- А тебе, похоже, часто случается ездить на мотоцикле?
- Да, частенько.
Тейлон наблюдал, как она надевает шлем, ловко прячет под него косы, как проворно движутся ее изящные длинные пальцы, - смотрел и не мог отвести глаз.
Сняв темные очки, которые носил ночью, он тоже надел шлем, оседлал мотоцикл и завел мотор. Саншайн прыгнула на заднее сиденье, обхватила его за талию, прижалась к нему, поерзала, устраиваясь поудобнее.
Тейлон едва не застонал - так интимно, так эротично прильнула она к нему. Теплой мягкой грудью прижавшись к спине, раздвинутыми ногами обхватив бедра...
А ее руки!
Ах, как она его обняла! Словно наяву, Тейлон чувствовал, как ее рука, скользнув чуть ниже, нащупывает его возбудившееся мужское достоинство, гладит и ласкает его сквозь мягкую черную кожу. Потом расстегивает ширинку - и нетерпеливый ствол, изнывающий от желания, гордо распрямляется у нее в ладонях...
Или, еще лучше - она стоит перед ним на коленях, и ее губы...
Никогда прежде Тейлон не испытывал такого желания. Нет, не просто желания - какое-то иное, безымянное и более сильное чувство бушевало в нем, властно требуя остановить мотоцикл, прямо здесь, посреди дороги уложить ее наземь и испробовать на вкус каждый благословенный дюйм ее тела.
Губами. Языком. Клыками.
Дразнить ее и мучить, пока, доведенная до вершины страсти, она не выкрикнет его имя.
Он почти видел, как выгибается под ним ее сильное стройное тело, почти чувствовал, как она впивается ногтями ему в спину.
Сегодня у Тейлона был случай узнать, как ведет себя Саншайн во время оргазма. Она не скрывает своих эмоций: выгибается, содрогается, громко кричит, а затем, когда утихнет вспышка наслаждения, - осыпает его поцелуями, как бы говоря: "Спасибо за то наслаждение, которое ты мне подарил!"
Упоительное ощущение, которому нет равных.
Тейлон стиснул зубы, стараясь взять себя в руки. Эротические фантазии сейчас не ко времени: его задача - доставить Саншайн к себе домой. Они уже выехали из города и направлялись к пойме.
Саншайн положила голову ему на плечо и крепче обхватила руками мускулистую талию. Она думала о том, как он выглядит обнаженным - безупречная фигура, рельефные мускулы. О том, каков он в постели, когда любит ее, - то дерзко и яростно, то нежно и соблазнительно.
Удивительный мужчина. Совершенное тело - и совершенное владение им. Как будто каждая его клеточка создана для наслаждения.
Они мчались вдвоем сквозь ночь. Саншайн чувствовала, как в такт дыханию вздымается мощная грудь Тейлона под ее ладонями. Она знала: все это безумие, но так же четко понимала, что не в силах себя остановить.
Да, Тейлон - человек странный и загадочный. Скорее всего, опасный. И все же было в нем что-то такое, что порождало в Саншайн жгучее желание войти в его сердце - и остаться там навсегда.
Да, она определенно сходит с ума!
И все же отрицать невозможно: он сделал с ней что-то невероятное, немыслимое. При одной мысли о нем она словно взмывает к небесам. А сейчас, когда они рядом, - ей требуется вся сила воли, чтобы не умолять его остановиться, тут же, на дороге, не сорвать с него куртку, не прильнуть губами к его кельтской татуировке...
Не насладиться каждой клеточкой его мощного, мужественного тела.
О, как же она его хочет!
- С тобой все в порядке?
Голос Тейлона ворвался в ее мысли, и Саншайн вздрогнула:
- Ух ты! У тебя в шлемах встроенные микрофоны!
- Да, я в курсе. У тебя все в порядке?
Как он о ней заботится! Саншайн улыбнулась в темноте:
- Спасибо, все отлично.
- Точно? Ты вдруг так заерзала, словно тебе что-то мешает сидеть.
- А-а... нет-нет, все прекрасно.
