Когда один из них бросился на меня, я позвала Киша и он, спрыгнув, вцепился в его горло. Второй мужик схватил меня за руку, повыше локтя, и притянул к себе. Не ожидая от меня удара, получил мой кинжал себе в бок и, выругавшись, отбросил меня в сторону. При падении, я сильно ударилась головой о телегу, стоящую возле палатки. К счастью, отбросили меня в нужную сторону. Передо мной открывался выход на алею с палатками и я, не задумываясь, рванула.
Где Фир, я не знала, и поэтому решила бежать домой. Фир говорил, что туда никто не сможет войти, кроме нас. Хоть голова и кружилась, я со всей силы бежала. Пару раз меня чуть не поймали, когда я падала. Только недалеко от дома мне удалось от них оторваться. Я влетела на территорию особняка Фира на последнем издыхании. Сил двигаться, не было совсем. Рухнув под ближайшим деревом, я старалась отдышаться.
Как там, интересно, мой Киш. Фир, конечно, говорил, что он меня сможет найти где угодно. Я очень надеюсь, что он не пострадал, и вскоре придет. Киш появился приблизительно через минут сорок. Прихрамывая на лапу и весь в крови. Чья это была кровь, понять было сложно. Да и сама я, отдышавшись, поняла, что не так уж легко и отделалась. Ладони, локти и коленки жгло огнем, да и голову я разбила прилично, судя по крови, все время старающейся угодить в глаз. Да и сама голова очень кружилась. Открытие глаз вызывало тошноту, а лодыжка больно пульсировала. Как я в таком состоянии умудрилась убежать, не знаю. Видимо, от страха и не такое сделаешь.
Фир появился через два часа, злой, как сто демонов. Зайдя в калитку, он сразу же начал орать. Я к тому времени кое-как доползла до дома, и даже почти долезла до лестницы, так что он меня заметил не сразу.
– Кья-а-а-ара!!! Кья-а-а-ара!!
– Я здесь, Фир, – как могла громко отозвалась я.
– Я тебя по всему городу ищу, а ты тут отсиживаешься?! Ты зачем ушла с ярмарки?! Ты – эгоистичная девчонка, думаешь только о себе! Нельзя было меня подождать полчаса?! Нет, нужно было сбежать, чтобы я себе места не находил! Или это ты так мне мстила, что я тебя не взял с собой? Ну, на этот раз, ты перешла все границы, и по заднице я тебя, наконец, отшлепаю, чтобы еще неделю было больно си…
Вот тут он как раз увидел картину маслом. Вернее, меня, прислонившуюся к столбику лестницы, и всю в уже засохшей крови, и грязной порванной одежде, и Киша, представляющего не менее живописное зрелище.
– Мышонок, что случилось? – тут же кинулся ко мне Фир. А я не могла сказать ни слова. Весь тот ужас, что я пережила, вырвался наружу потоками слез.
– Маленькая моя, где болит? – тут же принялся ощупывать меня. Потом, схватил нас с Кишем на руки, и стал быстро подниматься наверх, в свою комнату.
– Потерпи, мышонок, немножко. Сейчас все пройдет. Я полечу. Ну, не плач, Кьяруська.
Он с ноги открыл дверь в свою комнату и аккуратно сгрузил нас с Кишем на кровать.
– Сейчас приду. Я быстренько.
Действительно, быстренько. Прошло всего несколько минут, а Фир уже вернулся с большим тазом под мышкой и горячим чайником, да и своей походной сумкой.
Сначала он аккуратно с меня снял всю одежду, оставив только небольшие шортики, которые предлагалось мне носить, вместо, привычных мне, панталон. Потом смыл всю кровь и замазал все ссадины. Руки у него, время от времени, начинали дрожать, когда он дотрагивался до очередного синяка, нанося заживляющую мазь и заставляя меня вскрикивать от боли. Разобравшись с моими ранами, он занялся Кишем. С ним все было проще. Его просто аккуратно вымыли. На нем обнаружилось несколько неглубоких порезов и ушиб передней лапки. Фир его сразу же подлечил своей магией. Меня он тоже подлечил, так что голова перестала кружиться, и несколько синяков стали уже не такого темно-синего цвета. Фир сказал, что за один раз не получится все убрать, сильно большой будет шок для моего, пока почти еще не знавшего магии организма, но, чтобы я не переживала, через день уже не будет и следа. Когда со всеми лечебными делами было законченно, Фир сел возле меня и обнял.
