- Надеюсь, в такое время я смогу вызвать такси, - пробормотала она, набирая номер справочной.
- Я отвезу вас домой.
- Я не еду домой. Мне нужно попасть в дом профессора. Думаю, он хочет, чтобы я позаботилась о его домашнем животном.
- Я отвезу вас. - Предложение было сделано так же неохотно, но она приняла его.
Пока они бежали по автостоянке, дождь продолжал лить с прежней силой.
- Блубелл Лэйн в Вествуде, - сказала она, когда они забрались в машину. - Я не знаю номер, но смогу узнать дом.
Профессор Мастерс жил в элитном районе Лос-Анджелеса. Когда они подъехали к большому дому, окруженному аккуратно подстриженной оградой, кустами роз, с ухоженным газоном, то увидели, что ни в одном окне не горит свет. Кэндис выскочила из машины под дождь.
Полицейский догнал ее уже у порога, где она что-то искала среди горшков с цветами и под ковриком перед дверью.
- Он говорил про какой-то ключ. Но я не могу найти его.
Ключа не было, однако входная дверь оказалась незапертой.
Когда они вошли в темное фойе, Кэндис позвала кошку:
- Кис-кис-кис! Пандора! Панди! Эй!
Она прислушалась, но ответом ей была лишь тишина, нарушаемая редкими раскатами грома.
Она прошла дальше внутрь дома, заглядывая в темные комнаты, всматриваясь в скрытые тенью дверные проемы и зовя кошку. Внезапно нахлынули воспоминания: дни, проведенные в работе над Соломоновым проектом, запах трубочного табака профессора, его глубокий густой голос, когда он говорил о вещах, касавшихся древних времен. Она молилась, чтобы он поправился. По словам медсестры, когда он упал, в доме находилась домработница. Слава богу, иначе…
Пока Кэндис размышляла, стоит ли ей дальше проходить в дом, ее испугал какой-то бормочущий голос. Она поняла, что детектива рядом с ней нет, и подошла к большой лестнице. Наверху, среди теней, она увидела его. К ее удивлению, он разговаривал по своему сотовому телефону.
Она не могла разобрать, что конкретно он говорил, но ей показалось странным, что он поднялся именно туда. Что он мог там искать?
И в этот миг она заметила слабый свет из гостиной.
Подойдя к открытой двери, она сразу же обратила внимание на картину, висевшую над камином. Выполненная в классическом стиле Давида или Ингрэ, она изображала Пандору, согласно греческой мифологии первую женщину на земле - высокую и изящную в ниспадающем одеянии, с грустью и печалью на лице. Ее тонкая рука указывала на коробочку, которую Зевс только что подарил ей.
Приподнявшись на носках, Кэндис отодвинула картину в сторону. Но там не оказалось ни спрятанного ключа, ни потайного сейфа, в котором мог бы лежать этот ключ.
Установив картину на прежнее место, она отошла от нее и стала размышлять. Это наверняка та Пандора, о которой говорил профессор.
Затем внимание Кэндис привлекла рука Пандоры. Хотя она и была вытянута в сторону подарка, преподнесенного ей Зевсом - ящика, содержащего все бедствия мира, - бледный палец мог также указывать за пределы холста, с правой стороны рамы, на украшенную резьбой деревянную коробочку, стоящую на мраморной подставке. Разглядев ее, Кэндис поняла, что это коробка для хранения сигар, и вспомнила, что профессор держал ее в своем кабинете.
Она подняла крышку. Ее глаза расширились от удивления. В коробке не было сигар - вместо них там лежала старинная книга.
Услышав шаги полицейского за спиной, Кэндис вынула книгу и протянула ему.
- Думаю, именно об этом говорил профессор. - Она кивнула в сторону картины: - Пандора указала на нее.
В ответ он не произнес ни слова, просто стоял в тени. В это время сверкнула молния и слабо осветила гостиную, уставленную антиквариатом и древними сокровищами. Тогда Кэндис спросила:
- Вы не будете против, если я возьму ее? Хочу отнести профессору утром. Я могу дать вам расписку.