Не вполне в этом убежденный, Тейлон на миг пожалел о том, что в число его сверхъестественных способностей не входит телепатия. Охотников их Сила награждала различными дарами. Тейлон владел телекинезом, умел управлять погодой и стихиями, мог спрятаться сам или спрятать кого-то другого за стеной тумана. Словом, его таланты были направлены на то, чтобы скрывать и защищать себя и других. В отличие от Зарека, ему во время битв с даймонами не грозили нежелательные свидетели.
Но проникать в чужие мысли он не мог. Самое большее, что ему удавалось, - создавать иллюзии, искажать восприятие, внушать людям, что они видят и слышат то, чего нет на самом деле.
Однако и этого Тейлон старался не делать без крайней нужды. Человеческая психика хрупка, и подобное вмешательство может нанести ей необратимый вред.
Вместе с Силой приходит ответственность - этому научил его Ашерон.
Сам Тейлон, еще беспомощным ребенком, перенес от людей много горя. Они считали своим долгом пнуть "отродье шлюхи" или поиздеваться над ним - просто потому, что они сильнее. Вот почему никогда в жизни он не станет использовать свою силу против слабых. В его жизни нет и не будет ничего такого, чего стоит добиваться насилием.
Городские огни давно пропали вдали; путь их лежал по узкой, извилистой, утопающей в грязи проселочной дороге. На краю болота, где дорога обрывалась, стоял гараж.
Саншайн недоуменно нахмурилась, когда свет фонаря на ее шлеме упал на почтовый ящик перед гаражом. Неужели он действительно для почты? Посреди луизианской глуши, на покосившемся столбе, - блестящий ящик из черного металла, с перерезавшими его крест- накрест двумя щелями, как будто процарапанными когтем какого-то неведомого зверя.
Само здание гаража заставило ее обеспокоиться еще сильнее. Ветхий, полуразвалившийся - казалось, он вот-вот рухнет. Если бы не новенький и идеально чистый "почтовый ящик" - она бы решила, что в этом месте уже сто лет никто не бывал.
Будем надеяться, что живет Тейлон все-таки не здесь.
Тейлон остановился. Не слезая с мотоцикла, удерживая его стоймя своими мускулистыми бедрами, он достал из кармана небольшой пульт дистанционного управления и нажал на кнопку. Ржавая железная дверь гаража бесшумно отъехала в сторону.
Зажегся свет - и Саншайн ахнула, увидев то, что скрывается за его неказистыми стенами.
Внутри все сияло чистотой и сверкало в свете неоновых ламп. У стен рядами стояли мотоциклы, каждый из которых стоил целое состояние. В глубине помещения блестел гладкими черными боками гоночный "вайпер".
Боже мой! Нет, он точно - наркодилер!
Сердце Саншайн сжалось от ужаса. Во что она ввязалась? Зачем вообще с ним поехала?!
Он припарковал мотоцикл рядом с автомобилем, спрыгнул с него и протянул ей руку.
- Э-э... Тейлон! - начала она, робко оглядывая коллекцию винтажных "харлеев". - Скажи, пожалуйста, где ты работаешь? Ты ведь, кажется, говорил, что ты нелегальный эмигрант?
Он неторопливо снял шлем, повесил его на вешалку рядом с дюжиной таких же, - из которых каждый стоил, должно быть, не меньше тысячи баксов. Затем улыбнулся знакомой улыбкой, - не разжимая губ.
- Совершенно верно. А работать мне не обязательно, у меня есть состояние.
- Откуда?
- Досталось по наследству.
Саншайн немного успокоилась. Однако оставался главный вопрос, мучивший ее сильнее всего:
- Ты точно не занимаешься ничем... м-м... незаконным? Не торгуешь наркотиками, например?
На лице его снова отразилось оскорбленное негодование.
- Господи боже! Конечно нет! С чего ты взяла?
Расширенными глазами Саншайн обвела тайную сокровищницу, полную дорогих мужских игрушек.
- Ну, знаешь... просто вдруг подумалось, даже не знаю почему.