– Что случилось? Расскажи мне, мышонок.
Я честно старалась ему все рассказать по порядку, но у меня совсем ничего не выходило, поэтому Фиру, все время приходилось по сто раз переспрашивать и уточнять. Через минут сорок, он, наконец, получил полную картину.
– Да я их-х-х-х убью-ю-ю-ю! Закопаю! О них и вос-с-с-споминания не ос-с-с-станетс-с-с-ся! Напас-с-сть на молодого, необуч-ч-ченного мага! Да еще и с-с-сами с-с-со с-с-спос-с-собнос-с-стями! Гады! Ну, ничего, я их-х-х лиш-ш-ш-шу с-с-самого дорогого для них-х-х-х. Они доигралис-с-с-сь, – Фир был очень зол, и уже не говорил, а просто шипел, не хуже какой-нибудь змеи. Мне, честно, стало страшно, но не за тех придурков, а за Фира, а вдруг и он пострадает, ведь их трое было, и наверняка, что их намного больше.
– Не надо, Фир, не ходи, ну их. Я боюсь за тебя. Их больше!
Фир, неверяще уставился на меня во все глаза, а потом захохотал.
– Ох, малышка, не волнуйся, даже если их будет два десятка, со мной ничего не случится. Но это дело я так не оставлю. Если ты не хочешь, я никуда не пойду, но накажу обязательно, – немного подумав, Фир спросил: – Скажи, а ударила ты того парня кинжалом, что я тебе подарил вместе с сумкой?
– Да.
– Очень хорошо. Призови его. Вот и отлично. Его касались еще пятеро, помимо тебя. Вот им и не повезло. На всю жизнь запомнят.
Дальше он закрыл глаза и начал шептать над кинжалом какие-то слова. Черты его лица заострились, а волосы стали гореть золотом. А потом он резко открыл глаза, и из них шел серебряный свет, освещая все в комнате приятным теплом. Он постепенно угасал, а Фир становился похож на обычного себя.
– Ну вот, теперь все, кто касался или коснется кинжала, кроме тебя или меня, лишатся своей магии, – хрипло сказал он мне.
А потом лег рядом и обнял, осторожно, стараясь не задевать мои синяки.
Я лежала и думала, что он вот так просто лишил кого-то магии, это даже хуже, чем, если бы лишил жизни, ведь они уже не смогут так же жить.
– Ты думаешь, они поймут, что с ними случилось, и за что?
– О, да, поймут, у них всех появились татуировки на запястьях с приговором, – ухмыльнулся этот вредный эльф.
– Спасибо, Фир.
– Спи, малышка.
В следующий раз я проснулась уже среди ночи, луна была высоко. Фир лежал рядом и подлечивал мои синяки.
– Ты еще и не ложился? Все время со мной провозился?
– Нет, только недавно сам проснулся. Не переживай.
Мне очень хотелось кушать, о чем я тут же и сказала Фиру. Тот только улыбнулся, и щелкнул меня по носу.
– Лежи, сейчас принесу.
– Подожди, давай пойдем вниз, – у меня был хитрый план. Мне хотелось не только кушать, но и вручить Фиру подарок, о котором я только что вспомнила. Все неприятности и переживания дня, после сна, казались ненастоящими и какими-то далекими.
Он помог мне натянуть свой теплый свитер и носки, и снес меня вниз. Заказав еду, мы стали ее ждать, а Фир, немного помолчав, завел весьма странный разговор.
– Кьяра, ты знаешь, что я тебя очень люблю, ты моя единственная семья…
– Да, Фир, я тебя тоже люблю.
– Подожди, не перебивай, выслушай до конца. Я, когда тебя не нашел возле палаток, очень рассердился, а потом, когда увидел дома, очень испугался. Ведь по сути, это из-за меня с тобой такое случилось. Не пойди я тогда с Гиемом, ничего бы не случилось. А тебе пришлось самой выкручиваться из этой передряги, и ты не могла позвать меня на помощь. Если бы с тобой случилось что-то серьезней, я бы себе в жизни не простил, что мог помочь и не помог, и что так глупо потерял тебя, и не смог защитить. Я уже не первый раз совершаю одну и ту же ошибку, а страдаешь ты. Я и сейчас себя жутко корю из-за случившегося. Что тогда, в лесу, что сейчас…
– Но со мной ничего не случилось серьезного. Видишь, все в порядке, – я постаралась переключить внимание Фира в другое русло. Не хотелось, чтобы он думал о плохом. Фир поднял руку ладонью вверх и продолжил.