- Я доверяю вам, - ответил он.
Уже стоя на пороге, после того как они закрыли входную дверь и теперь смотрели на темный дождь, Кэндис спросила его:
- Зачем вы поднимались наверх? Вы нашли что-нибудь?
- Я проверял ковровое покрытие, хотел посмотреть, где именно он споткнулся.
- Мне показалось, что вы с кем-то разговаривали по телефону.
- С мужем домработницы. Это она вызвала "скорую помощь". Я хотел поговорить лично с ней, но она приняла успокоительное и уже спала.
Кэндис посмотрела на него. Лицо его напряглось, в голосе слышались резкие нотки. Внезапно ее посетила тревожная мысль.
- Травма профессора не была несчастным случаем? Поэтому полиция начала расследовать дело?
- Нет, его травма на самом деле результат несчастного случая.
- Тогда почему за мной послали полицейского?
Он наконец перевел на нее взгляд своих глубоких глаз.
- Я думал, вы сами догадаетесь. Джон Мастерс - мой отец.
2
Она проснулась от звонка телефона.
В тусклом свете, пробивающемся через сосновые ветки за ее окном, Кэндис посмотрела на часы. Слишком рано для звонка из Сан-Франциско, которого она так ждала и который сообщал бы ей, что у нее снова есть работа и ее карьера спасена.
Смахнув волосы с лица, она сонным голосом произнесла в трубку:
- Алло?
Тишина.
- Алло? Кто это?
Раздался щелчок.
Она посмотрела на телефон, затем села в постели, теперь уже окончательно проснувшись, и начала вспоминать, что ей нужно сделать. Она узнала телефонный номер больницы через справочную, потом ее соединили с отделением интенсивной терапии, где она могла узнать о состоянии профессора.
Перемен не было.
- Если он придет в себя, - попросила она медсестру, - пожалуйста, передайте ему, что Кэндис Армстронг зайдет навестить его сегодня утром.
- Еще раз?
- Что значит "еще раз"?
- Вы были здесь всего пару минут назад, мисс Армстронг.
- Нет, вы ошибаетесь.
- Вы указаны в списке регистрации посетителей. Прямо сейчас я смотрю на вашу подпись.
Кэндис потерла глаза. Возможно, список просто забыли заменить новым. Она поблагодарила медсестру и повесила трубку.
Стоя под горячим душем, она думала о детективе из вчерашней дождливой ночи.
"Джон Мастерс - это мой отец". После этих слов он опустил руку в карман плаща и снова достал жетон. В этот раз Кэндис рассмотрела то, чего не заметила ранее: "Детектив-лейтенант Гленн Мастерс".
Отдавая ему жетон, она думала о том, что Гленн Мастерс в шляпе и мокром плаще выглядел как представитель власти, занимающийся расследованием преступления, а не как человек, вернувшийся в дом, в котором он вырос. По крайней мере, Кэндис предположила, что он вырос здесь. Она знала, что профессор жил в этом доме почти пятьдесят лет; он часто хвастался, что купил его у одной кинозвезды, не желавшей афишировать свое имя и, как он утверждал, все еще бродившей здесь в виде привидения.
- Мне очень жаль, - сказала она. - Вам, наверное, нелегко сейчас. Я не имела права отвлекать вас от вашего отца. Мне следовало поехать на такси.
Он ничего не ответил, просто положил жетон назад в нагрудный карман, Кэндис же тихо проворчала себе под нос:
- Я и не знала, что у профессора есть сын.
Обратно к ее хижине они ехали в тишине, но, прежде чем выйти из машины, Кэндис сказала:
- Детектив Мастерс, ваш отец что-то говорил о Звезде Вавилона. Вы знаете, что он имел в виду?
- Понятия не имею.
Она подумала о старинной книге, лежавшей в ее сумке. Она вытащила ее и увидела, что книга была желтой и заплесневевшей, название написано на французском языке.