Он нажал на кнопку, и дверь бесшумно закрылась, отрезав от их мира.
Тейлон повел Саншайн в заднюю часть гаража. Здесь он превращался в док: на воде покачивались два катамарана - небольшие, но явно очень дорогие. Совершенной конструкции и безупречных линий - как и все в этом странном здании.
- Если у тебя столько денег, почему же ты нелегал?
Тейлон фыркнул. Можно, конечно, сказать ей, что он приехал сюда задолго до того, как в США появились законы об иммиграции. И даже задолго до возникновения самих США. Но Тем самым Охотникам запрещено раскрывать тайну своего существования. Поэтому он выбрал легкий - и почти правдивый - ответ:
- Чтобы зарегистрироваться, нужно явиться в контору в рабочее время. А я не могу выходить на улицу днем. Так что...
Саншайн окинула его скептическим взглядом:
- Ты точно не вампир?
- Не был вампиром, пока не встретился с тобой.
- А сейчас?
Он подошел к ней вплотную - так, что ей пришлось задрать голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Челюсти его были сжаты, мускулы напряжены. Все тело его боролось с безумным, всепоглощающим желанием.
- А сейчас - так бы тебя и съел!
Она прикусила губу и стрельнула в него лукавым взглядом:
- Как мне нравится, когда ты так говоришь!
И шагнула в его объятия.
Тейлон склонил голову и приник губами к ее губам.
Саншайн застонала... Почему она готова раствориться в этом мужчине?
Она едва не фыркнула от обиды, когда он вдруг прервал поцелуй и резко выпрямился.
- Надо спешить, - сказал он. - Скоро рассвет, а до моей хижины еще не близко.
- Хижины? Такой же, как этот гараж?
- Увидишь. - Он взошел на борт катамарана и завел мотор.
Саншайн заняла пассажирское сиденье и пристегнулась. Едва она была готова, Тейлон рванул с места и вывел катамаран из дока в таинственную мглу. Они мчались по ночному болоту с ревом, от которого закладывало уши.
Вокруг стояла непроглядная тьма. Саншайн, как ни вглядывалась, не могла различить даже собственных рук.
Как Тейлону удается вести катамаран в такой темени? В любую минуту они могут наткнуться на какой-нибудь пень или на поваленное дерево!
Но Тейлон выбирал дорогу легко, словно ясным днем, не колеблясь и не снижая скорости.
Через несколько минут ее глаза привыкли к темноте: она начала различать очертания деревьев и островков суши. Но все-таки по большей части не было видно ничего - только туман и какие-то тени, плывущие в воде или соскальзывающие с берега в воду.
Крупные. И, должно быть, зубастые.
Наконец, после долгого пути, катамаран остановился перед островком, где располагалась хижина Тейлона. Это и в самом деле была хижина - деревянная, низенькая, покосившаяся, от крыши до порога обросшая испанским мхом.
Тейлон остановил катамаран у деревянного причала и помог Саншайн выйти. Взявшись за руки, они прошли по дощатому настилу к дому... и вдруг Саншайн замерла как вкопанная, заметив у двери двух крупных аллигаторов.
Она завизжала от ужаса.
- Тихо, тихо, - рассмеявшись, успокоил ее Тейлон. - Бояться нечего.
А затем, к ее крайнему изумлению, присел и погладил по голове того крокодила, что был побольше.
- Привет, Бет! Как дела?
Крокодилица открыла пасть и что-то прошипела в ответ.
- Знаю, девочка. Извини, забыл.
- Боже мой? Ты что, доктор Айболит?
Он снова рассмеялся:
- Нет. Просто этих двоих я подобрал в болоте еще совсем маленькими и вырастил. Мы с ними - одна семья. Живем вместе уже так долга, что иногда кажется, я читаю их мысли.
Хм. В ее фамильном древе крокодилы тоже имеются - только двуногие.
Зубастая Бет подползла поближе и уставилась на Саншайн, словно на фирменный десерт в крокодильем кафе.
- По-моему, я ей не нравлюсь, - нервно заметила Саншайн.