– Подожди, дай досказать, – он взял меня за руку и заставил посмотреть себе в глаза. – Я хочу сделать одну вещь. Связать наши солнечные камни, чтобы мы могли слышать друг друга. Ты всегда сможешь позвать меня в любое время. И я смогу, чтобы не случилось, тебе помочь. Ты согласна?
Я задумалась. То, что хочу, в этом я даже не сомневалась. А вот как на счет Фира? Нужна ли ему такая головная боль? Ведь все это совершится не просто так, а что-то от него потребует. Сам же говорил, что камни воздействию почти не поддаются.
– Не знаю, Фир. Не стоит, наверно, этого делать, – ой, он обиделся. Причем очень сильно. Прикрыл глаза и сжал кулаки, да и отвернулся, вообще, стал смотреть в окно. Нужно срочно как-то исправить ситуацию.
– Ты сам говорил, что на камни никакое внешнее воздействие не будет действовать, а я не хочу, чтобы из-за этого их свойства ты пострадал, да и себя ко мне привяжешь. Я буду тебе всегда говорить, куда и с кем я пошла, да и случайность все это. А ты воспринял так все серьезно, ты же знаешь, что я тебя люблю, ну не обижайся, пожалуйста… – потом, подумав, совсем тихо добавила. – И я не хочу, чтобы ты это делал из-за чувства вины, и через некоторое время ты об этом можешь пожалеть.
– Мне семьсот девять лет, – зло сказал он. – И я не принимаю решений, не обдумав все и тщательно. От меня это ничего серьёзного не потребует, если ты волнуешься. Несколько дней не смогу колдовать и все. Посидим дома, он защищен. Если я тебе это предложил, то поверь, уже обо всем подумал и не пожалею, – встал, развернулся, и вышел злой из кухни.
Ну вот, обиделся, совсем обиделся. Что я думала о его предложении? Конечно, я была согласна. Болтать с Фиром, когда только пожелаю – об этом можно было только мечтать. Но я была уверена, что он пожалеет. Хотя, он так обиделся на меня…Может, и не пожалеет? Ладно, рискну. Если потом пожалеет, то потом и буду разбираться. С грустью подумала я.
Наскоро перекусив, и достав из сумки подарок Фира, я пошла его искать. Он нашелся в библиотеке. Сидел на полу, устало облокотившись о шкаф с книгами. Я кое-как примостилась рядом с ним. Положила голову ему на плечо и прошептала:
– Извини меня, я не хотела тебя обидеть, если ты уверен, то я согласна, – он ничего не сказал, просто повернул голову и поцеловал в висок.
– У меня для тебя есть подарок. Вот. Я за ним и пошла тогда. Я тебе ничего не смогла подарить, когда жила на острове. Так что, и твой день рождения, и праздники середины зимы, прошли у тебя без моих подарков. Я надеюсь, тебе понравится, – и ткнула ему в руки сверток со шкатулкой.
Он удивленно посмотрел на сверток, а потом заулыбался. Очень искренне и счастливо. Он сидел, гладил пальцами обертку и улыбался.
– Ну же, открывай, я так старалась, выбирала, а ты даже открыть не спешишь.
– Мышонок. Сам факт, что ты обо мне подумала, там, на острове, уже самый лучший подарок. Спасибо, – очень тихо сказал он.
– Открывай. Ну же.
Он не спеша начал открывать подарок. Аккуратно развязывая бечевку и разворачивая бумагу. Ох, уж эти эльфы. У меня столько терпения никогда не наблюдалось. Обычно, со всех подарков я тут же срывала бумагу, стараясь как можно быстрее добраться до самого интересного.
Когда он увидел шкатулку – замер и, слегка подрагивающими пальцами, повел по узорам, все ближе и ближе подбираясь к надписи. Потом обвел каждую букву и тихо прошептал: "Самому любимому эльфу в мире". Потом аккуратно отставил шкатулку в сторону и крепко-крепко обнял меня. Ох-х-х мои синяки-и-и-и. Фир забыл обо всех моих травмах, очень крепко сжимая меня в объятиях и целуя где-то в районе макушки.