- Может, вы сами передадите это ему? Похоже, что для него книга много значит. Он может проснуться ночью, и если книга будет рядом… - Вы должны отдать ему книгу. Ведь именно вас он просил об этом.
Она с удивлением посмотрела на него, и когда он заметил это выражение на ее лице, то сказал:
- Мы с отцом не поддерживали отношений несколько лет. Когда его отвезли в больницу, то о произошедшем мне сообщили не медсестры, а домработница. Мой отец не знал, что я был в больнице. Когда он пришел в себя, то захотел увидеть лишь одного человека: вас. - В его голосе не было ни горечи, ни злости: он просто констатировал факт.
И все же она ощущала чувство вины, будто ее следовало осуждать за то, что его отец захотел встретиться с ней, а не с собственным сыном. Как она знала, профессор был вдовцом. Его жена погибла много лет назад при трагических обстоятельствах.
Натянув джинсы и розовую шелковую блузку, Кэндис отправилась на кухню, где положила "Кити Виттлс" в миску для Хаффи, которая жадно ела и урчала одновременно. Налив себе чашечку растворимого кофе, Кэндис достала книгу, найденную прошлой ночью в доме профессора.
"D'couvertes mésopotamiennes", автор Пьер Дюшес, издана в 1840 году в Париже. Очевидно, она представляла огромную ценность для профессора, если, находясь в тяжелом состоянии на больничной койке, он мог думать только о ней.
Человеку, не знакомому с Джоном Мастерсом, могло бы показаться странным, что книга была спрятана в коробке для сигар, и единственной подсказкой к ее местонахождению оказалась фигура на картине, указывающая на нее. Но для тех, кто хорошо знал его, это означало, что книга была частью важного и секретного проекта. Когда профессор работал над новой теорией, то всегда опасался, что конкуренты из научных и профессиональных кругов попытаются украсть ее. Все знали его привычку прятать записи и материалы исследований в разных уголках дома. Когда они вместе работали над Соломоновым проектом, Кэндис обнаружила несколько важнейших записей профессора… в кухонном тостере.
Что же такого важного было в этой старинной книге? Какое отношение она имела к последнему проекту профессора? И раз уж на то пошло, что было последним проектом профессора? "Найди Звезду Вавилона…"
Зазвонил телефон, и Кэндис чуть не подпрыгнула от неожиданности. Рид О'Брайен! Хочет сообщить ей, что у нее снова есть работа.
- Алло?
Тишина.
- Алло? По какому номеру вы звоните?
Раздался щелчок.
Телефонный шутник. Наверное, кто-нибудь из ее бывших студентов. Она бы с удовольствием отключила телефон, но ей необходимо было дождаться звонка, который должен спасти ее жизнь.
Кэндис вернулась к книге. Запах пыли и древности поднимался от ее пожелтевших страниц. Текст был на французском языке. Кроме университетских курсов латыни и классического греческого языка Кэндис также изучала французский и немецкий, потому что чуть ли не половина всех научных публикаций по египтологии была написана именно на этих языках. Она смогла перевести название - "Открытия в Месопотамии" и понять в общих чертах, о чем была эта книга. Пьер Дюшес, французский консул в Египте с 1825 по 1833 год, совершивший несколько путешествий на северо-восток в долину Тигра и Евфрата, где он позволял себе немного отвлечься на археологические изыскания, - написал мемуары о своих поездках и заполнил их штриховыми изображениями предметов, которые он собрал и привез в свой загородный дом недалеко от Парижа. Изображения статуэток, фрагментов барельефов, табличек с клинописью были без комментариев, и лишь некоторые из них сопровождались пояснительными подписями или описанием, скорее всего, потому, что Дюшес сам не знал, что это такое. Можно было с уверенностью сказать, что в книге не было изображения чего-либо, хоть отдаленно напоминавшего звезду, в ней также не было глав или подразделов, озаглавленных "Звезда Вавилона".