- Бет, Саншайн - моя гостья. Веди себя прилично.
Крокодилица взмахнула хвостом и нырнула с причала в темную болотную воду. Второй крокодил, щелкнув челюстями, последовал за своей подругой.
Тейлон открыл дверь и зажег свет. Саншайн не без робости последовала за ним, гадая, не увидит ли перед собой копию квартиры своего отца.
Или, быть может, внутри ее поджидает что-нибудь похуже аллигаторов? Например, гигантская анаконда, которой Тейлон собирается ее скормить?
Она остановилась на пороге.
Внутри "хижина" оказалась намного больше, чем выглядела снаружи, и тем не менее вся она состояла фактически из одной комнаты. Угол слева был выгорожен под кухню; дверь справа вела, по-видимому, в ванную. Первое, что бросилось ей в глаза, - три больших стола, уставленных компьютерами и другой электронной техникой. Второе - огромный черный диван-матрас на полу в дальнем конце комнаты. Слава богу, в комнате чисто и прибрано! Приятно убедиться, что не все мужчины такие свинтусы, как ее старший брат.
- Интересное у тебя жилище, Тейлон. Мне нравится.
Он фыркнул:
- И это я слышу от женщины, которая сама живет в розовом раю?
- Нет, в самом деле, здесь очень мило. Вот только, по-моему, мрачновато. Эти голые черные стены тебя не угнетают?
Он пожал плечами.
- Да нет. Я об этом как-то не думаю.
- Не хочу показаться бестактной, но, кажется, с тобой это часто случается.
- Что?
- Что ты о чем-то не думаешь. Ты из тех, кто живет одним днем, верно? Никаких мыслей о прошлом или о том, что будет завтра. Никаких планов дальше чем на ближайший час.
Тейлон бросил ключи на ближайший стол. Да, она попала в точку! Одна из неприятных сторон бессмертия - исчезновение жизненных целей. Зачем живет Темный Охотник? Чтобы встать вечером, поохотиться на даймонов, а к утру возвратиться домой. Вот и все.
Темный Охотник никогда не раздумывает о будущем. Будущее само настигает его.
Что же до прошлого...
Нет, об этом и думать не стоит. Впускать в свои мысли прошлое - значит, пробуждать воспоминания, которые он предпочел бы похоронить навеки.
Он перевел взгляд на Саншайн. Темно-карие глаза, страстно устремленные на него, горят энергией и жаждой действия. Вся она светится любовью к жизни - этим девушка его и пленила. Каково жить так, как живет она? Ждать будущего, строить планы, мечтать?
- А ты, кажется, о будущем думаешь очень много, - тихо произнес он.
- Конечно.
- И что ты там, в будущем, видишь?
Она сбросила рюкзак и положила его у стола.
- Много чего. Иногда мечтаю о том, что мои картины будут выставляться у Гуггенхайма или в Метрополитене.
- А о том, чтобы иметь семью?
- Об этом все мечтают.
- Нет, не все.
Она нахмурилась.
- Неужели тебе этого совсем не хочется?
Тейлон молчал. Ему вспоминалось лицо жены; вспоминались долгие ночи, когда она безмятежно спала с ним рядом, - а он лежал без сна, положив руку на ее выпуклый живот, где шевелился во сне их нерожденный сын.
Он вспоминал, о чем мечтал тогда.
Глядя в глаза Ниньи, он смотрел в свое будущее. И видел там - их двоих, овеянных мудростью лет, согретых теплом семейного очага, в окружении детей и внуков.
И что же? Одной глупостью, одним опрометчивым шагом он проклял и ее и себя - и разрушил все мечты, которые их связывали.
Все надежды.
Тейлон вздрогнул от острой, почти физической боли, когтями вцепившейся в грудь.
- Нет, - прошептал он сквозь внезапный ком в горле. - Это не для меня.
Саншайн нахмурилась, озадаченная внезапным унынием в его голосе. Тейлон поспешно откашлялся.
Почему ее вопрос, самый простой и обычный, так его расстроил?