– Спасибо, мышонок. Ты даже не представляешь, что для меня значит твой подарок.
– Х-х-хм-м-м… Фир, если ты меня не отпустишь, то это будет твой последний подарок, так как ты меня просто задушишь в объятиях, – прохрипела я.
Фир рассмеялся, чмокнул меня в нос и выпустил.
– Фир, я рада, что тебе понравилось, но ты ведь даже еще не видел самого подарка. Открой шкатулку.
Фир замер, а потом взял аккуратно шкатулку и открыл. Замер, открывши рот, а потом…
– Кьяра, откуда у тебя это?! – заорал он.
Я отшатнулась, смотря во все глаза на него. Ну вот, не понравилось. В глазах сразу защипало, и я отвернулась от него, чтобы не показать, как меня это задело.
– Кьярусь, где ты взяла эту шкатулку, расскажи мне все! Это очень важно! – спросил меня Фир, развернув к себе и смотря в глаза.
– Купила на ярмарке сегодня. Когда мы проходили в балаган, я заметила возле входа палатку с интересными фигурками. Я хотела купить тебе просто мышонка. А продавец рассказал, что их несколько видов, и про набор рассказал, сказал, что он намного дороже, но его делал мастер, и вложил туда кусочек души. Я подумала, ну и попросила набор, ну и пусть, что дороже, это же для тебя. Мне для тебя ничего не жалко, я так и сказала ему. Он, конечно, удивился, но продал, даже помог зачаровать надпись на шкатулке.
– Как выглядел продавец? Опиши его.
– Ну, старенький, с бородкой небольшой, в светло-синем балахоне, а поверх одета безрукавка темно-синего цвета. И еще на безрукавке какие-то значки вышиты золотом.
– Мастер КвиТен, – улыбнулся Фир. – И он тебе продал просто так набор?
– Ну, он спросил, уверена ли я, что человек, которому я собралась дарить этот подарок, стоит того, чтобы тратить десять золотых, но я сказала, что ты не человек, а эльф, и что ты самый лучший, и что для тебя мне ничего не жалко, и что достоин всего самого лучшего.
– А он что ответил? – счастливо улыбаясь, спросил меня Фир.
– Так он, вообще, странный. Поздравил меня с покупкой. Вернее, сначала поздравил, а потом, когда я не поняла и переспросила с чем, то извинился и сказал, что поздравляет с покупкой. Он ко мне еще как-то странно присматривался, даже Киш заворочался. Странный какой-то дедок, а потом, вообще, упаковал и исчез. Я даже с ним попрощаться не успела.
– Ох, мышонок, – уже вовсю веселился Фир. – Ты даже не представляешь, какой ты мне подарок сделала. Это Мастер, который делал этих мышат. А десять золотых – это не цена этого подарка, он стоит все тысячи. Я упрашивал этого Мастера продать мне мышат больше десяти лет. Я ему предлагал астрономические суммы. Я сам хотел тебе их подарить. Но он отказывался и говорил, что истинный хозяин найдет его сам, и он подарит… хм-м, ну ладно, это не столь важно, это самый лучший подарок, какой ты только могла мне преподнести. Кстати, мышата с сюрпризом. Они маленькие големы, их можно использовать, для чего угодно, часто, с их помощью шпионят или используют их как посыльных. Мастера не любят, когда их зверушек используют так, и стараются продать их чистой душе, а мою душу никак нельзя отнести к чистым … Завтра я свяжу наши камешки и покажу тебе фокус маленький, хотя нет, вру, не покажу. Магии не будет, – как-то совсем счастливо сказал Фир, видать, мышатки действительно понравились, – а теперь пошли спать.
Фир подхватил меня на руки и отнес к себе в комнату. Там мы угнездились в его кровати и заснули. Фир всю ночь подлечивал мои синяки и раны. К утру остались только небольшие темные пятнышки на коже, а от тех больших черных отметин, и след простыл.
Вообще, спать с эльфом входит у меня в привычку. Наверно, это как-то неправильно, но так тепло и хорошо с ним.
Когда мы устроились в комнате, Фир опять достал те же деревянные таблички из воздуха.