- Вряд ли это тот ключ, о котором он говорил, - пробормотала Кэндис, размышляя о том, не поехать ли ей обратно в дом профессора и еще раз как следует проверить коробку для сигар.
Ее отвлек резкий звук, раздавшийся со стороны небольшой террасы из красного дерева, где были открыты застекленные двери, приглушавшие пение птиц и запахи, доносившиеся со стороны леса. На перилах сидел пересмешник, встречавший своим пением наступление нового дня. Его трели были очень похожи на звонки телефона, что напомнило ей о Сан-Франциско, из которого она ждала сообщение, - музейный совет принимал решение на этой неделе.
Карьера Кэндис висела на волоске. Она так и не пошла на поправку после того ужасного скандала с гробницей. Ей было тридцать четыре года, и она потихоньку начинала паниковать. Работа в музее означала спасение, второй шанс, и половина египтологов в Америке хотели заполучить ее. Но она решила, что забрасывать Рида О'Брайена электронными письмами с требованиями и просьбами не самый лучший способ решить вопрос в свою пользу, поэтому так и не отправила письмо вчера ночью.
Рассматривая обложку книги Дюшеса, она заметила блеклый оттиск на переднем форзаце: "Антикварные книги Стоки. Фигероа-стрит".
Заменить колесо не составило особого труда - Кэндис научилась заботиться о себе с раннего возраста. Выключив компьютер, она взяла ключи от машины и, повернувшись к Хаффи, которая вылизывала себя, лежа на диване, сказала:
- Если позвонит Рид О'Брайен, скажи ему, что я согласна.
Положив книгу Дюшеса в наплечную сумку и выйдя из хижины на свет серого дня, Кэндис вспомнила, что Звезда Вавилона была другим названием Вифлеемской звезды. Такая вероятность развития событий придала ей сил. Может быть, секретный проект профессора как-то связан с рождением Христа?
3
Кэндис не сразу заметила подозрительный автомобиль.
Ее мысли были заняты профессором - она собиралась посетить его в больнице после поездки в книжный магазин. Думала она и о Риде О'Брайене - возможно, ей все же стоило отправить то электронное письмо.
Рид знал подробности инцидента в гробнице - весь мир знал, - но, возможно, если бы она объяснила ему все со своей точки зрения, предоставив возможность взглянуть на произошедшее ее глазами и испытать то, что пришлось пережить ей: проснуться ночью в лагере из-за бессонницы, заметить странный свет, идущий из гробницы, зайти внутрь, услышать звуки из погребальной комнаты, прокрасться туда и увидеть, как профессор Барни Фэрклос, директор раскопок, стоит перед открытым саркофагом, достает какой-то предмет из кармана и кладет его в складки бинтов мумии, закрывает гроб, насыпает пыль на места, которых он касался руками в перчатках, чтобы придать гробу первоначальный вид, потом возвращается спиной к выходу, попутно заметая следы метелкой.
Кэндис откашливается, директор нервно ходит из стороны в сторону - момент достаточно щекотливый. Он человек в летах, высокого положения в обществе и с безукоризненной репутацией - она же едва из школы, в придачу со своей новенькой степенью доктора философии в египтологии.
- Завтра будет великий день, - сказал он слишком громко. - Завтра мы откроем саркофаг и проверим, был ли я прав в своих исследованиях. - Фэрклос считал, что ацтеки являются потомками египтян, переплывших Атлантический океан на плотах. Он посвятил всю свою жизнь поиску фараона, который отправил эту океанскую экспедицию. Он считал, что сейчас нашел его.
Кэндис не знала, что сказать. Они находились в каменной комнате, где все разлагалось, пахло гнилью, сомнительный мертвый правитель стоял в своем позолоченном гробу, который, как предполагалось, был все еще запечатан.
- Я всего лишь, - неуверенно начал было директор, но взял себя в руки, - проверял. А что ты видела?
- Вы положили что-то на мумию.