– Я так вчера и не покушал, мышонок.
Эльф себе заказал полноценный ужин, а я себе взяла сладкий пирог с любимым чаем.
Мы ели молча. Я таскала с тарелки Фира сыр. В отместку, мне в нагрузку перепало пару кусков мяса, а у меня стащили два кусочка яблока с пирога. Я привыкла к такому. Да и от мяса отказываться не собиралась, а яблоки, я, конечно, люблю, но Фир к ним относится приблизительно как я к сыру.
Так что, ни я, ни он не обиделись на такой обмен.
Наевшись, я устроилась у Фира под боком. Было так хорошо и так правильно.
Он тоже отставил поднос и приобнял меня.
– Фир, расскажи, как тут было? – тихо, шепотом попросила я.
– Не нужно тебе знать о таком, мышонок. Ничего хорошего тут не было.
– Но ты не раз всех спасал, мне Линнар рассказывал.
– Не думал, что в его глазах таким хорошим выгляжу… Да, было дело, спасал, но у меня особо выбора не было, вот и спасал.
– А почему все тебя ругают, и хранители, и домовушки. Они не верят, что ты хороший. Неужели они не понимают, что ты это делал вынужденно и не хотел никого убивать. Ты же хороший.
– И часто они такое говорили? – начал хмурится Фир.
– Не сильно, я сначала очень разозлилась, когда они стали говорить о тебе гадости, сказала, что я им не верю, сказала, что ты добрый и хороший, а они все больше и больше начали злиться, а потом Нинея прекратила все разговоры. Сказала, что ты такой, какой есть и только время нас рассудит.
– Кьяра… Я ведь только для тебя добрый и хороший, а так меня мало кто может назвать "добрым", не говоря уж о "хорошем"… Я и убивал, и обманывал, предавал, иногда просто продавал, многие меня боятся, ненавидят, хотят убить и отомстить. И многие вполне заслуженно, но я ни о чем не жалею, я сделал бы то же самое, и не раз. Я просто выживал, мир жесток – или ты, или тебя съедят в жизни. Так что, если тебе что-то обо мне будут говорить плохое, то, скорее всего – правда, и я действительно так делал.
Я никак не могла поверить.
– Я не верю, все равно. Нельзя быть выборочно хорошим. Ты полностью хороший. Я это знаю… Они сказали, что у тебя не было, нет, и не будет друзей. А это неправда, ведь мои родители были твоими друзьями.
Фир поджал губы и отвернулся, потом вздохнул и, не поворачиваясь, продолжил:
– Нет, не было и не будет. Твой отец когда-то оказал мне… одну услугу… что спасло мне жизнь… и я у него оказался в долгу. И он вот такую выбрал оплату долга. Хотя, я его понимаю. Свое самое ценное я бы тоже доверил именно тому, кого больше всего боятся. Так безопаснее.
– А как же я, Фир? – тихонечко спросила я. Мне никак не верилось, что он это серьезно.
– А что ты? Ты для меня была маленьким недоразумением, ходила за мной по пятам по всему дому, и все время о чем-то спрашивала, и говорила, говорила, говорила. Я старался тебя игнорировать, и уходил в другие комнаты. А ты все равно меня находила, и все начиналось по новой. А еще, ты не могла выговорить мое имя и просто его сократила до "Фил". И я ничего не мог сделать. Клятва на крови не позволяла. А потом, как-то ночью началась гроза, ты пришла ко мне в комнату. Забралась в кровать, обняла и сказала: "Фил, я боюсь, там бухает и чудовися под каватю. Моно ме с тобой осатся. А ты башой, их победис", – тоненьким детским голоском проговорил Фир. – Но гроза была в самом разгаре, и тебе все еще было страшно, я очень боялся, что ты заревешь, и не дашь уснуть потом до самого утра, и чтобы как-то тебя отвлечь, я стал тебе что-то рассказывать. Уже даже и не вспомню что, но ты успокоилась, и так и заснула у меня на руках…
Ты так и осталась жить в моей комнате. Не хотела спать одна. Даже когда устроили поход в твою комнату на "подкроватных чудовищ", ты все равно возвращались по вечерам ко мне в кровать, а потом я привык. Мне понравилось, что меня любят и я впервые мог с кем-то расслабиться, не бояться предательства, и удара в спину.