Она доехала уже до Вермонта и Пико, когда вдруг поняла, что с того момента, как она покинула Малибу, у нее в зеркале заднего обзора постоянно маячит белый "форд таурус" с прокатными номерами. Она сделала поворот, не подавая сигнал, и "форд" последовал за ней. Она заехала на парковку перед супермаркетом. То же сделал и водитель "форда". Тогда она выехала с парковки, сделала еще один поворот и затем на всей скорости промчалась на желтый свет, пока в зеркале заднего обзора не возник черный внедорожник. В Лос-Анджелесе полно придурков.
Фэрклос так нервничает, что кажется, даже его голос потеет.
- Кэндис, мы все знаем, что Тетеф был тем правителем, который отправил экспедицию. Но никто нам не поверит без доказательств. Я всего лишь хотел немного ускорить процесс. Это небольшой амулет с выгравированным пернатым змеем. Он из Национального музея антропологии Мехико-Сити и должен был быть обнаружен на мумии в долине Нила.
Кэндис никого не "закладывала", как думали многие. На самом деле она даже не знала, что ей делать. Доктор Фэрклос был ее героем. Работа с ним на раскопках была ее осуществившейся мечтой. Но он совершил одно из самых серьезных нарушений правил этики в их профессии и к тому же просил ее ничего никому не рассказывать. Тогда она сделала один междугородный звонок человеку, который был ее научным руководителем во время написания диссертации, - другому известному египтологу, а также президенту Калифорнийского общества египтологии. Она позвонила по секрету и лишь спросила совета. Но он ответил:
- Я все улажу.
И ее кошмар начался.
Белый "форд" появился снова.
Она следила за ним, пока двигалась по запруженной машинами дороге. Она не могла разглядеть, кто был за рулем - мужчина или женщина. "Если вас преследуют на дороге, поезжайте к ближайшему полицейскому участку", - говорил инструктор Молодежной христианской организации на занятии по самообороне. Только где здесь ближайший полицейский участок?
Увидев свободное пространство в правом ряду, Кэндис резко съехала на обочину, в ответ на это водитель БМВ что-то прокричал ей вслед. Машины снова встали, и вскоре "форд" остался позади нее. Кэндис свернула на первую боковую улицу, в жилой район, и, пропетляв, выехала к бульвару Уилшир, где была еще большая пробка.
Кэндис не знала, что ее научный руководитель и Фэрклос были заклятыми врагами с давних пор. Президент Калифорнийского общества египтологии публично отрекся от Фэрклоса и вдобавок унизил его еще больше, настояв на том, чтобы все предыдущие работы директора, его публикации, тезисы, лекции, даже письма к редакторам были досконально проверены на наличие ошибок, подлога, плагиата и фальсификаций. Новостные каналы быстро подхватили эту тему, и настырная команда телевизионщиков взяла у застигнутой врасплох Кэндис блиц-интервью для популярного субботнего тележурнала, выходящего в вечернее время. Они выдрали фрагменты из контекста, ловко переставили цитаты, и получилось, что Кэндис лично обвиняла египтологов в разграблении гробниц и шарлатанстве.
Ответная реакция была быстрой и жесткой. Коллеги Кэндис считали, что следовало не выставлять грязное белье на всеобщее обозрение, а решить все внутри их сообщества. Хотя в проступке Фэрклоса никто не сомневался, они обвинили Кэндис в завистливости, желании прославиться и назвали ее скандалисткой. Внезапно ее перестали приглашать на раскопки, симпозиумы, лекции и другие собрания археологов. Ее статьи не продавались, теории игнорировались, финансирование раскопок прекратилось. Ее карьера потерпела крах, так толком и не начавшись. И вдруг пришло спасение в лице профессора Джона Мастерса, предложившего ей присоединиться к нему в работе над Соломоновым проектом.
Увидев книжный магазин, она свернула на свободное место у тротуара, припарковалась, быстро заперла машину и пошла стремительными шагами ко входу. Внутри она встала подальше от окна, прячась за книжными полками, но наблюдая за улицей, и увидела, как мимо медленно проехал белый "форд".